Читать книгу Soomka Boys. Неспетая баллада - Хельга Лайс - Страница 4

Хоть я спал довольно чутко, но встал необычайно рано для себя: на старых часах, что висели напротив моей кровати стрелки показывали без четверти семь. Я так в школу не срывался! А тут и без будильника обошлось.

Мое одухотворенное лицо озаряла самая искренняя улыбка, которую я не в силах был сдержать! Ее не стерла даже толпа из несчастных мужиков в зачуханном автобусе. Сверкая всеми своими зубами не самой образцовой белизны, я выделялся на их фоне, ибо они сохраняли тяжелую печать злобы и разочарования на своих грубых лицах. Они словно понимали, что обречены влачить свое жалкое существование на нелюбимой и тяжелой работе на единственном заводе, отвечающей им всей сердечной взаимностью. А там уже и старость не в радость. Меня же ждала карьера известного рок-музыканта!

Благо мне надо было проехать лишь две остановки из семи возможных, чтобы выйти там, где обычно собирается вся прогрессивная молодежь, то бишь в самом большом парке, а также ближайшем клубе, куда обычно прикатывают начинающие группы, чтобы отточить свое концертное мастерство.

Расклеив кое-как свои примятые объявления на стенах и столбах, я побежал в сторону продуктового магазина. На выходе из него в мои руках красовался буханка хлеба и дешевая колбаса, купленные на остатки с той мелочи, которую давал Алекс, а также некий брусок, взятый из дому и завернутый в газетный лист. Со всем этим добром я побежал в сторону дома, где жил мой братишка. Хотя во мне не было полной уверенности, что Адам находится дома, а не в магазинчике, или хуже того, в отключке! Вообще, он должен быть на своем рабочем месте к девяти утрам. Насчет тех, кто придет к нему на запланированный мной отбор, я был спокоен, так как вряд ли кто-то сейчас сорвется на местечковый кастинг, хоть бы к вечеру заявились. В любом случае Адам мне требовался в трезвом уме. Но мои волнения рассеялись, как только дверь открылась после недолгого стука.

– Ян, ты что ли? Который сейчас час? – Адам глядел на меня одним глазом, другой же словно пребывал в настойчивом желании досмотреть сон, отказываясь открыться для полноты картины.

– Да вроде девяти нет, – и я не стал ждать приглашения и нагло вошел в квартиру. Ничего здесь не поменялось со вчерашнего вечера за исключением кровати: на ней валялось весьма грязное постельное белье, а роль подушки выполнял кусок не более чистого одеяла. Адам стоял в затасканной когда-то бывшей белой майке и полосатых семейниках. Дырявые черные носки увенчивали сию занимательную картину. Его тело зашлось мелкой дрожью и он пошел в сторону дивана.

Преисполненный планами на сегодня и вообще, я развернул на столе брусок хозяйственного мыла. С ним же и принялся на наведение относительного порядка. За мной не водилось никакого намека на любовь к мытью посуды: на самом деле, я – тот еще свинтус. Спрашиваете, что происходит и что за странный поворот в данной истории?

Во-первых, мне хотелось задобрить Адама и привести его жилище и его самого в порядок, дабы произвести хорошее впечатление на тех, кто придет к нему в магазин. Типа все солидно. Не хотелось, чтобы они считали, что группа носит временный характер. Нет, станем Магометами, идущих к горе!

Во-вторых, не осталось ни одной чистой посудины, жалко Алекса, который вынужден жить в грязи. Да и жрать противно.

Кое-как прибрав в комнате, я со вздохом уселся рассматривать плоды моего упорного труда. Хорошо, что площадь жилья не больше собачьей конуры, иначе я сдох бы раньше, чем навел здесь порядок. Адам все дрожал под замызганной простыней. Пришла очередь браться за него, потому что время поджимало. Нашарив в единственном шкафу остатки кофе, я поставил чайник.

Несчастный взял чашку с обжигающим кофе и пару бутербродов, но едва тут же не пролил на себя бодрящий напиток. Прихлебывая ароматный кофе вприкуску с бутербродами, он наконец-то перестал дрожать. Более того, он удосужился посмотреть на меня осмысленным взглядом:

– Я даже не против, чтобы ты приходил сюда и приносил мне кофе в постель каждое утро! – И комнату залил его громкий лающий смех. Мои губы растянулись в легкой улыбке, не понимая, что тут смешного. – Так с чем ты заявился сюда в такую рань?

Я не стал тянуть кота за хвост и как на бегу выложил свои намерения. Почесав свою грязную башку, Адам задумался над тем, что он только что услышал. Мне было не совсем понятно: о чем тут еще думать?

– Признаться честно, я обескуражен тем, что ты сейчас мне рассказал. – Адам потянулся за своими сигаретами, которые лежали на подоконнике. «Обескуражен» – то, что он мне не предложил покурить, уже красноречиво говорило об этом. – Однако почему бы и нет? Я готов тебе помочь с прослушиванием. Дай мне немного времени и мы пойдем. Правда, я планировал взять сегодня отгул, тем более среда на дворе, никому не нужны эти чертовы пластинки. Впрочем, как и в любой другой день.

– Прости, я не знал.

– Ладно, забей. Ты умеешь петь там, писать стихи?

– Ну не знаю, я не пробовал. – А как еще отвечать, когда и в самом деле не пробовал делать что-то из вышеперечисленного?

– А ты запой.

– Прямо сейчас? – Такой резкий поворот событий едва не выбил почву из моих ног, но раз Адам просит… Только что спеть-то? И перед глазами всплыло фото с Робертом Плантом.

Мое пение на третьей строчке прервал душераздирающий кашель Адама. Откашлявшись, он смеялся так, словно услышал какой-то ржачный анекдот, а не Stairway to Heaven в моем исполнении. Кстати, его любимая песня. Странный он тип, короче.

– Больше можешь не петь, не твое это, так что вокалист потребуется. Думаю, писать песни тебе тоже не дано, если, конечно, Алекс не соврал насчет твоих способностей в поэзии. Значит, кто-то из будущих участников должен увлекаться рифмоплетством. Конечно, обладая при этом талантом на чем-то играть.

Мое самолюбие было довольно сильно уязвлено, но виду решил не подавать. Ишь как, я может, я еще не разогрелся, а меня уже списывают со счета. Да и кому принадлежат слова о том, что панкам можно не уметь вообще все? Значит, я – истинное воплощение панка, нет? Докурив сигарету, Адам выдал блестящую, на его взгляд, мысль:

– Будешь на басу играть! Этот инструмент даже обезьяна освоит, а ты – тем более. Да и в панке партии баса – второстепенны.

Вот тут мне хотелось почистить ему репу, он стал слишком далеко заплывать за буйки. Но мое нарастающее негодование притупило горькое осознание того, что я слишком плохо разбираюсь во всех этих делах. Возможно, Адам желал мне только лучшего, ведь с плохим репертуаром и исполнением группа далеко не пойдет, а мое естество рвалось исключительно на пьедестал! Где находятся The Clash, Deep Purple, The Rolling Stones и прочие отличные группы.

Спустя три часа после своевременного открытия наше томительное ожидание получило вознаграждение: на проходе кто-то робко топтался, словно того терзали мутные сомнения, что оно того стоит. Перед нами предстал тощий парень в очках вроде моего возраста. Это точно не покупатель. Насколько сильна моя ненависть к такому явлению как ожиданию, настолько сильна была моя радость от появления того парня. Сорвавшись с насиженного места за стойкой, я бегом сорвался к нему, чтобы успеть схватить его на случай, если тому вздумается убежать прочь.

– Здравствуйте, это здесь проходит набор в группу? – его голос то и дело срывался, выдавая его прирожденную неуверенность в себе и своих силах. Последовав за моим приглашающий жестом, он выпалив «секундочку!» и куда-то убежал. Ну, вот! Я было решил, что финита ля комедия, но беглец вернулся с чем-то громоздким. Он с трудом затащил внутрь небольшого помещения свой инструмент. Адам решил сохранять свою позицию, наблюдая за происходящим из-за стойки. Его лицо выражало преисполненность благого любопытства.

– Что это ты принес?

– Синтезатор. Сейчас сбегаю за усилителем.

Если вы уже успели забыть, то я плохо представлял себе какие существуют музыкальные инструменты. Мой кругозор ограничивался тем, что мне довелось увидеть в классе музыкального образования. И никаких там синтезаторов там не было. А усилитель? Тот очкарик снова встал на проходе, внося какую-то бандуру, чем-то напоминавшую тех двух колонок у Адама дома.

– Ого, и ты даже не поленился притащить их сюда. Ставь на стойку. – Восхищенно пробормотал Адам, когда как я все еще не понимал, чем тут надо восхищаться. Парень не стал откладывать дело в долгий ящик и принялся ставить свой инструмент. Хм, очень похоже на пианино, только в видоизмененном облике. Но разве оно нужно в рок-группе? Адам включил все эти неведомые штуки к сети и затем неотрывно глядел на пока что единственного кандидата.

– Меня, кстати, зовут Ваня, но можете называть меня Айван. – Парень пытался не молчать во время своих шаманских действий, – и я играю еще на других инструментах.

– Русский что ли? А я – Адам, его же зовут Ян.

– Нет, не совсем, я вообще-то из еврейской семьи, которая когда-то проживала на территории СССР. Но родился и живу исключительно в этой стране.

– Ясно. – Больше Адама ничего не интересовало в этом парнишке, ну кроме игры на неведомом мне синтезаторе, конечно.

Пара прикосновений длинных пальцев по клавишам и меня переполняют отрицательные чувства: как это должно вязаться с тем, что хочу я? Какие-то непонятные звуки, не имеющие ничего общего с тем звучанием, которое я слышал в рок-музыке! Но повернув голову в сторону Адама, я ничего не высказывал из своих вопросов. Потому что тот сидел с загадочным лицом. Загадочное в том плане, что я решительно не понимал, что у него вызывает такое блаженное выражение лица? Айван наиграл еще пару коротеньких партий, и лишь потом молча уставился на Адама в ожидании окончательного или не очень вердикта. Адам потянулся рукой к своему подбородку, на которой красовалась многодневная щетина, почти что борода рыжего цвета.

– Ты принят!

Что?! Мои глаза вперились в Адама в попытке просверлить в нем гигантскую дыру! Неужели он забыл, что это я создаю группу, и рок-группу! А не музыкальный коллектив для детишек из начальной школы! Однако мною было принято мужественное решение не пререкаться на глазах у тощего очкарика, а поговорить наедине с этим самодовольным индюком! Сколько сил мне стоило, чтобы дождаться ухода этого Айвана со всем его барахлом, выдаваемое за то, что носит гордое звание «музыкальный инструмент»! Правда, прежде мне пришлось помогать тому любителю синтезаторов: я взял на себя усилитель. Ох и тяжелая махина. Тому парнишке приспичило припарковать свою тачку за квартал от нашего магазина. Чтобы вы понимали: убитый асфальт, лужи, мои руки, не привыкшие тягать тяжести… Чудо, что донес чужое в целости и сохранности. Как мне потом рассказывал Айван, то была тачка его бати, который в тот день уехал куда-то в длительную командировку, что поспособствовало тому, что его сын впервые в своей жизни прогулял школу. Вот так шел мимо парка и увидел объявление…

Вернулся я в магазин в испорченном настроении. Решительный вздор, а не отбор в группу!

Адам словно не замечал моего угрюмого лица, закурил с наслаждением последнюю сигарету. Опять же таки не предлагая мне разделить курево. Нет, я сегодня напрочь не узнаю добродушного соседа моего братишки!

– Если ты забыл, то это моя группа, значит, последнее слово числится за мной! Зачем мне этот очкарик с дурацким синтезатором? Симфонии играть под «Вчера я рисовал длинные схемы, сегодня ты вылетаешь из системы»?

Тот сделал еще пару затяжек, прежде чем пуститься в объяснения.

– Ян, поверь мне, я знаю, что делаю! Музыка эволюционирует, и рок в том числе! Вообще-то, синтезатор сейчас во всех группах присутствует. Если ты сейчас вылезешь на сцену с той же шнягой, как у Ramones и Sex Pistols, то далеко тебе не уехать. Надо выделяться, значит будем пробовать все, что издает звук. Даже банджо! Сечешь? К тому же, он что-то говорил про другие инструменты.

Вон оно что! Здравая мысль, на самом деле. Меня эта идея захватила до такой степени, что я даже не спросил, почему Адам говорит о моей группе, словно он в ней уже действующий участник?

Следующим кандидатом был тоже мой ровесник, только уже азиат. Адам и его прослушал с не меньшим восторгом, даже отбивал такт по стойке в ритм игре на акустической гитаре, выдаваемой не то китайцем не то японцем.

– Великолепно владеешь гитарой! – Глаза Адама блестели еще и благодаря тому, что Тако (так азиат назвался нам) играл его любимую песню «Fame «из репертуара Дэвида Боуи. Затем вспомнив обо мне, он прямо перед Тако спросил меня, брать ли его в группу. Мой подбородок невольно задрался, и я выдержал театральную паузу, как будто обдумывал и принимал столь важное решение. Вообще, думать было над чем. Акустическая гитара – это не электрогитара, я не слышал его игры на более на интересующем варианте.

– Да, мы принимаем его.

Тако долго кланялся, от чего один раз уронил свой инструмент, едва не задевая стоящий сзади него стеллаж с пластинками.

В это время в магазин зашел очередной посетитель, скажем так, в руках которого ничего не было. И поэтому мы решили, что он пришел просто посмотреть пластинки, так что мой интерес к нему, не успев вспыхнуть, быстро погас. Зато мой взгляд не отрывался от Тако. Он ушел как только я поклонился ему в ответ. «Надо было сделать это раньше» – мелькнуло в моей голове. Но не успел Тако сделать пару шагов за дверью, как новый посетитель открыл свой рот и начал брать такие, как называет их Адам, ноты, что у меня аж что-то побежало по коже, и я не смог сдержать своего порыва посмотреть на него во всей красе. «Черт, эти тараканы уже на меня вылезли», – мимолетно разозлился я, но в конце концов чистое и мощное звучание вокала безымянного парня меня слишком занимало мой ум, чтобы зацикливаться на многоногих гадах, умудривших застрять на мне вне предела их постоянного места жительства.

– Ура, восхитительно! – Со всей дури аплодировал Адам, едва не задевая своей длинной рукой моего лица, как только пение прекратилось. Лицо парня засияло, как начищенная мной утром кастрюля. Я уже видел, как часть зала, состоявшаяся наполовину из девочек, рвется на сцену, дабы удовлетворить жажду, если выразиться помягче. Я уже даже ему завидую, ведь мне остается роль тупого басиста, он же запасной вариант, хоть и не с менее миловидным лицом. Просто девочкам давай поющих. Как назло, помимо отличных вокальных данных, внешне тот певун маленько походил на Элвиса Пресли. Пусть тому земля будет пухом1.

– Не знаю, как ты, Ян, но я взял бы его в группу. Таким вокалом грех разбрасываться.

Я лишь буркнул что-то нечленораздельное, но Адам, видимо, в который раз уже давно за меня решил.

– А ты только петь умеешь?

«Элвис» покачал своей ясной головушкой. Из недр его карманов на бордовом пиджаке на свет появились несколько исписанных листов. Адам с жадностью схватил их и углубился в чтение, все это время причмокивая губами. Ознакомившись с каждым словом, он вновь бурно выразил свое неподдельное восхищение:

– Ты – находка! Это мы тебя должны умолять, чтобы ты пел в нашей банде! А с таким поэтическим даром! Байрон… Китс… Кто они против тебя? Тьху, пустое место!

Объект восхищения заметно покраснел, аки красная девица, явно не привыкший к такому потоку жарких дифирамб в свой адрес. Мне же хотелось выгнать его прочь, настолько он начал меня раздражать своим существованием. Тоже мне, бриллиант без огранки! Но вместо этого я уселся на стуле за стойкой, уставившись в обратную сторону рабочего места. Но там ничего интересного не было: пустая мятая пачка из-под сигарет на переполненной пепельнице, желтая чашка, толстая потрепанная тетрадь. Проклятый Адам и его чертовы противоречия!

– Ты чего такой недовольный? – Адам уселся с удивленным лицом на другом стуле, подпирая своими длинными ногами нехитрое добро на полке. – Вокалист, клавишник и гитарист. Плюс ты – басист. Осталось только барабанщика найти… И все, можно готовиться покорять музыкальную арену. Нет, чем ты недовольный?

Я лишь молча пожал плечами, уткнувшись взглядом уже в протертый пол. Мне уже не хотелось никого просматривать, по крайней мере, сегодня точно. Уйти бы сейчас из магазина, но меня здесь держало одно намерение, которым мне хотелось поделиться с Адамом. Мне хотелось, чтобы Алекс был менеджером моей группы. Но если я напрямую обращусь к брату с подобным предложением, то он меня не станет слушать. А от Адама ему некуда будет деваться. Меня он не станет слушать, потому что, во-первых, он – парень гордый, так денег не станет брать, а мне хотелось, чтобы он не нищенствовал, растрачивая свою жизнь попусту, горбатясь за жалкие гроши. Во-вторых, работа менеджером куда более перспективнее. А во-третьих, свой же человек, с таким спокойнее. Вдвоем мы утрем носы тем, кто называл нас отребьем!

Моя обида на Адама не давала и открыть рта. Потом к нам рвались еще несколько человек с предложением вступить в наши ряды, но Адам тут же давал от ворот поворот под предлогом, что места уже заняты. И как назло, среди них не было того, кто играл на барабанах. В душе я надеялся, что очкарик может стучать по тарелкам, так от него будет больше толку, чем от игры на ненужном синтезаторе. Покупатели тоже не рвались за новым дисками, и мне с грустью пришлось констатировать, что Адам действительно держится на энтузиазме, не продавая убыточный магазин. Хотя на его месте мало кто так поступил бы – кому охота признаваться таким образом, что ты облажался, вкладывая все, что оставили покойные родители, но в итоге все потерял? Из винилов суп не сваришь и за аренду не внесешь.

В моем животе за весь день ничего не было кроме того гадкого кофе и одного бутерброда. Поэтому я не стал возражать, когда Адам выразил свое желание закрыться после обеда.

– Все равно, как ты видишь, никто не ходит сюда за пластинками. К тому же что-то мне нехорошо.

Несмотря на непонятную обиду, я пообещал себе тогда, что буду помогать Адаму в будущем.

Когда Алекс явился, я все так же пребывал в сквернейшем настроении. Адам взял инициативу в свои тонкие руки и рассказал ему о нашей сегодняшней, но многообещающей авантюре, точнее, моей, черт бы всех побрал! Но братишка не разделял его восторга:

– Ему бы школу окончить для начала. Ян, ты вообще давно забросил учебу? На что ты рассчитываешь? Вали тогда на работу, а не о всякой ерунде думай, чай тебе скоро 18 исполнится, придется полагаться исключительно на самого себя, чтобы не походить на нашего с тобой… – Слово «отец» так и повисло в воздухе, даже не будучи озвученным.

Кто бы сомневался! Не выдержав нравоучений, я встал с гордым видом и направился к двери. Никто меня не останавливал, и поэтому мой путь пролегал прямо домой, куда мне меньше всего хотелось идти. И жрать охота, ей-богу. А спать еще не очень скоро.

На середине пути меня словно дернули за ниточку и мои ноги понесли в сторону ночного клуба, у входа которого уже собралась разношерстная толпа, по большей части, из моих одногодок.

Встав в конец очереди, мой зоркий взгляд принялся за изучение столь далекого от моего мира контингента. Многие из них уже были под кайфом или градусом. Зато каждый второй щеголял в том, что олицетворяло предел моих мечтаний: косухи, рваные майки с кричащими надписями, браслеты и ошейники с шипами и прочей металлической дрянью, кожаные узкие брюки, ботинки с подошвой, которая способна послужить орудием для убийства. Прически и макияж не уступали гардеробу в своей бунтарской и вызывающей природе. На мне же были маловаты по размеру брюки непонятного цвета из-за частых стирок, чересчур велика папина серая рубашка, школьный черный пиджак, и ботинки с протертой подошвой. Еще и эти патлы, надо бы уже отрезать лишние сантиметры. Чувствовал себя белой вороной, и оттого не сразу понял, когда подошла моя очередь. Жирный охранник молча оглядел меня и обнажил свои подгнившие зубы. В мой адрес ничего не прозвучало, но зато меня пустили во святая святых. Здесь все дрыгались (сложно назвать это танцем), орала на всю мощь музыка каких-то групп, которых я раньше не слышал. А еще здесь было достаточно темно, лишь пара осветительных приборов давали такой свет до такой степени, чтобы не упасть, когда идешь в уборную. Обойдя сумасшедшую толпу, я попал к стойке, у которой куча народа брала бухло. Мне стало понятно, что без денег не получится влиться в здешнюю атмосферу. Оставалось только продолжать глазеть на отдельных субъектов, нарываясь на драку лишь одним своим видом. Так что спустя десять минут я, не колеблясь, направился к выходу. Для первого раза мне хватит.

По пути меня вновь начало переполнять чувство блаженства от того, что мы набрали почти всю группу. Даже вокалист уже не портил мне настроение. Всем хватит славы, да.

На такой позитивной ноте я потопал домой, не думая о том, что там все та же сплошная задница. У подъезда стоял и курил мой однокашник, который вообще-то не вызывал у меня за все годы учебы ни малейшего интереса своей собственной персоной, даже его имя не сразу вспомнишь. Как же мне хотелось курить! Но стрелять у него было ниже моего достоинства, и мой шаг ускорился.

– Привет, это ты собираешь группу? Я видел объявление, твой почерк тебя выдал.

Тут я зачем-то остановился.

– Да, а тебе-то что?

– Да вот, хотел предложить свою кандидатуру.

Я окинул его придирчивым взглядом. Коротышка, но с большим самомнением, с жиденькими усиками. Нет, мне он определенно не нравился. А еще я едва сдерживался, что не стрельнуть у него сигарету, Адам же все выкурил, не предложив мне разделить с ним курево. Не день, а сплошные обломы перед самым носом!

– Мы уже собрали группу. Правда, у нас нет ударника. Ну, в общем, пока!

– Жаль, я только на гитаре бренчаю.

Меня уже не интересовало, на чем он там играет, да хоть пусть на маминых кастрюлях барабанит. У нас же есть Тако! Поздно метаться, не буду же я делать перетасовки только из-за однокашниковых чувств. Ах да, его же вроде Макс зовут.

На следующий день возле магазина у нас состоялось запланированное собрание из набранных кандидатов, но возникла одна существенная загвоздка: не явился Тако. Моей злости не было предела! Нам же надо было перетереть, попробовать поиграть, хоть и без ударника. Увы, Айван не играл только на барабанах, так нужных. Но без гитариста тоже никуда. К тому же, у меня по-прежнему не было бас-гитары. Где ее брать – ума не мог приложить! В общем, такое себе было собрание, пока что наш новоиспеченный коллектив напоминал суп из одного кипятка и пары ложек масла. То есть скудное содержание не соответствовало громкому названию.

Вы спросите, почему не сделать гитаристом Айвана? Ну, фиг его знает, мы почему-то не додумались до этого.

Нами было принято решение подождать еще один час, предполагая, что Тако имеет довольно уважительную причину и он просто опаздывает. Увы, мы лишь потеряли время. Ну как потеряли: поболтали о том о сем, представляясь друг другу, приправляя все это рассказами о своей жизни, в чем они мало чем отличались. Так я узнал наконец-то как зовут нашего солиста: имя ему было Артур. Я едва не ухмылялся, ибо оно мне казалась довольно помпезным. Он уже, видимо, мнил себя королем.

Мы бравая троица, условились, что вновь встретимся через неделю на том же самом месте. Мне и Адаму полагалось прослушать еще нескольких возможных участников, но неудача с Тако не была единственной в тот же день – приходили совсем не те, кто нам нужен. Из пяти человек особенно выделялся один прыщавый парень: он приперся к нам с укулеле и упорно нам доказывал, что без него группе не обойтись.

Наши уши подвергались десятиминутному бренчанию на дурацком инструменте. Не знаю, то ли звучание укулеле само по себе такое самобытное, то ли недомузыкант сам по себе скверно играл, но вконец не вынося больше этого шума, я начал тыкать локтем в бок рядом сидящего сосредоточенного Адама.

– Спасибо, но опять же: вы нам не подходите! – Повторил он, сплевывая бычок на пол.

– Но…

– Вы глухой? Сказал же «не подходите»!

Если вы полагаете, что он молча направился на выход, то ошибаетесь. Прыщавый закатил глаза и через мгновение стал плакать. Да, так просто. Хоть наши с Адамом нервы были на взводе, но сердца предательски дрогнули. Мы не могли выпроводить его, не успокоив его.

– Ну чего ты так переживаешь? Мы уверены, что тебя ждет большая слава музыканта-укулельщика, скажем так! – Слова не мои, но я воодушевленно кивал в знак согласия. – Подумай сам – такие слушатели, какие у нас будут в перспективе, не оценят твой дар как полагается! Ну зачем тебе напрасно тратить свое время нас нас? Как тебя зовут-то?

– Дэн, – и наш несчастный гость тут же смачно шмыгнул носом, откуда уже начинало капать.

– Дэн, я предлагаю тебе развиваться самостоятельно, уверяю, оно того стоит.

– Но я не знаю ни одного музыканта, прославившегося игрой на укулеле. А это что-то да значит!

И тут Адам запнулся. Ему потребовалось немного времени, чтобы найти логичное тому объяснение, да так, чтобы нельзя было придраться. Но Дэн уже и так успокаивался.

– Ну, мало что ли там кого не знаешь! Если я не знаю всех президентов поименно, например, США, то значит ли это, что они были неизвестными? Вот и та же история с музыкантами с твоим укулеле.

– И то правда! – Воскликнул Дэн уже с сухими глазами, но полными желания рвать и метать.

Чуя пятой точкой, что сегодня точно не стоит засиживаться в ожидании чуда, я попрощался с Адамом, начавший думать, что вся эта затея висит на краю пропасти.

Спасение ждало меня там, где я его отверг вчера. Проходя мимо двери, за которой жил мой однокашник Макс, меня стало одолевать пламенное желание нажать на звонок. Едва мой палец соскользнул с квадратной кнопки, в проеме показалось недоуменное лицо соседа, не удосужившись снять висячий замок.

– Чего пришел?

Нет, вы смотрите! Я к нему с хорошей вестью, а он разговаривает со мной таким тоном, словно минуту назад я убил всю его семью чахлым кактусом, стоящим у них на подоконнике на кухне. Собрав все свое великодушие, выдал ему, что мне требуется его участие.

– А вчера значит не нужно было? Ты сам-то в состоянии определиться, что тебе требуется? Хоть мой рост ниже среднего (это он еще преуменьшает), но это не прибавляет мне сходства с собакой для побегушек!

Мне хотелось развернуться с гордым видом и пойти наверх домой, где возможно бати пока нет. Однако яркая вспышка софитов и неистовые вопли разгоряченных фанаток приковали мои ноги к порогу чужой квартиры.

– Да чего ты дуешься? Просто у нас вчера вроде как был гитарист, сегодня уже нет. С ним мы точно работать не станем.

– Так что получается, я служу в качестве запасного варианта? Хороша честь, во прям заставляет прыгать до потолка!

Голос однокашника источал такой яд, что моя голова едва не кружилась. Наверное, так не действует укус даже от самого ядовитого существа, ну пауки там, какие-то бегуны или черные вдовы.

– Дело твое, но мне надо знать точно, интересно ли тебе предложение.

Пока мне приходилось терпеливо глядеть на задумчивое лицо сквозь полуоткрытую дверь, мой живот вспомнил о том, что пришло время обедать.

– Ладно, заходи ко мне.

На слабеющих от голода ногах я вступил впервые в соседскую квартиру. М-да, выглядит куда получше моей. Еще бы, родители у него – приличные. Оба работают преподавателями в нашей школе. Мне они не нравились, потому что постоянно тыкали меня за неуспеваемость и дисциплину. Правда, так делали все учителя, но с их детьми мне не приходилось сталкиваться. Так вот почему я не водил дружбу с этим коротышкой, которому явно мало давали морковки в детстве. Он оставил меня одного в коридоре, чтобы затем вернуться с гитарой.

Это самое прекрасное что мне доводилось видеть за всю свою жизнь! Ее внешний вид демонстрировал, что за нее отдали немало денег. Причудливая форма, монохромный окрас, блеск покрытой краски…

– Крутая, правда? Мне ее на день рождения подарили. Пошли, я тебе поиграю!

Меня настолько заворожило сие сокровище, что я совершенно не помню, как выглядела гостиная, где однокашник врубил гитару и начал играть какую-то песню из творчества «Pink Floyd». Мне было сложно судить об его мастерстве, однако меня вполне удовлетворила его игра. Хотя с такой красавицей – немудрено.

– Ну как?

Мои глаза по-прежнему не отрывались от этой гитары в его руках, и мой ответ прозвучал довольно машинально и искренне, хотя это в меньшей степени касалось его игры.

– Я, надо признать, в огромном восхищении!

Затем не знаю как, но за этим из моего рта вылетело не менее рефлекторно:

– Вот бы еще найти барабанщика, и можно собираться.

– Ах да, вам нужен барабанщик? У меня есть знакомый на примете, правда, ему больше лет, чем нам. Но это ведь не имеет значение?

– Нет. – Мой взор по-прежнему вовсю ласкал блестящую гитару. И в это умиротворенное блаженство как пулей влетело напоминание о том, что у меня, единственного из всех, нет своего инструмента.

Что касается блудного Тако, то неделю спустя после первого общего собрания я встретил его возле продуктового магазина. На его правой руке красовался гипс. Он заметил мой недоумевающий и в то же время вопросительный взгляд.

– Не поверишь, но в тот день, когда я возвращался от вас, меня переполняла бурная радость от того, что меня взяли как гитариста. Перед моими глазами стояла ослепительная картина, сотканная из восторженных аплодисментов и криков «Еще! Еще!»… Замечтавшись, я не заметил кусок железной ножки, оставшейся от некогда стоявшей лавки возле автобусной остановки. Моя нога зацепилась за него, и я полетел вниз, и чтобы уберечь гитару от поломки, я ее одной рукой придерживал, а на вторую приземлился всем своим весом. Когда мою руку пронзила сильная острая боль, меня уже ни интересовало то, что стало причиной моего падения.

Хоть я и хотел выразить ему сочувствие: ломать что-то – не самое приятное, что может с тобой случиться, так однажды я сломал мизинец на левой ноге, но сейчас не об этом! Мое лицо вопреки моим истинным порывам успешно продолжало сохранять то выпытывающее выражение.

– Я приходил на следующий день, но мне никто не открывал. Простите.

– Да ничего страшного! Желаю скорее руке поскорее стрястись! – И был таков, не сказав ему, что Адам тогда открывал магазин на пару часов.

Макс не соврал по поводу человека, умеющего играть на ударных. Он представил нас друг другу в своей квартире, пока его родители были на работе. Я восхитился тем, что ему не потребовалось и трех дней, чтобы заполнить вакантное место нужным музыкантом!

– Ян, это Тони! Тони, это Ян.

Мы пожали друг другу руки. Тони относится к той категории людей, которым с ходу не дашь сколько-то там лет, потому как его лицо украшала густая, но аккуратная и короткая борода, а на голове красовался вихрь из непослушных темных кудрей. Ростом примерно с моего, а телосложение – полноватое. Ему могло быть как 20, так и 45 лет. Его крепкое рукопожатие едва не обеспечило мне перелом руки, но мое лицо старательно сохраняло радушное выражение.

– Тони, Ян собирает группу, и ему требуется ударник. Выручишь?

Тот что-то промычал, и от моего хорошего настроения не осталось и следа. Мои планы сыпались как карточный домик, не успев претвориться в жизнь. Разве он не должен ползать на полу, не выдерживая груз радости от столь заманчивого предложения? Тони глянул на меня оценивающим взглядом.

– А что играть хотите?

– Ну, панк-рок, как Ramones или New York Dolls.

– А, мне тоже нравится эта группа, ну, которая первая.

– Ага.

В воздухе повисла напряженная тишина, которая казалась безумно вечной. Максу надоело глядеть на то, что между мной и Тони не клеится разговор, доже вопреки общим точкам соприкосновения.

– Тони, может мы для тебя слишком ну это… молодые, но что ты теряешь? Тебе еще не поздно вернуться за установку!

Меня настораживало то, что Макс второй раз подчеркивает возраст своего знакомого, и мое любопытство взяло надо мной верх:

– А сколько тебе?

– Месяц назад стукнуло 25.

Вау, он старше моего брата и Адама. Для меня Тони показался не то чтобы стариком, но совершенно далеким парнем. Тогда понятно его не особо жгучее желание влиться к нам. С его высоты мы производили впечатление первоклашек, не иначе. Так и мы сидели минут 20 и болтали о том о сем, не касаясь самого главного, что не могло меня не напрягать. В конце концов, Макс как полноценный член группы, обязан сам с ним договариваться, а не я, который совершенно не знал этого Тони, но ему, видимо, такая идея не приходила в голову. Когда Тони встал, словно куда-то собираясь, мы услышали его решение:

– Я согласен присоединиться к группе и стучать по тарелкам. Надеюсь, мои пальцы помнят, как его делается! Когда и где мы собираемся?