Читать книгу Жизнь как на ладони. Книга 1 - Ирина Богданова - Страница 11

Шаг. Ещё шаг. Тимошка остановился и прислушался. Существо в кустах затаилось.

«Небось, приблудная собака», – решил мальчик и хотел было повернуть назад к скамейке, но любопытство пересилило. Очень уж странным ему показалось мелодичное пощёлкивание в кустах. Точно кто-то орехи колол. Ну не собака же орехи колет?!

Почти не дыша, он подкрался к зарослям сирени, постоял. Ни звука. Тогда Тимка решительно раздвинул руками упругие ветки и отпрянул: на него смотрел стеклянный глаз диковинной птицы. То, что птица ненастоящая, Тимка понял сразу: очень уж неестественно топорщились ярко-жёлтые перья и посверкивал похожий на пуговицу красный глаз. Он наклонился, чтобы рассмотреть диковинку поближе, но птица вдруг качнулась, подпрыгнула и поползла в сторону. Потом она приподнялась, и под ней обнаружилась маленькая старушка с жидкими спутанными волосами и в подпоясанном верёвкой засусленном синем зипуне. Тимошка прямо рот разинул от удивления. Он понял, что птаха была прикреплена к потёртой фетровой шляпке, и фыркнул: попробовала бы его мама или тётка Маня надеть подобный наряд в хлев или на сенокос! Всё село бы смеялось да пальцами у виска крутило.

Старушка обидчиво наклонила голову и показала Тимошке язык. Он возмутился. Мало того, что бабулька шастает по кустам в немыслимой шапке, так ещё и дразнится!

– Ты кто? – пытливо посмотрел он на бабку и хотел потрогать руками чудную птицу, но бабка вдруг пронзительно завизжала, завертелась колесом и выхватила у него из рук часы Петра Сергеевича.

Тимошка застыл от неожиданности, его прямо в жар бросило:

– Отдай!

Старуха снова показала ему язык, повернулась и живо засеменила к распахнутым воротам больницы.

– Бабуля, отдай часы! Это не мои! – побежал за ней Тимка.

Бабка припустила что есть мочи, да так быстро, что мальчику было за ней не угнаться. Время от времени она подпрыгивала и выкрикивала что-то вроде «Юх! Юх!»

Тимошка на мгновение оглянулся, чтобы посмотреть, не вышел ли на крыльцо кирпичного корпуса Пётр Сергеевич, и этого оказалось достаточно, чтобы прыткая старуха совершенно исчезла из виду. Как испарилась. Тимошка подбежал к тому месту, где только что стояла нищенка, и лихорадочно заметался по сторонам.

«Часы, часы, она украла дяди Петины часы, – в отчаянии повторял он. – Что мне скажет дядя Петя? Он ведь велел мне не отлучаться со скамейки, даже свои часы не пожалел, чтобы мне не было скучно. Что теперь делать?»

Тимошка обессилено опустился на придорожный камень и обхватил голову руками. Как теперь показаться на глаза Петру Сергеевичу, он не знал. Неподалёку раздался еле слышный шорох и уже знакомое пришёптывание: «Юх! Юх!» Мальчик встрепенулся и повернул голову в направлении звука: на соседней улице, огибающей высокий жёлтый дом, мелькнула знакомая птица. Бабка! Тимка вскочил, как настёганный, и кинулся вслед за воровкой. За углом никого не было. Только рядом с ним чуть скрипнула тяжёлая крашеная дверь. Старуха там! Тимошка всем телом навалился на неподатливую дверь, она распахнулась, и паренёк вывалился на красивую набережную незнакомой узкой речки.

«Как же так? – не понял он, – разве может быть дверь с улицы на реку?»

Тимошке на миг показалось, что он сошёл с ума, но вдали снова раздалось знакомое «Юх!» и он, забыв обо всём на свете, кроме украденных часов, помчался вдоль по вымощенному гранитом берегу.

Похитительница легко взбежала на изогнутый мостик с витыми перильцами и красивыми фонарями по обеим сторонам и призывно помахала Тимошке рукой.

«Заманивает к себе, – понял он, – сейчас я её догоню. Не может быть, чтобы старуха проворней меня оказалась. Я в деревне быстрее всех ребят бегал».

Но как только паренёк приблизился к мостику, бабка подобрала полы своего зипуна и поскакала на другую сторону так шустро, что птица на её шляпе запорхала вверх-вниз, точно живая.

– Стой, я тебя не обижу, только часы отдай! – с надеждой крикнул ей в спину Тимошка, когда увидел, что бабуля протискивается в какую-то узкую щель в стене.

Он рванулся следом, продрался сквозь обвалившуюся каменную кладку и оказался в узком дворике, сплошь заваленном дровами. Вокруг не было ни одного человека, только на крыше истошно драли глотки подгулявшие коты да в трубах завывал ветер с Финского залива. Тимошка обречённо обвёл глазами замкнутое пространство и подумал, что прав был его дед Илья, когда говорил, что пустое любопытство – большая глупость. Не пойди Тимошка заглядывать в этот проклятый куст, сидел бы сейчас на скамеечке да поджидал доктора с Кирькой.

Мысль о Петре Сергеевиче заставила его охнуть и ещё раз осмотреться вокруг. Где он и как теперь попадёт в больницу? Обратный путь Тимошка совершенно не помнил. Мальчик посмотрел на большую изрубленную плаху посредине двора, на которой, похоже, кололи дрова. В центре её сверкало что-то круглое. Он сделал шаг вперёд, и его сердце затрепыхалось, как овечий хвост: в ярких лучах вечернего северного солнца лежал дяди Петин хронометр.

Тимошка мгновенно схватил дорогую пропажу и крепко зажал в кулаке. Теперь эти часы не вырвут из его рук даже сто разбойников вместе взятые. Он ужом скользнул в знакомый проём между домами и выбрался к мостику.

«Надо перейти на другую сторону, вспомнил он, – потом пройти вдоль речки, а потом зайти в какую-то дверь…»

Дверей в домах на набережной было не перечесть. Почти на каждом фасаде красовались две, а то и три двери. Тимошка заглянул в одну, дёрнул другую, третью, но все они были заперты. Наконец, десятая по счёту дверь призывно распахнулась. Тимошка прошёл по длинному коридору, открыл ещё одну дверь и оказался в малюсенькой тесной комнатёнке, где, повалившись головой на стол, богатырским сном спал громадный мужик в белом фартуке.

Осторожно, чтобы не разбудить хозяина, Тимка развернулся, чтобы выйти, но не успел сделать и шага, как крепкая рука схватила его за шиворот и основательно тряхнула:

– Так вот кто тут по квартирам шарит! Я тебя, шпана уличная, давно караулю! Признавайся, сколько домов успел обчистить?

Мужик швырнул мальчика на стул и взял верёвку:

– В полицию я тебя сдавать не буду, а на первый раз сам проучу. Вздую так, что неделю сесть не сможешь.

– Пустите, дяденька, – взмолился Тимошка, – ей Богу, это не я! Я сегодня первый раз в жизни в Петербург приехал, из деревни я, сирота.

– Из деревни, говоришь? А костюмчик-то на тебе барский. Говори, у кого украл!

Незнакомец с силой разжал судорожно стиснутые Тимошкины пальцы и вытащил часы Петра Сергеевича.

– Понятно… – протянул он, – часы у барина стибрил.

Он сунул часы себе в карман и намотал на кулак концы верёвки:

– Скидовай штаны!

«Ничего говорить не буду, – обречённо решил Тимошка, – всё равно не поверит. И дядя Петя меня теперь не дождётся. Да и без часов я к нему вернуться не могу. Остаётся мне скитаться по улицам, как той бабульке, что часы у меня вырвала».

Он зажмурился в ожидании порки, перекрестился:

– Хочешь верь, дяденька, хочешь не верь, но суд ты чинишь над невиновным. Сирота я из села Соколовка, меня доктор усыновил. Это его часы.

Мужчина опустил поднятую было руку и кинул верёвку на пол:

– Соколовка, говоришь? Ну и чей ты сын?

– Тимка я. Николая Петрова сын.

– Кольки Петрова? – обрадовался дядька. – А не врёшь?

– С чего мне врать, – насупился Тимошка. – Померли по осени мои мама с батей и дед. Только я из всей семьи и выжил.

Он уже понял, что порки не будет, и несмело взглянул в лицо незнакомцу:

– А ты знал моих родичей, дяденька?

– Как не знать! Я с Колькой Петровым почитай всё детство на кулачках дрался. Девчонку делили. Только она мне отказала и за Кольку замуж пошла. Значит, ты есть ихний сынок Тимошка?

Тимка кивнул.

– Ну а меня Иваном звать. Иван Лукин. Наш дом в Соколовке у старого колодца. Слыхал, небось? А здесь я старшим дворником работаю.

– Знамо дело, слыхал, – сказал Тимошка. – Я деда Луку хорошо помню. Он мне один раз рогатку подарил.

– Это он любил мастерить, – расплылся в улыбке Иван. – Эх, землячок! Славно, что ты ко мне попал. Сейчас чайку попьём, самоварчик поставим. Хочешь, у меня оставайся, пристрою тебя к генеральше мальчишкой на побегушках. Свой кусок хлеба всегда заработаешь.

– Мне в больницу надо, – жалобно сказал Тимошка, – меня там дядя Петя, мой названный отец, ждёт. Братца моего Кирьку бешеная лиса укусила. Мы его в больницу привезли, а я потерялся.

– Жаль, что остаться не можешь, – Иван так хлопнул Тимку по плечу, что тот присел. – Ну да ладно. Пойдём, доведу тебя до больницы. Односельчанину грех не помочь. Только обещай, что будет время – забежишь ко мне проведать.

Тимошка облегчённо вздохнул:

– Спаси тебя, Господи, дяденька Иван.

Иван протянул Тимошке часы Петра Сергеевича, надел форменный картуз, на околыше которого был жетон с номером дома, и вывел его на улицу:

– Давай сюда.

Он провёл Тимку через длинный арочный двор, свернул за угол и показал пальцем налево:

– Вот она, больница.

Тимошка взглянул на часы. Они показывали восемь часов. Значит, он пробегал за бабкой целый час. Ждёт ли его Пётр Сергеевич? С замирающим сердцем мальчик подошёл к знакомому корпусу прививочной станции и опустился на лавочку.