Читать книгу Усы генералиссимуса - Игорь Саксин - Страница 5

Мои выходные денёчки пролетели незаметно.

Я отсыпался, бродил по пляжу и посещал небольшие ресторанчики, разбросанные тут и там по всему побережью.

Некоторые отчаянные смельчаки заходили в воду, но июнь в этом году не задался, и они быстро выскакивали на берег, ухая и громко сквернословя.

За мной, привязанный как тень, постоянно ходил долговязый тип в синем спортивном костюме.

Вначале он даже пытался делать вид, что совершает пробежки, совершенно случайно оказываясь именно в тех местах, где гуляю я.

Когда мне это надоело, я предложил ему перестать придуриваться, и попытался угостить мороженым.

Он вежливо отказался, но бегать перестал, переоделся в цивильную одежду и держался в десятке метров от меня.

Вечером третьего дня позвонил Георгий Иванович.

– Завтра к двенадцати часам за Вами приедет машина. Вас отвезут в аэропорт. Вылет в шестнадцать ровно. До встречи.

Я не успел попрощаться, связь разорвалась.

Я не понял только одного: зачем так рано выезжать? От Репино до аэропорта дорога занимала максимум час.

Ответ я узнал, когда на следующий день водитель, постучавшись, занёс в мою комнату множество коробок и длинных целлофановых пакетов.

Всё это оказалось одеждой и обувью.

Мне показалось, что я попал в бутик модной трендовой одежды.

Видимо, Георгий Иванович хотел, чтобы при встрече с руководством я выглядел, как лондонский денди.

Я даже не стал притрагиваться к тому, что мне привезли.

Григорий Иванович встретил меня возле входа в аэропорт.

Окинув оценивающим взглядом мои джинсы и пиджак, надетый поверх футболки с надписью СССР, он покачал головой, но промолчал и протянул билет.

– Прошу, постарайтесь быть дружелюбным. Возможно, от этой встречи зависит Ваша судьба.

Я не стал сообщать ему, что людские Судьбы пишутся в другом месте.

Он мог не понять.

В терминале я рассматривал людей, летящих в Москву, пытаясь определить, кто из них сопровождает меня.

Через пятнадцать минут после взлёта к пассажирам, летящим бизнес классом, подошла стюардесса.

Очаровательно улыбнувшись, она поинтересовалась, какие напитки принести и есть ли у нас особые пожелания.

Я попросил кофе.

Выпив половину, я подозвал её к себе.

– Скажите, в туалетную комнату надо идти в конец салона?

– Нет, что Вы,– ответила она,– для пассажиров, летящих бизнес классом, предусмотрены отдельные удобства.

– Проведёте?

Она раздвинула шторку, отделявшую рабочую зону от общего пространства.

На небольшом кресле, вмонтированном в стену, сидела её коллега.

– Валя,– сказала моя провожатая,– в конце салона мужчина просит воду без газа.

Валя тут же встала.

Взяв стопку пластиковых стаканчиков и бутылку воды, она вышла, плотно задвинув за собой шторку.

– Туалет вот тут,– стюардесса сделала жест рукой.

Я посмотрел на четырёхугольник, прикреплённый у неё на груди.

– Благодарю Вас, Лариса!

– Не за что,– она улыбнулась и посмотрела по сторонам.

Её вдруг сильно качнуло, и она неожиданно оказалась так близко от меня, что почти коснулась своими губами моего уха.

Неуловимый запах духов окутал меня, но как не старался, я не мог припомнить, при каких обстоятельствах встречался с ним.

– Когда будете в Москве,– я едва слышал её шёпот,– передайте товарищу Сталину, что он давно мёртв.

После этого она резко развернулась и вышла в общий салон.

«Бухая, что ли?»,– подумал я, толкнув дверь.

До приземления оставалось совсем мало времени и, когда она проходила мимо, я пытался поймать её взгляд, но она больше не смотрела в мою сторону.

Выходя из самолёта, я вопросительно посмотрел на неё.

Она тряхнула волосами и демонстративно отвернулась.

В зале, куда я вышел, было полно людей, но ко мне сразу подскочил мужчина в чёрном костюме.

– Гоша?

Я кивнул.

– Вы без багажа?

Я кивнул опять.

Он двинулся сквозь толпу, обходя прибывших и встречающих, ловко лавируя между тележками и чемоданами.

«Не впервой»– подумал я.

Мужчина подвёл меня к чёрному «Мерседесу», на крыше которого красовались проблесковые маячки.

– Присаживайтесь,– сказал он, открывая заднюю дверь.

Я сел, он захлопнул дверь и через пару секунд оказался сидящим с другой стороны.

– Заранее прошу простить за временные неудобства.

Я увидел в его руках чёрную повязку и большие наушники.

Ни слова не говоря, я взял их у него из рук и использовал по назначению.

В ушах тут же зазвучал «Вальс цветов» Чайковского.

Я часто включал его в машине, что лишний раз доказывало, что контора прослушивает всех сотрудников, изучая их пристрастия.

Мы ехали, почти не останавливаясь, по моему ощущению часа полтора, а потом машина сбавила ход, медленно поползла и, наконец, остановилась.

– Можете снять повязку,– услышал я голос в наушниках.

Выйдя из машины, я потёр глаза, отвыкшие от света и начал осматриваться по сторонам.

Прямо передо мной находился добротный двухэтажный дом в форме буквы П.

Никаких особых изысков, колонн и вензелей.

Но было понятно, что за этой простотой стоит серьёзный архитектурный замысел. И стоило такое строение очень дорого.

Больше всего меня поразил участок, на котором располагался дом.

Идеально постриженная трава убегала во все стороны до горизонта.

Создавалось полное ощущение того, что дом стоит посреди огромного хорошо ухоженного поля, но это, конечно, было не так.

– Могли бы хоть деревьев насадить или цветов для антуража,– сказал я мужчине.

Он молча пожал плечами.

– Зато при случае пространство идеально простреливается, верно?– добавил я.

– Пойдёмте,– никак не отреагировав на мои слова, он направился к огромным входным дверям, высота которых была не менее трёх метров.

Двери открылись, и мы зашли в большой зал, посередине которого стоял накрытый белой скатертью стол.

Стол был огромен, под стать залу, но сервирован на троих.

Под потолком висела кованая люстра, но свет в зал поступал из больших, до пола окон.

– Подождите, пожалуйста,– мужчина сделал шаг к дверям, они автоматически открылись и тут же закрылись за ним.

Я стал оглядываться и заметил, что, несмотря на размеры помещения, кроме этого стола в нём больше ничего не было.

Да и сам стол при ближайшем рассмотрении казался пережитком давних времён.

Лак на его фигурных ножках истёрся и потускнел, а в некоторых местах дерево и вовсе треснуло.

– Раритетная вещь,– сказал я вслух,– могли бы и починить.

– Конечно, могли бы,– произнёс голос за моей спиной,– но в таком случае это будет совсем другой предмет мебели.

Я обернулся и увидел перед собой невысокого мужчину средних лет, одетого в костюм серого цвета.

Гладко выбритое лицо, аккуратно подстриженные усы, высокий лоб и очки, надетые на самый кончик носа.

Мужчина протянул руку:

– Вячеслав Михайлович.

Смотрел он доброжелательно, но взгляд был изучающим.

– Гоша,– я ответил на рукопожатие.

– Прошу к столу, Гоша. Хозяин скоро выйдет.

– Хозяин дома или Ваш?– спросил я.

Мужчина рассмеялся:

– Это фигурный оборот речи, но Вы ловко поймали меня на неточности. В следующий раз непременно буду внимательнее следить за словами.

Говорил он мягко.

– Ваше лицо, Вячеслав Михайлович, мне очень знакомо. Где бы я Вас мог видеть?

Он вздохнул:

– Эх, молодёжь! Плохо учите историю или Вас плохо учат?

– А Вы имеете к истории какое-то отношение?

Он рассмеялся.

– Имел, имею и, надеюсь, буду иметь! Впрочем, что же я держу гостя? Пожалуйте за стол!

Расположившись на стуле, который жалобно скрипнул под моим весом, я спросил:

– Не находите странным, что в таком большом зале стоит один стол?

– Хозяин презирает роскошь,– развёл руки Вячеслав Михайлович.– Он пользуется только теми вещами, которые необходимы. Это столовая: стол, стулья, приборы. Что ещё нужно для того, чтобы поесть?

– Вполне логичное объяснение. Значит, в спальне у него стоит только кровать?

– Да, только кровать,– подтвердил мой собеседник,– ну, и ещё прикроватная тумбочка.

Всё это выглядело очень странным.

Кроме того, я чувствовал, что за нами наблюдают.

Очень хотелось пить и есть, но я решил не просить и дождаться появления таинственного хозяина.

Вячеслав Михайлович сидел с отсутствующим видом, изредка поглядывая на меня.

Только сейчас я заметил, что на стене напротив, висели три чёрно белых картины.

На них были изображены вожди мирового пролетариата: Маркс, Энгельс и Ленин.

– Только Сталина не хватает,– пошутил я.

Вячеслав Михайлович отреагировал довольно странно.

Он вдруг вскочил и вытянулся в струнку, глядя на двери, ведущие из зала.

Проследив за его взглядом, я увидел, что в нашу сторону идёт человек.

При каждом его шаге я слышал странный скрип.

Я не сразу понял, что это скрипят его сапоги.

Чем ближе он приближался, тем больше росло моё удивление.

Я множество раз видел фотографии этого человека и смотрел кино о нём.

В правой руке человек держал трубку.

Подойдя ко мне, он затянулся, выпустил струю дыма и сказал с характерным грузинским акцентом:

– Почему же не хватает, товарищ? Вот он я, прошу любить и жаловать.

Я не понимал, что происходит, но из вежливости встал со стула.

Если контора решила разыграть меня, то было совершенно не понятно, в чём суть этого розыгрыша.

С другой стороны, я не припоминал случая, чтобы руководство делало что-то просто так, не преследуя определённой цели.

В любом случае стоило присмотреться, раз уж мне выпала возможность поучаствовать в этом представлении.

И кроме того я очень надеялся на вкусный ужин.

– Товарищ Сталин?

– Иосиф Виссарионович,– подтвердил он.– Что это ты так на меня смотришь?

Я видел его лицо, изрытое маленькими оспинками, жёлтые от табака усы и смеющиеся глаза.

На ум пришли слова стюардессы, сказанные мне в самолёте.

Но как она могла знать, что я увижу двойника Сталина?

Что за странные игры?

– Товарищ Сталин давно умер,– ответил я, невольно выполняя её просьбу.

Он нахмурился, а потом, словно услышав нечто смешное, расхохотался.

– Ты слышал, Молотов? Он говорит, что я умер? А кто это тогда перед ним стоит? Глаз у него, что ли нет?

Молотов!

Ну, конечно!

Один из ближайших соратников Сталина.

Так вот почему мне показалось знакомым его лицо.

Вячеслав Михайлович залился тонким смехом.

– Нынешняя молодёжь,– он вынул из кармана носовой платок и приложил его к уголкам глаз,– совсем берега потеряла! Но ничего, товарищ Сталин, мы это быстро исправим.

Тот неспешно продул трубку:

– Быстро не надо, надо качественно. Сегодня пионер, завтра комсомолец, а послезавтра коммунист, строитель светлого будущего.

Молотов моментально прекратил смеяться и послушно закивал головой:

– Верно, товарищ Сталин! Сегодня Ваши статьи о воспитании молодого поколения актуальны как никогда!

Не хватало только, чтобы они перешли к обсуждению многочисленных работ, оставленных потомкам плодовитым лидером большевиков.

Мысль о том, что это реально может произойти, заставила меня вмешаться:

– Не хочу показаться невежливым, но, скажите, пожалуйста, кормить будут?

В этот же момент дверь, из которой вышел генералиссимус, открылась и в зал вошла миловидная женщина с большим подносом в руках.

Разложив на столе множество тарелок и, поставив графин с красной жидкостью, она быстро удалилась.

Сталин сел посередине, я оказался по правую руку от него.

Молотов налил в три фужера.

По запаху я понял, что это вино.

– Я не употребляю спиртное,– сказал я,– если можно, пусть принесут сока или воды.

Они переглянулись между собой.

– Это прекрасный грузинский напиток,– Сталин поднёс бокал к носу и шумно вдохнул,– он напоминает мне о днях моей молодости, о прекрасной Грузии.

– Уверен, что так и есть, товарищ Сталин,– ответил я,– но алкоголь мне противопоказан.

– Болеешь?– участливо спросил он.

– К счастью, нет, просто придерживаюсь трезвого образа жизни.

Он прищурился:

– Это очень похвально и крайне редко встречается в наши дни!

Женщина принесла графин с соком и чистый фужер, хотя я не видел, чтобы кто-то подал ей знак.

Из чего я сделал вывод, что наш разговор прослушивается.

– С Вас тост,– Молотов подмигнул мне.

Я встал, держа бокал в руке:

– Честно говоря, впервые нахожусь в такой компании, но с удовольствием пожелаю вам здоровья и многих славных дел!

Они одобрительно закивали головами, и выпили до дна.

Еды было немного, но на вкус она оказалась отменной.

Партийные бонзы быстро расправились с графином, в котором, на мой взгляд, было не меньше двух литров.

Женщина принесла второй.

– Говорят, известного артиста убили?– Сталин подцепил вилкой солёный грибок и внимательно посмотрел на меня.– По телевизору только об этом речь, как- будто в стране нет других проблем.

– Не артиста,– поправил я его,– конченного подонка.

– Что ты говоришь?– он театрально всплеснул руками и грибок шлёпнулся прямо в его фужер.– А его коллеги каждый день говорят о нём такие замечательные слова!

– А что же им остаётся говорить,– усмехнулся я,– что убитый был полным дерьмом? Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку.

– Хорошая у тебя майка,– Сталин отсалютовал мне фужером и выпил до дна.

Грибок пошёл как закуска, чего он, впрочем, не заметил.

Он раскурил трубку, откинулся на спинку стула и над столом поплыл густой ароматный дым.

– Скажите, товарищ Сталин,– обратился я к нему,– во всех газетах писали, что Вы скончались в марте пятьдесят третьего года прошлого столетия.

– Третьего марта,– уточнил он.

– Выходит, что Вам сейчас,– я быстро подсчитывал в уме,– больше ста сорока лет?

– Выходит, что так,– благодушно согласился он,– и что?

– Но, позвольте заметить, даже если Вы всех надули и не умерли, Вы очень хорошо выглядите для своего возраста.

– Сталин никогда никого не надувал,– погрозил он мне пальцем.– Умер, так умер.

– Но Вы сидите передо мной. Значит, Вы не сам Сталин, а его копия или двойник. Знаете, есть люди, похожие на исторических персонажей: они фотографируются с туристами и так зарабатывают себе на жизнь.

Он смотрел на меня, как на сумасшедшего и я читал в его глазах неподдельное удивление.

– А ну налей, Вячеслав,– сказал он Молотову,– я смотрю, товарищ чего-то не понимает.

Они чокнулись и выпили.

– Знаешь,– Сталин поднялся и пошёл вокруг стола,– в моей биографии есть один любопытный факт. Я раньше его стеснялся, а теперь перестал. Понимаешь, о чём я говорю? В юности я учился в духовной семинарии. Наши преподаватели рассказывали всякие забавные истории, но одна из них потрясла меня до глубины души. Это легенда о библейских долгожителях. Ещё тогда я задумался, почему человек живёт так мало? Почему кто-то может жить тысячу лет, а мы вынуждены уходить так рано, не закончив и маленькой части задуманного? Я думал об этом всё время, понимая, что придёт и мой черёд. Я не боялся смерти, я боялся, что с моим уходом к власти придут равнодушные люди.

Я не чувствовал ни капли фальши в его словах.

– Так и вышло,– с горечью добавил он.

– Но в Библии говорится об идеале,– сказал я,– это представления обыкновенных людей, которые, как и Вы, не хотят уходить так рано. Как и все мы.

– Э нет,– Сталин выпустил струю из ноздрей,– дыма без огня не бывает.

– Да,– поддержал его Молотов,– люди всегда искали секрет долголетия и вечной молодости.

– Ага,– подколол я его,– сейчас ещё вспомните про молодильные яблоки и живую и мёртвую воду.

Он ничего не ответил и вновь наполнил фужеры.

Не сговариваясь, они одновременно выпили.

– Когда мы пришли к власти, я говорю о большевиках, к нам в руки попало множество документов из царских архивов,– Сталин говорил медленно, словно, припоминая.– Руки до них дошли через много лет. Среди документов находился листок, на котором рукой последнего российского самодержца было написано: «Очень интересно, проверить!». Никто бы не обратил внимания на эту надпись, мало ли что интересовало царя. Но, к счастью, среди разбиравших бумаги, нашёлся грамотный человек, который понял, что на листке содержатся важнейшие научные и государственные сведения.

Я был заинтригован, но генералиссимус не спешил продолжать свой рассказ.

Он несколько раз обошёл стол, хитро прищурился и спросил:

– Интересно?

– Очень, товарищ Сталин,– честно ответил я.

– Признаться, сначала я не придал словам этого человека большого значения. А потом его арестовали, уж и не вспомню в связи с чем.

– Тогда многих арестовывали,– напомнил ему я,– и расстреливали.

– Запомни на всю жизнь: если враг не сдаётся, его уничтожают! А ты что хотел, чтобы мы миндальничали со всей этой сволочью? Всем, кому не нравилось, партия дала время покинуть территорию, а скрытых врагов мы находили и уничтожали! Ты и существуешь только потому, что у нас, у руководства страны, была сильная политическая воля. А теперь посмотри, что творится сейчас и что осталось от некогда величайшей империи?

– Но ведь многие пострадали ни за что,– возразил я.

– Лес рубят, щепки летят!– жёстко ответил он.– Я с себя ответственность не снимаю, ошибки признаю и, надеюсь, не повторить их в будущем!

– В каком это будущем?– спросил я.

– А ты думаешь, зачем я здесь?

– Вы надеетесь возглавить страну?– я был ошарашен.– Да кто же Вам позволит?

– Сталин никого спрашивать не будет,– ответил он о себе в третьем лице.– Люди устали от царящего беспредела, им нужна твёрдая рука и мудрое руководство. Вот конкретно ты. Почему носишь майку с такой надписью? Потому что хоть и не помнишь ту страну, но гордишься ей. Я верну нашим людям гордость!

– Вы хотите захватить власть силой?– поинтересовался я.– Устроите новую революцию?

– Нет, пусть «Аврора» стоит на приколе. Я пойду на выборы и честно выиграю их,– с уверенностью ответил он.

– Послушайте,– мягко спросил я,– но как Вы заставите людей голосовать за Вас? История, конечно, повторяется, но второй раз, как известно, в виде фарса.

– Кто сказал, что я буду их заставлять? Кроме того, что меня помнит и уважает большинство населения всего бывшего СССР, я имею на руках козырь, который не сможет перебить никто!

Прямо скажем, он меня заинтриговал.

– Разрешите полюбопытствовать, о чём идёт речь?

Он посмотрел на Молотова и тот разлил остатки вина по фужерам.

– Скажи,– он сделал глоток,– если я предложу тебе прожить ещё пятьсот или шестьсот лет, согласишься проголосовать за меня?

– Вы нашли формулу продления возраста жизни?

Он постучал трубкой о край тарелки и начал набивать её табаком:

– Я не услышал ответ: согласишься или нет?

Я представил открывающуюся перспективу и ответил:

– Конечно, соглашусь. Да чего уж там, весь мир согласится.

– То- то и оно,– сказал Сталин,– уверяю тебя, люди будут стоять в очереди, а мы будем отбирать из неё самых достойных.

– А как же остальные?– спросил я.

– А остальные,– он поднял вверх указательный палец, напомнив мне жест Куратора,– должны будут доказать свою преданность идеям партии.

– Вы были в городе?– спросил я, меняя тему.

– Был,– махнул он рукой.

– И как Вам современная Москва?

– Ты видел здания, которые построили при мне?– ответил он вопросом на вопрос.

– Видел, конечно. Я сам живу в Питере в таком.

– Тогда зачем спрашиваешь? Я бы оторвал архитектору города руки,– он в сердцах стукнул кулаком по столу.

Молотов испуганно посмотрел на него.

– Кто так строит? Откуда это желание во всём подражать Западному миру? Пусть они там сидят в своих скворечниках! Мы пойдём другим путём!

– Это, вроде, сказал Ленин,– припомнил я.

– Это сказала партия!– твёрдо отрезал он.

– У нас полно достижений,– попытался вступиться я за нынешнюю действительность.

– Все ваши достижения это наша заслуга!– возразил он.– Если бы мы не оставили вам такое наследство, ходили бы по миру с протянутой рукой, как последние оборванцы! Тут даже спорить не о чем!

Я и не стал спорить, глядя на его раскрасневшееся лицо.

– Иосиф Виссарионович,– обратился я к нему,– а что там с этой историей про листок, который нашли в царском архиве?

Он открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент дверь распахнулась и женщина, принёсшая еду, строгим голосом сказала:

– Товарищ Сталин, Вам пора в процедурный кабинет. И вам, товарищ Молотов, тоже.

Сталин пожал плечами:

– Надо так надо, пойдём, Вячеслав.

Я был поражён его покорностью и прямо сказал об этом:

– Никогда бы не подумал, что Вами можно командовать.

Он обнажил в улыбке жёлтые зубы:

– Один раз я не позволил командовать собой. И, знаешь, каким был следующий день? Двадцать второе июня сорок первого года. Этого больше никогда не повторится. Доброй ночи!

– Доброй ночи, Иосиф Виссарионович!– я встал и поклонился.

Он пошёл к двери, Молотов послушно засеменил за ним.

Я присел на стул, ожидая продолжения.

Минут десять ничего не происходило, а потом в комнате раздался металлический голос:

– Будьте добры, выйдите из дома!

Я пожал плечами и подошёл к двери, которая открылась при моём приближении.

В вечернем воздухе ощущалась приятная свежесть. Пахло свежескошенной травой, этот запах напоминал мне аромат арбуза.

Солнце почти село за далёкий горизонт и цикады в траве устроили громкую перекличку.

– Добрый вечер, Гоша!

Мужчина появился внезапно, но я успел заметить его тень.

– И Вам! Откуда это Вы так неожиданно появились?

Он щёлкнул пальцами:

– Это простое волшебство.

Но на волшебника он был похож мало.

Лет шестидесяти, высокий, гладковыбритый, с зачёсанными назад редкими седыми волосами.

– Волшебства с меня на сегодня достаточно,– сказал я,– сложилось полное ощущение, что попал в Страну Дураков. Сталин, Молотов, того и гляди, из-за угла появятся лиса Алиса и кот Базилио.

– Согласен, у меня иногда тоже проскальзывает мысль, что я попал в петлю времени, но, поверьте, всё не так просто, как может показаться на первый взгляд. И любому, даже самому невероятному явлению всегда найдётся логическое объяснение. Если, конечно, оно не лежит в области теоретических предположений.

Всё это было весьма запутанно, и я спросил:

– О чём это Вы?

– Для начала разрешите представиться: Виктор Антонович.

– Очередное звено в цепочке бесконечных руководителей?– ехидно спросил я.

– Нет. До недавних пор я был единственным хозяином фирмы, в которой Вы изволите работать.

– Ого!– я внимательно посмотрел на него.– Большая честь для меня! Но в Ваших словах слышна грусть. У Вас появились новые учредители? Надоело нести на себе бремя власти, и решили разделить тяжкий груз ответственности?

Он улыбнулся:

– У Вас отличное чувство юмора, но дело в том, что этот, как Вы говорите, учредитель пришёл сам.

– Вот как? И кто же он такой?

– Товарищ Сталин,– просто ответил Виктор Антонович.

– Послушайте,– сказал я,– мне известно, чем занимается «Система». Скажу больше: мне это не очень нравится, а по правде, не нравится совсем. Когда я вижу, как по сцене бодро скачут душевные кастраты, я успокаиваю себя лишь тем, что они пляшут и поют для таких же душевных кастратов. Но мне кажется, в данном случае Вы перегибаете палку. Я неоднократно видел всех этих Сталиных, Лениных, Петров первых и других исторических персонажей, а пару раз даже фотографировался с ними…

– Стоп,– перебил он меня и поднял руку.– По Вашему мнению, я серьёзный человек?

– Думаю, более чем,– ответил я.

– Как Вы считаете, Гоша, дела, которые проворачивает моя фирма, могут происходить без одобрения других серьёзных людей?

– К чему Вы это?

– К тому, что если бы я на секунду сомневался в каком-нибудь человеке, он бы уже давно горько сожалел о своих действиях.

– То есть Вы хотите сказать, что Сталин настоящий, верно?

– Давайте прогуляемся. Не хочу говорить об этом рядом с домом, тут много ушей.

Мы пошли по траве. Она мягко пружинила под ногами.

Когда дом остался далеко позади, Виктор Антонович остановился.

Я вопросительно смотрел на него, ожидая ответа на свой вопрос.

Он оглянулся и тихо сказал:

– Вся штука, Гоша, в том, что он настоящий.

Я закрыл лицо ладонью и покачал головой:

– Не хочу Вас обидеть, но, кажется, Вы перетрудились. Вам нужно отдохнуть. Возможно, это на нервной почве.

Он усмехнулся.

– Думаете, я сумасшедший?

– А как прикажете понимать Ваши слова? Сталин умер! Умер давно и навсегда! Даже Ленин, который живее всех живых, и тот умер. Если не верите моим словам, посетите мавзолей. Я допускаю, что существуют варианты переселения душ и всякое такое. Но миру известен лишь один персонаж, который воскрес.

– Значит, скоро мир узнает, что их стало два,– тихо ответил он.

Я развёл руки в стороны.

– Виктор Антонович, это он Вам внушил или Молотов?

– Вячеслава Михайловича изображает профессиональный актёр, которому я плачу огромные деньги. Его роль заключается в том, чтобы вести себя с товарищем Сталиным так, как вёл бы себя настоящий нарком. Надо сказать, что это уже третий Молотов. У первого была алкогольная непереносимость, а второй хорошо пил, но не мог выучить текст. А текста, надо сказать, очень много. Осталось множество воспоминаний об их отношениях, товарищу Сталину это очень важно, ему не хватает знакомых лиц. А тот позволял себе нести отсебятину, и злил отца народов. За что один раз даже был бит курительной трубкой по голове.

– То есть Сталин знает, что Молотов профессиональный актёр?

– Конечно. Я предлагал ему подобрать других соратников, но он отказался.

– Почему?

– Потому что три месяца безвылазно сидел в своей комнате и читал всё, что о нём было написано. Он считает их предателями. Всех, кроме Молотова. Ну ещё, может, Кагановича, но мы пока не нашли подходящий типаж.

– Ну да,– сказал я,– куда проще найти короля эстрады.

– Напрасно Вы так,– укоризненно произнёс Виктор Антонович,– это тоже очень нелегкая задача.

– Мне сказали, что контора вытащила этого петуха из тюрьмы. Что за ним тянется ужасный след.

– Это правда. Я узнал об этом слишком поздно, но бизнес есть бизнес, иногда приходится идти на различные компромиссы со своей совестью. Поверьте, всё это делается ради всеобщего блага. В конце концов, виновный понёс заслуженное наказание. Хотя, если честно, я совсем не рад этому.

– А я рад. И раз уж мне выпал такой случай, хотел бы задать Вам несколько вопросов.

– Именно для этого я Вас и пригласил, но уже поздно, пора отдыхать. Товарищ Сталин встаёт очень рано и поднимает на ноги всех. Очень кипучая натура.

– И что он делает?

– Смотрит телевизор и пишет. Постоянно пишет.

– Вы читали?

– Конечно, ведь теперь у «Системы» два руководителя, мы ничего не скрываем друг от друга.

– И каким образом распределились полномочия в этом двойном управлении?– шутливо спросил я.

– Давайте поговорим об этом завтра,– он указал на дом, в окнах которого горел свет.– Вам приготовлено место на втором этаже.