Читать книгу Найти богиню. Фантастический роман с пародийным уклоном. Издание 2-е - Илья Тамигин - Страница 8

Первое, что сделал Корнелиус, ступив на брусчатку площади фонтана Треви (это самый центр города!), было забота о новом наряде. Ведь невозможно явиться к самому Папе в потертом, выцветшем камзоле и шляпе с полувыщипанным воробьями пером!

В ту пору магазинов готового платья не существовало и наряды приходилось шить на заказ. Швейная машинка ещё не была изобретена, поэтому шили долго: неделю, а то и две. Столько Корнелиус ждать не мог, поэтому подходящий прикид был куплен на базаре. Шикарный, расшитый серебром чёрный камзол и такая же шляпа с роскошным страусиным пером. Отдавали дешево из-за маленькой дырки от пули на груди. Ну, это пустяки! Портной наложил художественную штопку за каких-нибудь два часа. Самиру тоже был куплен костюм пажа. Понравившись себе до чрезвычайности, Корнелиус посетил цирюльника, подстригся и побрился, привел в порядок усы. Вперед! Даёшь Ватикан!

Подойдя к резиденции Папы, Корнелиус важно объявил привратнику:

– Я Корнелиус ди Ранейро! С докладом к Его Святейшеству!

Рассмотрев охранную грамоту, привратник приказал ждать и удалился. Через некоторое время вышел юркий монах и пригласил пройти в приёмную, ненавязчиво забрав шпагу. Это было хорошим знаком: будь поручение, данное Корнелиусу, маловажным, ему была бы назначена аудиенция дней, так, через несколько. А тут без задержки! Сразу!

В приемной Корнелиус ждал всего полчаса. Затем секретарь (епископ, между прочим!), негромко возгласил:

– Его Святейшество ждет вас, ди Ранейро! Говорите внятно, не орите, но и не слишком понижайте голос. Старайтесь изложить свой предмет кратко, не вдаваясь в ненужные подробности.

Сняв шляпу, Корнелиус вошел и за три шага до Папы преклонил колено и склонил голову.

– Здравствуй, сын мой! Садись, рассказывай! – раздался мягкий старческий голос.

Корнелиус осторожно поднялся и сел в кресло для посетителей. Собираясь с мыслями, искоса взглянул на Первого После Бога. Папе Григорию шел восьмидесятый год – для той эпохи возраст огромный! Более чем! Но сей пастырь сохранил и ясность ума и крепость тела. Вот и сейчас он взирал на сидевшего перед ним кабальеро умными незамутненными старостью глазами. Впечатление было такое, что смотрит он прямо в душу.

Сконцентрировавшись, Корнелиус начал свой рассказ:

– Святой отец! Я выполнил ваше задание. В Москве мне удалось выяснить, что на севере действительно существует народ, поклоняющийся так называемой Золотой Бабе. Князь Йорг платит дань московскому царю Иоанну. Будучи вызван в Тайный Приказ, я изложил князю Шуйскому свою легенду: дескать, хотелось бы присоединиться к отряду сборщиков дани на предмет картографирования местности и выяснения возможностей торговли с населением. Послан, якобы, ганзейским купечеством. Князь выдал мне подорожную, охранную грамоту, и разрешил присоединиться к отряду дьяка Григорьева, – тут он развел руками:

– Мне пришлось пойти на хитрость и фиктивно креститься в греческую веру, иначе со мной никто не стал бы разговаривать!

– Понимаю, – наклонил голову Папа, – и не осуждаю. Цель оправдывает средства. Обряд же, совершенный против воли или без веры, таинством не является. Ведь ты сохранил верность истинной Церкви, не так ли, сын мой?

– О, да! Но вынужден был несколько раз посещать их мессу и креститься справа налево.

– Этот малый грех Господь простит тебе! Но продолжай.

– Да, Святой Отец… Три месяца мы собирали дань с северных варваров, многие из которых язычники. Нужное мне племя корижей было последним в списке. В город, также называемый Корижа, мы прибыли в начале августа. Город крепкий, Ваше Святейшество, с суши обнесен высокой стеной, а со стороны озера высадить десант возможно лишь на пляже шириной в сто шагов. Дружина князя Йорга (русские называют его Юрга!) велика – двенадцать сотен воинов. Кроме города есть еще пять или шесть деревень, две из них – на морском побережье. До побережья миль восемьдесят. Там мне побывать не довелось, но я начертил карту по подробному рассказу человека, неоднократно ездившего туда. Ближайший большой город – Ревель, около пятисот миль на запад. Но эсты корижей не жалуют: те частенько пиратствуют или ходят в набеги: угоняют скот, а жителей продают в рабство. Кстати, о рабах: один неуклюжий раб-подросток рассыпал соль во время пира, и князь Йорг хотел его убить, суеверно опасаясь несчастья (ну, примета у корижей такая: соль рассыпал – жди беды!). Но жрец посоветовал князю не проливать кровь в доме…

– Почему? – удивился Папа, не пропускавший ни единого слова повествования.

– Из соображений гигиены. Дескать, кровь впитается в пол, потом вонять будет, а им тут пищу принимать. Да, и тут я предложил купить раба, а жрец меня поддержал, заявив, что кровь раба нельзя принести в жертву богине, а плату за него – можно. Князь согласился, и продал мне мальчишку по цене соли.

– Хо-хо! И во сколько же он тебе обошелся, этот язычник?

– Один рубль и пять копеек, Ваше Святейшество. Это примерно три талера… Только он не язычник, а, вообще, безбожник.

– Что ж, вполне доступная цена! – улыбнулся Папа, от души забавляясь рассказом.

– О! За свои деньги я получил даже больше, чем рассчитывал! Во первых, мальчишка владеет русским языком. Во вторых, он отличный слуга. В третьих, он указал мне лаз в подземелье под храмом!

– Да ты што-о! – изумленно всплеснул руками Папа.

– Там была нора, прорытая… прошу прощения, Ваше Святейшество… с помойки росомахой. Росомаху жрецы убили, ибо она не смогла выбраться из подземелья, а нору заложили камнями, но не плотно. Мой раб, Самир, проводил меня туда, и мы с ним ночью проникли в склеп, где находилась статуя богини и скопившиеся за многие годы жертвоприношения… Я зарисовал статую и убедился, что она деревянная, только позолоченная, а не золотая. В качестве доказательств я прихватил несколько рубинов, странный, не металлический меч, а мой раб утащил нечитаемый пергамент в деревянном футляре. Нам повезло, мы покинули подземелье незамеченными. Правда, пришлось долго отмываться после ползания по помойке, дабы на вонь не обратили внимание стрельцы, ночевавшие со мной в лабазе…

Корнелиус вздохнул:

– В день отбытия из Корижи я договорился с сотником княжеской дружины, чтобы он выделил мне охрану до Ревеля… но дьяк Григорьев принудил меня ехать с ним в Москву, ибо князь Шуйский был заинтересован в результатах моих изысканий. Шуйский, под угрозой пыток, заставил меня признаться, что я исполнял ваше задание. Простите, Ваше Святейшество, я рассказал ему всё! Узнав, что я проник в склеп, он потерял ко мне интерес, заявив, что знает про Золотую Богиню, и что ей грош цена, раз она не золотая. Рубины разрешил взять, но меч и пергамент оставил себе. Выписал подорожную. Видимо, решил не ссориться с Вашим Святейшеством.

– Опиши меч и пергамент поподробнее!

– Слушаюсь… Меч – вот его рисунок – выглядел странно: довольно грубая отливка, но при том замечательно острый. И не из металла, скорее – каменный. Никогда не видел такого материала! А пергамент… очень старый, и письмена совершенно невразумительные. Тоже, никогда не видел таких. Вот, извольте: здесь рисунки, карты, рубины и подробный отчет! – Корнелиус протянул папку, проворно принятую давешним монахом-провожатым.

«Видимо, порученец!» – подумал Корнелиус, переводя дух, ибо говорил он более часу.

– Ты молодец, сын мой! – похвалил его Папа, задумчиво вертя в пальцах рубин величиной с вишню, – Выполнил задание с блеском и вернулся живым, чтобы доложить! Интересно, где эти дикари нашли такие шикарные рубины?

– Увы! Сие мне неведомо!

– Возьми их себе, пригодятся… А как ты добирался из Москвы в Рим?

– Я нанялся в охрану купеческого каравана, идущего в Париж через Варшаву…

Ещё несколько минут Корнелиус рассказывал о своих приключениях. Не утаил он и грех прелюбодеяния, в который впадал неоднократно.

– Да, плоть слаба… – пробормотал Папа Григорий с сожалением, – Но, ты, ведь, раскаиваешься, сын мой?

– Да, Ваше Святейшество, раскаиваюсь, и теперь, пока не женюсь, буду вести безгрешную жизнь!

– Целибат – серьёзный обет, сын мой, он по силам немногим. Даже не все монахи могут выдержать жизнь без женщины! А нарушение обета, данного Господу, есть ещё больший грех, чем грех прелюбодеяния! – нравоучительно поднял палец Папа.

– Ну… это не совсем целибат… Я, как бы, нашел замену…

– Мужеложство – тоже тяжкий грех, сын мой! Вспомни Содом и Гоморру!

– Нет, Ваше Святейшество, я… я купил на базаре в Париже… каучуковую куклу… Продавец показал мне копию экспертного заключения Святой Инквизиции, там было написано, что в кукле греха нет!

– Каучуковую куклу?! – в восторге воскликнул Папа, – И ты с ней… делаешь это-самое?

– Ну, да! Ведь, греха-то нет!

– Никогда даже не слыхал ни о чем подобном! Очень хотелось бы посмотреть на неё!

– Извольте, Ваше Святейшество! – Корнелиус гордо вынул из кармана камзола Камиллу и быстро надул.

Монах-порученец едва не завязался в узел от зависти! Папа Григорий внимательно осмотрел каучуковое чудо со всех сторон и потрепал по попке.

– Верно, греха в ней нет. Но благословить не могу, ибо на рукоблудие смахивает… Спасибо, сын мой! Твой рассказ был необычайно интересен, – он кивнул порученцу и тот протянул Корнелиусу листок бумаги, – Отнеси это отцу-казначею, тебе выдадут награду. Если ты нам понадобишься, тебя вызовут.

Поблагодарив главного христианского начальника, Корнелиус, кланяясь, попятился было к двери, но вдруг остановился и хлопнул себя по лбу.

– Прошу прошения, Ваше Святейшество! Чуть не забыл! Вам просили передать письмо!

– Кто?

– Некий шевалье де Левиньи. Я встретился с ним в трактире, в Бургундии…

Корнелиус передал письмо порученцу. Тот сломал печать, предварительно внимательно осмотрев, и передал хозяину. Папа Григорий прочитал письмо и лицо его посуровело.

– Почему это вдруг де Левиньи обратился к тебе?

– Э-э… я сказал ему, что еду в Рим, а он был прикован к постели… Корнелиусу очень не хотелось вдаваться в подробности.

– Он болен?!

– Ранен, Ваше Святейшество… дуэль…

Папа проницательно заглянул в глаза съёжившемуся кабальеро:

– Дуэль была с тобой?

– Да… – прошептал Корнелиус, ожидая вспышки гнева и незамедлительной казни, – Но я не виноват… это он меня вызвал на поединок.

– Ну, коли так… Брат Теодор! Удвой вознаграждение синьору ди Ранейро!

– Слушаюсь, Ваше Святейшество! – монах быстро накарябал ещё одну записку.

– Из гостиницы никуда не отлучайся. Возможно, ты понадобишься в самое ближайшее время, – Папа поднял руку и благословил Корнелиуса.

Не чуя под собой ног от счастья, тот выскочил из дворца. Двойное вознаграждение! Папская служба! И рубины не забрали!

– Эй, солдат! Где тут поблизости винная лавка?

Римским Папой нельзя сделаться благодаря одному благочестию. Благородного происхождения и благоволения земных владык также недостаточно, не говоря уже о богатстве. Главное – это харизма, государственный ум, умение руководить и интриговать!

Папа Григорий был Руководителем с большой буквы. И умище у него был всеохватный, способный просчитывать варианты на много ходов вперед в самых разнообразных направлениях. Особенно в политике и проблеме христианизации всего мира. Ну, и в экономике, а как же!

Влияние Католической Церкви на правителей тогдашней Европы было огромным, а авторитет Папы – непререкаемым. Но сие влияние требовалось поддерживать и разукрупнять. Для этого имелись всякие методы, включающие в себя лесть, подкуп, шантаж… и много чего ещё.

Григорий XIII сидел в одиночестве у камина, устремив взгляд на танцующие языки пламени. Так легче думалось, поэтому он приказывал топить камин каждый день, даже летом. Мысли Святого Отца были заняты назреванием новой войны Османской Империи с Венецией. Дож отчаянно трусил и искал любых союзников, способных поддержать его материально. Шаги по организации Венеции военной помощи были уже предприняты, но наемное войско стоит дорого, а денег не хватало. К тому же, исход войны был гадательным: турки вполне могли захватить Венецию и тогда… Ещё одна потеря для христианского мира! Да и ни к чему турки под боком! Глядишь, ещё и Рим завоевать захотят! И куда тогда деваться?

«Как бы этой войны избежать вообще?» – размышлял Григорий, – «Как повлиять на султана Махмуда?»

После многочасового раздумья решение пришло! Великий Визирь Селим Карнарджи имел доступ к уху султана, и тот внимал его речам благосклонно. Надо действовать через него, Селима. Известно было, что Селим коллекционирует редкости, и в его сокровищнице скопилось много диковинных и драгоценных вещей, в том числе идолы Ацтеков и Майя, спасенные агентами Святого Престола в Мадриде от переплавки. За это Великий Визирь уже неоднократно оказывал христианскому владыке тайные услуги. Что, если предложить ему Золотую Богиню? Дурак князь Шуйский посчитал, что статуя ничего не стоит, раз она только позолоченная, а на самом деле ценитель и коллекционер заплатит любые деньги за такой раритет! И не только деньги. Он сможет отговорить своего государя от похода на Венецию, найти нужные аргументы. Таким образом, раздобыв статую, можно убить двух птиц одним камнем: отвратить, или, по крайней мере, отсрочить войну, а также пополнить казну Ватикана!

«Но, как? Как выкрасть статую? Войсковая операция исключена, мигом перепрячут и статую и сокровища… Надо действовать тоньше… Совсем тонко… Думай, думай! Решение всегда есть, только надо его нащупать… И, ведь, мелькнуло что-то! Дева… Статуя… как живая…»

Почему-то вспомнилась каучуковая кукла Корнелиуса.

«Тоже выглядит, как живая!» – улыбнулся Папа и замер, – «Стоп! Куклу используют, как живую женщину! А если наоборот? Живую женщину использовать как куклу… нет, как статую? Подменить, значит, статую на живую деву… Она выйдет из склепа и объявит, что ожила! Нет, бред… Но, может получиться, может! Дикари могут поверить в ожившую богиню, надо только подобрать девку, чтоб была похожа!»

Взяв со стола рисунок Корнелиуса, долго рассматривал лицо статуи. Не может быть, чтобы не нашлось похожей девки!

Корнелиус праздновал уже третий день. Итальянские вина ему не нравились, поэтому он пил граппу. Граппа – это такая виноградная водка. Вкусная! Пьется легко, опьянение от неё веселое, тянет на подвиги и хочется петь. Наутро никакого похмелья! Только слегка двоится в глазах и руки сильно трясутся. Недолго, до опохмеления, которое лучше осуществлять той же граппой. (Проверено Автором на добровольцах в лабораторных условиях!)

Но мы отвлеклись! Итак, Корнелиус пьянствовал, гулял по Риму, задирался с дворянами – две дуэли, не приведшие к серьёзным травмам, а ночью проводил упоительные часы в постели с Камиллой. На четвертое утро в гостиницу пришел папский порученец, брат Теодор.

– Его Святейшество Папа Григорий желает вас видеть немедленно, синьор ди Ранейро! – провозгласил он и осекся.

Корнелиус был занят сливанием в тазик остывшей воды из Камиллы. Он обернулся к монаху:

– Дай мне хотя бы час, монах! Я должен привести себя в порядок, принять ванну, выпить чашечку кофию…

– Я подожду в траттории напротив, – буркнул брат Теодор сквозь сведенные судорогой зависти зубы и вышел.

«Я обязательно достану себе такую же каучуковую Камиллу! Надо только дождаться, когда шеф пошлет кого-нибудь в Париж! Заплачу, сколько бы ни стоило!» – мечтал монах, измученный целибатом. В свои двадцать пять лет он никогда ещё не… ну вы понимаете!

Через час освеженный бритьем, похмелившийся и выпивший для бодрости кофию Корнелиус вышел на улицу. Выскочив из траттории, где он скоротал время за стаканчиком слабенького красного винца, брат Теодор присоединился к нему. Некоторое время они шли молча. Затем монах, не выдержав, спросил:

– Если не секрет, синьор ди Ранейро, сколько стоила ваша каучуковая кукла?

– Я отдал за неё сто шестьдесят дукатов! И, поверь, монах, она стоит таких денег! – надул щеки Корнелиус.

Брат Теодор пожух. Слишком дорого! Все его накопления составляли триста дукатов. Но, ничего! Деньги – это только деньги! А Камилла сулит множество ночей (безгрешных, что важно!) неземного блаженства! Он все равно купит её, даже если придется потратить всё до последнего сольди!

Папа Григорий принял Корнелиуса по деловому и сразу перешел к сути:

– Сын мой, у меня есть план, как просветить дикарей-корижей и направить их на путь истинной веры. Но мне понадобится твоя помощь.

– Я сделаю все, что прикажет Ваше Святейшество! – поклонился польщенный кабальеро.

– Как ты думаешь, если бы золотая богиня ожила и объявила своему народу, что она является вестником Господа нашего Иисуса Христа, они бы поверили?

Корнелиус едва не подавился собственным языком: однако! Вот это интрига!

– Э-э… Я думаю, да! Но…

– Вот, и я так думаю. Поверят! Ожившая статуя богини! Она совершит несколько простеньких чудес, ну, там, превратит воду в вино, нерукотворным образом зажжет факел-другой… Затем, освоившись немного, объяснит основные догматы христианской веры князю и жрецам, склонит их к святому крещению, а случайно оказавшийся в Кориже падре осуществит обряд! Ну, а ты тем временем, привезешь уже ненужную им статую мне.

– Но, Ваше Святейшество, кто бы ни была дама, готовая совершить сей подвиг во имя Церкви, она, как минимум, должна говорить на местном языке!

– Научим! Твой раб, этот… как его… Самир? Пусть он научит её языку. А мои люди научат её чудесам и всему остальному. Кстати, крестил ли ты уже мальчишку?

– Нет, Ваше Святейшество… не успел…

– Это упущение! Я распоряжусь, чтобы это сделали незамедлительно, ибо он, будучи безбожником, не может служить Церкви.

Папа Григорий потер сухонькие ладошки и принялся загибать пальцы:

– Итак, первое: мы должны найти девицу, максимально похожую на статую золотой богини. Второе: научим её языку и прочим необходимым вещам, проведем инструктаж. Третье: ты отправишься в Корижу под видом купца. Морем, так быстрее и безопаснее. Четвертое: ты проникнешь в склеп и заберешь статую, оставив на постаменте её живую копию. Пятое: возвращаешься в Рим! Как видишь, всё просто! – он поднял руку с сжатой в кулачок пятернёй.

– Предвижу значительные трудности, Ваше Святейшество. Например, как скрыть живую девицу до подмены? Отсутствие её во время отступления может насторожить корижей и дать им пищу для подозрений!

– До поры она будет содержаться в специальном ящике с дырками! Потом в этот же ящик ты положишь статую.

– Г-м… Несколько дней в ящике, хотя бы и с дырками? Тяжелое дело!

– Перед укладкой в ящик ты дашь ей сонное зелье. Человек, в зависимости от дозы, после него спит до пяти дней. Этого времени тебе будет достаточно, чтобы расторговаться и приготовиться к возвращению, не вызвав подозрений!

– Ну, тогда, конечно! – пробормотал Корнелиус, восхищаясь изобретательностью Папы.

– Операцию «Рокировка» начинаем завтра! – подытожил Святой Отец, – А сегодня ты окрестишь своего раба!

– Я понял, Ваше Святейшество!

– Вопросы есть?

– Да… что такое «рокировка»?

– Ты что, не играешь в шахматы?

– Н-нет…

– Рокировка – это перемещение на доске ладьи и короля одним ходом. Понял, сын мой?

Корнелиус кивнул. Всё-то Папа знает! Даже шахматы, игру мудрецов и стратегов!

– Иди! Завтра придешь в полдень. Трезвым! Твои глаза должны быть острее бритвы, ибо перед ними пройдет множество девиц, из которых ты выберешь самую правильную.

11-го Децембрия, во вторник, без пяти минут полдень, Корнелиус с принаряженным Самиром, в святом крещении Антонием, вошли во дворец. Секретарь проводил их в зал для приемов, где Папа Григорий уже сидел на троне. Корнелиус слегка удивился, что предполагаемые смотрины будут проходить здесь, а не в рабочем кабинете, но потом понял: необходимо создать впечатление, чтобы девицы прониклись важностью происходящего!

– Это и есть твой раб? Ничего, миловидный отрок! Как его христианское имя? – поинтересовался Святой Отец.

– Антоний, Ваше Святейшество!

– Говорит ли он на каком-нибудь европейском языке?

– Нет, Ваше Святейшество! Только по русски, на языке корижей и на своем родном, половецком.

– Жаль… Я хотел с ним поговорить. Ладно, садитесь, и начнем, пожалуй, благословясь.

Корнелий и Самир уселись в кресла ошую трона. Брат Теодор остался стоять за правым плечом шефа. Папа хлопнул в ладоши, двери открылись, и в зал вошла молодая монахиня. Шурша подолом, она прошла по паркету и выжидательно остановилась в пяти шагах от трона.

– Ну? – Папа нетерпеливо скосил глаза на Корнелиуса.

– Не, не похожа. Лицо не похоже. А фигура… разве рассмотришь под ихними тряпками!

– Я понял тебя, сын мой!

Папа обернулся к брату Теодору:

– Распорядись, чтоб входили обнаженными!

И началось! Одна за другой в зал входили голенькие девицы. Красивые и не очень, худые и полненькие, высокие и низенькие. Они подходили к отметке на паркете, замирали, подходили под благословение, потом поворачивались кругом через левое плечо и покидали зал. Некоторые стеснялись и пытались прикрываться ладошками, но таких было меньшинство. Корнелиус внимательно разглядывал каждую, но похожей на статую в далекой Кориже не попадалось. Сей парад красоток продолжался до сумерек. Наконец, в зал вошла пожилая (одетая!) монахиня-аббатисса и объявила, что девицы кончились.

– Это были монахини и послушницы из ближних монастырей, – пояснил папа Григорий, потягиваясь, – Завтра прибудет новая партия. Я послал гонцов во все монастыри в радиусе пятидесяти миль. Будем работать, пока не найдем искомое!

Дойдя до гостиницы Корнелиус, мучимый весь день плотским вожделением, пренебрег ужином и едва дождался, пока слуга принесет горячую воду для Камиллы.

На следующий день все повторилось с той лишь разницей, что кастинг начали с десяти часов утра. Корнелиус уже попривык и смотрел на девиц довольно равнодушно. И опять – ничего!

Третий, четвертый и пятый день также не дали результатов. Корнелиус подумал, что, возможно, это и к лучшему, если все сорвется, ибо авантюра, найдись подходящая девушка, предстояла очень рискованная.

– Завтра воскресенье, сделаем перерыв! – объявил Главный Христианин не без сожаления, – А в понедельник продолжим с новыми силами!

В понедельник начали вообще в семь утра. К обеду от мелькания обнаженных девичьих прелестей у Корнелиуса уже рябило в глазах. Затекла шея, сильно хотелось в сортир. Внезапно Самир-Антоний толкнул его в бок:

– Вот эта, господин!

Корнелиус встряхнулся и присмотрелся: высокая стройная девица была и в самом деле очень похожа на статую богини! Ну-ка, ну-ка: лицо – да! Шея – да! Грудь, талия, длинные ноги – да! Руки: пальцы длинные, красивые, ухоженные ногти! Но, волосы…

– Ваше Святейшество! Очень похожа! Только она шатенка…

Папа сравнил с рисунком стоящую перед ним в первой позиции деву и кивнул:

– Это поправимо. Сейчас есть мастера-цирюльники, способные придать волосам любой цвет.

Улыбнулся девушке:

– Иди, оденься, дочь моя, и возвращайся. Будем знакомиться!