Читать книгу Anabasis. Право на настоящее - Игорь Леонидович Чураков - Страница 8

Категория: ВОСПОМИНАНИЯ

Пока шли разборки, охрана отловила за выставочным стендом некую непонятную личность. Мужчина, лет за сорок, небрит, весь в наколках. Никто его раньше не видел, видно долго, может, целый день там прятался. Это стрелки с нас развернуло. Вроде не совсем мы вредители, это конкуренты подстроили – зашел, спрятался, пробрался наверх, трос перерезал, конструкция оборвалась. А он затих-затаился: думал, видно, до ночи досидеть и как-нибудь выбраться. Да и обнаружили его случайно: что-то он там дернулся, звук подал – а тут охрана мимо шла. Как там с тем мужиком и конкурентами разбирались, мне не ведомо. У меня свои разборки начались.

Команда разбежалась в страхе, как ученики Христовы, а на мне повисли прочие наши объекты и обязательства. Тут же заказчики-субподрядчики проявились: строители, дизайнеры и прочие цыгане. Что тебе не платят – твои проблемы, закрывай долги и обязательства. Нет денег – достань, есть люди – помогут. К вечеру домой и люди подъехали. Две машины, человек шесть было. Вышли на лестничную клетку, обсудили ситуацию. У людей все четко – сколько, когда, где, кому. Что будет, если не туда и не вовремя. У меня имелись свои аргументы.

Встреч таких было несколько; каждый раз, заходя в темный обшарпанный подъезд, ждал, кто и чем меня на этот раз встретит. Суммы и сроки все-таки удалось подвинуть, деньги выплатить и начать приходить в себя, после жесткого полугодичного марафона на выживание. Невыплаченный компании расчет удалось «отжать» лишь спустя много лет, при других обстоятельствах.

А теперь – жизнь воображаемая сменилась жестким настоящим. Без опор и ориентиров. Удар был очень сильным, в горле ком два месяца стоял – говорить мог с трудом. Иллюзии ушли в сторону, стало понятно, что мое восприятие себя реальности мало соответствует. То, что есть – нежизнеспособно и эфемерно. «Витязь на птичьих ногах». Из тех осколков, которые остались от меня прежнего, надо было начинать собирать себя заново, перекладывать весь фундамент. Больно, непонятно и мучительно. Очень хочется вернуться в прежнее жизнерадостное состояние, где ты хороший, все еще веришь в себя и свое светлое предназначение. Именно в это время вопросы – кто я такой, что я хочу и зачем я это делаю – уперлись в меня со всей остротой и неотвратимостью. Прошлая глава жизни – семь лет, как я был призван в армию – закрывалась. Вслед за всей страной, нужно было не зевать, крутиться, искать свое местечко под солнцем, открывать следующую главу.

Тем же летом, уладив дела с партнерами и бандитами, я сыграл свою первую свадьбу. Познакомились мы с Полиной за полгода до этого, в Чертовицах, на горнолыжном склоне. На повороте, не пойми откуда, прямо под лыжи мне влетает некое хрупкое светловолосое существо, шустрое и растрепанное, как воробышек. Вывернул, удержался, высказал: не обратив даже особого внимания на объект вынужденной коммуникации. Через пару спусков оказались вместе в очереди на подъемник. Извинился, рассмотрел, познакомился. Чем-то Полина напомнила мне Глорию – персонаж Джейн Фонды из фильма про «Загнанных лошадей…» Сиднея Поллака, который я смотрел еще в детстве, на турбазе. В набитый старый автобус влезали вместе, по дороге – разговорились.

Училась Полина на втором курсе педагогического вуза, подрабатывала в детском садике, детишек, по ее словам, очень любила. По ее словам, очень любила она и меня: я отвечал взаимностью, наш роман был красив и очень романтичен. Отношения развивались на бурном фоне описанных выше событий: встреч, наездов, разборок. Со стороны, видимо, все это смотрелось чрезвычайно эффектно. Да что и говорить, если бы кто снял кино про тот период моей жизни, я бы лично посмотрел с удовольствием: сюжет, антураж, характеры.

С учебой у Полины, как я узнал уже после свадьбы, не заладилось: пединститут она решила бросить и, по совету моей мамы, подала документы на курсы бухгалтерии. По окончании курсов Полину пристроили по знакомству на крупное закрытое предприятие. К этому времени я уже успел прийти в себя и ближе к осени устроился менеджером в одну местную контору, в отдел маркетинга, понимая, что это ненадолго – так, осмотреться и идти дальше. Работа муторная была, с минимумом творчества и перспектив; периодически приходилось ездить в командировки, в провинцию, еще более глубокую, чем наш Воронеж.

Осмотревшись и войдя в работу, я напряженно искал вокруг, чем бы заняться по-настоящему. Брак я полагал твердой основой моих будущих достижений, поэтому часть молодой энергии я решил вложить в ремонт родительского дома супруги, куда мы переехали сразу после свадьбы. Домишко был старый, еще дореволюционной поры: первый этаж кирпичный, с мелкими арочными окошками, второй – деревянный, с резными наличниками. Этим домом я загорелся сразу как реставратор, еще до свадьбы приступив к ремонту. За лето-осень дом понемногу был обустроен и внутри, и снаружи, радуя глаз свежей краской. А там, глядишь, и детишки чередой пойдут, – грезилось мне.

У моей суженой дела тоже пошли неплохо – новые знакомства и новые впечатления от новой работы быстро оттеснили на второй план будни супружеского быта: даже завтрак Полина не всегда успевала приготовить, порой приходилось бежать на работу, наскоро откушав хлебушка с чайком. Скоро на мое место обозначился солидный кандидат с того самого предприятия, возрастом слегка за пятьдесят, роман с которым, как оказалось, давно уже был в самом разгаре. Двери в рай с треском захлопнулись, мои вещи были собраны, адрес отбытия четко обозначен; с заявлением на развод дело тоже решилось быстро. Впрочем, уже перед процедурой развода, у супруги наметились явные попытки дать делу задний ход: видимо, некие проблемы неизбежно обозначились и на новом фронте.

Первый недолгий опыт семейного обустройства провел еще одну жирную черту под прошлой жизнью, прибавив гвоздей в гроб былых надежд и представлений. Теперь уже я сам ощутил себя персонажем фильма про «Загнанных лошадей…». Опять – третий раз за год – я оказываюсь у «разбитого корыта»: «лопнула» фирма, разбежались друзья, а теперь вот и семья распалась. Мне было уже под тридцать – финал молодости. Рубеж, ставящий неумолимые вопросы – кем ты стал? Что сделал? Куда идешь? В активе – пока лишь рутинная работа в отделе продаж. Сплошные «ноли».

Но случай снова вмешался в суетной ход моего бытия. В те времена по разнообразным коридорам ходило множество людей, предлагая, кому что угодно: посуду, одежду, книги, гербалайф. Один такой визитер, долговязый, востроносый и юркий, зайдя, осмотревшись и пристроившись на краешке затертого стула рядом с моим столом, очень артистично начал беседу, достаточно скоро взяв ее ход в свои руки. Предлагал он системы охранной сигнализации. Эти импортные штучки выглядели завлекательно и по дизайну, и по функционалу, производя впечатление стоящих, не барахла. Покупать я их не собирался, однако мы быстро сговорились с новым знакомым о сотрудничестве. Звали его Юрий Николаевич, был он по прошлой жизни ученый-океанолог, жил в Баку в трехкомнатной сталинке, ходил в экспедиции в Атлантику и Индийский океан. Теперь он жил в панельной «двушке» в непрестижном воронежском пригороде, был очень рад, что выбрался живым из той заварухи и был готов взяться за любое дело, приносящее хоть какие-то деньги.

Европейская фирма, производитель «штучек», работала по принципу сетевого маркетинга. Так что и мы начали споро выстраивать собственную сетевую пирамидку: сняли аудиторию в моем родном институте, два раза в неделю собирали людей, произнося вдохновенные речи о небывалых достоинствах нашего продукта и блестящих перспективах работы в нашей команде. Разных команд и продуктов тогда было много, и в сетевом маркетинге девяностых народ зачастую чередовал одно и другое в безнадежной попытке найти оптимальное соотношение. Про то, что надо менять себя, а не продукты, тогда мало кто задумывался. Хотя вряд ли и сегодня многое в этом плане поменялось.

Чтобы завлечь к нам людей, мы клеили объявления по столбам и заборам, заодно публикуя рекламки в местной прессе. Объявления я набивал по вечерам на печатной машинке. Экономя время, бумагу, я закладывал сразу по пять-семь экземпляров, так что точки пробивались насквозь и вылетали серединки из букв «О». Печатать вслепую всеми десятью пальцами я выучился еще на первом курсе института, этот навык впоследствии очень сильно пригодился.

Проводить презентации нам частенько удавалось непосредственно во время расклейки объявлений на автобусных остановках. Вручая равнодушным прохожим полосочки бумажек с нашими телефонами, я пытался, подобно горьковскому Данко, разжечь интерес искрой собственного сердца. Сердца зажигались: обычно в аудиторию набиралось два-три десятка человек, хотя многие уходили в первые десять минут. Школа обратной связи была невероятная. Никто нас не жалел – рубили сплеча, наотмашь. И на каждый вопрос надо было адекватно ответить, не потеряв людей и собственного лица.

Впоследствии довелось пройти много тренингов у разного рода профессионалов, но настоящий результат вырабатывается именно в такой обстановке. Задачей нашей было – каждую неделю получить в команду хотя бы двух-трех человек в «сухом остатке». С этими людьми еще нужно было провести краткую подготовку – по фирме, товарам, технике продаж.

Работа была «на ногах», как в волчьей стае. Все мы (и я в том числе!) каждый день учились чему-то новому: выдвигались в очередной поход по новым маршрутам, отрабатывали новые приемы продаж и заработка. Нам никто не говорил, куда идти и что делать – мы сами торили свои пути: заходили в кафе и магазины; гаражи, где ремонтировали машины или продавали стройматериалы; взбирались по офисным этажам и стучались в бесчисленные двери; заходили в жилищно-строительные кооперативы и фирмы разного рода.

Везде – разные люди, разные запросы, разный подход к началу беседы. «Послать» могли с ходу, а зачастую и посылали по известным адресам. Это была не столько продажа продукта, сколько калибровка людей и их проблем, к решению которых мы и пытались привязать разговор. Книг по бизнесу и курсов продаж тогда еще не было, учились мы на ходу и по обстановке – этот опыт мгновенной ориентации и построения диалога сыграл очень весомую роль в дальнейшей моей жизни.

Именно там, обходя тусклые обтерханные подъезды и лестничные клетки, беседуя с самыми разными людьми (простыми жильцами, дворовыми активистами, работниками муниципальных служб), я подметил любопытный факт: жилые дома, как правило, были муниципальными либо находились на балансе промышленных предприятий. Большинство квартир при этом было приватизировано. Все, что находилось в пограничной зоне между домом и квартирой, было ничьим по сути; никто не стремился брать эту обузу на себя. Многое неизбежно создавало конфликт интересов. Проблема показалась перспективной, пути ее решения меня заинтересовали; не прекращая заниматься сетевыми продажами, я начал внимательно отслеживать ситуацию в жилищной сфере, да и в бизнесе в целом.