Читать книгу Почтовые сказки - Илья Сирота - Страница 7

После двух месяцев безрезультатных поисков почтовая служба Дунто и При почувствовала, что ходит по кругу. Нашелся даже дракон Хадан, а остров Дутультур так и не нашелся. Друзья решили ненадолго прервать поиски, чтобы собраться с мыслями.

Тем временем жизнь продолжалась. Письма и посылки летали между островами, аккуратным почерком шерстосвинки Лю заполнялись розовые карточки, и даже Квардо-Ку пару раз вовремя довез кому-то важные сообщения. Не писали никому лишь соня-дракон Хадан, неграмотный Сарг, да ни разу не попадалась почта на один небольшой островок.

Островок этот был расположен вдалеке от остальных, поэтому на него редко кто заплывал. Плывет, бывало, какой-нибудь мухмурт и думает: «Дай заеду». А потом как представит себе, сколько туда плыть, а потом сколько еще обратно… «Нет, – думает, – не поплыву. Далеко. Да и дел полно, некогда сегодня. Потом как-нибудь». Вот так все и не доплывали до островка, у всех дела, всем некогда. Так и сам островок потихоньку стали называть «Некогда».

Не рискнем утверждать, что мы умнее всех жителей архипелага, но позволим себе не согласиться с ними. Островок очень даже стоил посещения и, может быть, даже визита на два-три дня.

В отличие от плоского и пустого острова Хадан, Некогда удивительно красив. Островок этот мал, но как будто сошел с картинки. Есть тут высокая гора Тамса, изумительно розовеющая на рассвете. С горы сбегает быстрая речка, которая так спешит к океану, что в одном месте отважно прыгает прямо с уступа и водопадом летит вниз с шумом и брызгами. Речка зовется Ая, а водопад – Иэххх. Над водопадом в ясную погоду висит аккуратная цветная радуга, а у подножия горы растет пушистая муролиственная роща свежего зеленого цвета. Все это прилежно записано на розовой карточке под заголовком «Остров Некогда», но только Лю, пожалуй, об этом и помнит. Никому больше нет дела до красот островка Некогда.

Есть ещё, правда, на острове и жилец. Его имя Кувивуин Таланиин Басарамагаай-О, но он больше известен как Старый Кув. Это тощее существо ростом слегка повыше Дунто и чрезвычайно унылого вида. Все в облике Кува выражает тоску и разочарование в жизни. Уши у него довольно большие, но не торчат задорно вверх, как у При, и не свешиваются уютно на плечи, как у Дунто. Уши Кува больше всего напоминают увядающие цветы, все еще пышные, но ужасно грустные. Морда Кувивуину досталась вытянутая, будто он когда-то давно чему-то неприятно удивился, а после так и не сумел расстаться с этим выражением. А вся длинная тощая фигура Кува покрыта редкими светлыми волосками, словно Кув решил однажды отпустить длинные локоны, но быстро устал и забросил эту идею, а первые отросшие волосы так и оставил.

Вполне возможно, что Старый Кув вовсе даже и не стар, просто выглядит настолько утомленным и унылым, что кажется древним. Впрочем, точно сказать, сколько Куву лет, не может никто – нет у Кува друзей и знакомых, которые могли бы об этом рассказать. Даже на карточке у Лю написано всего лишь:

«Старый Кув. Полное имя – Кувивуин Таланиин Басарамагаай-О. Живет на острове Некогда (см. карточку „Некогда“, группа „Острова“, раздел „Мелкие“). Друзья: неизвестны. Возраст: стар».

Вот и все. Лю и сама недовольна такой куцей записью, но что ж поделать: ждать, чтобы Кув явился к ней на остров и что-то о себе поведал, не приходилось. Кувивуин Таланиин пребывал в жесточайшей обиде на весь архипелаг.

Сам Кув своего расстройства вовсе не скрывал и охотно рассказывал о нем всем желающим. Таких, увы, находилось не слишком много, вернее, совсем мало, а еще точнее – только двое. Как вы уже, наверное, догадались, это были Дунто и При.

Примерно раз в два-три месяца почтовая служба прибывала на остров Некогда и неторопливо поднималась на гору Тамса. На полпути к вершине друзья ненадолго усаживались на небольшой площадке полюбоваться изумительным видом на рощу и водопад с радугой. Отдохнув, Дунто и При добирались до вершины горы, где их уже поджидал Старый Кув.

Кув замечал прибытие Тка задолго до того, как почтальоны поднимутся на гору, и приходил в страшное волнение. Он буквально места себе не находил от нетерпения, ожидая, когда При по своему обыкновению первым впрыгнет на вершину Тамсы. Но за миг до того, как друзья оказывались на горе, с Кувом происходила странная перемена. Он отворачивался в другую сторону, складывал лапы на тощей груди и напускал на себя вид глубокой задумчивости.

При радостно приветствовал Кува, но тот как будто бы не слышал, погруженный в свои – по всей видимости, невеселые – мысли. При подбегал к Куву вплотную и пищал со всей мочи:

– Привет, Кув! Как поживаешь?

Кув вздрагивал, словно застигнутый врасплох, и некоторое время смотрел на При, не узнавая его. Потом обычно моргал и разочарованно скрипел:

– А… Это ты, При! И Дунто тоже… Добрый день.

Тут подтягивался и Дунто с вежливым приветствием, вопросами о здоровье и новостях. Кув вяло махал лапой, мол, да какие уж тут новости. А про здоровье даже лучше и не спрашивать.

Дунто выдерживал небольшую паузу и спрашивал:

– Кув, мы тут почту развозим, как ты знаешь. Вот, не желаешь ли и ты написать кому-нибудь? Или просто передать что-то на словах? Знаешь, многие так делают…

Вот этого-то момента Кув и дожидался! Он глубоко вздыхал, словно раздумывая, и затем медленно произносил:

– Написать… Написать письмо… Действительно. Не написать ли?.. Вот только кому?

На этом месте Дунто удобно устраивался на камушке, а При потихоньку сбегал погонять ящериц и найти, если повезет, вкуснейших ягод друсс на обратную дорогу. Кув же продолжал:

– Вот я сажусь и пишу письмо. Скриплю пером, трачу драгоценные чернила и бумагу. Думаю, выбираю слова. Стараюсь выводить буквы как можно отчетливее, чтобы получателю было легко читать. Да. Все для получателя.

Тут Кув обычно делал многозначительную паузу, чтобы Дунто оценил усилия, которые требуются, чтобы написать письмо. Дунто понимающе кивал.

– Но кто он, этот получатель? Тот, кто за все эти годы не потрудился написать мне ни строчки? Тот, кто не передал мне ни словца? Кто ленится лишний раз махнуть веслом и доплыть до моей одинокой обители?

Скрипучий голос Кува начинал звенеть неожиданно чистыми нотками праведного гнева:

– Ему я должен писать? На него я должен тратить свое воображение и бумагу? Ему я должен изливать душу и чернила? Нет! Не дождетесь!

Наверное, Кув ожидал, что виновник его обид в этот миг появится перед ним, начнет на коленях молить о прощении и обещать впредь писать по меньшей мере два письма в день. Но перед ним был всего лишь почтальон Дунто. А почтальон может только принести письмо, если оно написано, или не принести, если письмо не написали. Нет на почтальоне вины в том, что и на этот раз Кув остался без писем, и не может почтальон ответить, отчего так вышло.

Дунто вздыхал, искренне сочувствуя Старому Куву, и поднимался с камушка.

– Если надумаешь, Кув, ты пиши, мы доставим непременно. Мы через месяц-другой заедем опять, ты же знаешь.

Кув снова отворачивался и махал обреченно лапой. Мол, толку-то что от вас. Приезжайте, не приезжайте, мне все едино.

Подбегал При, почтальоны прощались, но Кув опять стоял со скрещенными на груди лапами и высматривал что-то в океане. На «до свидания» отвечать он нужным не считал. Почтальоны не торопясь спускались к лодке и уплывали восвояси, ибо обиды обидами, а почта не ждет.

И вот тут как раз пришло время снова посетить Кува. Дунто напомнил об этом При, тот, как обычно, стал возмущаться и протестовать:

Зачем тратить время на этого зануду, все равно он сроду ни малюсенькой записочки не отправил.

– Ну а вдруг в этот раз отправит, – принялся увещевать его Дунто, – вдруг, а?

– Да какое там! Никогда в жизни он первый не напишет никому, уж сто раз проверяли.

Да, сто не сто, но уж проверяли достаточно… И тут Дунто осенило:

– А если ему кто-то напишет? Вот привезем ему письмо, и тут уже Старому Куву будет нечем крыть. Не получится жаловаться на всеобщую черствость и невнимательность.

При открыл было рот, чтобы возразить, но идея мгновенно захватила его. Друзья тут же составили примерный список тех, кто мог бы написать Куву. Были у них на примете такие жители архипелага, которых рыбой не корми, дай только написать кому-нибудь.

Во-первых, поэт Ааоээ. Он мог писать что угодно, когда угодно и кому угодно. Кстати, чем угодно и на чем угодно. Нет, действительно серьезные стихи о «раскаленных петлях» и «жидкой соли» требовали старания и тщательной отделки. А вот шуточные вирши и письма друзьям рекой лились из Ааоээ без всяких усилий.

Во-вторых, мухмурт… ну, как его будут звать в момент, когда его попросят написать письмо, предсказать было невозможно, но он был давним другом Дунто и При. Про себя они называли его Пятнистый Растрёп за невероятное даже по мухмуртским меркам буйство шерсти и пестроту окраски. Растрёп всегда передавал в почтовую службу не меньше десятка пухлых писем и вел переписку, наверное, с доброй сотней существ.

Быстро нашлись и в-третьих, и в-четвертых, а на десятом друзья решили остановиться. При составил кратчайший маршрут с визитами ко всем десяти существам, Дунто налег на весла, и Тка рванулась вперед. Всего через пару дней в сумке на дне лодки лежало целых двенадцать увесистых конвертов с одинаковой надписью:

Куда: остров Некогда, гора Тамса

Кому: Кувивуину Таланиину Басарамагааю-О (лично в лапы)

Растрёп не удержался и написал даже два письма, а Ааоээ вдохновился до такой степени, что написал целую поэму. Начиналась поэма так:

В таком трагическом стиле было выдержано еще тридцать четыре строфы, но после настроение резко менялось, и дальше радость била через край:

Сорок семь четверостиший подробно описывали, кто и как устремится в гости к Куву. Трудно сказать, куда завело бы поэта вдохновение, если бы При просто не отнял у Ааоээ послание и не запихнул как есть в конверт. Тут почтовая служба Дунто и При сочла, что двенадцати писем на первый раз будет вполне достаточно, и направилась к острову Некогда.

И вновь Кув встретил почтальонов, стоя к ним спиной. Тоненький хвост его уныло свисал почти до самой земли, а ветерок ерошил редкие волоски на макушке.

– А… Это ты, При! И Дунто тоже… Добрый день, – по обыкновению проворчал Кув.

– Как дела, Кув? – радостно пропищал При, весь подпрыгивая от нетерпения.

– Да какие дела… Так, живу пока, и ладно!

– Кув, тут тебе пара писем пришла, – как бы невзначай заметил Дунто, не обращая внимания на траурный тон Кува.

Кув был настолько увлечен созданием образа одинокого страдальца, что не сразу уловил смысл слов Дунто. Еще некоторое время Кув стоял спиной к друзьям, как бы задумчиво созерцая безразличный океан. И тут в его голове слова «пара писем», «тебе» и «пришла» сложились вместе во фразу, которую он так давно и так безнадежно ожидал услышать. Как удары грома, в сознании Кува прозвучало: «ТЕБЕ!» «ПРИШЛА!» «ПАРА ПИСЕМ!» И еще через миг: «ТУТ!!!» В смысле, что не вообще где-то там пришла, а вот прямо тут, на горе Тамса. Кув медленно повернулся к Дунто и При.

– Мне? Письмо? – медленно, опасаясь спугнуть миг удачи, переспросил он.

– Да, – деловито повторил Дунто, как будто привез ежедневную газету, на которую Кув был подписан уже лет тридцать. – Я бы даже сказал не «письмо», а «письма».

Кув сглотнул и произнес неожиданно высоким срывающимся голосом:

– А я могу их получить?

– А то! – пискнул При. – Дунто, давай, не тяни.

Дунто нарочно неторопливо полез в сумку и стал рыться в ней. Признаться, в ней ничего, кроме писем Куву, не было, но удовольствие хотелось растянуть. Дунто выбрал наугад одно из писем и протянул его Куву: