Читать книгу Земля уродов - Илона Соул - Страница 7

Безмятежный сон. Тепло и уютно, ничего не тревожит. Мама на кухне, приготовила какао. Пахнет вкусно. Руп, наверняка, уже вовсю уплетает оладьи с малиновым вареньем.

Солнце упорно пробивалось сквозь приоткрытые шторы, настойчиво требуя от меня пробуждения.

– Нет… мам, ещё пять минут… сегодня воскресенье… – сонно протянула я, укрываясь одеялом с головой.

– Мило, но я не твоя мама. И сегодня не воскресенье, а среда. Просыпайся или завтрак остынет, – ответила мне мама низким глубоким голосом.

Резко сев, очень пожалела об этом. В глазах потемнело, и я не видела вообще ничего.

– Тихо, не так резко.

Окружающие пейзажи обретали форму и яркость. Голова ещё кружилась, но темнота понемногу исчезала. Человек, сидящий на кровати у меня в ногах, становился узнаваем. Моё тело сковало напряжение, когда я поняла, кем являлся мой визитёр.

Глаза с вертикальными змеиными зрачками глядели на меня с некоторой ехидцей. Безупречные алые губы улыбались лишь одним уголком. Люция хмыкнула, и мне послышалось шипение. Натянув одеяло по самые подмышки, я уставилась на неё, как мышь на кобру. Янтарные глаза гипнотизировали.

– Доброе утро. Точнее, добрый день, – поздоровалась она. От её голоса по кровати прошла вибрация. Волосы зашевелились у меня на затылке.

– Добрый, – одними губами промямлила я.

И только после этого я соизволила оглядеться по сторонам. Это явно была не моя камера. Комната больше напоминала больницу. Кроме нас, никого не было. А от этой женщины веяло откровенной опасностью.

– Как ты себя чувствуешь? – спокойно спросила она, сосредоточив свой взгляд на небольшом прозрачном чайничке, в котором плавали листья и мелкие цветочки. Разлив чай по кружкам, Люция взяла одну и поднесла ко рту. Сделав осторожный глоток, она прикрыла глаза.

– Горячий.

Прислушавшись к собственным ощущениям, я вынесла вердикт:

– Нормально. Как я сюда попала?

– Аргес тебя принёс.

– Аргес?! – невольно воскликнула я. Уж слишком это было невероятно.

– Да. По моей просьбе.

– Но…

– Тсс. Поешь. И выпей со мной чаю, а тогда поговорим. Разговаривать с набитым ртом неприлично.

Эта фраза была забавной. Я едва сдержалась, чтобы не хихикнуть. Один из самых ярких представителей уродов рассказывает мне о манерах.

Взяв глубокую тарелку с подноса, обнаружила там овсянку с лесными ягодами. На другой тарелке лежала булочка с маслом. В кружке уже остывал чай. Желудок радостно заурчал, как только нос учуял сладкий запах. Я была слишком голодна, чтобы дуть на каждую ложечку каши. Обжигая язык и нёбо, расправилась с ней за считанные минуты.

– Жить будешь, – усмехнулась женщина, делая очередной глоток чая.

Подавив сытую отрыжку, потянулась за чашкой.

– Теперь мы можем поговорить?

– Конечно. Спрашивай, – позволила Люция.

Эта фраза вогнала меня в ступор. Что спрашивать? Вопросов был вагон и маленькая тележка.

– Бумфис отпустил меня?

– Иначе ты бы всё ещё сидела там, – уклончиво ответила она, не отрывая от меня немигающего взора.

Было некомфортно. Хотелось спрятаться от этого взгляда или просто перестать смотреть ей в глаза. Такое впечатление, что она заглядывала в самые тайные уголки моего подсознания и видела всё насквозь. Скрывать мне нечего, по крайней мере, сейчас. Но хотелось хоть немного сохранить личного пространства, а с этой женщиной такая задача была невыполнима.

– Он всё ещё считает меня убийцей? – робко выдавила я.

Люция прикусила губу. Мне показалось, что я увидела длинный тонкий клык.

– Нет. Он и не считал.

Её ответ заставил меня опешить.

– Но ведь… Аргес ему сказал…

Люция вздернула бровь и на секунду прикрыла глаза.

– Аргес иногда не умеет сдерживать своих чувств. Да-да, хоть и выглядит очень отстраненным и холодным. Лисана была для него, как старшая сестра. Бумфис был застигнут врасплох этой новостью. Согласна, он вспыльчивый, но отнюдь не такой монстр, каким ты его видишь. Иногда он сделает что-то сгоряча, а потом очень сильно жалеет об этом.

– Но Аргес не поверил ни единому моему слову! Он сказал, что я шпионю на Белую Империю.

Люция вздохнула.

– А теперь посмотри на ситуацию с другой стороны: поздний час, глухой лес, чей-то крик, труп и незнакомка возле тела. Что бы ты подумала? Затем она говорит о странных синих точках, которых никто никогда не видел и не при этом отвечает на вопросы.

С этой точки зрения всё выглядело и правда не очень. Возможно, будь я на месте Аргеса, то поступила бы так же. Но я не на его месте. У меня своя правда, которую никто не пытался понять.

– А что он делал в лесу в такое время?

– Патрулировал, как ни странно. Почему ты бежала, Анаит?

Звук собственного имени заставил меня вздрогнуть.

– Откуда ты…

Люция лишь улыбнулась и покачала головой.

– Отвечать вопросом на вопрос нехорошо. Дай сначала ответ, а потом только спрашивай.

Что я должна ей на это ответить? Что струсила? Что захотела домой, к маме? В место, где меня никто не ждёт, но очень тщательно ищут?

– Не знаю, я сглупила. Больше такого не повториться, – ответила я, старательно рассматривая свои руки. Они все были в царапинах.

– Это верное решение. Не потому, что мы ревностные собственники, а потому что так будет лучше для тебя. Мы не кусаемся, Анаит. Бам-Бам может иногда, но, думаю, это ты, как-нибудь, переживёшь.

Я не знаю, верное ли это решение или нет, но спорить не было смысла. Этот мир странный и непонятный. Мне неизвестны причины, по которым меня похитили, неизвестны их планы на меня, и были ли они вообще.

В памяти всплыли мои ощущения и мысли, когда я находилась в камере. Хотелось чего угодно, только бы выбраться оттуда и банально согреться. Холод, голод и боль сводили с ума.

Я слаба. Даже слепой щенок более жизнеспособен.

Смирись и станет легче…

– Откуда ты знаешь моё имя?

Люция прищурилась и улыбнулась.

– Я знаю имена всех и каждого. Я была при твоём похищении, слышала, как тебя вызывали герэнды. Многие здесь берут другие имена, – сладко потягиваясь, ответила женщина. Чешуйки на её руках ловили блики солнца.

– Люция – это твоё настоящее имя?

– Одно из имён.

– А как будет полное?

Она хитро улыбнулась.

– Сломаешь себе язык, а я не люблю, когда картавят мои имена. Зачем ты украла столовые приборы?

Этот вопрос заставил меня покраснеть.

– Потому что серебро – очень дорой материал. И я хотела… думала, что смогу…

– Подкупить герэндов. Чтобы они поверили в историю о том, что тебя похитили уроды против твоей воли, – каждое произнесённое слово было подобно удару кнута. Оправдываться было бессмысленно. Неизвестно, какая реакция последует. А то и вовсе снова бросят в камеру за воровство.

Но реакция Люции меня смутила: она засмеялась. Грудной низкий смех заставил меня вздрогнуть от своей внезапности. Кровать мелко вибрировала, а я совершенно ничего не понимала.

– Прости. Возможно, я бы так же поступила, будь я на твоём месте.

– Но ты не на моём месте, – эхом откликнулась я, смотря в пространство.

– А где твоё место?

На этот вопрос у меня не было ответа. Ни для неё, ни для себя. Хуже всего, когда нет ответа на этот вопрос. Тогда ты не человек, если у тебя нет места. Ты просто тень.

– Не знаю. Такое впечатление, что при рождении каждому выдают инструкцию, как управлять своей жизнью, а мою впопыхах где-то потеряли.

– Инструкций не существует. Только несколько общих советов, но для каждого свои. Если собрать их воедино, то получится инструкция к апокалипсису. Этот мир едва пережил один, второго такого он не выдержит.

Её слова поразили меня глубиной своего смысла и заставили погрузиться в размышления о собственной жизни и её назначении. Разговор вмиг потерял свой былой интерес.

– Оставлю тебя в размышлениях, но не слишком затягивай. Сегодня много дел, – сказала Люция, поднимаясь с кровати.

– Дел? Каких дел?

– Подготовка к погребению Лисаны.

Более она, ничего не сказав, вышла из комнаты. Я осталась абсолютно одна, в окружении роящихся мыслей. Вопреки разговору с Люцией и снисхождению Ситара, всё равно чувствовала себя здесь чужой и ненужной. Лисана, кем бы она ни была – близкий им человек. Не знаю почему, но я чувствовала себя виновной в её смерти, хоть это и не имело никакого смысла. Будто я что-то упустила, могла изменить, но струсила. Нечто вязкое и туманное крутилось на языке, но в дельную мысль упорно не хотело формироваться. В памяти всплывали то светлячки, то синие точки (которые я уже начинала считать плодом бурного воображения), бряцание посуды в сумке, прохлада леса. Что-то упорно ускользало.

Разочарованно выдохнув, я откинула одеяло и свесила ноги с кровати. Правая нога почти до колена была обмотана эластичным бинтом. Чувствовался ментоловый запах мази. Здесь не было моей одежды, но лежала стопка чистой. Все мои старые вещи были перепачканы грязью и кровью, и, наверняка, изодраны в клочья.

Но кроме свежей одежды было здесь кое-что ещё: кофта Ситара. Почему-то это заставило меня улыбнуться. Он был добр ко мне, и я должна отплатить ему тем же.

Мама, вытирая крупные слёзы обиды на моём лице, в мягкой форме учила меня премудростям жизни:

«Платить можно только добром. Даже если тебя обидели».

Соседский мальчик отобрал мою куклу и оторвал ей голову. Когда я только собиралась надавать ему по шее, она меня поймала за шиворот.

«Он сломал мою куклу!» – воскликнула я.

«А ты за это угости его яблоком. Я как раз насобирала паданцев».

«Разве что в глаз ему запустить!» – фыркнула я, но яблоко взяла.

«А ты попробуй. И посмотрим, что из этого получится».

Со вселенской обидой на лице, я потопала к проказнику. Он смеялся надо мной в компании своих друзей.

«Что, нажаловалась мамочке? Или хочешь, чтобы я сломал ещё одну твою тупую куклу?» – ехидно спросил он. Его друзья гнусно засмеялись.

«Вот. Возьми», – проворчала я, протягивая ему яблоко. Смех утих. Парнишка озадаченно уставился на меня.

«Оно отравлено?» – с опаской спросил он.

«Нет».

Мальчик взял яблоко, и в нерешительности надкусил. Его друзья внимательно наблюдали за процессом, теряясь в догадках: упадет замертво или побежит в ближайшие кусты? Но с любителем ломать чужих кукол ничего не произошло. От яблока остался один сиротливый огрызок.

Он окинул меня подозрительным взглядом.

«Может… твою куклу можно починить?» – неуверенно спросил он.

Не поверив в услышанное, я протянула ему две части игрушки. Он долго возился с ней, высунув от усердия язык, но всё же смог прицепить голову обратно. Хоть и криво.

«Извини», – буркнул он, протягивая мне игрушку.

«На этот раз», – ответила я и гордо удалилась.

Разгуливать по Картарэфу в кофте Ситара я не решилась. Нога вела себя вполне сносно, а о многочисленных царапинах и ссадинах я даже не вспоминала. Но выйдя в коридор, столкнулась с новой проблемой: все были прекрасно осведомлены о моей выходке и её последствиях. Множество любопытных взглядов и шёпот за спиной не придавали уверенности. Это лишь разжигало желание умчаться побыстрее и подальше. Но нога позволяла передвигаться только со скоростью вековой черепахи.

Из-за угла на меня кто-то налетел. Этот кто-то наступил на больную ногу, и я зашипела от резкого неприятного ощущения.

– Ой, простите! Тайрина?

Голос доносился снизу и, опустив взгляд, я обнаружила Дофу.

– Привет.

– Ты что здесь делаешь? – грозно спросила она, упирая маленькие ручки в бока.

– Иду в свою комнату, – невесть отчего смутилась я.

– Как ты? Как себя чувствуешь?

– Относительно жива.

Дофа с подозрением оглянулась по сторонам.

– Исчезните! – рявкнула она так, что я вздрогнула. Послышались торопливые шаги в разные стороны.

– Вот же любопытный народ! Идём, поговорим у тебя в комнате.

Мне абсолютно не хотелось разговаривать, хватило Люции и Бумфиса с Аргесом. Это не та тема, которую хочется елозить раз за разом. Но Дофа была настроена решительно. Маленькая ручка оказалась на удивление цепкой и сильной, а я была не в том состоянии, чтобы противостоять ей.

Войдя в свою комнату, я упала на кровать, смотря в потолок и ожидая неприятного разговора. Дофа, как настоящий шпион, выглядывала из-за двери. И, видимо, убедившись, что любопытных ушей нет, захлопнула дверь, закрыв её на все замки.

– Что случилось в лесу? Как ты нашла Лисану? – голос её был полон волнения.

– Ты всё равно не поверишь. Даже я уже сомневаюсь в том, что тогда видела, – скосив на неё взгляд, ответила я.

– И всё же?

И я углубилась в воспоминания, стараясь не упустить ни одной детали. Рассказ начала с леса, стараясь миновать разговора о воровстве посуды.

– В наши леса иногда забредают дикие псы. Но Лисана не глупая, она об этом была осведомлена, как никто другой.

– Дофа, а в чём была особенность Лисаны?

– Ни в чём. Она была обычным человеком. Никаких мутаций или отклонений от нормы, если ты об этом.

– Прости, глупый вопрос, – смутилась я, коря себя за очередную глупость.

– Лисана обладала идеальной интуицией. Она отлично чувствовала как людей, так и животных. Бедные её девочки…

– У неё есть дети?

Дофа грустно улыбнулась.

– Лисана была укротительницей четырёх тигриц. Она была их вожаком, другом и матерью. А теперь они остались сиротами. Интересно, будет ли Бумфис искать ей замену?

Ответ был крайне странным и тяжёлым для восприятия. К животным они относились лучше, чем к людям. Получается, что Лисана тоже была талитанкой, но по какой-то причине жила здесь и не пыталась вернуться.

Что-то снова назойливо всплыло в памяти, но так и не оформилось, будь то мысль или воспоминание.

– Она говорила, что пойдёт в лес за лечебными травами для Коды. Та в очередной раз чем-то или кем-то отравилась, – ворчала Дофа себе под нос.

– Что, прости?

– Кода – самая молодая из тигриц. Она мне напоминает Мышку. Вечно где-то влезет, куда не нужно. Кода часто болеет. Чаще всего отравлением. Жрёт всё без разбора, прямо как Люс. Лисана не раз одна ходила в лес ночью, это было привычным делом для неё.

– А почему именно ночью? Почему она не взяла кого-то с собой?

– Есть какая-то трава, которая цветёт только ночью. Эти цветы и нужны для лечения. А не взяла никого, потому что привыкла. Кто бы мог подумать, что так всё обернётся? Да и патрульные просматривают лес на наличие диких псов. Они крайне редко появляются в наших краях. В основном обитают в приграничье, за перевалом.

– Почему вы не допускаете мысли, что это что-то или кто-то другой?

– И кто же это мог быть? Синие точки? Никто никогда не видел подобного, даже Бумфис. Может, тебе померещилось? Из-за страха всякое может быть.

Всякое может быть. Может и померещилось. Но слишком уж реальной была галлюцинация, слишком я отчётливо это помню, как разлетелись светлячки от этих странных точек. И рычание.

Но вслух не стала делиться мыслями.

Дофа сползла-съехала с кровати. Она явно была подавлена, хоть и пыталась выглядеть безмятежно. Смерть всегда вышибает из колеи. Я чувствовала себя не лучше, хоть и не знала той женщины.

– Ладно, отдыхай. Погребение на пляже, на закате. Не опаздывай, – бросила она через плечо, направляясь к двери.

– Я должна что-то сделать или сказать?

Дофа задумчиво оглянулась на меня. Грустная улыбка тронула её лицо. Она словно постарела, и даже кукольные кудряшки не спасали ситуацию.

– А что ты можешь? Ты её не знала. Главное не опаздывай и не надевай ничего откровенного.

– Хорошо, спасибо.

Дофа рассеянно кивнула и вышла, оставив меня одну. Неплохо было бы принять душ. Доковыляв до ванной комнаты, открыла горячий кран. Сбросив с себя всю одежду, присела на бортик, разматывая бинт. Нога выглядела не очень симпатично: опухшая и переливающаяся всеми оттенками синего и фиолетового. Хорошо, что хоть не сломала. На мгновение, перед глазами возник образ целителя Ахнара. Он бы сейчас цокал языком, причитая о моей неосторожности и безрассудности, попутно колдуя над ногой.

Внутри всё сжалось, потому что образ целителя потянул за собой целую вереницу воспоминаний. Отогнать их от себя было практически непосильной задачей.

Нельзя об этом думать. Не сейчас. Рана слишком свежая, чтобы ковыряться в ней пальцем. Глаза защипало от слёз, и я направила струю горячей воды прямо на лицо. Насильно заставила себя думать о чём-то другом. Теперь все мои мысли занимал лишь образ Ситара. Если бы не он, то кто знает, сколько бы ещё времени я бы провела в клетке. Даже не как животное. Ещё хуже.

На каких законах держится этот мир? И кто я в нем?

Инородное тело, которое не взаимодействует с местными организмами. Но в чём проблема? Люция сказала, что так будет лучше для меня. Что-то очень похожее на здравый смысл, подсказывало, что у Бумфиса есть определенный план, касающийся моей личности. И Люция прекрасно о нём осведомлена.

Она права. Вход на Талитану мне заказан. Бумфис изменил мою внешность, изменил отпечатки пальцев, изменил меня. Каков шанс того, что это простое совпадение? Шанс этот равен нулю. Кроме меня не забрали больше никого. Бумфиса, мягко говоря, «расстроил» мой побег. Хотя, возможно, он больше опасался, что я солью информацию Империи. Но этот вариант можно пока не рассматривать. Отложу его на дальнюю полку до лучших времен.

Этот мужчина не похож на альтруиста, любящего всё живое. Вывод напрашивался всего один: я ценнее, чем предполагала изначально.

И чем больше я об этом думала, тем больше убеждалась в собственных догадках. Теперь нужно выведать, зачем вообще всё это было затеяно.

Только вот как это сделать?

Усыпить бдительность. Смирение в этом случае работает на «отлично».

Выключив кран, я отодвинула шторку, выпуская облако пара. Зеркало было мутным. Протерев его тыльной стороной ладони, увидела там девушку. Она была знакомой и чужой одновременно. Серые глаза смотрели с некоторой тоской, пытаясь что-то сказать или же понять. Светлые волосы прилипли к щекам. Губы сжаты в плотную линию. Скулу наискось рассекала царапина, на лбу была ссадина.

Кто ты?

Я урод среди уродов. Моя обыкновенность – преступление. И я никогда не стану одной из них. Не потому что не хочу, а потому, что это невозможно.

Теперь меня зовут Тайрина. Без имени рода, без цели и мыслей. Без жизненного пути. Просто девочка, которая по непонятным ей самой причинам цепляется за жизнь.

***

Солнце уходило с горизонта, окрашивая комнату во все оттенки пурпурного. В замке было тихо, практически все уже стеклись на пляж. Ноги слегка подкашивались, а руки дрожали от предстоящего действия. Похороны никогда не входили в список любимых мероприятий. Я не знала, чего ожидать и как себя вести, чтобы не навлечь ещё больше гнева и ненависти на свою голову, уж коль я собралась тут немного задержаться.

Смысла оттягивать выход из комнаты больше не было. Это нужно сделать, хоть и страшно до тошноты. Там точно будет Аргес. Пламенными чувствами он ко мне явно не пылает. И если остальные не считали меня виновной в смерти Лисаны, то за него я поручиться не могла.

Глубоко вздохнув, открыла дверь и вышла в коридор. Нога простреливала болью, когда я на неё наступала, но, в целом, это можно было стерпеть.

– Тайрина!

Я оглянулась и увидела Офелию, спускающуюся с четвёртого этажа.

– Погоди, я тоже иду. Тебе помочь? – спросила она, подавая мне руку, согнутую в локте. Почему-то стало неловко.

– Нет, спасибо. Я справлюсь.

– Грустно осознавать, что причиной всеобщего собрания стала такая трагедия. До сих пор в голове не укладывается, – отстраненно произнесла девушка.

Я ничего не ответила. Офелия и не нуждалась в ответе. Она просто проговаривала мысли вслух, пытаясь заполнить гнетущее молчание. Это подобно музыке, которую включаешь, чтобы создать фантом чужого присутствия. Эффективная иллюзия, не более.

– Вы достаточно спокойно реагируете на это, – аккуратно подметила я.

Офелия вздохнула. Она шла и смотрела в пространство, полностью погрузившись в мысли.

– Все слёзы, что можно было выплакать, мы пролили вчера. Мне будет не хватать Лисаны, она была замечательным человеком. Но это естественный жизненный цикл. Кто-то рождается, кто-то умирает. Поверь, мы сейчас чувствуем себя хуже, чем она. Так что ещё не понятно, кто в выигрыше – Лисана или мы.

– Не совсем понимаю.

– Этот мир разваливается. Не сегодня, так завтра всё пойдет ко дну. Вопрос времени. Те, которые доживут до мига падения, уйдут из этой жизни с чувством позора и стыда за человечество. Лично я бы этого не хотела. Надеюсь, что уйду раньше, чем океан поглотит этот мир.

– Очень пессимистично, – выдохнула я изумлённо.

– Реалистично. Потери всегда огорчают, что бы это ни было. Одни больше, одни меньше. Но за потерями следуют приобретения. У нас мало времени в этой жизни, чтобы тратить его на скорбь по утраченному. Ведь все мы в итоге станем частью океана. А пока у нас есть возможность наблюдать рассветы и закаты, то нужно извлечь из этого как можно больше воспоминаний. Лисана ушла, и это больно. Но появилась ты. Значит, так должно было произойти.

Эти слова заставили меня споткнуться на ровном месте и прикусить язык от резкой боли в ноге.

– Не думаю, что замена равноценная, – нервно хихикнула я.

– Может, и нет, а может, и да. Кто знает? Мы идём проститься с ней, вспомнить радостные моменты. Только после этого придет облегчение.

– Жаль, что мне нечего вспоминать.

Офелия толкнула тяжёлую двойную дверь. В нос ударил солёный запах бриза. Ветер взъерошил волосы, выбивая короткие прядки из хвоста. Попытка запихать их обратно успехом не увенчалась.

Девушка, всё же подхватила меня под руку. Нам предстояло преодолеть ещё ступенек эдак сто. Я старалась не думать о том, как буду подниматься обратно.

– А тебе и не нужно. Воспоминаниями делимся мы. Слушай, воспринимай, составь её образ. Лисана заслужила немного места в памяти. Каждый этого заслуживает.

Делиться своими воспоминаниями и соображениями на это счёт я не стала. Потому что в Талитане всё иначе. Период скорби у нас был более долгим. Эти традиции мне никогда не были понятны, и никто не мог дать вразумительного объяснения. На вполне предсказуемый вопрос «Почему?» мне всегда советовали прикусить язык и делать то, что велят, без лишнего текста.

До сих пор мне не понятно, почему после похорон ещё тридцать дней нельзя надевать ничего яркого и есть сладости. «Потому что не принято». Всё это время усопшего периодически вспоминали и говорили полушёпотом. Так, словно умерший мог услышать и вернуться к жизни. На погребение приходили незнакомые люди, дальние родственники, и для всех нужно было устроить пиршество, тратя последние средства на это.

А здесь просто делятся воспоминаниями, отдавая дань хорошему другу. Они создают его личный отпечаток в истории. Никто не забыт.

Восхитительно.

Издали было видно некое подобие помоста. Когда мы подошли поближе, я охнула, поняв, как именно они хоронят своих соплеменников – сжигают в костре. Людей здесь было множество, разных калибров, комплекций и возрастов. Бумфис стоял во главе, в его руке был факел. Мне захотелось сжаться и спрятаться за спиной Офелии. Он окинул нас хмурым взглядом, целые две томительные секунды смотря на меня. Сердце не билось в тот момент, придумывая себе разные ужасы. Но ничего не произошло. Он повернулся к толпе. За его спиной стояла Люция и Аргес. И если женщина-змея выглядела просто задумчиво, то над головой парня с перчаткой витала грозовая туча. Синие глаза источали практически ощутимый холод. Радовало то, что он смотрел исключительно на помост, не замечая ничего вокруг.

– Мне больно осознавать, что мы собрались сегодня здесь не потому, что празднуем рождения новой жизни, а потому что прощаемся с другом. Перед тем, как я брошу факел, хочу поделиться воспоминанием с вами. Лисана была осиротевшим ребенком, когда я её нашёл. Её мать погибла ещё при родах, а отец был рудокопом. Все мы знаем, что шахты поглотили не одну жизнь. За ней пришли герэнды, но она была слишком напугана и сбежала до того, как они её нашли. Напуганный подросток с большими совиными глазами и слишком мудрыми мыслями для своего возраста. Она не хотела идти со мной. Знаю, что я не очень симпатичный и не особо вызываю доверие у маленьких девочек. Я долго её уговаривал, но убедить смогла лишь Кода. Маленький белый котёнок в чёрную полоску, который неделю перед этим открыл глаза. Маленькая девочка с плохо скрываемым умилением и интересом смотрела на новорожденного хищника. Дрогнувшим голосом Лисана поинтересовалась, где его мама. Ответ её огорчил. Она хотела подружиться этими милым маленьким котёнком, но понимала, что нельзя забирать его из семьи. Она сама осталась сиротой, поэтому, как никто другой понимала. Я помню, как Кода забавно пискнула, чем и убедила Лисану перебраться в «большой красивый замок». Это было в ней с рождения. Думаю, каждый из вас видел связь между тиграми и Лисаной. Она была их другом. И теперь они остались сиротами. Как и она когда-то. Я отдаю слово, – закончил Бумфис, отступая на шаг.

Я не заметила, как по моей щеке скатилась слеза. Рядом кто-то шмыгнул носом. Да и в целом влажность была повышена. К помосту плавно подошла Люция. Её глаза не были наполнены слезами. Она была сдержана и даже слегка улыбнулась. Подол чёрного платья терялся в песке, но женщину это совершенно не смущало. Люция была воплощением грации и аристократических манер.

– Хочу поделиться с вами своим воспоминанием. Однажды заболела Венара, – задорно улыбнувшись, начала она.

По толпе прокатился смешок. Слезы мигом утихли. Я жадно слушала, ловя каждое слово. Предмет разговора залился краской. Фаир одобрительно похлопал девочку с розовыми волосами по плечу. Тремя руками сразу.

– Да-да, можете себе представить. И лечить её было крайне сложно. Всё равно, что пытаться идти против муссона. При всём уважении, Венара, я не хочу обидеть тебя.

Девочка кивнула и улыбнулась.

– Уж не знаю, что за хворь тогда ходила, но болели многие. И рук катастрофически не хватало. И если с остальными проблем не возникало, то Венара – особый случай. Однажды, она чихнула настолько сильно, что вышибло дверь и чуть не убило Аргеса. Но лечить её нужно было. И Лисана здорово мне помогла в этом. Венара, не расскажешь, что мы сделали?

Розовая макушка стала протискиваться к помосту, чтобы поделиться воспоминанием.

– Лисана, при помощи Фаира, вошли в мою комнату, прикрываясь дверью. Только я собиралась чихнуть в очередной раз, она выскочила из-под двери, зажала мне нос и влила в рот какой-то жуткий отвар. Долго ещё потом во рту был привкус протухших яиц. А Люция исподтишка наблюдала за всем этим.

– Но ведь это подействовало! Ты выздоровела. Как и все остальные.

– Я хочу дополнить эту историю! – по громкости голоса, я догадалась, что это была Дофа. Люди расступались, пропуская её.

– Лисана отлично разбиралась в травах. Тогда эпидемия бушевала больше недели. Всё это время мы практически не спали, так как кроме чихания у всех больных был жар. Последние дни засыпали даже стоя, подпирая стены. И в одну ночь Лисана позвала нас к себе в комнату, уверяя, что у неё есть отличный энергетик.

– Дофа, это… хм… не самая лучшая история для воспоминаний, – проворчала Люция.

– Отчего же? Стыдно признаться, что набрались мы её аконитовой настойкой и не давали спать больным, горланя песни?

Толпа взорвалась хохотом.

– Сколько тогда ушло? Литр?

– Два с половиной.

Даже я не сдержалась и захихикала.

– Три взрослые мудрые женщины, а вели себя, как беспечные подростки, – упрекнул Бумфис.

– Неужто ты не помнишь чудный вкус аконитовой настойки? – с вызовом поинтересовалась Люция.

Мужчина что-то проворчал, но ничего не ответил. Смутная догадка скользнула ко мне в голову.

– Теперь понятно, кто тогда басом подпевал им, не попадая в ритм! – воскликнула Венара.

Толпа зашлась хохотом на радость Дофе и к смущению Бумфиса. Всё это было настолько ярко, что, кажется, я даже не дышала. Я словно очутилась в другом, прекрасном мире. Сейчас они были настоящими. С их искренними эмоциями и воспоминаниями. И только лишь одна деталь омрачала этот искренний момент: я – не они.

Дождавшись, когда хохот утихнет, Люция продолжила:

– Я отдаю слово.

– Я хочу поделиться воспоминанием.

Толпа снова начала расступаться, пропуская девушку. Она словно плыла к помосту. Все разговоры стихли. Всё внимание было обращено на неё. Светлые волосы волнами спадали до самой талии. Точёная фигура была облачена в лёгкое платье бирюзового цвета. Глаза были того же оттенка. На её голове красовался венок из лотосов. Точно такой же она несла в руках.

И тут я в толпе заметила Ситара. Он стоял с другого краю. В том месте, где была эта девушка. И я осеклась, почувствовав лёгкое разочарование. Ситар смотрел на неё с нескрываемым обожанием. Словно она была драгоценным камнем, весом в сто карат или слитком серебра, весом в десять килограмм. На маленькую долю секунды мне захотелось, чтобы такой взгляд был направлен на меня.

Я дёрнула Офелию за рукав, чтобы привлечь к себе внимание. Она вопросительно оглянулась.

– Кто эта девушка?

– Это? Даерина.

Я уже слышала это имя. В разговоре за завтраком. Фаир и Люс ещё отпускали шуточки по поводу неё и Ситара. Вернувшись взглядом к помосту, я вздрогнула, потому что пара синих глаз смотрела прямо на меня. Аргес вернулся на землю обетованную из страны раздумий и заметил меня. Уж не знаю, откручивал ли он мне мысленно голову или сжигал на костре вместе с Лисаной, но взгляд его был мрачным. От него хотелось спрятаться. Сосредоточив своё внимание на Даерине я, изо всех сил старалась игнорировать исходившую от него неприязнь.

– Я хочу подарить Лисане венок на прощанье. Ведь это она научила меня их плести. А лотосы ей всегда нравились. Она иногда просила меня сорвать ей несколько цветков. Она хранила их в пустом аквариуме на прикроватной тумбочке. Прощай, дорогой друг.

Даерина поднялась на помост и положила венок у изголовья.

– Я отдаю своё слово, – сказала она и вернулась обратно. Ситар обнял её за плечи.

Я прикусила губу и сосредоточила свое внимание на Бумфисе. Он снова занял главенствующую позицию.

– Кто-то ещё хочет поделиться воспоминанием?

Ответа не последовало.

– Значит, пришла пора отпустить Лисану. Покойся с миром, дорогой друг. Пусть океан станет твоим домом, солнце будет тебя согревать, а ветер петь свои песни. Мы помним тебя.

После этих слов, мужчина бросил факел на помост. Тот вспыхнул моментально, подняв пламя чуть ли не до небес.

Слёзы ручьем хлынули из глаз. Я попятилась, освобождаясь от толпы. Позади лежало бревно, оно и стало пунктом назначения.

Стоило только опуститься на него, как я содрогнулась от рыданий. Сдавило горло, разболелась голова. Почему мне так больно? Почему я плачу? Ведь нет никаких видимых причин.

Перед глазами, как проклятье, возникло лицо Лисаны. Эти остекленевшие глаза, разодранное тело и кровь, кровь повсюду.

Я не равноценная замена. Я никто. Я не смогу. Лучше бы я не видела и не слышала ничего. Лучше бы осталась в Талитане, и меня забрали герэнды. Это слишком сильно, чтобы вынести эти чувства.

– Тётя плачет.

– Тсс!

– Почему?

– Тсс! Мышка!

От неожиданности, слёзы перестали течь. Оглянувшись с опаской на шёпот, я замерла, увидев двух странных близнецов. Они не стали убегать, как это делали обычно, а лишь заинтересованно смотрели на меня.

– Чего вам? – гнусаво спросила я.

Они переглянулись и подошли ближе, всё так же ничего не говоря, и не отрывая от меня взгляда. Эта парочка откровенно напрягала. Я их побаивалась. Странные существа.

– Ну?

– Не плачь, – сказала Мышка.

Бам-Бам протянул мне леденец на длинной палке. Конфета была надкушена, с кучей прилипшего мусора, но отказать я не могла. Ошарашено смотря на подарок, не знала, что и сказать.

– Спасибо, – прохрипела я в ответ.

– Не плачь, – снова повторила Мышка.

– Хорошо, не буду.

Близнецы, явно довольные собой, сорвались с места и убежали в противоположную сторону.

Я ошарашено смотрела на липкий подарок, а в голове случился взрыв устоявшихся шаблонов. Все принципы и убеждения полетели под хвост Императору. В полной растерянности, я смотрела на этот мир и словно видела его впервые.

Костёр пылал, толпа расходилась, а я сидела и пыталась справиться со своими чувствами.

Неоформленная мысль раздражающе жужжала в голове, как назойливая муха. Она бесцельно билась о черепную коробку, ожидая, пока кто-то выгонит её полотенцем в открытое окно. Личного выгонятеля мыслей у меня не было.

С чувством полной пустоты и лёгкости внутри, поплелась обратно в комнату.

Через три часа я уже спала.