Читать книгу Звезда любви: свет во тьме. Избранное - Ирина Батый - Страница 6

В тёплом купейном вагоне

мается тяжко душа,

А за окном на перроне

стрелки часов не спешат.

Тянутся долго минуты.

Миг отправленья настал.

В самом начале маршрута

сдвинулся с места состав.

Вот застучали на стыках

круглых колёс обода.

Рельсы, гудя безъязыко,

соединят города.

Время в дороге – другое,

словно бы вязкий песок.

Ну, а пространство такое —

полка, окно, потолок.

Рядом случайный попутчик

красит беседой досуг.

Слушает исповедь лучше

старых друзей и подруг.

Кружка с бренчащую ложкой —

вечером выпьется чай.

Стихнет народ понемножку,

гасится свет, засыпай!

Утром, едва рассветает,

манит в окошке пейзаж.

Ведь за стеклом проплывает

край, без сомнения, наш.

Голых полей вереница,

сосны и ёлочки в ряд.

«Вот», говорит проводница,

«бросьте на родину взгляд!»

Были с отчизной в разлуке,

но возвратились опять.

Нас, обречённых на муку

нету причин укорять.

Там, вдалеке, мы скучали,

край вспоминая родной,

и предавались печали

в клетке своей золотой.

Ринутся спутники в тамбур,

взять не забыв свой багаж.

Разноплемённый наш табор

двери берёт в абордаж.

Поезд приехал, встречайте!

Выйду, махнут мне рукой.

«Всё ль хорошо? Отвечайте!»

Обняв, прижмусь к ним щекой.

А в Петербурге – острова.

Темны речные рукава.

Соединяют берега

Мосты, стоящие века.

За парапетом спит Нева.

И не жива, и не мертва.

Бронь из хрустального стекла

Возводит над рекою мгла.

Сурова северная ночь.

Так нравна, что терпеть не в мочь.

Бегут трамваи по мосту,

А птицы мерзнут на лету.

На Небо через Млечный путь

Пройду и я когда-нибудь.

Ну, а пока на острова

Везёт меня ночной трамвай.

Трудяга на виду у звёзд

Со звоном выедет на мост.

И по указке фонарей

Покатит под уклон скорей.

Привык держаться колеи,

Не отрываясь от земли.

Опасливо он тормозит,

С моста по рельсу вниз скользит

На острова, на острова…

Хоть стелет вьюга покрова,

Ничто не отвлечёт уж прочь

От цели в эту злую ночь.

Там старый петербургский дом

Завален снегом, скован льдом.

В окне чуть светится огонь.

Вези меня к нему, вагон.

Была пора, когда несмелый первый снег

К земле легонько припадал и, млея, таял,

В ночи озябшую подругу обретая,

И затихала та, дрожа, в тревожном сне.

В мерцанье фонарей знакомый нам перрон.

Охрипший голос объявляет электричку.

Прижались, да пора уже идти в вагон.

Нам расставанье не войдет в привычку.

Вот был и нет тебя. Увез «железный конь»,

На стрелке загудев насмешливо. Огонь

Вдали погас и замер звук. А метроном

Колес считает между нами километры.

Питер, я приехала, а ты меня не ждал!

И спросонья жмурится твой старенький вокзал.

На платформу вышла я на самый дальний край.

Ветер, снег и отовсюду в уши бьет вороний грай.

Поищу знакомых лиц, их нет, пойду в метро.

Не успели свидеться, а надо мне в нутро…

Эскалатор круто катит в сумрачный подвал,

И толпу приезжих бьет в час пик девятый вал.

Питер, я приехала, а ты меня не ждал!

Холодок различия меж нами пробежал.

Притулюсь в общаге я средь равной лимиты.

Где удобства нищим нам, а где дворцы и ты!

А на Васильевском – трамвайчики звенят.

А на Васильевском – десяток Линий в ряд.

С залива ветер и опять идут дожди.

Ты у метро меня под зонтиком дождись!

В домах приземистых в ночи огни горят.

И репродукторы невнятно говорят.

Под песни Баскова, младенца плач и брань

всё водку пьют в квартирах пары Зин и Вань.

Опасно в Питере… Со мною ты. Не бойсь!

По лужам шлёпаем. Простужены насквозь.

Предатель-эхо вторит без обиняков

в аркаде врат пугливый цокот каблуков.

В колодце дома бьётся ветер в западне,

листву пожухлую кружит на самом дне.

Пришли. И что же это, если не любовь,

коль провожаешь ты до дому вновь и вновь?

…Когда в безлюдном бедном месте,

где близ дороги нет жилища,

сошлись одновременно вместе,

бродяжничая, двое нищих,

спустилась Ночь в наряде тёмном

их усыпить, как всех на свете.

Баюкать стала нежно, томно.

Ей подпевал протяжно Ветер.

…Чтоб не подпасть под чары Ночи,

решились вместе быть в дороге

бродяги наши, что есть мочи

идти, покуда держат ноги.

А что их манит в даль такую

 и заставляет в ночь идти?

О чём бродяги те тоскуют

в безостановочном пути?

Молчат о том, чем сердце полно,

стыдясь душевной маеты.

В пути глухая степь безмолвна

и безнадёжна как мечты.

Найдут ль приют для одиноких,

наполнят ли пустой карман

там, где огни столиц далёких

таят опасность и обман?

…Бродяги два по гулким шпалам

пошли, не думая следить

в сознании своём усталом

двух рельс, бегущих прямо, нить.

Но лишь вдали заслышат звуки:

гудок и стук колёсных пар,

неловко спрыгнув, не без муки,

прочь заспешат как на пожар.

Скользя по полосе железной,

шумят ночные поезда:

свистят в полях, гремят над бездной,

стрелой несутся к городам.

Меж них опасный путь свершая,

рискуют головой бродяги.

И вероятность есть большая,

что не дойдут, не хватит тяги.

На перегоне между станций

озябли на ветру, дрожат.

Гадают, пустят ль оборванцев

погреться злые сторожа?

Им много ль надо? Лишь скамейку

в уютном зале ожиданья,

которую судьба-злодейка

приуготовила им в зданье

по ведомству дорог железных.

В теснящемся кругу бессонном

таких же граждан «бесполезных»

отправятся на зов, резонно,

буфета или ресторана.

С тяжёлым духом доброхотства

доступно всем пришельцам странным

меню, плюс минимум удобства.

В буфете вынут из кармана

в пути помятые десятки,

нальют вино себе в стаканы.

Покажется, что всё в порядке.

В пародии ночного клуба

дешёвого веселья  много!

Бродягам это место любо,

пусть неказисто и убого.

Ах, если б только не стояли

на входе злые сторожа!

Их, как врагов, не поджидали

с оружием у рубежа!

Не повезёт, тогда с оглядкой

залезут внутрь товарняка.

Хоть там придётся быть украдкой,

зато поспят наверняка.

Как долгожданна эта радость!

Ведь истомил их пеший путь.

Двоим пусть сна ночного сладость

да снизойдёт в больную грудь!

Но жгут печали сердца рану.

Легко ль велеть себе: – «Забудь!»?

Всё, что смущало, чем обманут

волною встало, плещет в грудь…

…Стояла Ночь у их привала,

смотря надменно с высоты.

Не соглашалась, не кивала.

Им не являла доброты.

Лишь молчаливо дожидалась,

когда замёрзнут, иль уснут…

…Человек с рождения в движенье.

Ищет в жизни к счастию пути.

Есть на них потери, обретенья:

Жизнь прожить – не поле перейти.

Трудно проложить себе дорогу.

Есть на выбор множество путей!

Их до дальней цели вьётся много:

До неё дойти – поди сумей!

Оглядишься в середине жизни:

Тут и там, кругом тебя Народ.

Вместе от рожденья и до тризны

Двигаемся вроде бы вперёд

С ускореньем или с замедленьем,

То ползём, то над землёй парим…

Вместе мы. Пути же, без сомненья,

Все ведут в неведомый нам Рим.

Ныне, очутившись на распутье,

Топчется у камня наш Народ.

Ищет знаки, ясные по сути,

Вдаль ведущие, прочь от невзгод.

Есть на выбор разные дороги:

Напрямик, налево и в обход.

«Ох, куда свои направить ноги?»

Рассуждает, охая, Народ.

…Минул век, когда семьёй гнездились

В милой, среднерусской простоте.

Нынче земляки умом взбесились —

За границу мчатся в высоте.

Обозреть весь мир они желают:

Чают райские места найти.

И маршрут в Эдем – примерно знают.

Платят цену, чтоб туда войти.

Любопытством, как кнутом, гонимы,

Забывают родину с трудом.

Ностальгия по земле родимой

Населяет этот райский дом.

И бывает так, что им в награду

За далёкий и затратный путь

Оставляет сердце лишь досаду,

Удовольствий же совсем чуть-чуть.

Одинакова людей природа,

И сурова жизнь и здесь, и там.

Нету, верь, блаженного народа.

Хорошо бывает только там,

Где нас нет, и никогда не будет.

Ты сумей на родине добыть

Счастье. И пускай тебя осудит

Хор завистников. Удаче – быть!

…Зря, гневясь, зовём того злодеем,

Кто умеет счастье добывать —

Случаем кто, как детишки змеем,

Смыслит точно по ветру пускать.

Отчего удачный путь тревожит?

Отчего нам боязно идти?

Разве всякий вслед ему не может

Колеёй проторенной пройти?

Жизненный успех – другим наука.

Станется, продвинется вперёд

Тот, кто колеёй идёт без муки,

Скользкой, ровной, словно зимний лёд.

Робкий путник коль не спотыкнётся,

И в канаву коль не упадёт,

Непременно своего добьётся,

Прочих за собою поведёт.

Без движенья нет нам оправданья:

Жизнь впустую, словно сон, пройдёт.

След же наш, оставив начертанье,

С лёгкостию к цели приведёт.

Это ли не счастье – быть полезным,

Тратя на людей талант души?

Если след и чёткий, и телесный,

Значит, колею ты проложил.