Читать книгу Христофор Колумб - Игорь Ноздрин - Страница 9

Осенью 1487 года королевская чета уехала на север. Колумб остался в Кордове. Он хорошо знал город по первой встрече с монархами. В 1485 году Христофор провел здесь шесть месяцев, приобрел знакомых и друзей. В основном они принадлежали к среднему сословию, занимались торговлей, пускали деньги в рост, содержали нотариальные конторы, лечили людей. Особой любовью Колумба пользовалась семья Родриго Энрикеса де Араны, проживавшая за рынком в центре города, на улице Санто-Доминго. Родриго имел многочисленную семью, в которой воспитывалась его осиротевшая девятнадцатилетняя племянница Беатрис.

Девушка родилась в семье мелкого землевладельца, крестьянина Педро Торкемады из деревни Санта-Мария-де-Трасьера, расположенной в пятнадцати километрах от Кордовы. Ее мать, Анна Нуньес де Орана, происходила из зажиточной семьи. Педро умер рано, когда Беатрис была крохотным ребенком. Анна не намного пережила мужа, в пять лет девочка осиротела. Сначала ее взяла на воспитание тетка, потом Беатрис попала в дом двоюродного брата своей матери, Родриго де Араны. Здесь она выросла и похорошела.

По официальной генуэзской версии Колумбу в тот год исполнилось тридцать шесть лет, а по утверждению исповедника и друга адмирала, испанского священника Андреса Бернальдеса – сорок шесть. Христофор сильно постарел. По словам его сына Диего, отец в тридцать лет стал совершенно седым. В этом нет ничего удивительного. Бурная жизнь в юные годы, скитания по морям, потеря жены, трудное материальное положение, безуспешные четырехлетние попытки склонить королей к осуществлению мечты, наложили отпечаток на облик Колумба. Он устал, разочаровался. Иногда Христофору хотелось бросить все, наняться капитаном на торговое или рыбачье судно, но его девиз – «Все или ничего» – заставляет превозмогать неудачи, искать пути выполнения задуманного плана.

Одинокая сирота-бесприданница и пожилой моряк с кучей долгов становятся друзьями. Девушка полюбила Христофора, он увлекся ею. Мне бы разлиться соловьем на десяток страниц и вслед за бес численными романистами описать чудесные вечера в зеленом патио домика Родриго де Араны, страстные ночи влюбленных, да не могу. Прости, читатель, я не верю в истинную любовь, длящуюся не сколько месяцев, не хочу выдумывать образ Беатрис. Мы не знаем ее. Что касается Колумба, то вдовцу внучки молочного брата короля Португалии не подобало жениться на крестьянке. Именитые родственники не простили бы капитану осквернение памяти Фелипы. Он покинет Беатрис до рождения сына. Пусть историки и литераторы пишут что угодно в оправдание Христофора, для меня его поступок – темное пятно на репутации великого человека. Колумб мог жениться на Беатрис, но не захотел. Настораживает тот факт, что родившийся 15 августа 1488 года Фернандо Колон не вспоминал мать даже на смертном одре. По просьбе отца о ней заботился его старший брат Диего, сын Фелипы.

Исследователи утверждают, будто трудное финансовое положение вынудило Христофора заняться книготорговлей. Книжное дело братьев Колумбов – такая же аксиома, как их генуэзское происхождение. При внимательном изучении биографии мореплавателя, трудно всунуть книжную лавку в какой-нибудь период его жизни. Мы говорили, что братья не имели печатни в Лиссабоне, не занимались рисованием карт. Поэтому согласные с нами ученые втиснули книготорговлю в период ухаживания адмирала за Беатрис. На это у меня есть несколько возражений.

Во-первых, срок пребывания Колумба в Кордове составляет не более четырех месяцев. Христофор поглощен любовью к Беатрис. Королевская чета выдала ему на жизнь четыре тысячи мораведи. В те дни Колумб вряд ли бы успел заняться книжной торговлей или составлением географических карт.

Во-вторых, у Бартоломео не было печатни, позволившей старшему брату иметь дополнительный заработок. Последняя четверть пятнадцатого века – робкое начало «тисненых книг». Первая испанская типография появилась в Валенсии в 1474 году. За десять лет к ней прибавилось девять штук. Мастерские возникли в Барселоне, Севилье, Саламанке, Медине-дель-Кампо, Саморе, Бургосе, Мурсии, Толедо, Вальядолиде. Просвещенные люди знали эти типографии. Печатни Колумбов среди них не обнаружили. Осенью 1487 года Бартоломео жил в Лиссабоне, в феврале следующего года переехал в Англию, где пытался убедить Генриха VII принять проект Христофора.

В-третьих, с двадцати трех лет Бартоломео занимается делами старшего брата, выполняет его поручения, разъезжает по городам и странам, пропагандирует идею пересечения Атлантики, ищет богатых покровителей. У Бартоломео нет времени на издательскую деятельность.

В-четвертых, дальнейшие события показывают младшего брата Колумба как хорошего моряка, смелого воина, опытного администратора. Вероятно, легенда о печатне Колумбов возникла для того, чтобы скрыть истинные занятия братьев до женитьбы Христофора.

В-пятых, в самый тяжелый период жизни Колумб уедет за куском хлеба в монастырь Рабиды, не будет заниматься трудом, недостойным дворянина. Откуда у мещанина спесь? Она объясняет поведение Христофора в отношении Беатрис, но противоречит занятию книжной торговлей. Мне не верится, что такой человек ходил по домам мелким коммивояжером.

Несмотря на перечисленные возражения, я допускаю мысль, что Колумб мог попробовать себя в роли торговца книгами. Этому способствовало его увлечение Беатрисой, желание изменить свою жизнь. Зимой мы видим Христофора уже в Севилье, занятым обычными делами.

Родственники девушки хорошо относились к капитану. Кузен Беатрис, Диего де Арана станет верным соратником адмирала в первом плавании к берегам Америки.

* * *

В 1487 году Колумба постиг еще один удар. Христофор узнал, что Жуан II, по его картам и расчетам, послал в Атлантический океан экспедицию Фернана Дулмо разыскать Остров семи городов, разведать дорогу в азиатские страны. Капитаны не преодолели страха с вековыми предубеждениями против плаваний вдали от берегов, вернулись ни с чем. Испанские и португальские корабли привыкли ходить вдоль побережья. Потеряв землю, кормчие испытывали беспокойство, стремились приблизиться к материкам. Дорога на запад казалась путем в Преисподнюю. «А вдруг придется возвращаться через водяную гору?» – сверлило в сознании обывателей.

Узнав о поражении Дулмо, что служит подтверждением вероятности отправления Жуаном два года назад первой экспедиции на запад, Колумб в начале 1488 года пишет португальскому королю письмо с напоминанием о себе и своих замыслах покорения Атлантики. Монарх дважды попробовал найти легендарные острова-базы на пути к азиатскому материку, может быть, в третий раз он пригласит для этого автора проекта?

Король не замедлил с ответом, подписал 20 марта 1488 года послание Колумбу, направленное в Севилью, где тот находился уже несколько месяцев. Жуан назвал Христофора «нашим особым другом» (nosso especial amigo), заверил в безопасном въезде и выезде из португальских владений. С такой «охранной грамотой» Колумб мог смело отправиться в Лиссабон. Жуан не совершал попыток расправиться с обидчивым родственником португальских вельмож ни раньше, ни после описанных событий. Однако Христофор не спешил, опасался, как бы Фердинанд с Изабеллой не обиделись на его отъезд.

Вместо Португалии в конце марта Колумб едет в Валенсию, куда по пути в Гранаду прибыл королевский двор. Капитан тщетно пытается добиться встречи с монархами, полагая, что приглашение Жуана повысит его шансы на успех. Напрасная затея! Кастильским правителям нет дела до итальянца. Из Валенсии королевская чета переезжает в Мурсию. Колумб вынужден следовать за ней.

Мурсию основали арабы в начале VIII века на месте древнего иберийского поселения в долине реки Сегура, неподалеку от юго-восточного побережья Средиземного моря. Город славился художественными ремеслами, шелкоткачеством, выделкой парчи, ювелирным искусством. Великолепный христианский собор, построенный двадцать лет назад, украшал старинную мавританскую крепость. В ожидании встречи с монархами Колумб томился в Мурсии до средины июня.

Королевские советники из месяца в месяц обнадеживали капитана, уверяли, будто монархи помнят о нем, но не обещали аудиенции, не давали разрешения на выезд из страны. Если бы Колумб не имел в Португалии влиятельных родственников при дворе Жуана, то сидел бы до старости в Испании как почетный гость и опасный человек, способный оказать ценные услуги соперникам кастильцев.

Иное дело – Бартоломео. Брат Христофора держится в тени, легко покидает страну. Если бы он работал в печатне, то жил в Севилье или другом городе, занимался делами, но Бартоломео ничего не держит на месте, он помогает брату. Братья правильно оценили сложившуюся ситуацию: монархи не говорят ни да ни нет, следовательно, – надо искать иные варианты решения проблем. Встреча с Жуаном нужна Колумбам, она повысит их вес в глазах испанцев или даже закончится соглашением. Не дожидаясь «благословения» супружеской четы, они готовят встречу с португальским королем. Бартоломео из Англии пишет письма в Лиссабон, где у него сохранились старые связи. Если Жуан не даст положительного ответа на главный вопрос, – быть или не быть экспедиции на запад, Бартоломео продолжит склонять Генриха VII к участию в заморском походе.

В июне Фердинанд с Изабеллой соизволили отвлечься от войны и через уполномоченных обнадежили Колумба расплывчатыми обещаниями, привязали ко двору очередной выплатой пособия в три тысячи мораведисов. Вместе с тем монархи позволили капитану посетить Лиссабон, выразили надежду увидеть его следующей весной. 18 июня Колумб получил деньги и засобирался в дорогу.

В 1488 году Жуан всерьез думал об экспедиции на запад. Разочаровавшись в своих капитанах, король вспомнил о Колумбе, решил с его помощью найти дорогу в Азию. Корабли Фернана де Ульмо и Афонсо ди Эштрейто с шестимесячным запасом продовольствия уже больше года плавали в океане, экспедиция Бартоломеу Диаша не подавала вестей. Моряки осторожно высказывали предположение, что Ульмо исчез на западе Атлантики, а Диаш погиб на юге Африки. Осенью в Лиссабоне сложились благоприятные условия для реализации замыслов Христофора. Он выехал в Португалию.

Жуан надеялся, что годы скитаний по Испании отрезвили Колумба, снизили его непомерные требования высоких должностей, но он ошибся, был неприятно удивлен произошедшими в итальянце переменами. Из милого учтивого придворного, вызывавшего расположение к себе у незнакомых людей, Христофор превратился в замкнутого, набожного, высокомерного человека. Колумб уверовал в свое предназначение, ему казалось, будто Святая Троица избрала его проложить морской путь в Азию. Это деяние представлялось Колумбу столь грандиозным, что просить меньше за свои услуги выглядело унижением идеи. Христофор не отказался от требований, торговался за каждую должность и процент в распределении прибылей.

Переговоры затягивались, а между тем в столицу неожиданно вернулся Бартоломеу Диаш. На полях книги Пьера де Айи Колумб сделал запись (маргиналия №23) о знаменательном событии:

«В 1488 году, в декабре месяце, прибыл в Лиссабон Бартоломеус Дидакус (Бартоломео Диаш), капитан трех каравелл, посланных королем Португалии в Гвинею для открытия земель, и сообщил светлейшему королю, что прошел 650 лиг, 450 на юг и 250 на север, вплоть до мыса, названного им Доброй Надеждой, лежащего в Агесинбе (Эфиопии). По астролябии определили, что он расположен в 45 градусах за экватором на расстоянии 3100 лиг от Лиссабона. Это плавание он описал и запечатлел из лиги в лигу, составил морскую карту, которую я видел воочию, и вручил ее светлейшему королю, а я при всем этом был».

Я. Свет сделал к записи адмирала соответствующие замечания:

«Колумб допустил ошибки в этом сообщении о плавании Диаша. Южную оконечность Африки Диаш назвал мысом Бурь, в мыс Доброй Надежды ее переименовал Жуан II.

Мыс этот лежит не в 45, а в 34 градусах к югу от экватора. Он него до Лиссабона не 3 100 лиг, а 2 100 лиг. Наконец, на «север», то есть вдоль восточного берега Африки (который сперва следует на восток, а затем отклоняется к северо-востоку), Диаш продвинулся не на 250, а на 160–170 лиг.

Любопытно, что расстояния, приведенные в маргиналии №23, в полтора раза превышают истинные дистанции. Весьма возможно, что португальцы сознательно преувеличили длину пройденного ими пути, чтобы ввести в заблуждение своих конкурентов, и этими неточными сведениями воспользовался Колумб».[29]

* * *

Сегодня все знают: Бартоломеу Диаш первым обогнул Черный континент, открыл дорогу в Индию. Современники капитана восприняли его поход иначе. Если бы пятьсот лет назад я сказал, что Диаш открыл дорогу в Индию, мне бы никто не по верил. Не поверил и Колумб. Вы обратили внимание на то, как буднично адмирал сделал запись? Он фиксирует пройденный путь с конечной точкой маршрута. Если бы Диаш в глазах соотечественников воплотил мечту нескольких поколений моряков, то неужели Христофор так сухо пометил бы на полях книги результаты плавания? Для Колумба подвиг старого товарища – лишь этап в продвижении португальцев к заветной цели, который не лучше предшествующих экспедиций. С точки зрения моряков, Диаш не заслужил большой похвалы, так как прошел значительно меньше Кана, выполнил только половину задания.

Тридцатишестилетний Бартоломеу Диаш отправился в плавание на трех кораблях. Первым командовал он сам, вторым – известный моряк Жуан Инфанти, третьим – брат командира Дьогу Диаш. Главным кормчим эскадры назначили опытнейшего гвинейского морехода Педру Алинкера. Главной целью похода считалось открытие южной оконечности Африки. «Следовать вдоль берегов Африки до самого мыса, где она кончается», – гласил королевский приказ. Далее, если представится случай, велено пробраться в царство священника Иоанна, который по слухам был христианином, торговал с азиатскими странами. До сих пор нет доказательств того, что перед командами судов ставилась задача достижения Индии. Это подтверждается тем, что для похода выбрали используемые для каботажных плаваний маленькие суда водоизмещением в пятьдесят тонн. Из-за своеобразной конструкции обводов корпусов их называли «круглыми кораблями». Они имели широкий развал бортов, позволявших нести прямое парусное вооружение. Четырехугольные паруса располагались при ветре с кормы перпендикулярно килю судна. При боковых ветрах реи с парусами поворачивали у мачты в сторону воздушных потоков. Наиболее эффективно прямые паруса работали на попутных ветрах, против ветра их не использовали. Две экспедиции Кана позволили сделать вывод: прямые паруса за экватором служат лучше косых.

Благополучно достигнув устья Конго, экспедиция Диаша пошла на юг вдоль материка. У двадцать девятой параллели в гавани, названной Ангра-душ-Волташ, Бартоломео оставил грузовое судно под охраной девяти солдат и на двух кораблях поплыл дальше.

Вскоре португальцы попали в бурю, тринадцать дней дрейфовали по штормовому океану на юг вдоль побережья. Земля скрылась с глаз. Командующий не растерялся, велел не зарифлять паруса, использовать силу ветра. Диаш правильно рассудил, что рано или поздно материк должен закончиться где-то там, куда их несет.

Буря не утихала. Похолодало. При иных обстоятельствах команды не позволили бы кормчим уходить далеко от берега, но сейчас не имели выбора, безропотно тащились за ветром и волнами, пока не вклинились в зону западных ветров. Стало совсем холодно. Вокруг утлых кораблей простирался открытый океан с пенными гребнями валов, черными грозовыми тучами. Люди отчаялись, считали себя погибшими.

Когда шторм утих, командир приказал следовать на восток. Португальцы плыли к материку день, второй, третий… Земля не показывалась на горизонте. И тогда Диаш повернул корабли на север. 3 февраля 1488 года они вошли в зеленую бухту с низкими берегами, на которых пасся рогатый скот. Кормчие не подозревали, что в бурю обогнули Африку, оставили позади южную оконечность континента. Аборигены заметили корабли, в страхе убежали в горы. Португальцы назвали гавань Пастушеской бухтой (Байа-душ-Вакейруш), пополнили запасы продовольствия, залили бочки чистой пресной водой.

Далее эскадра направилась на восток, достигла бухты Сан-Браш (Моссел), откуда перешла вдоль берега в залив Алгоа. Неподалеку от гавани моряки обнаружили островок, на котором воздвигли каменный крест, и назвали его островом Креста. Отсюда берег материка поворачивал к северо-востоку, что свидетельствовало о том, что португальцы находятся на пути в Индию. Главная цель похода была достигнута, эскадра справилась с задачей. Впереди ожидало долгое рискованное плавание в поисках пресвитера Иоанна или дороги в Индийский океан. Окрыленный успехом командующий хотел плыть в Азию, команды судов думали иначе.

По законам флота участники экспедиции имели право просить капитанов устраивать собрания, выслушивать их предложения для принятия соответствующих решений. Это не считалось бунтом, если команды не выходили из повиновения. В соответствии с традициями Диаш созвал общий сбор, на котором изнуренные моряки заявили, что не пойдут дальше, так как приказ короля выполнен и «раз земля тянется к востоку, значит, мы прошли большой мыс, а потому лучше повернуть обратно, отыскать его». Матросы с офицерами были правы: их посылали найти и нанести на карту этот мыс, а не плыть в неизвестные азиатские земли. Для похода к Индии требовались иные корабли, другое снаряжение, охрана и прочее, чего не имела эскадра Диаша. На «круглых кораблях» размещали только мелкокалиберные пушки для острастки туземцев.

Командующий долго уговаривал людей продолжить плавание на северо-восток, соблазнял сказочными богатствами, славой и почетом, ожидавшими первопроходцев, пугал гневом короля, которому не понравится поведение моряков. Спутники Диаша твердо стояли на своем. По флотской традиции командир велел каждому члену экипажей дать письменный ответ. Все высказались за возвращение в Лиссабон. Командующий был вынужден согласиться с мнением соотечественников при условии, что трое суток они продолжат плавание вперед, дабы удостовериться в сделанном открытии, узнать, в какую сторону изгибается берег.

Диашу не хватило трех суток, чтобы полностью обогнуть южную оконечность Африки. Он дошел до устья большой реки и назвал ее в честь своего соратника, капитана второго судна, Риу-ди-Инфанти, однако ни у кого не оставалось сомнений в том, что кормчие не ошиблись с выводами. Португальцы пошли назад разыскивать безымянный мыс. Биограф мореплавателя Барруш сохранил для потомков описание похода. Когда корабли плыли мимо падрана на острове Креста (в заливе Алгоа), Диаш «испытывал такое чувство горечи, такую скорбь, словно расставался с любимым сыном, обреченным на вечное изгнание; он вспоминал, с какой опасностью для себя и подчиненных прошел долгий путь лишь затем, чтобы поставить каменный столб, а самого главного Бог не дал ему совершить».

Экспедиция приблизилась к «великому, знаменитому мысу, скрывавшемуся сотни лет». Из воды торчали темные скалы с острыми плоскими вершинами, словно обрезанными ударами сабли. Ничего необычного или вызывающего восхищения тут не нашли. Корабли обогнули далеко вдающийся в море острый мыс, двинулись на северо-запад. В память о пережитом двухнедельном шторме португальцы назвали его Торментозо (мысом Бурь).

24 августа 1488 года суда возвратились в залив Ангра-душ-Волташ, где их встретили три изможденных скелета. Один из них не пережил радости встречи с товарищами, скончался от потрясения на руках друзей. За семь месяцев транспортное судно пришло в негодность, умерло шесть человек.

В эскадре не хватало здоровых людей, способных привести его хотя бы в Сан-Жоржи-да-Мина или к устью Конго. Командующий приказал снять с баржи ценные вещи, прочее сжечь.

В Сан-Жоржи-да-Мина Диаш принял на борт золото, добытое в руднике и полученное губернатором от туземцев, после чего выплыл в Лиссабон. Флотилия Диаша бороздила воды океана шестнадцать месяцев и семь дней. Это было самое длительное плавание в истории Португалии XV века. Родственники и друзья участников экспедиции считали их погибшими.

* * *

За успехи Бартоломеу Диаш получил обычную плату капитана. Жуан переименовал мыс Бурь в мыс Доброй Надежды. Современники короля утверждали, будто монарх сделал это в ожидании великих открытий.

Возвращение Диаша разрушило планы Колумба. «Пропавшая экспедиция» привезла открытие, изменившее намерения Жуана. Отныне он свяжет свои надежды с освоением восточного пути в Индию. Христофор стал ему не нужен. Зачем искать дорогу на западе, когда Черный континент приоткрыл тайны? Осталось подняться на север, выйти в Индийский океан.

Жуан охладел к «особому другу», прервал переговоры. Колумба выдворили из Португалии, чтобы не выведал государственных тайн заморских колоний.

В истории португальских географических открытий наступил застой на девять с половиной лет. Что помешало Жуану II закончить дело? Почему в первые годы правления короля экспедиции в Африку снаряжались одна за другой, и вдруг почти десять лет ни одно судно не попыталось пройти по следам Бартоломеу Диаша? Лишь через два года после смерти Жуана новый властитель отправит в Индию Васко да Гаму.

Ответить на эти вопросы нелегко. Нельзя сказать, будто Жуан в последние годы правления был занят только спорами с Кастилией и мятежными вассалами. Король не отступился от замыслов покорения восточных стран, собирал сведения о торговых путях, взаимоотношениях с соседями. Сам факт, что в 1489 году Жуан не предпринял попытки закрепить успех последней экспедиции силами двух-трех кораблей, свидетельствует о разведывательной миссии Диаша, стремившегося на свой страх и риск достичь Индии. Жуан понимал: без тщательной подготовки тут не обойтись. Нужны сильные союзники в борьбе с арабами. Здесь мы приближаемся к одной из причин, обусловивших перерыв в продвижении португальцев к желанной цели.

Кто мог стать союзником? Вопрос звучит риторически, ибо маленькая Португалии не имела друзей. Кастилия ненавидела «младшую сестру», часто воевала с ней, мечтала покорить, как мавританскую Гранаду. Генрих VII не вмешивался в распри иберийских народов, не думал о мировом господстве на морях. Французы косо смотрели на южных соседей, пиратствовали в их водах. Ганзейские купцы плавали по северным морям, пользовались услугами посредников в торговле с южными странами. Итальянцы поддерживали арабов, строили крепости на побережьях Индийского океана и Красного моря, снабжали оружием туземцев, обучали стрельбе из пушек. Оставался мифический христианский пресвитер Иоанн, создавший в центре Африки сильное государство, которое никто не видел. Окруженный язычниками пресвитер мог согласиться с предложением Португалии о совместной борьбе с врагами. Два года назад Жуан отправил к нему тайных послов.

Вы не забыли о сухопутной экспедиции Перу ди Ковильяна и Аффонсу ди Пайвы, выехавшей из Лиссабона 7 мая 1487 года? Пора вернуться к ней, вспомнить об отважных путешественниках.

Выдавая себя за торговцев медом, с невероятными приключениями португальцы пересекли Европу, добрались до Александрии, самого крупного города на земле. Болотистый климат Нижнего Египта плохо повлиял на здоровье разведчиков. Они заболели жестокой лихорадкой и чуть не умерли в многолюдном городе. Оправившись от болезни, европейцы переехали в Каир, где познакомились с арабскими купцами из Феса и Тлемсена. С новыми друзьями Пайва и Ковильян отправились в Тор на побережье Аравийского полуострова. Там они надеялись получить важные сведения о торговле с индийскими заморинами. По раскаленным пескам португальцы пересекли пустыню с купеческим караваном, совершили двухмесячное плавание по Красному морю. Через пролив Баб-эль-Мадеб (Ворота слез) они добрались до Адена. Обессиленные утомительным переходом и трудным плаванием, путешественники еле держались на ногах.

После отдыха в Адене португальцы решили ускорить выполнение поручения, разделили деньги, отправились каждый своей дорогой.

Ковильяну предстояло посетить Индию, Пайве – проникнуть в Эфиопию, заключить договор с пресвитером Иоанном. Сего дня кажется смешным, как в конце XV века португальцы придавали большое значение в борьбе за господство в южных морях союзу с Иоанном.

Легенда об индийских христианах возникла в эпоху апостола Фомы, проповедовавшего в азиатских странах. Европейцы привыкли к ней, считали составной частью божественных сказаний. На протяжении тысячи лет легенда не имела подтверждений, серьезные люди скептически относились к существованию в Индии христианского государства. В 1122 году в Риме произошло странное событие: в город прибыл патриарх Иоанн Индийский. Достоверность визита не вызывает сомнений. Сохранилось письмо аббата собора Сен-Реми, сообщившего о встречах со священником. Патриарх приехал в Византию для получения паллиума архиепископа с подтверждением занимаемого им поста, доставшегося ему от умершего предшественника. В Византии Иоанну сказали, что столица мира находится в Риме. Патриарх собрался в дорогу и вместе с возвращавшимися домой римскими послами прибыл в Италию. Иоанн подробно рассказал папской курии о своей стране и обычаях народа.

«Главным городом там является Хулна, расположенный на Физоне, одной из четырех рек Рая. Это огромный город, окруженный гигантскими стенами и населенный правоверными христианами. За стенами находится гора, окруженная очень глубоким озером, а на вершине горы – храм Святого Фомы. Вокруг озера в честь двенадцати апостолов воздвигнуто двенадцать монастырей. Храм Святого Фомы доступен только раз в году, когда озерная вода расступается и позволяет паломникам к нему приблизиться».[30]

Письмо аббата отличается от рассказа патриарха мелкими деталями, свидетельствующими об ином источнике информации. По словам священника, храм Святого Фомы окружен не озером, а рекой, высыхающей в течение восьми дней до праздника и столько же после него. В засушливый период ребенок переходит ее вброд. Все христианское население Индии стекается в храм.

Визит Иоанна в Рим перевернул представления европейцев о распространении Евангелия. Рассказы патриарха способствовали возникновению легенды, будто в центре Азии лежит крупное христианское государство. Этому способствовало «Письмо пресвитера Иоанна», сохранившееся в списке 1177 года. Знаменитый гость адресовал послание византийскому императору Мануилу, а по иным источникам – римскому императору Фридриху и Папе. До нас дошло восемьдесят рукописных текстов документа.

«Иоанн заявляет, что богатством и мощью превосходит всех царей света. Под его властью находятся три Индии и гробница Святого Фомы. Его царство простирается через пустыню Вавилона до Вавилонской башни, оно состоит из семидесяти двух провинций, каждая из которых управляется царем. Пресвитеру Иоанну подчинены амазонки и брамины. Чтобы пересечь его территорию в одном направлении, требуется четыре месяца. Сколь далеко она тянется в другом направлении, не ведомо никому. "Вы сможете определить размеры нашей территории и нашу силу только в том случае, если вам удастся сосчитать число звезд на небе и песчинок в море". В этом царстве, изобилующим молоком и медом, много удивительного: течет одна из рек Рая; здесь реки приносят золото и драгоценные камни; здесь собирают перец; здесь находится источник юности; и здесь же – таинственное песчаное море, в которое впадает каменистая река, а за ним обитают десять еврейских племен, которые хотя и имеют собственных царей, тем не менее подчинены могущественному христианскому правителю. В одной из провинций вблизи тропического пояса имеется много саламандр, "червяков", которые не могут жить без огня и которые создают вокруг себя хризолит наподобие того, как это делают шелковичные черви.

С особым удовольствием разглагольствует пресвитер об огромном богатстве своей страны, о добродетельности ее обитателей, ибо среди них нет ни лжецов, ни прелюбодеев и вообще не существует никаких пороков или преступлений, об их милосердии и христианском благочестии. Каждый год вместе со своим войском царь совершает через кишащую змеями Вавилонскую пустыню паломничество к гробнице пророка Даниила».[31]

Рассказ о посещении Рима патриархом Иоанном и переведенное с латыни на европейские языки «Письмо пресвитера Иоанна» послужили основой для фантастического описания Индии с легендарной христианской страной. Одно из них хранится неподалеку от Вены в монастыре Святого Креста. Подобные рукописи имели широкое хождение по Европе.

Интересно отметить, что послание предназначалось византийскому императору, но Папа Александр III в том году ответил «великому царю индийцев, священнейшему из священнослужителей» Иоанну. Папа сообщил патриарху, что узнал о нем от своего лекаря, магистра Филиппа, коему выпала честь беседовать с выдающимися и почтеннейшими людьми его царства. Александр III отправил в загадочную страну магистра Филиппа объяснить пресвитеру догматы истинной католической веры. С тех пор начались поиски Иоанна, его могущественного царства.

Подтверждения существования далекой христианской страны появлялись в Европе из года в год. Имя Иоанна часто встречается на Востоке, отчего патриарха соотносили с разными воинственными царями. Рассказы переписывались в монастырях, хранились в исторических хрониках. Мы не задержимся на них.

После Крестовых походов люди убедились, что в Индии нет государства Иоанна, и перенесли его в Африку, где с античных времен в Абиссинии жил христианский народ. Путаница в сознании людей, отождествлявших азиатскую Индию с африканской Эфиопией, способствовала распространению нелепицы. Генрих Мореплаватель всю жизнь пытался отыскать на Черном континенте царство пресвитера Иоанна. Жуан II велел послу Аффонсу ди Пайве добыть точные сведения о таинственной стране. Разведчик вышел из Адена и бесследно исчез.

* * *

Ковильян устроился на идущее в Индию арабское судно. Арабы плавали на быстроходных маневренных парусниках дао. Отличительным признаком кораблей служил длинный заостренный форштевень, переходящий в киль и ахтерштевень. Соотношение длины и ширины корпуса судна не превышало 4: 1. Максимальная ширина развала бортов приходилась на среднюю часть дао, где крепилась наклонная вперед главная мачта с трапециевидным парусом на длинных реях. Паруса изготавливали из направленных наискось двух половин. Дао водоизмещением 150–400 тонн имели две-три мачты.

Ковильян достиг Малабарского побережья, высадился в Каннануре, узнал все о торговле пряностями. Затем поехал в главный купеческий центр «полуденной Индии» Каликут. Обилие судов в гавани Каликута поразило Ковильяна. Там стояли богатые китайские и японские джонки, крупные индийские данги, мелкие дони, бателлы. На берегу шла бойкая торговля благовониями, дорогими тканями, изделиями искусных ремесленников. Из Каликута португалец поплыл на север на маленьком судне, не отходившим далеко от берега, посетившим все встречные порты. Разведчик закончил путешествие на острове Гоа. Этот порт на индийском побережье значил не меньше Лиссабона в Португалии или Севильи в Испании. Ковильян общался с арабскими, генуэзскими, венецианскими купцами, выведывал тайны восточной торговли.

В Гоа он сел на корабль, поплыл на запад, посетил Ормуз, а на восточноафриканском побережье – славившуюся золотым рынком Софалу. Драгоценный металл добывали во внутренних районах материка и по караванным тропам доставляли в гавань. После Софалы путешественник заехал в сомалийскую Зейлу и через Красное море возвратился в Каир. Ковильян мог с триумфом отправиться на родину. Для последующих экспедиций в Индию его путешествие имело такое же значение, как открытие Диашем мыса Доброй Надежды.

В Каире Ковильян должен был встретиться с Пайвой. Условленный срок давно миновал, но товарищ не вернулся из Африки. Ковильян ждал его несколько месяцев. Время шло, Пайва не показывался. По обоюдному соглашению разведчики имели право в одиночку возвращаться в Португалию, чтобы незамедлительно передать королю полученные сведения. Когда оговоренные сроки истекли, Ковильян засобирался домой. Тут к нему неожиданно пришли два ученых еврея, посланных Жуаном с новыми инструкциями, значительным количеством денег. Король запретил агентам возвращаться на родину, пока не посетят пресвитера Иоанна. Союз с христианской страной в центре арабского Востока стал необходим Португалии для выхода в Индийский океан. Ковильян сел за стол, подробно описал королю все увиденное и услышанное в путешествии до Гоа. Сообщения тайного агента о морских путях, дорогах через материк, селениях, крепостях, торговле, товарах португальцы использовали при подготовке экспедиции Васко да Гамы.

Из Каира Ковильяну пришлось вместо Лиссабона держать путь в Эфиопию (Абиссинию), где, по слухам, находилось царство пресвитера. Там действительно с древнейших времен жители исповедовали христианскую религию, мало похожую на европейскую. По образу жизни и нравам аборигены были истинными африканцами. Абиссинский негус (правитель) не знал о существовании «братьев» на соседнем материке и очень удивился приходу португальца. Ковильян передал монарху письма Жуана с текстом договора о сотрудничестве. Царек с удовольствием выслушал содержание посланий и без лишних переговоров подписал соглашение. Ковильян праздновал победу, рассчитывал на двойную награду в Португалии, однако негус оказался чересчур осторожным, не позволил гостю покинуть Абиссинию. Туземец боялся, что Ковильян покажет врагам дорогу в страну. Разведчик очутился в плену у царька, не имея возможности сообщить о том на родину.

В 1494 году умер «драгоценный» союзник Португалии, на престол Абиссинии взошел новый негус. Ковильян воспрянул духом, запросился домой. Монарх выслушал заморского гостя, приблизил ко двору, назначил правителем области. Ковильян получил вместо свободы неограниченные полномочия в чужой стране вдали от семьи. Потеряв надежду вернуться на родину, разведчик завел вторую семью, окончательно обосновался в Африке. Только в 1520 году, когда из Лиссабона к негусу прибыло посольство, Ковильян встретил соотечественников, поведал монаху Франсишку Алваришу о своих скитаниях по Индии и Африке. Ковильян передал португальцам поистине бесценные сведения, к сожалению, уже сильно устаревшие, оказал посольству помощь в качестве советника, переводчика, проводника по незнакомым землям. Ковильян умер глубоким стариком в Абиссинии, так и не увидев родины.

* * *

Две безуспешные экспедиции на запад Атлантики, плавание Бартоломеу Диаша на юг, путешествие Перу ди Ковильяна на восток определили характер взаимоотношений Жуана II с Колумбом. Король сделал выбор и не сворачивал с пути до смерти. Он будет целенаправленно готовить завоевание азиатского побережья, копить силы для вторжения в Индийский океан. Сделать это наскоком было нельзя.

Вторая причина, по которой Жуан не спешил продолжить открытия, заключалась в успешной колонизации Африки. Черный континент приносил прибыль, о которой мечтал принц Энрике. Золотой рудник на гвинейском берегу давал драгоценный металл, корабли привозили слоновую кость и рабов. Португалии пришлось подумать о защите освоенных земель, а на это требовались значительные средства. Страна вышла на рубеж, где пришлось остановиться, навести порядок в делах. Осложнение отношений с Испанией и Францией вынудило короля усилить форты на африканском берегу, заложить новые корабли. В Португалии произошли значительные перемены, возводились дворцы, соборы, монастыри. Африканское золото вкладывалось в реконструкцию городов. Куда уж тут до походов на запад!

Неудача с поисками епископа Иоанна поколебала веру в легендарные земли Бразилии, Антилии, Острова семи городов, островов Брендана. «Зачем снаряжать корабли на поиски человеческих заблуждений? Лучше благоустраивать жизнь на Иберийском полуострове!» – решил практичный Жуан. Раздосадованный Христофор вернулся в Кастилию, где возобновил поиски богатых покровителей.