Читать книгу Жизнь и доктрины Якоба Бёме - Хартманн Франц - Страница 5

Само собой разумеется, что если мы хотим попытаться созерцать то, что является божественным и вечным, мы должны прежде всего не отказываться верить в возможность того, что нечто божественное и вечное существует или может проявиться в жизни человека. Этот духовный принцип в человеке превосходит животного и разумного человека, превосходит материальное тело и превосходит интеллект; ему не нужно рассуждать и догадываться; он воспринимает и знает. Будучи выше интеллекта, он не может быть познан интеллектуально; но он может быть воспринята человеком, если он поднимется над животным и интеллектуальным планом до сознания своего божественного духа; или, выражаясь языком Бёме, если он достигнет самопознания во Христе. Животные инстинкты в человеке принадлежат его животной природе, его интеллектуальные способности принадлежат его интеллектуальной природе, но то, что в нём есть божественного, принадлежит Богу, его личной истине, реальной и постоянной сущности.

Поэтому чисто теоретические рассуждения о вещах, принадлежащих Духу в человеке, совершенно недостаточно для их истинного понимания и не являются Божественной мудростью; они могут привести лишь к формированию теорий и мнений о них, которые могут быть или не быть истинными, но которые не являются настоящим знанием, в то время как истинная мудрость является результатом практического опыта, достижимая не иначе, как через вхождение в божественное состояние. Другими словами, это знание, с помощью которого Бог в «человеке» познает Самого Себя.

Конечно же, достижение этого божественного состояния не является результатом полёта фантазии, благочестивых мечтаний или позволения воображению убежать от самого себя. Нет ничего более позитивного, реального и практического, чем осознание себя мужчиной и нахождение центра тяжести в достоинстве, которое вытекает из истинной мужественности; или, другими словами, из знания того, что человек является живым храмом, в котором пребывает сила его собственной бессмертной сущности.

Каждое состояние знания имеет своё применение в той сфере, к которой оно относится, а не в какой-либо другой. Якоб Бёме говорит:

«Я не говорю, что человек не должен изучать естественные науки и приобретать опыт в отношении внешних вещей. Такое изучение, безусловно, полезно для него; но свои рассуждения человека не должны быть основой его знаний. Человек не должен руководствоваться в своём поведении только светом внешних рассуждений, но он должен всем своим разумением и всем своим существом склониться в глубоком смирении перед Богом». (Спокойствие, i. 3 5.)

До тех пор, пока человек не признаёт существование божественного принципа внутри себя, ему бесполезно философствовать и рассуждать об атрибутах Божества во вселенной; он не может познать Святого Духа, пока Дух Святости не действует в нём самом.

«Обычный (внешний) человек ничего не знает о тайне Царства Божьего, потому что он находится вне а не внутри состояния Божественности, что ежедневно доказывается действиями философов, спорящих об атрибутах и воле Бога, которые, тем не менее, не знают Бога, потому что они не слушают Слово Божье в своей душе». (Письма, xxxv. 5.)

Внешний человек судит в соответствии со своими внешними рассуждениями. Человек, полностью зависящий от своего внешнего восприятия и не имеющий ни веры, ни уверенности ни в чём, кроме того, что он видит своими физическими глазами, знает только то, что он видит этими глазами, и не знает, что есть что-то выше этого.

«Когда внешний разум созерцает вещи этого мира и то, как несчастья постигают как благочестивых, так и безбожников, и что всё обречено на смерть и разрушение, – если к тому же он видит, что добродетельного человека, похоже, никто не спасает от беды и горя, но что он, подобно нечестивым, со скорбью вступает в долину смерти, тогда разум человека думает, что всё происходит по несчастью и что нет Бога, который позаботился бы о страждущих». (Созерцание, i. 1.)

Если в мире явлений нельзя найти доказательств существования благосклонного Бога, то точно так же нельзя получить божественное самопознание ни при поверхностном чтении Священного Писания, ни при внешнем изучении Библии, ни при рассмотрении её содержания с чисто исторической точки зрения. Слушание проповедей также не принесёт самопознания, если тот, кто проповедует, или тот, кто слушает, не имеет в себе живого Духа Истины.

«Все, кто хочет говорить о Божественных тайнах или учить им, должны обладать Духом Божьим. Человек должен распознать в себе божественный свет истины, и в этом свете то, что он желает представить как истину. Он никогда не должен быть лишён такого божественного самопознания и не должен ставить силу своих аргументов в зависимость только от внешних доводов или буквального толкования Библии». (Menschwerdung, i. 1, 3.)

«Какая мне польза, если я постоянно цитирую Библию, знаю всю книгу наизусть, но не знаю Духа, вдохновившего святых людей которые написали эту книгу, ни источника, из которого они получили свои знания? Как же я могу рассчитывать понять их в истине, если у меня нет того же духа, что и у них? " (Тилк. ii. 55.)

Духовные истины находятся выше и за пределами интеллектуальных рассуждений, и поэтому не могут быть интеллектуально объяснены. В лучшем случае они могут быть представлены в виде аллегорий и картин, которые могут побудить людей предаться возвышенным мыслям и таким образом обрести более высокое состояние восприятия.

«Дети Божьи говорили так, как их побуждал говорить Святой Дух. Поэтому их слова остаются тайной для земных людей; и даже если последние воображают, что понимают их, они видят лишь внешний смысл». (Письма, xi. 40.)

«Во всех вещах, полученных просто слухом, без самовосприятия, всё ещё остаётся сомнение в том, является ли услышанное истинным; но то, что увидено глазом и понято сердцем, несёт с собой убеждение». (Три принципа, x. 26.)

Никогда не следует забывать, что спекулятивная философия и теософия – это две совершенно разные, если не противоположные вещи, и те, кто требует интеллектуальных объяснений духовных истин, которые находятся за пределами интеллектуального мышления, имеют совершенно неверное представление о значении термина «теософия».

«Истинное понимание должно исходить из внутреннего источника и проникать в разум из живого Слова Божьего внутри души. Пока этого не произойдёт, все учения о божественных вещах бесполезны и ничего не стоят». (Письма, xxxv. 7.)

«Я не хочу отвлекать людей от Слова, как оно написано и преподано; но мои труды призваны привести их от просто исторической веры к живой вере, даже к Самому Иисусу Христу (Свету и Истине). Вся проповедь и учение напрасны, если проповедник или учитель не имеет силы Христа, если Сам Христос посредством Слова не действует в тех, кто учит, и в тех, кто слушает его.» (Richter, 45.). (Рихтер, 45.)

Изучая книгу, мы можем в лучшем случае представить себе, во что верил автор; но такое воображаемое знание не является самопознанием. Настоящее духовное знание приходит только через пробуждение духа.

«Я не собираю свои знания из букв и книг, но имею их в самом себе; потому что небо и земля со всеми их обитателями, и более того, Сам Бог, находится в человеке». (Тилк. ii. 297.)

Сущностный человек не ограничен видимой физической формой своего материального тела; его духовная субстанция простирается до самых звёзд. Его истинная сущность – это Дух Божий, в котором существуют все миры.

«Дух человека не просто произошёл от звёзд и стихий, в нём сокрыта искра света и силы Божьей. Моисей (Бытие I.) говорит, что Бог создал человека по образу и подобию Своему, и это не пустая болтовня. По образу и подобию Своему сотворил его». (Аврора, Предисловие, 96.)

Божественный Дух, однажды пробудившись в сознании человека, познает все вещи через познание самого себя.

«Душа ищет в Божестве, а также в глубинах природы; ибо она имеет свой источник и происхождение во всем Божественном Существе». (Аврора, Предисловие, 98.)

«Как глаз человека достигает звёзд, откуда он имеет своё первобытное происхождение, так и душа проникает и видит даже внутри божественного состояния бытия, в котором она живёт». (Аврора, Предисловие, 99.)

«О, как близок Бог ко всему сущему. Тем не менее, ни одна сущность не может постичь Его, если она не успокоится и не отдаст Ему свою собственную волю. Если это будет достигнуто, тогда Бог будет действовать через посредство всего сущего, подобно солнцу, которое действует во всем мире». (Мистерия, 45.)

«Почему мы не можем видеть Бога? Этот мир и дьявол (извращённое добро) в гневе Божьем – вот причина того, что мы не можем видеть глазами Бога. Других препятствий нет. Если кто-то говорит: „Я не вижу ничего божественного“, пусть поймёт, что плоть и кровь и коварство дьявола (извращённые желания) являются для него препятствием и помехой. Если бы он вошёл в новую жизнь, если бы он ступил под крест Христа, то тогда он непременно увидел бы Отца и своего Искупителя Христа, а также Святого Духа». (Menschwerdung, ii. 7.)

Пусть те потенциальные философы, которые отвергают Бога и божественное, помнят, что не может быть божественной мудрости без чего-то божественного, и что человек может стать божественным не иначе, как через силу Божественного.

«В том, кто без Бога, нет ни искры божественной жизни. В этом виноват не Бог, а сам человек. Такие люди сами, по своей воле вошли в это состояние, сами утопили своё высшее сознание, а драгоценная жемчужина, хотя и неизвестная им, все ещё скрыта в центре. Так пусть же они снова выйдут своей волей из своего умышленного невежества или злобы и снова войдут в волю Бога». (Menschwerdung, 3, 5.)

Всё это говорит о том, что бесполезно и тщетно искать божественную мудрость, то есть истинное постижение вечной истины во внешних вещах, во внешних наблюдениях, в чтении книг или в изречениях мудрецов, если мы не признаем истину, существующую внутри нас самих. Всякая зависимость от внешних вещей, людей или богов, находящихся вне нашего собственного истинного «я», есть идолопоклонничество и обман, если мы не признаём Бога, существующего внутри нас. Слова: «Не поклоняйся чужим богам и идолам, но имей только одного Бога» означают: «Ты не должен верить, быть уверенным и уповать ни на какого другого Бога, кроме того, чьим храмом ты являешься и кто обитает внутри тебя самого».

«Бог», согласно Бёме, это «воля вечной мудрости». Укрепиться в Боге – значит укрепиться в той воле, которая делает человека мудрым. Это и есть истинная вера, о которой Бёме говорит, что «это не просто определенный способ мышления или вера в определенные исторические события, но принятие духа и силы Христа внутри себя». (Письма, xlvi. 39.)

«Этот свет и эта сила Христа зарождаются в Его детях в их внутреннем основании и освещают всю их жизнь. В этом основании находится Царство Божье в человеке». (Причастие, т. 18.)

Но что же мешает человеку распознать Бога в самом себе? Что мешает ему увидеть свет истины и услышать голос Божества? На это Якоб Бёме отвечает: «Твои собственные слух, желание и зрение мешают тебе видеть и слышать Бога. Своей волей ты отделяешь себя от воли Божьей, своим зрением ты видишь только в пределах своих желаний, а твои желания мешают тебе слышать, затыкая уши тем, что принадлежит земным и материальным вещам. Оно заслоняет вас, так что вы не можете увидеть то, что находится за пределами вашей человеческой природы и является сверхчувственным. Но если вы будете молчать и воздерживаться от мыслей и чувств, основанных на вашей личной самости, тогда вам откроется вечный слух, зрение и речь, и Бог будет видеть, слышать и воспринимать через вас» – (Сверхчувственная жизнь, 1—5).

Здесь некоторые могут спросить: «Так нужно ли тогда для нас, если мы хотим достичь божественной мудрости, чтобы мы сидели, думали, чувствовали и вообще ничего не делали?». Те, кто задаёт такой вопрос, не понимают, что, как существует область ниже всякого чувства и мысли, в которой человек похож на животное, если не на труп, так существует и другое состояние, за пределами всякого умозрительного мышления, состояние божественного бытия. Не состояние, в котором человек воображает себя божественным, но состояние, в котором воля человека, отбросив всё земное, становится божественной и погружается в самосознание божественности.

«Единственный истинный путь, которым Бог может быть воспринят в Его слове, Его сущности и Его воле, состоит в том, чтобы человек пришёл к состоянию единства с самим собой, и чтобы – не просто в своём воображении, но в своей воле – он оставил всё, что является его личным „я“ или что принадлежит этому „я“, деньги и товары, отца и мать, брата и сестру, жену и ребёнка, тело и жизнь, и чтобы его собственное „я“ стало для него как ничто. Он должен отказаться от всего и стать беднее, чем птица в воздухе, у которой есть гнездо. Человек не должен иметь гнезда для своего сердца в этом мире. Не то чтобы человек убежал из дома, бросил жену, ребёнка или родственников, покончил жизнь самоубийством или выбросил своё имущество, чтобы не быть в нем телесно; но он должен убить и уничтожить свою волю, волю, которая претендует на все эти вещи как на свою собственность. Он должен отдать все это своему Творцу и сказать с полным согласием своего сердца: „Господи, все Твоё! Я недостоин управлять им, но поскольку Ты поместил меня туда, я исполню свой долг, отдав свою волю целиком и полностью Тебе. Действуй через меня, как Тебе угодно, чтобы воля Твоя исполнялась во всем, и чтобы все, к чему я призван, было сделано на благо моих братьев, которым я служу по Твоему повелению“. Тот, кто входит в такое состояние высшей покорности, вступает в божественный союз с Христом, так что видит Самого Бога. Он говорит с Богом, и Бог говорит с ним, и таким образом он знает, что есть Слово, Сущность и Воля Бога». (Mysterium, xli. 54—63.)

«Последуйте моему совету и прекратите свои трудные поиски познания Бога посредством своей эгоистической воли и рассуждений; отбросьте тот мнимый разум, которым, как думает ваше смертное „я“, вы обладаете, и тогда ваша воля станет волей Бога. Если Он найдёт Свою волю в вашей воле, то Его воля проявится в вашей воле, как в Его собственной воле. Он есть всё, и всё, что вы хотите познать во Всем, находится в Нем. Перед Ним ничто не сокрыто, и вы увидите в Его собственном свете». (Сорок вопросов, i. 36.)

Все личные поиски и исследования Божественных тайн в духе эгоизма бесполезны и тщетны. Самолюбивая воля не может постичь ничего Божьего, потому что эта воля находится не в Боге, а вне Его. Воля в состоянии божественного спокойствия постигает божественное, потому что она является инструментом Духа, и именно дух, в котором воля спокойна, обладает способностью к такому постижению. Несомненно, есть много вещей, которые можно исследовать, изучать и постигать в духе эгоизма, но концепция, сформированная таким образом умом, является лишь внешней видимостью, и в ней нет понимания сущностной основы.

Выражая сказанное другими словами, можно сказать, что эгоистичная воля человека, будучи ограниченной, не может постичь универсальную волю Бога; она должна отказаться от своего эгоизма и ограниченности, чтобы стать единой в Духе Божьем и понять свою собственную сущность. Эгоистическая воля не может познать даже частицу Бога, потому что Бог есть Единое и Неделимое, и его нельзя постичь по частям.

«Воля не должна стремиться или желать ничего, кроме милости Божьей во Христе; она должна постоянно входить в любовь Божью и не позволять ничему отвратить ее от этой цели. Если внешний разум торжествует и говорит: „Я имею истинное знание“, то воля должна заставить этот плотский разум поклониться до земли, привести его в высшее состояние смирения и постоянно повторять ему слова: „Ты глуп. У тебя нет ничего, кроме милости Божьей“. В эту милость вы должны стремиться проникнуть и стать совершенно ничем внутри себя, выйти из всех своих эгоистических знаний и желаний, считая их совершенно бессильными. Тогда природное „я“ придёт в состояние беспомощности, а Святой Дух Божий примет в себе живую форму и зажжёт душу своим пламенем Божественной любви. Так возникнет и проявится высокое знание и наука о Центре всего сущего. Тогда человеческая сущность в своих восприятиях будет следовать за Духом Божьим, трепетно и с радостью смирения, и сможет увидеть то, что заключено во времени и в вечности. В таком состоянии для души все близко, ибо тогда душа уже не является ее собственностью, а орудием Бога. В таком состоянии спокойствия и смирения должна пребывать душа, подобно фонтану у своего истока, и она должна непрестанно черпать и пить из этого колодца, и никогда более не желать оставить путь Божий». (Спокойствие, i. 24.)

Как червь, ползающий в земной пыли, не может подняться подобно орлу над облаками, так и своевольная мысль человека, блуждающая в лабиринте противоречивых мнений, не может войти в царство вечной истины. Но когда человек достигает свободы, отказываясь от своеволия и эгоистических желаний, или, выражаясь другими словами, когда посредством Христа (вечного Света и Истины) он достигает того состояния единства (тет-а-тет) с Богом, которое делает его душу богоподобной и божественной, тогда он также получает во Христе истинное и существенное знание о Боге и природе.

«Как только нововозрождённый человек становится проявленным, он обретает истинное знание. Как только внешний человек видит внешний мир, так и возрождённый человек видит божественный мир, в котором он обитает». (Письма, xxvii. 3.)

Этот духовный мир, в котором сознательно живут возрождённые, не является воображаемым или иллюзорным, но совершенно реальным; он не имеет ничего общего с вульгарными представлениями о небесах, которые являются лишь плодом фантазии.

«Следует сожалеть, что люди так слепо ведомы теми, кто слеп, и что истина не даётся нам проявиться в своей славе и чистоте нашими представлениями о внешних картинах и формах; Ибо когда Божественная сила во всем своем великолепии станет проявляться и действовать во внутреннем основании души до такой степени, что человек искренне пожелает отойти от своих безбожных путей и принести все своё существо в жертву Богу, тогда все триединое Божество будет присутствовать в жизни и воле души, и небеса, где обитает Бог, будут открыты для неё. " (Мистерия, lx. 43.)

Это единственный путь, на котором может быть достигнуто познание Бога, и другого пути нет.

«Христос сказал: Сын Человеческий ничего не делает, кроме того, что видит, что делает Отец. Если Сын Человеческий стал нашим телом, а Его дух – нашим собственным, то неужели мы не сможем познать Бога? Если мы живём во Христе, то Дух Христа будет видеть через нас и в нас все, что пожелает, а то, что пожелает Христос, мы увидим и познаем в Нем. Мир ангелов проще и понятнее для возрождённого человека, чем земной мир. Он также видит небо, созерцает Бога и вечность». (Menschwerdung, ii. 7, 3.)

«Мы видим и знаем в Боге. Он открывает каждому человеку в этом мире столько, сколько хочет, и столько, сколько, как Он знает, будет полезно для него. Мы не владеем самими собой. Мы ничего не знаем о Боге. Бог Сам является нашим знанием и видением. Мы – ничто, чтобы Он мог быть всем в нас. Мы должны быть слепыми, глухими и немыми, ничего не знать и не иметь собственной жизни, чтобы Он был нашей жизнью и нашей душой, и чтобы наше дело было Его делом». (Menschwerdung, ii. 7, 9.)

Если посмотреть на это в истинном свете, то как глупо выглядят действия тех, кто стремится обрести духовную силу и величие своими рассуждениями и умственными усилиями без света Божьего. Хорошо известно, что свет солнца светит на землю не потому, что мы хотим, чтобы он светил, и мы не можем привлечь солнечный свет к себе. Все, что мы делаем, – это выходим из темноты или поднимаемся на вершину горы, которая возвышается над облаками. Точно так же солнечный свет божественной мудрости входит в разум не потому, что разум хочет, чтобы он вошёл; но если наша душа поднимется на гору истинной веры, вершина которой возвышается над облаками страха и суеверий, пустых рассуждений и противоречивых мнений, тогда этот свет придёт к нам по своей личной благодати, без каких-либо заслуг или усилий с нашей стороны, чтобы привлечь его.

Низкое не может породить высокое; ничто не может породить нечто более высокое, чем то, что оно содержит. Ни животное, ни разумный человек не могут создать Бога, но бутон лилии божественности раскрывается в человеке своей силой. Божественный человек творит себя помимо воли человека. Он – бог, а потому самосоздан и самосуществует; он не становится ни больше, ни меньше; он есть то, что он есть; все, что ему требуется, – это условия, необходимые для его раскрытия, а эти условия – чистая воля и разум, не потревоженный страстями и праздными мыслями, сердце, полное спокойствия и мира.

Немного найдётся людей, способных войти в такое состояние смирения, чтобы божественная и вечная истина могла проявиться в них без искажения эгоистическими мыслями и желаниями. Не то чтобы не все люди, но истина настолько проста и незамысловата, что ее не смогут принять те, чьи пути сложны и кто ищет сложности повсюду.

Якоб Бёме был простым и безыскусным человеком. Получив лишь незначительное внешнее образование, он не нуждался в том, чтобы выучить привитые ошибки, стереть из своего сознания заблуждения и приобретённые предрассудки. Ведя чистую жизнь, его душа была подобна чистому зеркалу, в котором он мог воспринимать отражённый в нем образ Божества, а его ум был подобен незапятнанной странице, на которой было ясно написано слово истины. Тем не менее, ему, как и всем другим людям, находящимся в подобном положении, приходилось преодолевать определенную долю иллюзий, возникающих от внешнего наблюдения и от отражения общепринятых идей в его собственном разуме. Он говорит:

«До того, как я узнал то, что я глубоко знаю сейчас, я, как и другие, думал, что нет другого истинного неба, кроме того, которое, как голубой круг, окружает мир высоко над звёздами; думал, что Бог имеет отдельное существование в нем, и что Он управляет этим миром посредством Своего Святого Духа. Но после того, как я встретил много трудных препятствий, следуя этой теории, я впал в состояние глубокой меланхолии и печали при созерцании огромной глубины этого мира, солнца и звёзд, облаков, дождя и снега, и вообще всего творения. Я сравнил все это с маленьким пятнышком под названием «человек», и как ничтожен он перед Богом, если сравнить его с этим великим творением неба и земли2. Кроме того, я обнаружил, что во всем есть добро и зло, как в элементах, так и в природе и что в этом мире злых постигает та же участь, что и благочестивых, им везёт и не везёт; кроме того, варвары занимают лучшие страны мира, и судьба к ним более благосклонна, чем к благочестивым, я стал очень меланхоличным и унылым и не мог найти утешения в Священном Писании, хотя знал Библию от начала до конца. Возможно, во всем этом сыграл свою роль дьявол, потому что меня часто посещали языческие мысли, о которых я, однако, сейчас ничего не скажу3.

«Когда мой дух, полный скорби, искренне и как бы движимый великой бурей, восстал в Боге, неся с собой все моё сердце и разум, все мои мысли и всю мою волю, и когда я не перестал бы бороться с любовью и милостью Божьей, если бы Его благословение не сошло на меня, то есть если бы Он не просветил мой разум Своим Святым Духом, чтобы я мог понять Его волю и избавиться от моей скорби, тогда свет Духа прорвался сквозь тучи. В своем рвении я мощно штурмовал врата ада, как будто имел больше сил, чем было в моем распоряжении, и готов был рискнуть даже своей жизнью (все это было бы невозможно для меня без помощи Бога); затем, после нескольких тяжёлых схваток с силами тьмы, мой дух прорвался сквозь двери ада и проник даже в сокровенную сущность новорождённой Божественности, где был принят с великой любовью, подобной той, с которой жених встречает свою возлюбленную невесту. Никакие слова не могут выразить ту великую радость и триумф, которые я тогда испытал, и я не могу сравнить эту радость ни с чем, кроме как с состоянием, в котором жизнь является рождается посреди смерти, или с воскресением мёртвых. Находясь в этом состоянии, мой дух сразу же увидел все насквозь и познал Бога во всем, даже в травах и злаках, и он знал, что есть Бог и какова Его воля. Затем очень скоро моя воля выросла в этом свете и получила сильный импульс к описанию божественного состояния.» (Аврора, xix. 4.)4

Воистину, никто не может войти в Царство Небесное (что означает духовное самопознание и невыразимую радость), кроме того, кто возрождён в Духе; но никто не может возродиться, пока не умрёт полностью от всякого чувства собственной воли, и тогда он перестанет быть личностью и станет чистой радостью, чистым знанием как таковым.

Если эта истина однажды осознана, если известно, что ограниченная личность, подчинённая условиям времени и пространства, не может охватить бесконечную мудрость и радость, то становится очевидным, что все попытки достичь божественной мудрости, пока человек держится за себя, неизбежно окажутся безуспешными. На самом деле никто не должен искать духовного знания для того, чтобы стать знающим и мудрым, но он должен стремиться умереть во Христе, то есть стать полностью единым с Божественной истиной, чтобы уже не «он» жил, а истина жила в нем. Он не должен желать стать знаменитым, известным или самоудовлетворённым, но скорее молиться о том, чтобы его знания были отняты у него, если они не приведут к прославлению Бога в нем. Короче говоря, он не должен желать стать кем-то, но он должен быть всем знанием, всей радостью, мудростью и самой славой. Бёме говорит.

«Я никогда не желал ничего знать о божественных тайнах, не понимал, как я могу их искать или найти. Я не искал ничего, кроме сердца Иисуса Христа (центра истины), где я мог бы спрятаться и найти защиту от страшного гнева Божьего, и я искренне просил Бога о Его Святом Духе и милости, чтобы Он благословил и вёл меня и отнял у меня все, что может отвратить меня от Него, чтобы я жил не по своей воле, а по Его. Когда я занимался таким искренним поиском и желанием, передо мной открылась дверь, так что за четверть часа я увидел и узнал больше, чем если бы учился много лет в университетах». (Письма, xii. 6, 7.)

«Я не знаток литературы и искусств, которые принадлежат этому миру, но глупый и простодушный человек. Я никогда не желал изучать никаких наук, но с ранней юности стремился к спасению своей души и думал, как бы мне наследовать или обладать Царством Небесным. Обнаружив в себе сильное противоречие, а именно желания, принадлежащие плоти и крови, я начал вести тяжёлую борьбу со своей испорченной природой и с помощью Бога решил победить унаследованную злую волю, сломить ее и полностью войти в любовь Божью во Христе. Поэтому я решил считать себя мёртвым в своей форме, пока Дух Божий не примет во мне форму, чтобы в Нем и через Него я мог вести свою жизнь. Однако это было невозможно для меня, но я твёрдо стоял на своем серьёзном решении и вёл тяжёлую борьбу с самим собой. Пока я боролся и сражался, и мне помогал Бог, в моей душе зародился удивительный свет. Это был свет, совершенно чуждый моей непокорной натуре, но в нем я познал истинную природу Бога и человека и отношения, существующие между ними, чего раньше я никогда не понимал и к чему никогда не стремился». (Тилк. 20—26.)

Осознание истины, что мы – ничто, а Бог – все, является началом истинной жизни. веры, которая является основой истинного знания и первым шагом на пути к духовному развитию.

Желать, хотеть, желать, знать, делать ничего, кроме того, что Бог желает, хочет, желает, знает или делает в человеке и через человека, – это истинная покорность; это глубочайшее смирение для плотского ума, и в то же время это прославление Бога в человеке, а потому высшее достижимое состояние.

«Я постоянно жду своего Искупителя, желая полностью подчинить себя Ему, что бы Он ни делал. Если Он хочет, чтобы я знал какую-то вещь, то я хочу знать ее; если же Он не хочет, то я не желаю знать ее. В Нем я вложил свою волю, своё знание, свою науку, своё желание и делание». (Письма, viii. 60.)

«Сотни раз я молился Богу, умоляя Его отнять у меня все знания, если они не служат Его прославлению и улучшению положения моих братьев, и чтобы Он сохранил меня только в Своей любви. Но чем больше я молился, тем больше разгорался внутренний огонь внутри меня, и в таком состоянии воспламенения я исполнял свои писания». (Письма, xii. 60.)

Только это внутреннее озарение разума светом вечной Истины, а не какое-либо другое состояние является тем, что составляет истинную теософию. Поэтому истинная теософия состоит не в интеллектуальном обучении любого рода, не в морали, не в благочестии или добродетели, не в принадлежности к какой-либо церкви или обществу, не в гуманизме или в чем-либо, что может быть достигнуто человеком, но теософия – это самопознание Бога в человеке, озарение разума светом Христа, вечной Истины. Такая теософия – это не «отрасль теологии», как утверждают некоторые, не система мысли, не определенная школа, в которой разглашаются доселе неизвестные тайны, но это божественная истина, мудрость сама по себе, без каких-либо других оговорок. Она находится за пределами всякого чисто человеческого представления, немыслима для рассудочного интеллекта и поэтому не может быть объяснена. Оно само по себе является самой тайной вещью, которую не может знать никто, кроме того, кто испытал его; и те, кто живёт полностью в сфере животности или в сфере умозрительного интеллекта, не верят, что такое состояние возможно, и фактически оно недостижимо для любого человека; потому что тот, кто входит в него, перестаёт быть человеком, кроме как в отношении своего внешнего вида и формы – то есть, все чувство личности потеряно для него, и перестало существовать в области его внутреннего сознания.

Поэтому нет необходимости повторять, что это состояние не может быть достигнуто посредством самоволия животного человека; оно не может быть получено им посредством какого-либо интеллектуального исследования; оно не зависит от его социального положения, образования, профессии или внешней квалификации в жизни, но оно приходит к человеку исключительно и только по милости и благодати Божьей. Это означает присутствие Божественного света, и это присутствие не зависит ни от чего другого, кроме как от самого этого присутствия. Бёме говорит:

«Высшему угодно открывать Свои тайны через глупцов, на которых мир смотрит как на ничтожество, чтобы было видно, что их знание исходит не от этих глупцов, а от Него. Поэтому я прошу вас рассматривать мои труды как труды ребёнка, в котором Высший проявил Свою силу. В них так много, что никакие аргументы и рассуждения не могут постичь или понять это; но для тех, кто озарён Духом, их понимание легко и просто детская забава». (Письма, xv. 10.)

«Понимание рождается от Бога. Оно не является продуктом школ, в которых преподают гуманитарные науки. Я не отношусь к интеллектуальному обучению с презрением, и, если бы я получил более сложное образование, оно бы, но Богу угодно обратить мудрость мира сего в юродство и дать силу немощным, чтобы все преклонились пред Ним». (Сорок вопросов, xxxvii. 20.)

Рассудочный интеллект не имеет никакого отношения к возникновению восприятий, но используется для того, чтобы привести идеи, полученные от ясного восприятия истины, в необходимую форму; и поскольку разум тогда находится в более высоком, чем обычно, состоянии, часто случается, что по возвращении в низшее состояние он не понимает, а возможно, даже не помнит идей, которые он выражал в это время.

«Я говорю это перед Богом и свидетельствую перед Его судейским местом, где все должно предстать, что я в своем человеческом „я“ не знаю, что мне придётся писать; но всякий раз, когда я пишу, Дух диктует мне, что писать, и показывает мне все в такой удивительной ясности, что я часто не знаю, нахожусь ли я со своим сознанием в этом мире или нет. Чем больше я ищу, тем больше нахожу, и я постоянно проникаю все глубже, так что мне часто кажется, что моя грешная личность слишком низка и недостойна для получения знаний о таких высоких и возвышенных тайнах; но в такие моменты Дух разворачивает Своё знамя и говорит мне: „Вот! в этом ты будешь жить вечно и будешь увенчан. Почему ты ужасаешься?“». (Письма, ii. 10.)

«Иногда я мог бы писать более изящно и в лучшем стиле, но огонь, пылающий во мне, побуждает меня к этому. Моя рука и моё перо должны стремиться следовать за мыслями настолько хорошо, насколько они могут. Вдохновение приходит как ливень. То, что я ловлю, я имею. Если бы можно было ухватить и описать все, что я воспринимаю, тогда мои писания были бы более ясными». (Письма, X. 45.)

Из этого следует, что истинно вдохновенные писания значительно отличаются от тех, которые создаются обычным медиумизмом; потому что в первом случае провидец воспринимает истины, которые он должен выразить, в то время как во втором случае медиум является либо бессознательной машиной, либо чувствует вдохновение, не зная природы источника, из которого это вдохновение исходит.

Также не следует полагать, что любой человек, пока он живёт в физическом теле и в определенной степени зависит от внешних условий, должен постоянно находиться в том высшем духовном состоянии, которое необходимо для полного осознания вечной славы Царства Божьего; но что обязательно должен быть возврат в низшее состояние сознания. Бёме говорит:

«Как вспышка молнии возникает в центре и через мгновение снова исчезает, так и с душой. Когда во время битвы она проникает сквозь облака, она видит Божество как вспышку света; но облака греха вскоре снова собираются вокруг неё и закрывают ее зрение». (Аврора, xi. 76.)

«Душа берет своё начало частично от природы и частично от Бога. В природе есть добро и зло; и человек, благодаря своим греховным наклонностям, стал подвержен тому, что является огненным в природе, так что его душа ежедневно и ежечасно становится пятнистой от греха. Поэтому способность души распознавать вечные истины не совершенна». (Аврора, Предисловие, 100)

«Пока Бог наблюдает за мной Своей оберегающей рукой, я понимаю то, что написал; но, когда Он становится скрытым от меня, я перестаю узнавать свои собственные работы, и это доказывает мне невозможность проникновения в тайны Божьи без помощи Его Духа». (Письма, x. 29.)

Если плотский ум не может понять язык Духа, то как же этот ум может прийти к истинному пониманию истины путём собственного рассуждения, этого рассуждения ведущие в лучшем случае только к мнению о том, чего не может быть в истине, но не к восприятию того, что она есть? Те, кто хочет понять такие писания, должны проникнуться духом автора. Простое рассуждение не поможет.

«Эти писания выходят за горизонт интеллектуальных рассуждений, и их внутренний смысл не может быть постигнут путём спекуляций и аргументации; но для этого необходимо, чтобы разум находился в богоподобном состоянии и был озарён Духом Истины». (Письма, xviii. 9.)

«Если кто желает следовать за мной в науке о том, о чем я пишу, пусть он скорее следует полётам моей души, чем полётам моего пера». (Три принципа, xxiv. 2).

Этот полет в регионы вечной свободы невозможен для того, кто связан цепями, выкованными иллюзией «я», и поэтому недостижим для тех, кто ищет познания Бога с целью удовлетворения своего любопытства или с любой другой эгоистической целью.

«Прежде всего, проверьте себя, с какой целью вы хотите познать тайны Божьи, и готовы ли вы использовать полученные знания для прославления Бога и на благо ближнего. Готовы ли вы полностью умереть для своей эгоистичной и земной воли и искренне желаете стать единым с Духом? Тот, кто не имеет таких высоких целей и ищет знаний только для удовлетворения себя или для того, чтобы мир смотрел на него как на нечто великое, не годится для получения таких знаний» (Clavis, ii. 3). (Clavis, ii. 3.)

«Если вы однажды поймёте истинный смысл того, что я написал, вы освободитесь от конфликта мнений и обретёте самопознание; но, разумеется, это должно быть достигнуто не простым чтением букв, а живой силой Духа Христова». (Апология.)

Невозможно достичь такого состояния и без тяжёлой борьбы с силами тьмы.

«Если кто хочет идти за Мною, пусть не опьяняется земными мыслями и желаниями, но препояшется мечом Духа, потому что ему придётся сойти в страшную глубину, даже в середину царства ада. Борьба с дьяволом между небом и адом действительно требует тяжёлого труда, ведь он – могущественный владыка. Во время таких битв я часто переживал много горьких событий, которые наполняли моё сердце печалью. Часто солнце исчезало из моего поля зрения, но затем снова восходило, и чем чаще случался закат, тем красивее, яснее и великолепнее был восход». (Аврора, xiii. 20.)

«Кто ничего не желает для себя, тому все будет дано. Бесконечное не может быть сжато, чтобы быть постигнутым конечным разумом человека; но позвольте разуму человека расшириться силой Духа и осознать свою бесконечность, и тогда он постигнет бесконечную истину. Духовное знание не может быть передано от одного интеллекта к другому, его нужно искать в Духе Божьем. Истинно теософские труды даже до интеллекта донесут то тут, то там луч узнавания; но если читатель будет признан Богом достойным того, чтобы в его собственной душе зажегся Божественный свет, тогда он услышит невыразимые слова Бога». (Письма, lv. 8.)

«Тот, кто читает эти писания и не может их понять, не должен отбрасывать их в сторону, думая, что они никогда не будут поняты. Он должен постараться изменить свою волю и возвысить свою душу к Богу, прося Его о милости и понимании, а затем снова читать. Тогда он будет воспринимать больше истины, чем раньше, пока, наконец, сила Божья не проявится в нем, и он будет втянут в глубины, в сверхъестественное основание… то есть в вечное единство Бога. Тогда он услышит реальные, но невыразимые слова Бога, которые проведут его через божественное излучение небесного света даже в самые грубые формы земной материи, а оттуда снова вернут к Богу; и Дух Божий будет искать все вещи в нем и с ним». (Clavis, Предисловие, 5.)5