Читать книгу Фауст - Иоганн Гёте - Страница 4

Звуча в гармонии вселенной

И в хоре сфер гремя, как гром,

Златое солнце неизменно

Течет предписанным путем.

Непостижимость мирозданья

Дает нам веру и оплот,

И, словно в первый день созданья,

Величествен вселенной ход!

И с непонятной быстротою,

Кружась, несется шар земной;

Проходят быстрой чередою

Сиянье дня и мрак ночной;

Бушует море на просторе,

У твердых скал шумит прибой,

Но в беге сфер земля и море

Проходят вечно предо мной.

Грозя земле, волнуя воды,

Бушуют бури и шумят,

И грозной цепью сил природы

Весь мир таинственно объят.

Сверкает пламень истребленья,

Грохочет гром по небесам,

Но вечным светом примиренья

Творец небес сияет нам.

И крепнет сила упованья

При виде творческой руки:

Творец, как в первый день созданья,

Твои творенья велики!

Опять, о господи, явился ты меж нас

За справкой о земле – что делается с нею!

Ты с благосклонностью встречал меня не раз –

И вот являюсь я меж челядью твоею.

Прости, не мастер я по части громких слов;

Но, если б пышный слог я в ход пустить решился,

Сам рассмеялся б ты – ручаться я готов, –

Когда б от смеха ты давно не отучился.

Мне нечего сказать о солнцах и мирах:

Я вижу лишь одни мученья человека.

Смешной божок земли, всегда, во всех веках

Чудак такой же он, как был в начале века!

Ему немножко лучше бы жилось,

Когда б ему владеть не довелось

Тем отблеском божественного света,

Что разумом зовет он: свойство это

Он на одно лишь мог употребить –

Чтоб из скотов скотиной быть!

Позвольте мне – хоть этикет здесь строгий –

Сравненьем речь украсить: он на вид

Ни дать ни взять – кузнечик долгоногий,

Который по траве то скачет, то взлетит

И вечно песенку старинную твердит.

И пусть еще в траве сидел бы он уютно.

Так нет же, прямо в грязь он лезет поминутно.

Ты кончил? С жалобой одною

Являешься ты вечно предо мною!

Иль на земле добра совсем уж нет?

Нет, что ни говори, а плох наш белый свет!

Бедняга человек! Он жалок так в страданье,

Что мучить бедняка и я не в состоянье.

Ты знаешь Фауста?

Он доктор?

Он мой раб.

Но не такой, как все; он служит по-иному;

Ни пить, ни есть не хочет по-земному;

Как сумасшедший, он рассудком слаб,

Что чувствует и сам среди сомнений;

Всегда в свои мечтанья погружен,

То с неба лучших звезд желает он,

То на земле – всех высших наслаждений,

И в нем ничто – ни близкое, ни даль –

Не может утолить грызущую печаль.

Пока еще умом во мраке он блуждает,

Но истины лучом он будет озарен;

Сажая деревцо, садовник уже знает,

Какой цветок и плод с него получит он.

Бьюсь об заклад: он будет мой!

Прошу я только позволенья, –

Пойдет немедля он за мной.

Пока живет он на груди земной,

Тебе на то не будет запрещенья:

Блуждает человек, пока в нем есть стремленья.

Благодарю: не надо мертвых мне!

От трупов я держуся в стороне.

Нет, дайте мне здорового вполне:

Таких я мертвецам всегда предпочитаю –

Как кошка с мышью, с ними я играю.

Тебе позволено: иди

И завладей его душою

И, если можешь, поведи

Путем превратным за собою –

И посрамлен да будет сатана!

Знай: чистая душа в своем стремленье смутном

Сознаньем истины полна!

Сознаньем слабым и минутным!

Игра мне эта не страшна,

Не проиграю я заклада;

Но только знайте: если мне

Поддастся он, пусть будет мой вполне:

Триумф победы – вот моя награда!

Пусть вьется он в пыли, как тетушка моя,

Достопочтенная змея!

Тогда явись ко мне без колебанья!

К таким, как ты, вражды не ведал я…

Хитрец, среди всех духов отрицанья

Ты меньше всех был в тягость для меня.

Слаб человек; покорствуя уделу,

Он рад искать покоя – потому

Дам беспокойного я спутника ему:

Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу!

А вы, сыны небес и рая, –

Пусть вечно радует вас красота святая,

И ко всему, что есть и будет вновь,

Пусть проникает вас священная любовь.

И все, что временно, изменчиво, туманно,

Обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна.

Охотно старика я вижу иногда,

Хоть и держу язык; приятно убедиться,

Что даже важные такие господа

Умеют вежливо и с чертом обходиться!