Читать книгу Последнее плавание капитана Эриксона - Игорь Яковлевич Болгарин, Игорь Болгарин - Страница 3

А потом было трехнедельное, полное неудач плавание. В Лулео они пришли к вечеру третьего дня. Могли бы приплыть и чуть раньше, но северный ветер дул им в лицо и заметно гасил скорость парохода. Когда они были уже совсем близко от Лулео, рулевой вызвал капитана на мостик. Он появился там мокрый от пота и с темным от сажи лицом.

– Посмотри туда! – рулевой указал капитану на уходящее в сторону Стокгольма тяжело груженное лесом судно и мрачно спросил: – Только что разминулись. Не с нашим ли лесом?

– Мало ли их с лесом ходит… Здесь, на побережье, с десяток таких лесопилок, как в Лулео, – сказал капитан, глядя туда, где в вечернем тумане истаивал вдали груженный лесом трудяга-лесовоз. Но легкое беспокойство поселилось в его душе. И не напрасно.

Лулео встретил их пустыми складами, размещенными у самой воды. На причале ожидал знакомый Эриксону маклер. Он еще издали обескураженно развел руками:

– Вы их встретили, да? Я почти двое суток мариновал их, ждал вас. Потом решил, что у вас что-то не сложилось. А Стокгольм забрасывал меня телеграммами. Восемь телеграмм за два дня. Что мне оставалось делать? Извини!

Эриксон долго молчал. Да и что он мог сказать маклеру? Опоздали, все верно. Маклер ведь тоже не сам себе хозяин, хоть и его приятель. Хозяину нужны деньги, а лес на складе, это всего лишь товар. Тут все понятно. Капитана теперь беспокоило совсем иное: угля на обратный путь может, пожалуй, с натяжкой хватить. Это если на обратном пути никуда не заходить. Вычеркнуть эти шесть-семь дней из своей жизни, списать на неудачу и забыть, как дурной сон. Но можно поступить и по-другому. В Ботническом заливе еще много портов, где, глядишь, ему может улыбнуться удача. Ну, пусть будет не лес, а что-то совсем другое. Можно, к примеру, зайти к финнам: в Кемь, в Оулу или в Рахе. В прежние времена он никогда не уходил оттуда порожняком. Или в свои шведские порты Шелефтео или Умео. Где-то что-то обязательно найдется. Но чтобы осуществить такой маневр, нужно дополнительно запастись углем. А он стоит немалых денег. Их у Эриксона не было.

– Скажи, ты не богат углем? – напрямую спросил Эриксон у маклера.

– Ну, есть немного, – неохотно ответил тот, хотя и понимал, что выручать давнего знакомого придется. – Хороший уголь, дорогой. Тебе много надо?

– Чтобы хоть вернуться без приключений. Ну, может, по пути забегу в какой-либо порт. Не возвращаться же домой порожняком.

– Я спрашиваю, сколько? – уже тверже спросил маклер.

– Дорогой, говоришь? – замялся Эриксон. – Мне бы тонн пять… Ну, даже три. Только рассчитаюсь не сегодня. Карман пустой. Рассчитывал на тебя. Не упрекнешь: никогда прежде тебя не подводил. А тут: ветер северный, машина вовсю, а иду на малом ходу. Вот и опоздал немного.

– Не немного, а почти на сутки.

– Ну что теперь об этом… – Эриксон подумал, что не стоит ссориться с маклером, тот рассердится, затаит обиду, не предложит больше хорошую работу, да и сейчас – в его праве дать или не дать ему угля в долг. И он мягко и добродушно добавил: – Ладно, будем считать: оба виноваты. – И перешел на деловой тон: – Так об угле. Или отработаю, или потом деньгами расплачусь. И не сомневайся, ты меня знаешь.

– Ты меня тоже. Не мог я мебельщиков подвести. Давние клиенты. – И, немного поразмыслив, маклер твердо сказал: – Договорились: три тонны…К финнам заходить не советую. Мало ли что: они все еще воюют, и законы у них тоже военные. Приглянется кому-то твой пароходик – отберут. Или военные грузы заставят перевозить. Бесплатно.

Эриксон прислушался к совету, в Финляндию не пошел.

Несколько суток они болтались в Ботническом заливе: неторопливо приближаясь к дому, попутно заходили в порты. Но удача напрочь отвернулась от них. Эриксон объяснял это войной.

Еще когда она только началась, Швеция заявила о своем нейтралитете. И торговля особенно между странами прежде бойкая стала постепенно сходить на нет. Ботнический залив опустел, ночами он и вовсе замирал. Прежде навстречу «Эскильстуне» плыли или обгоняли ее ярко освещенные, гремящие музыкой большие и маленькие, торговые и пассажирские суда. Теперь же финская сторона залива словно погрузилась в кромешную темень и тишину. Шведская тоже не очень щедро освещала себя. Экономили на всем, надеясь на лучшее, но опасались худшего.

Флот тоже нищенствовал. Стал меньше перевозить грузов, экономя на электричестве, угле, бензине.

И все же люди жили. Они нуждались в продуктах питания, товарах. И чаще всего, тоже из экономии, по заливу плыли доверху груженные суда, на всякий случай прижимаясь поближе к берегу.

Уже неподалеку от Стокгольма им навстречу прошли несколько тяжело груженных пароходов.

«Хорошее предвестие», – подумал Эриксон. И с некоторой надеждой сказал рулевому:

– Не отчаивайся, Рольф. Впереди богатый порт Евле. Почти уверен, в нем нам обязательно повезет.

– Да, капитан. Бог обязательно заметит наше усердие и вознаградит, – поддержал Эриксона рулевой. Это была, пожалуй, самая длинная фраза, которую произнес Рольф за все время скитаний по заливу.

Но и в Евле их тоже ждала неудача. Лишь осенняя погода на все время их плавания повернула к ним свой ясный лик: стояла солнечная и тихая.

Больше они ни в один попутный порт уже не заходили.

На семнадцатые сутки плавания «Эскильстуна» проплыла мимо гряды Аландских островов. Кое-где на их сером фоне заплатами выделялись красные квадраты черепичных крыш. А еще через пару часов рулевой склонился к переговорнику:

– Капитан! Проходим Бекхольм. Швартуемся на старом месте?

Эриксон ничего не ответил, но вскоре сам возник в рубке.

Мимо них проплыли кирпичные стены высоких эллингов острова Бекхольм, из-за них, словно настороженные аисты, глядели в небо решетчатые краны. У причалов густо теснились большие грузовые пароходы.

Затем «Эскильстуна» стала поворачивать, и остров Бекхольм со своими кранами и пароходами стал, словно декорация в театре, сдвигаться в сторону, и перед ними медленно возник Стокгольм.