Читать книгу Стихи и эссе - Ингер Кристенсен - Страница 67

Пустота – никто никогда не был в этом месте

    умер – вот и не был в этом месте

не был ни в определённом,

    ни в случайном месте

         да и место это не случайно своим

              недостающим отсутствием места

         но и не определено своим явным отсутствием места

         не определить – случайно или нет.

Как чистое бытие – где пребывает Ничто.

Снаружи: вся грязь

         спешка смерть разрушение слова́

         сок зарождение хаос: внутри

Мрак: недостающее солнце здесь и там,

звёзды, такие же, как всегда, если бы только их можно было увидеть

могли бы обнаружить смертельное скопище,

почти окружающую среду, вдалеке.

Или свет: сигнализация вспыхивает, звонит,

но никто не вскрикивает, не вмешивается:

взрыв набирает скорость, и мрак

скрывает то, что могло бы произойти.

На заднем плане: камни, утёсы, горы,

вырезанные из фанеры, написанные маслом,

срисованные кем-то

по памяти с какого-то рисунка

зазубренных горных хребтов.

На переднем плане: никто не может вспомнить,

что именно, если и задний план

не такой, как описано выше, – опиши

круто восходящее движение ко всему этому:

неописанному.

Справа: немного мха, отдельные

растения: пластик и ватин.

Слева: живые существа, бешено вращающиеся,

когда замыкают ток.

Впрочем, есть планы устроить искусственный

дождь, который, конечно, пробудит

совершенно неописуемую тоску.

Когда и если кулисы загорятся,

когда и если играющий роль вцепится

         в страхе в эти декорации,

когда и если эта фигура неустанно будет

         издавать крики,

         нпрм. о помощи,

когда и если это произойдёт, станет понятно:

человек, работающий с освещением,

так очевидно знает, что́ он делает,

что, очевидно, он только и ждал,

когда будет пора.

Перед горами и до гор —

запланированный пожар, рушащиеся

и возводящиеся дома, но только дома,

не настоящие дома, настоящие только

фасады ненастоящих домов,

в которые любой запросто может забежать,

когда начнётся искусственный дождь.

Это всё то выставят, то уберут:

океаны заполняются сушей,

реки заполняются дорогами,

озёра заполняются островами,

избыточные месторождения льда,

скрытые источники и подземные воды,

вода в канализации, оазисы,

капли дождя, роса, – всё собирается,

заполняет кратеры вулканов, испаряется;

пропасти заполняются горами,

подземка домами,

дома другими домами,

города городами, всё заполняется всем,

до тех пор, пока всё это не заполнится,

до тех пор, пока это целое не станет неделимым целым

без возможности разделить его

и без каких-либо коррелятов в языке.

Это целое, после и по причине этого, можно убрать

и переставить куда-то ещё.

После того, как сцена, после того, как

её тщательно полили и протравили

кислотой, и сцена исчезла, возникло

зловоние, тошнота, полое пространство,

а у слов – стремление к кулисам:

слово «зеркало» захотело зеркала,

«отрыжка» восхотела отрыжки,

даже «кислота» возжелала кислоты,

«кулиса» – кулисы,

слова

создали свои собственные условия бытия,

создав мир из слова «мир».

Время: осадок из слов

                как бородавки улиток.

Место: солидарные вещи

                как случайные камни.

Движение: слизистый след

                от улитки на камне.

Иллюзия: теории единства

                всех метафор.