Читать книгу Леонора. Девушка без прошлого - Хармони Верна - Страница 16

Теперь они встречались на скалах каждый день: Леонора приходила с хлебом, а Джеймс – с жучками и червячками. Они выложили гнездо свежими зелеными листьями и приносили птице воду в полых палочках. Порой она била раненым крылом, пытаясь взлететь, а иногда просто сидела.

Джеймс уселся возле растрепанного куста мимозы в желтых цветах и откинулся назад, опершись на локти, – его ноги свешивались с обрыва, а голые пальцы смотрели в море. Леонора покачивала скрещенными ногами у края отвесной стены из песчаника.

Две маленькие фигурки молча сидели под огромным небом насыщенного, как у барвинка, синего цвета, и небо это по своему простору и глубине напоминало океан. В нескольких сотнях футов под их ногами море сияло отблесками солнечных лучей, словно бриллиантами, лениво и миролюбиво, а прибой накатывал на прибрежные скалы почти без всплеска. На волнах расслабленно покачивались сытые пеликаны и чайки, отдыхая после охоты в прозрачной воде. Дети идеально вписывались в этот пейзаж – как и птицы, ящерицы, насекомые, – словно всегда жили здесь.

Краем глаза Джеймс любовался длинными волосами Леоноры, тем, как блестит на солнце каждая прядь. Она улыбнулась, и на душе у него стало так тепло, что пришлось отвернуться, чтобы скрыть свои чувства.

– В Ирландии тоже есть скалы вроде этих, – заявил Джеймс, пожалуй, слишком громко. – Только они белые. Как зубной порошок. И сделаны из мела. Ты знала это? Этот мел ничем не отличается от того, которым пишут на доске в школе. У отца Макинтайра есть книга про эту страну.

Леонора, облокотившись одной рукой на траву, с широко открытыми глазами внимательно слушала его.

– Ирландию называют «Изумрудный остров», потому что там все зеленое, – продолжал Джеймс. – Трава там зеленее и ярче, чем где бы то ни было на земле. А дома белые, как меловые горы. – Он посмотрел в морскую даль. – Это должно быть очень красиво – зеленое с белым. Наверное, похоже на грибную поляну.

Оба задумались, представляя себе подобную картину.

– А еще в Ирландии множество овец. Не коричневых, как здесь, а белых и пушистых. У них там море картошки… Ее так много, что, где бы ни копнул, обязательно попадешь на картофелину. Ты, Лео, никогда в жизни не видела такой картошки, какая растет в Ирландии. Она у них чуть ли не больше моей ноги!

Джеймс выразительно похлопал себя по ступне, и глаза у девочки восхищенно вспыхнули.

– Однажды я поеду туда жить. Построю небольшой белый домик на вершине меловой горы и заведу овец, которые будут пастись на зеленых лугах. Овец будет так много, что их стада будут похожи на белые облака, плывущие по зеленому небу. Я буду стричь их сам. Я уже тренировался. Наверное, у меня и огород с картошкой будет. Должен быть. Думаю, там даже закон такой есть, чтобы все выращивали картошку.

Он прищурился, погруженный в мысли, роившиеся в голове. Леонора последовала его примеру, пытаясь увидеть представлявшиеся мальчику картины.

– А на ужин у меня каждый вечер будет жаркое, такое густое от мяса и картошки, что ложка в нем будет стоять. В углу в кухне я поставлю маслобойку и буду сбивать масло, я умею. Буду намазывать хлеб маслом не меньше дюйма толщиной и съедать его.

Он посмотрел на Леонору и опустил глаза, смущенный тем, что столько наговорил, но она улыбнулась, и все рассказанное перестало казаться таким уж странным.

– Знаешь, ты тоже можешь поехать со мной. Ты будешь прясть там шерсть. Я видел, как ты делаешь это с сестрой Маргарет. Я буду стричь овец, ты – прясть, а потом мы поедем в город, все продадим и наедимся масла до отвала.

Леонора, склонив голову, слушала его рассказ, словно то была песня. Вдалеке на церковной башне зазвонил колокол, и Джеймс снова нахмурил брови.

– Я собираюсь выбраться из этого места. – Обхватив колени, он раскачивался, глядя на воду. – Что-то здесь портит людей, делает их плохими, и я ненавижу это. Иногда у меня возникает чувство, что я тоже могу стать плохим, а я этого не хочу. – Он с отчаянием взглянул на девочку. – Я не хочу стать плохим, Лео. Ни за что!

Колокол ударил в последний раз, и звон его затих вдали. Джеймс посмотрел на Леонору сбоку и заметил, как странно солнце подсвечивает контур ее лба, носа, подбородка – от них словно исходило сияние. Он снова свесил ноги с обрыва и улегся на траву.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Лео?

На лице ее появилась тревога.

Он засмеялся и закрыл глаза:

– Ты слишком много разговариваешь.

Через несколько дней они встретились на извилистой дорожке у церкви. Навстречу им, хохоча и взметая ногами гальку, бежали Майкл Ленгли и еще двое мальчишек. Вдруг Майкл остановился, сжал себе горло руками, как будто задыхался, и помчался дальше.

Джеймс посмотрел им вслед:

– Не обращай внимания, Лео. Просто шайка идиотов.

Обернувшись, он увидел, что она застыла, словно каменное изваяние, глядя в сторону моря. Он не сразу сообразил, в чем дело, а она уже все поняла! По телу разлился обжигающий жар. Джеймс хотел что-то сказать, но горло сжал спазм.

– Нет, Лео, – прошептал он.

Словно сорвавшись с привязи, она побежала к скалам, а мальчик почувствовал, что его ноги, ставшие вдруг тяжелыми, вязнут в трясине страха.

– Лео, нет! – отчаянно крикнул он и побежал быстрее, чтобы догнать ее.

Он нашел Леонору в единственном месте, где она сейчас могла быть, – перед пирамидой из гальки у куста диких роз. Он остановился в нескольких шагах от нее, но она не обернулась, словно снова окаменела. Джеймс тяжело дышал, сцепив зубы.

– Не смотри, Лео. Не смотри.

Когда Леонора наконец обернулась, лицо ее было бледным, губы приоткрылись, подбородок дрожал. Недоумение, ужас и горе в ее широко открытых глазах были такими глубокими, что отозвались физической болью в его груди. Джеймс шагнул вперед:

– Лео…

Но она отвернулась и убежала вдоль обрыва – он не пошел за ней. Глядя на горстку взъерошенных ветром желтых перьев, цеплявшихся за шипы розы, мальчик чувствовал, как его переполняет гнев – гнев, какого он никогда прежде не испытывал, который рвал его изнутри так, что голова кружилась от ненависти. Он развернулся и решительным шагом направился к приюту.