Читать книгу Трилогия садизма: Одиночество. Деструктивность. Любовь - Игорь Озёрский - Страница 11

Часть вторая

– Наверное, нам было бы очень хорошо вместе. К сожалению, всё дело именно в «наверное». Проблема заключается в зрении, у меня оно слишком хорошее. Я вижу дальше, но чувствую меньше, хотя пустота всё равно ощутима. Невозможно понять то, что никогда не испытывал. Нельзя почувствовать лишь по велению мысли, но я уверен, что люди, страдающие от недостатка интеллекта, способны на такое в силу своей неразборчивости и своих комплексов. – Он сидел недалеко от меня, и я мог разглядеть каждое движение его лица. Когда он произнёс эти слова, оно вдруг как будто бы состарилось: появились небольшие морщинки у глаз, на лбу и рядом с губами, брови сдвинулись, и взгляд стал тяжёлым. В какой-то момент мне даже показалось, что он плачет… Хотя нет, его глаза, как и прежде – как и всегда, – оставались сухими, но очень глубоко внутри что-то переполнилось печалью, и я ощущал её.

– …и я чувствую отвращение, которым наполняется каждая клеточка моего организма. Это есть явное отторжение всего, что чуждо моему разуму, но проблема заключается в том, что мой разум и моя душа требуют не одного и того же. Что хочется видеть перед собой, кого и как нужно ощущать и что для этого необходимо сделать. Прыгать и лететь или лететь, но падать. Падение неизбежно, это финал, последняя точка – начало отсчёта новой полноценной жизни. Всемирный закон равновесия. – Он посмотрел на меня и словно пронзил чем-то очень острым, мне даже стало труднее дышать. Вы все когда-либо испытывали это ощущение. Что-то вроде того, когда на уроке на вас падает взгляд преподавателя, в то время как вы ещё не смогли отыскать у себя в голове нужный ответ. Он ещё ничего не спросил, но дыхание уже перехватило.

В глазах сидящего передо мной человека сила и жестокость читались так же ярко, как мудрость и милосердие. Наверное, он любил людей… когда-то.

– Понимание. Это самый сложно исполнимый, но при этом самый необходимый аспект в развитии человеческих отношений. Он и является основой монолога каждого из нас. Я понимаю всех, но меня не может понять никто; данная установка позволяет сделать следующие выводы о дальнейших действиях: не показывать окружающим ту часть себя, которая вызовет непонимание с их стороны. В конкретном случае непонимание может быть вызвано тем, что ваши действия или слова будут перечить морали других людей, либо это окажется за гранью всеобщего понимания. Данная концепция будет верна лишь в том случае, если поведение человека, которое он в свою очередь считает нормой, вызывающее непонимание, будет осмысленным. Это значит, что поведение, складывающееся из действий, изречений, поступков, не выходящее за рамки общественной морали и закона, всё равно каким-либо образом может вызывать непонимание со стороны окружающих, которое будет выражаться в неодобрении. Суть данной проблемы достаточно проста. У каждого своя мораль и своя догма. У каждого свой взгляд на этические нормы. Непонимание останется навсегда. Мы можем лишь не проявлять тех черт нашего характера, чтобы не провоцировать общественность или определённых индивидуумов в частности.

Никогда не понять всего в человеке. Никогда не узнать, почему кто-то плачет, хотя ему не больно, никогда не заметишь улыбку, пока не услышишь смех. Мы обречены на скитание по земле в поисках мечты, которой вовсе здесь не найти. Она спрятана от нас в каком-то другом мире, до которого не дотянуться, в том мире, который мы не можем ощутить. И эта пустота останется в нас навечно, мы попробуем заполнить её различными выдуманными нами же благами, но всё это тщетно. Пустота останется, а боль запомнится. Те, кто понимают это, согласятся, что мы слишком мудры, чтобы заблуждаться, и слишком реалистичны, чтобы обманывать себя. Если лекарство тебе доставило облегчение, то, так как постоянно действовать оно не будет, ты примешь его ещё раз. В конце концов появится привыкание, и оно больше не будет оказывать нужного действия. – Я понимал, о чём он говорит, но не понимал, к чему он клонит. Похожими мыслями наполнено его произведение «Осколки бытия». Что-то крылось за его речами. Моя обязанность найти это «что-то» и понять.