Читать книгу Жизнь и доктрины Якоба Бёме - Хартманн Франц - Страница 6

То, что ограничено, не может постичь бесконечного. То, что имеет начало, не может постичь того, что не имеет начала и конца. Кто измерил пространство? Есть ли у него конец? И если да, то что есть за пределами пространства? Но если у пространства нет конца, то не теряет ли мысль себя в стремлении проникнуть в его глубины? Мы не можем представить себе бесконечное пространство, но мы можем представить себе ограниченные формы, которые являются объективированным пространством, и, описывая форму, мы описываем пространство в определённом состоянии или условии. Точно так же мы не можем описать ни то, что вечно существует в Боге, ни вечные процессы, постоянно происходящие в Божественной жизни, иначе, чем говоря о них, как если бы они имели начало во времени, и используя земные термины, все из которых неизбежно недостаточны для создания концепции того, что не может быть представлено земным умом, потому что оно бесконечно выше всех земных вещей.

«Я не могу описать вам всю Божественность, измерив её, потому что Бог неизмерим; тем не менее Божественность не является непостижимым для духа, покоящегося в любви Божьей. Такой дух может постигать вечные истины, одну часть за другой, и таким образом он может прийти к постижению целого». (Аврора, x. 26.)

«Если я хочу сделать понятным вечное порождение, разворачивание или эволюцию Бога из Его сущности, я не могу говорить иначе, чем в дьявольской (заведомо ошибочной) манере, представляя это так, как будто вечный Свет зажегся во тьме, и как будто Божество имеет начало. Никаким другим способом я не могу наставить вас, чтобы вы могли составить приблизительное представление об этом. В этом порождении и эволюции нет ничего первого и ничего последнего, тем не менее, описывая её, я вынужден ставить одну часть за другой». (Аврора, xxiii. 17—33.)

«Мы не хотим сказать, что у Божественного было начало; мы просто хотим показать, как Божество проявило себя через природу. У Бога нет начала во времени; у Него вечное начало и вечный конец». (Подпись, iii. i.).

«Божественность – это бесконечный ансамбль, который не может погибнуть. Она порождает себя из вечности в вечность, и первый в ней всегда последний, а последний – первый6». (Три принципа, vii. 14.)

То, что подчинено условиям времени, может представить только временные вещи; только то, что вечно в человеке, может осознать существование вечного.

«Мы не можем говорить на языке ангелов, и даже если бы мы могли говорить на нём, то для обитателей этого мира всё представлялось бы так, как будто это относится к сотворённым существам, и перед земным разумом это представлялось бы как земное. Мы сами – лишь части целого, и мы можем представлять себе и говорить только о частях, но не о целом». (Тройная жизнь, ii. 66.)

«Я советую читателю, когда бы я ни говорил о Божественном и его великой тайне, не воспринимать то, что я говорю так, как если бы это было предназначено для понимания в земном смысле, а рассматривать это с более высокой точки зрения, в сверхъестественном аспекте. Я часто вынужден давать земные имена тому, что является небесным, чтобы читатель мог составить себе представление и, размышляя об этом, проникнуть во внутреннюю основу». (Благодать, iii. 19.)

Бог – это самосуществующая, самодостаточная, бесконечная Воля, не имеющая происхождения. Эта Воля, постигая свою истинную сущность, тем самым создаёт зеркало внутри себя. То же самое происходит и в микрокосмосе человека. Созерцая себя, человек создаёт зеркало, в котором он «чувствует» себя, и таким образом он становится самосознательным и осознает своё существование как индивидуальное существо.

«Внутри пустоты (то, что некоторые авторы называют „Небытием“ – понятие не имеющее какого-либо содержания) нет ничего, кроме вечного спокойствия, вечного покоя без начала и конца. Правда, даже там у Бога есть воля, но эта воля не может быть объектом нашего исследования, поскольку попытка исследовать ее приведёт лишь к путанице в нашем сознании. Мы представляем себе эту волю как основание Божества. Она не имеет происхождения, но постигает себя в самой себе». (Menschwerdung, xxi. 1.)

«Божественный разум – это свободная воля. Он никогда не возникал из чего-либо или силой чего-либо. Он есть сам по себе и пребывает только и исключительно в себе, ничем не затронутый, потому что нет ничего внешнего или предшествующего ему». (Mysterium, xxix. 1.)

«Вечная свобода обладает волей и сама является волей. В воле есть намерение совершить или импульс к желанию чего-либо. Кроме этой воли нет ничего, на что можно было бы направить этот импульс. Поэтому воля видит в себе, как в вечности; она видит то, чем является сама, и тем самым создает в себе зеркало». (Сорок вопросов, i. 13.)

Это вечное зеркальное отражение, или Бог, видящий Самого Себя в Себе, является божественным самосознанием, то есть самопознанием Бога, или, другими словами, божественной мудростью. Вечная Воля, в своем аспекте как Отец, вечно созерцает себя как Сын и, так сказать, вновь расширяется как Святой Дух. Тот же процесс в меньшем масштабе происходит в микрокосме человека: ведь если он находит себя в себе, проникая в безграничную бездну внутри себя, то в самосознании своей собственной мужественности он находит ту силу и мощь, благодаря расширению которой его воля и мысль обретают силу действовать даже на неизмеримых расстояниях.

Поэтому говорится, что чем глубже мы опускаемся и проникаем в свой личный центр, погружаясь в беспочвенное основание собственной души, даже настолько глубоко, что полностью теряем ощущение собственной личности, тем выше мы возвышаемся в царство божественного и универсального бытия.

«Бог есть воля вечной мудрости, и вечно порождаемая Им мудрость есть Его откровение. Это откровение происходит через дух триединый. Во-первых, посредством вечной Воли, как таковой, в её аспекте как Отца; затем посредством вечной Воли в её аспекте как божественной любви, центра или сердца Отца; и, наконец, посредством Духа, силы, исходящей из воли и любви». (Mysterium, i. 2, 4.)

«Сам Отец есть воля пустоты (Абсолюта). Эта воля зарождает в себе желание проявить себя для себя. Эта любовь или желание есть сила, зачатая волей или Отцом внутри себя, то есть Сыном, сердцем или местом (первым основанием внутри неоснования или пустоты), первым началом внутри воли. Воля изрекается посредством этого постижения себя, и это испускание воли в говорении или дыхании есть Дух Божества7». (Mysterium, i. 2.)

«Первая немыслимая воля без всякого происхождения порождает в себе единого вечного Бога – мыслимую волю, которая является сыном беспричинной воли, но одинаково вечна с первой. Эта другая воля есть чувствительность и постижимость изначальной воли, посредством которой то, что есть ничто, обретает себя как нечто. Тем самым немыслимая беспричинная воля издаёт то, что она вечно находит, и входит в состояние вечной медитации о самой себе. Первая беспричинная воля называется вечным Отцом; зачатая и порождённая воля беспричинности – её врождённым Сыном; порождение бесплотной воли посредством зачатого Сына – Духом. Таким образом, единая воля Абсолюта, посредством первого вечного и безначального зачатия, проявляет троякую активность, но, тем не менее, остаётся лишь одной недифференцированной волей». (Благодать, i. 5—12.)

Это вечное зеркальное отражение, или созерцание Богом Самого Себя в Самом Себе, можно назвать божественным воображением. Оно бесконечно, как триединый Дух, созерцающий себя в бесконечном зеркале божественной мудрости, но оно остаётся лишь пассивной силой по отношению к активной воле. В том же смысле разум человека не является самим человеком, а воображение человека подчиняется или должно подчиняться его воле; в то время как человек без способности мыслить или воображать немыслим и не может существовать как человеческое существо.

«Первая деятельность в Боге – это божественное созерцание или мудрость, посредством которой Дух Божий, с исходящими от него силами, играет как с одной единой силой. Это внутреннее воображение ни велико, ни мало; оно не имеет ни начала, ни конца, но оно бесконечно, и его формирующая сила не имеет границ». (Благодать, i. 14.)

Таким образом, Бог, в Его аспекте отца или творческой воли, является активным или мужским элементом в творении; в то время как божественная мудрость, мать, является пассивным продуктивным принципом, не имеющим собственной воли, но… действует полностью в соответствии с волей отца в ней. Правда, воля отца не могла бы ничего произвести, если бы не присутствие матери, в которой развиваются формы, или, выражаясь другими словами, он не мог бы ничего создать, если бы не обладал мудростью для этого; но вся мудрость в мире ничего не создаёт, если она не становится активной благодаря воле.

«Премудрость предстаёт перед Богом как зеркало или отражение, в котором Божество видит Самого Себя и все великие чудеса вечности, которые не имеют ни начала, ни конца во времени, но начало и конец которых вечны. Премудрость есть откровение Святой Троицы; но это не следует понимать так, будто она открывается Богу по своей силе или выбору, но в ней открывается Божественный центр, сердце и сущность Бога. Она как зеркало Божества, и, как любое другое зеркало, она просто остаётся неподвижной; она не производит образ, а просто представляет его». (Menschwerdung, i. 1, 12.)

То, что отец вечно желает дать, мать вечно желает получить.

Жизнь – мужское начало; земля, или «материя» – женское. Земля не заставляет семя расти, но семя, посаженное в землю, несёт в себе силу расти; земля лишь предоставляет материал, который жизнь в семени извлекает из земли. Точно так же мать не создаёт ребёнка, но лишь предоставляет материалы, необходимые творческому духу, существующему в ребёнке, который, прежде чем родиться, привлекает из организма матери то, в чём он нуждается, подобно тому, как после рождения ребёнок получает питание из материнской груди8.

«Премудрость – это откровенное слово божественной силы, знания и святости, антитеза непостижимого единства в сущности, в котором Святой Дух формирует и воображает. Она пассивна, а Дух Божий активен, как душа в теле». (Clavis, v. 18.)

Эта вечная Троица немыслима в своём аспекте как духовная сущность, в том же смысле, в каком немыслим огонь, если он не горит; но как горящий огонь проявляет себя посредством света и жара, так и Божественная сила проявляет себя в троичном аспекте в вечной природе.

«Тройственный Дух – это единство, единственное существо, или, говоря более правильно, не существо, а вечная Причина; следовательно, тайна, сравнимая с интеллектом человека, который также непостижим». (Mysterium., i. 5.)

«Бога в Его первобытном аспекте следует представлять себе не как существо, а лишь как силу или разум, составляющий сущность бытия – как непостижимую, вечную волю, в которой содержится всё, и которая, хотя сама является всем, тем не менее, только одна, но желает раскрыть себя и войти в состояние духовного бытия. Это происходит посредством огня в желании любви, то есть в силе света». (Mysterium, vi. 1.)

«Здесь мы ещё не имеем оснований говорить, что Бог – это три личности, но Он троичен в Своей вечной эволюции. Он рождает Себя в Троице; и в этом вечном разворачивании Он, тем не менее, единственное существо, ни Отец, ни Сын, ни Дух, но только вечная Жизнь или Бог. Троица станет понятной в Его вечном откровении только тогда, когда Он откроет Себя через посредством вечной природы, то есть в свете посредством огня». (Mysterium, vii. 9—12.)

«В тишине вечной свободы Отец ещё не предстаёт как Отец. Он появляется как таковой только тогда, когда Он желает творить и зарождает в Себе волю к порождению природы, в Себе Самом». (Тройная жизнь, iv. 64.)

Мы не можем представить себе человека без какого-либо тела, равно как и универсального Бога без универсальной природы. Сама сущность, составляющая «человека», – это воля и разум, проявляющиеся в человеческой форме. Бог начинает существовать как сущность только тогда, когда Он проявляет Себя в природе. От вечности Бог таким образом открывает Себя Самому Себе; и причина этого самооткровения лежит прежде всего в воле Божьей в Троице и в стремлении вечной мудрости.

«О вечности мы не можем говорить иначе, как о духе, ибо всё в начале было духом; но и она от вечности развила себя в бытие». (Menschwerdung, i. 2.).

«То, что безмятежно и не имеет бытия, покоясь в себе, не содержит тьмы, но является спокойным, ясным, светлым счастьем. Это и есть вечность, не имеющая ничего другого, и означает прежде всего Бога. Но поскольку Бог не может быть без бытия, Он зарождает в Себе волю, и эта воля есть любовь». (Тройная жизнь, ii. 75.)

«Всё Божественное Существо находится в состоянии непрерывного и вечного порождения, сравнимого с разумом человека, но неизменного. Из ума человека постоянно рождаются мысли, из них возникают желание и воля. Из желания и воли возникает действие, и руки делают свою работу, чтобы сделать её предметной… Так и с вечной эволюцией». (Три принципа, ix. 3 5.)

«Вначале воля тонка, как ничто, и потому она желает и жаждет стать чем-то и проявиться. Это небытие приводит волю в состояние желания, и это желание есть воображение. Воля, созерцая себя в зеркале мудрости, заставляет свой образ появиться в небытии, и таким образом она создаёт основание в своем воображении». (Menschwerdung, ii. 1.)

«Премудрость, вечная дева, играющая с Богом к Его чести и радости, полна желания созерцать чудеса Божьи, которые заключены в ней самой. Благодаря этому желанию божественные сущности внутри неё становятся активными и привлекают святую силу, и таким образом она переходит в состояние постоянного бытия. При этом она ничего не замышляет в себе; её склонность покоится в Святом Духе. Она просто движется перед Богом с целью раскрытия Божьих чудес9». (Три принципа, xiv. 87.)

Возможность такого «внешнего» или телесного откровения Бога заложена в божественной магической силе, которая существует в самой божественной жизни. Это сила магической воли, способная произвести то, чего она желает.

«Волшебная сила – это Дух, желающий бытия. По сути, это не что иное, как воля, но она вступает в существование. Это величайшая тайна; она выше природы и заставляет природу принимать формы в соответствии с формой её воли. Она вводит основание в бездну беспочвенности и превращает ничто в нечто. Она – мать вечности и сущности всех существ. В ней заключены все формы последних. Она не есть интеллект, но действует по воле интеллекта. Это не величие, не сила, но желание, входящее в тёмную природу (материю) и действующее посредством этой тёмной природы в огонь, а через огонь – в свет. Через эту магическую силу чудеса числа Три раскрываются через природу». (Шесть мистических пунктов, т. 1—11.)

«Телесность Бога проистекает из Его сущности. Эта сущность не есть дух, но она выглядит как бессилие, если сравнивать её с силой, в которой пребывает Тройка. Эта сущность – элемент Бога, в котором есть жизнь, но нет разума». (Тройная жизнь, т. 53.)

Тезис предполагает антитезис. В Едином не существует никаких отношений. Сознание не проявляется в отсутствие того, что можно осознать, и без того, что можно осознать. Без природы не может быть свободы природы; без положительного не может быть отрицательного; без тёмной основы огня не может быть света.

«„Единое“ не имеет в себе ничего, чего оно могло бы желать, и такое единство не может ощущать свою самость. Это возможно только в состоянии дуальности». (Вопросы теософии, iii. 3).

«Если бы всё было только одним, это одно не могло бы проявиться в себе. Если бы не было страдания, радость не могла бы быть познана». (Mysterium, iv. 22.)

«Бог вводит Свою волю в природу для того, чтобы явить Свою силу в свете и величии, чтобы создать царство радости. Если бы не было природы, возникающей в вечном единстве, то не было бы ничего другого, кроме вечного спокойствия. Когда природа приходит в состояние боли, спокойствие сменяется движением, а силы становятся слышимыми, как слово» (Благодать, ii. 16). (Благодать, ii. 16.)

«Единое, „Да“, есть чистая сила, жизнь и истина Бога, или Сам Бог; но Бог был бы непознаваем для Себя, и в Нём не было бы ни радости, ни восприятия, если бы не присутствие „Нет“. Последнее есть антитеза или противоположность позитивному или истинному; оно заставляет последнее раскрыться, и это возможно только благодаря тому, что оно противоположно ему, и в нём вечная любовь может стать активной и ощутимой». (Вопросы теософии, iii. 2.)

«Чтобы был свет, должен быть огонь. Огонь порождает свет, а свет делает огонь явным; он получает природу огня в себе и пребывает в огне». (Mysterium, xl. 2.)

«Радость входит в состояние желания для того, чтобы произвести огненную любовь, царство счастья, которое не могло бы существовать в спокойствии». (Подпись, vi. 2.)

«Величие Бога не могло бы проявиться в силе, радости и великолепии, если бы не влечение, вызванное желанием. Точно так же не могло бы быть света, если бы желание не проникало и не омрачало его, создавая тем самым состояние тьмы, которая растёт до тех пор, пока не произойдёт воспламенение огня». (Благодать, ii. 14.)

Относительное добро не может существовать без относительного зла, а зло не может существовать без добра. Огонь не может существовать без света, как и свет без огня. Никакая множественность невозможна без единства. Каждое из них требует и, следовательно, желает другого.

«Свет и тьма противоположны друг другу, но между ними существует связь, так что ни одна из них не может существовать без другой». (Тройная жизнь, ii. 86.)

«В Боге есть два состояния, вечные и бесконечные, а именно: вечный свет и вечная тьма. Свет – это Бог, и во тьме не было бы боли, если бы не присутствие света. Свет заставляет тьму тосковать по свету и страдать от этого». (Три принципа, ix. 30.)

«Воля, выйдя из состояния единства (заняв позицию, так сказать, против единства в желании собственной самости), входит в состояние желания, и это желание является магнетическим, то есть неудержимым; но единство как таковое является источающим; оно стремится выйти вовне, чтобы стать явленным. Воля, возникнув из состояния единства, желает войти внутрь себя, чтобы достичь ощущения в единстве, и чтобы таким образом единство могло достичь ощущения в воле». (Вопросы теософии, iii. 9.)

«Жизнь света имеет своё движение и импульс, так же, как и жизнь огня; но последняя порождает первую, а первая является владыкой второй. Если бы не было огня, не было бы ни света, ни духа; и, если бы не было духа, который дышал бы на огонь, последний был бы погашен, и воцарилась бы тьма. Каждое из них не было бы ничем без другого; оба они взаимно зависят друг от друга». (Сорок вопросов, i. 62.)

Однако между этой двойственностью нет равенства, ибо единство превосходит множественность, свобода – природу, свет – огонь; высшее всегда управляет низшим.

«Воля как таковая – это неощутимая жизнь, но она находит желание, и, желая желать, превращает себя в существо. Воля превосходит желание, ибо, хотя желание является возбуждающей причиной для воли, воля – это жизнь без причины, и она также является интеллектом. Поэтому она является владыкой желания. Она управляет жизнью желания и использует её по своему усмотрению. Эту вечную волю-дух мы знаем как Бога, но активная жизнь желания – это вечная природа». (Внутренняя тайна, i. 1; iii. 2.)

«Бог от вечности есть Сила и Свет, и потому называется Богом в соответствии с этим, но не в соответствии с огненным духом. Что касается последнего, то мы говорим о нём не как о Боге, а как о „гневе Божьем“ и поглощающей части Его силы. Свет Божий также обладает качеством огня, но в нём гнев сменяется любовью, ненависть и горькая боль – мягким благодеянием и сладким желанием или удовлетворением». (Menschwerdung, i. 5—16.)

«Источник любви – это зажатие и удержание сурового гнева, и его преодоление, потому что кротость отнимает власть у едкой и жёсткой силы огня. Свет миролюбия держит тьму в заточении и пребывает во тьме. Суровая сила желает лишь гнева и заточения в смерти; кротость же, подобно сладкому росту, расцветает и побеждает смерть, даруя вечную жизнь». (Тройная жизнь, ii. 92.)

«Когда любовь раскрывается в свете посредством огня, она струится над природой и пронизывает её, как солнечный свет проникает в траву или огонь проникает сквозь железо». (Clavis, viii. 36.)

Чтобы понять вышесказанное, необходимо лишь осознать эти вещи в своем существе. Для рассуждающего интеллекта они навсегда останутся загадкой.

Не в стволе, корне, ветвях или листьях, но только в цветке растения можно найти зародыш, который производит плод или семя, из которого может вырасти новое растение подобного рода. Точно так же не в страстях человека, не в его интеллектуальных достижениях, а только в духовном соцветии его души существует зародыш для новорождённого существа, способного обрести сознание личного бессмертия.