Читать книгу Фауст - Иоганн Гёте - Страница 7

Покинул я поля и нивы;

Они туманом облеклись.

Душа, смири свои порывы!

Мечта невинная, проснись!

Утихла дикая тревога,

И не бушует в жилах кровь:

В душе воскресла вера в бога,

Воскресла к ближнему любовь.

Пудель, молчи, не мечись и не бейся:

Полно тебе на пороге ворчать;

К печке поди, успокойся, согрейся –

Можешь на мягкой подушке лежать.

Нас потешал ты дорогою длинной,

Прыгал, скакал и резвился весь путь;

Ляг же теперь и веди себя чинно.

Гостем приветливым будь.

Когда опять в старинной келье

Заблещет лампа, друг ночей,

Возникнет тихое веселье

В душе смирившейся моей,

И снова мысли зароятся,

Надежда снова зацветет –

И вновь туда мечты стремятся,

Где жизни ключ струею бьет.

Пудель, молчи! К этим звукам небесным,

Так овладевшим моею душой,

Кстати ль примешивать дикий твой вой?

Часто у нас над прекрасным и честным

Люди смеются насмешкою злой,

Думы высокой понять не умея.

Злобно ворчат лишь, собой не владея.

Так ли ты, пудель, ворчишь предо мной? –

Но горе мне! Довольства и смиренья

Уже не чувствует больная грудь моя.

Зачем иссяк ты, ключ успокоенья?

Зачем опять напрасно жажду я?

Увы, не раз испытывал я это!

Но, чтоб утрату счастья возместить,

Мы неземное учимся ценить

И в Откровенье ждем себе ответа,

А луч его всего ясней горит

В том, что Завет нам Новый говорит.

Раскрою ж текст я древний, вдохновенный,

Проникнусь весь святою стариной

И честно передам я подлинник священный

Наречью милому Германии родной.

Написано: «В начале было Слово» –

И вот уже одно препятствие готово:

Я Слово не могу так высоко ценить.

Да, в переводе текст я должен изменить,

Когда мне верно чувство подсказало.

Я напишу, что Мысль – всему начало.

Стой, не спеши, чтоб первая строка

От истины была недалека!

Ведь Мысль творить и действовать не может!

Не Сила ли – начало всех начал?

Пишу – и вновь я колебаться стал,

И вновь сомненье душу мне тревожит.

Но свет блеснул – и выход вижу, смело

Могу писать: «В начале было Дело!»

Пудель, не смей же визжать и метаться,

Если желаешь со мною остаться!

Слишком докучен товарищ такой:

Мне заниматься мешает твой вой.

Я или ты; хоть и против охоты,

Гостя прогнать принужден я за дверь.

Ну, выходи же скорее теперь:

Путь на свободу найдешь тут легко ты.

Но что я вижу? Явь иль сон?

Растет мой пудель, страшен он,

Громаден! Что за чудеса!

В длину и в ширину растет!

Уж не походит он на пса!

Глаза горят; как бегемот,

Он на меня оскалил пасть!

О, ты мою узнаешь власть!

«Ключ Соломона» весь свой вес

Тебе покажет, полубес!

Он попался! Поспешим!

Но входить нельзя за ним.

Как лиса среди тенет,

Старый бес сидит и ждет.

Так слетайся же скорей,

Осторожных духов рой,

И старайся всей толпой,

Чтоб избегнул он цепей.

В эту сумрачную ночь

Мы должны ему помочь.

Он велик, могуч, силен:

Помогал не раз нам он!

Для покоренья зверя злого

Скажу сперва четыре слова:

Саламандра, пылай!

Ты, Сильфида, летай!

Ты, Ундина, клубись!

Домовой, ты трудись!

Стихии четыре

Царят в этом мире;

Кто их не постиг,

Их сил не проник, –

Чужда тому власть,

Чтоб духов заклясть.

Исчезни в огне,

Саламандра!

Разлейся в волне

Ты, Ундина!

Звездой просверкай

Ты, Сильфида!

Помощь домашнюю дай,

Incubus, Incubus,

Выходи, чтоб закончить союз!

Нет, ни одной из четырех

В ужасном звере не таится:

Ему не больно; он прилег,

И скалит зубы, и глумится.

Чтоб духа вызвать и узнать,

Сильней я буду заклинать.

Но знай же: если ты, наглец,

Из ада мрачного беглец,

То вот – взгляни – победный знак!

Его страшатся ад и мрак,

Ему покорны духи праха.

Пес ощетинился от страха!

Проклятое созданье!

Прочтешь ли ты названье

Его, несотворенного,

Его, неизреченного,

И смерть и ад поправшего

И на кресте страдавшего!

Страшен, грозен, громаден, как слон,

Вырастает за печкою он,

И в тумане он хочет разлиться!

Он весь свод наполняет собой.

Мрачный дух, повелитель я твой:

Предо мною ты должен склониться.

Не напрасно грозил я крестом:

Я сожгу тебя божьим огнем!

Не жди же теперь от меня

Трикраты святого огня!

Не жди, говорю, от меня

Сильнейшего в таинстве нашем!

К чему шуметь? Я здесь к услугам вашим.

Так вот кто в пуделе сидел;

Схоласт, в собаке сокровенный!

Смешно!

Привет мой вам, науки жрец почтенный!

По вашей милости изрядно я вспотел.

Как звать тебя?

Вопрос довольно мелочной

В устах того, кто слово презирает

И, чуждый внешности пустой,

Лишь в суть вещей глубокий взор вперяет.

Чтоб узнать о вашем брате суть,

На имя следует взглянуть.

По специальности прозванье вам дается:

Дух злобы, демон лжи, коварства – как придется.

Так кто же ты?

Часть вечной силы я,

Всегда желавшей зла, творившей лишь благое.

Кудряво сказано; а проще – что такое?

Я отрицаю все – и в этом суть моя,

Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться,

Годна вся эта дрянь, что на земле живет.

Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться!

Короче, все, что злом ваш брат зовет, –

Стремленье разрушать, дела и мысли злые,

Вот это все – моя стихия.

Ты мне сказал: «я часть»; но весь ты предо мной?

Я скромно высказал лишь правду, без сомненья.

Ведь это только вы мирок нелепый свой

Считаете за все, за центр всего творенья!

А я – лишь части часть, которая была

В начале всей той тьмы, что свет произвела,

Надменный свет, что спорить стал с рожденья

С могучей ночью, матерью творенья.

Но все ж ему не дорасти до нас!

Что б он ни породил, все это каждый раз

Неразделимо связано с телами,

Произошло от тел, прекрасно лишь в телах,

В границах тел должно всегда остаться,

И – право, кажется, недолго дожидаться –

Он сам развалится с телами в тлен и прах.

Так вот твое высокое значенье!

Великое разрушить ты не мог,

Тогда по мелочам ты начал разрушенье!

Что делать! Да и тут старался я не впрок.

Дрянное Нечто, мир ничтожный,

Соперник вечного Ничто,

Стоит, не глядя ни на что,

И вред выносит всевозможный:

Бушует ли потоп, пожары, грозы, град –

И море и земля по-прежнему стоят.

С породой глупою звериной и людскою

Бороться иногда мне не хватает сил –

Ведь скольких я уже сгубил,

А жизнь течет своей широкою рекою.

Да, хоть с ума сойти – все в мире так ведется,

Что в воздухе, в воде и на сухом пути,

В тепле и в холоде зародыш разовьется.

Один огонь еще, спасибо, остается.

А то б убежища, ей-богу, не найти!

И этой силе животворной,

Всегда борящейся со злом,

Грозишь напрасно, дьявол вздорный,

Своим холодным кулаком.

Другое лучше выдумай стремленье,

Хаоса странное творенье!

О том подумать сами мы хотим…

Но после мы с тобой еще поговорим.

Теперь могу ль я удалиться?

К чему такой вопрос? Иди.

Твое знакомство пригодится:

Когда захочешь, приходи.

Не хочешь ли в окно – открытая дорога!

Не то – в трубу ступай; не заперта и дверь.

Нет, трудновато выйти мне теперь,

Тут кое-что мешает мне немного:

Волшебный знак у вашего порога.

Так пентаграмма этому виной?

Но как же, бес, пробрался ты за мной?

Каким путем впросак попался?

Изволили ее вы плохо начертить,

И промежуток в уголку остался,

Там, у дверей, – и я свободно мог вскочить.

Да, случай над тобой удачно посмеялся.

Так ты мой пленник, стало быть?

Вот удалось негаданно, нежданно!

Не видел пудель этой штуки странной;

Вскочил – и вмиг переменился вид,

И выход был лукавому закрыт.

Ступай в окно, не будет затруднений.

Увы, таков закон чертей и привидений:

Каким путем вошел, таким и выходить.

Во входе волен я, а выходить обязан

Там, где вошел.

И ад законом связан?

Вот новости! Ну что ж! Прекрасно: может быть,

С тобой и договор возможно заключить?

Что обещаем мы, ты можешь получить

Сполна, – ни в чем тебя мы не надуем.

Да, но об этом долго рассуждать.

Другой раз мы подробней потолкуем.

Теперь же я прошу нижайше позволенья

Уйти. Нельзя ль вам пентаграмму снять?

Куда? Чего спешить? Останься на мгновенье.

Не можешь ли мне сказку рассказать?

Теперь пусти! Ведь я приду опять;

Тогда расспрашивай – на все я дам решенье.

Тебя не звал я, ты ведь это знаешь;

Ты сам попался в сеть, не правда ли, скажи?

Кто черта держит, тот его держи:

Не так легко его опять поймаешь.

Ну, если так уж хочешь, я готов

С тобой остаться несколько часов;

Но попрошу мне волю предоставить

Тебя моим искусством позабавить.

Что хочешь делай; лишь сумей

Меня занять повеселей.

Ты в краткий час среди видений

Получишь больше наслаждений,

Чем в целый год обычных дней.

Ни песни духов бестелесных,

Ни дивный ряд картин чудесных

Не будут сном волшебных чар;

Ты будешь тешить обонянье,

И вкус, и даже осязанье –

Все, все тебе доставлю в дар!

Приготовлений ждать не нужно:

Мы в сборе все. Начните дружно!

Вы, темные арки,

О, пусть вас не станет!

Пусть светлый и яркий

Приветливо глянет

Эфир голубой!

Пусть туч, исчезая,

Рассеется рой!

Пусть звезды, мерцая,

Пусть, кротко лаская,

Нам солнца блестят!

Как легкая стая,

В роскошном расцвете

Красы бестелесной

Небесные дети,

Порхая, летят;

И рой их прелестный

То выше умчится,

То стелется ниже,

И ближе, все ближе

К земле он стремится,

И тканью эфирной

Одежды их веют

Над кущами мирной,

Блаженной страны,

Где в неге беседки,

Дум сладких полны,

Влюбленные млеют,

Друг другу верны.

И всюду пестреют

Беседки, беседки!

Лоз нежные ветки

Дают виноград;

Давимы тисками,

Сок гроздья струят,

И, пенясь, реками

Стекает вино;

Среди несравненных

Камней драгоценных

Струится оно

И, высь покидая

Сияющих гор,

Течет, ниспадая

В равнины озер.

Холмов вереницы

Меж ними цветут,

И райские птицы

Блаженство там пьют,

И к солнцу стремятся,

И радостно мчатся

Они к островам,

Что в блеске сиянья

Плывут по волнам;

И гимн ликованья

Там слышится нам;

Пленяют нам взоры

Танцующих хоры

На светлых лугах,

Взбираются в горы,

Ныряют в волнах,

И в воздухе реют,

И в сердце лелеют

Стремленья свои

К той жизни блаженной

В безбрежной вселенной,

Где звезды, сверкая,

Дарят им, лаская,

Блаженство любви!

Он убаюкан, спит. Воздушные творенья,

Спасибо вам мое за ваши песнопенья:

В долгу у вас я за концерт такой.

Нет, Фауст, не тебе повелевать бесами!

Пусть грезит он, объят воздушными мечтами,

Весь погружен в обманчивый покой.

Но надо снять с порога заклинанье:

Его мне крыса отгрызет.

Вот уж одна пришла: бежит и приказанье

Мое исполнить только ждет.

Владыка крыс, мышей, лягушек,

Клопов, и блох, и вшей, и мушек

Тебе изволит приказать

К тому порогу подбежать –

И там, где масло он положит,

Пускай твой зуб усердно гложет.

Живей, зверек! Вперед! Мешает выйти мне

Там, с краю, уголок на левой стороне.

Довольно! Хорошо! Спасибо за старанье!

Ну, Фауст, спи себе! До скорого свиданья!

Ужели я обманут снова?

Мир духов вновь исчез: во сне

Коварный бес явился мне,

А пудель скрылся из алькова!