Читать книгу Стороны света - Ирина Машинская - Страница 6

он был последним человеком в джазе.

ни голоса, ни ритма. но зато

он вставил батарейку энерджайзер

в своих фантазий злое шапито.

мы поняли его, когда в подвале,

среди руин, на тягостной войне

посмертные его публиковали

записки об обратной стороне.

радист хрипел «самара, я саратов».

гектограф тихо плавился в пыли.

разносчики г@шиша и снарядов

к нам третий день пробиться не могли.

а ничего. мы победим, конечно.

кромешный день сойдёт в привычный ад,

покуда неудачники неспешно

словами по бумаге говорят.

ты поэт и славный малый,

но по будням – скучный клерк.

разве это завещали

рубинштейн и айзенберг?

если водки не хватает —

наливай скорей портвейн!

вон на лавке разливают

айзенберг и рубинштейн!

дух везде, скотина, дышит.

даже в чистый, блин, четверг:

почитай, как славно пишут

рубинштейн и айзенберг!

если в ухо ветер дует,

если свет в глазу померк —

посмотри, как маршируют

айзенштейн и рубинберг!

                ***

для двух пальто крючки навесил.

для шляпы – в притолоку – гвоздь.

в кино показывают ветер,

мир, продуваемый насквозь.

а здесь, в квартире, вечный сумрак

меж магаданом и невой.

бушлатами воняет кубрик,

а камбуз – жареной плотвой.

в живом и в судовом журнале,

где примечанья и петит,

что мы запретное узнали?

чем сердце колет и щемит? —

что, отведя рукою ветку,

уже набухшую весной

мы лишь набрасываем сетку

координат на шар земной.

                  ***

рассыпанные кем-то по равнине,

засвеченные солнцем по краям,

живущие, как жизнь жива доныне

в одной из многих придорожных ям,

пьют, будто не в себя, бранят погоду,

считают сном отсроченную смерть

и запевают, как вступают в воду,

как не умея плавать, а не петь.

закрывая дверь, восстанавливать по кускам,

подключать планшет и камеру бетакам,

составлять мозаику, день прибирать к рукам.

                    ***

я не человек, а существо.

пьяненький пловец от ничего.

молочу руками неспроста:

сзади, чую – камень пустота

пущен по поверхности воды

пустотой – для ветра пустоты.

дуй нам в спину, смех воздушных масс.

утопи навек бездушных нас.

                    ***

все ложится в тонкий, видимый глазу слой,

во второй и третий, а у иных – в шестой,

потому – не злись, что тыкаюсь, как слепой.

там бельё взлетает и в небе висит, плеща.

пахнут тьмою складки бабкиного плаща.

к керосинной лавке очередь за квартал.

керогазы? – нет, коммунальное не застал.

протыкай иглою этот нелепый текст,

вспоминая буквы – что на каком листе,

представляя, что ты ослеп, и что ты – везде.

и что смерть – велосипедное колесо.

и что на ордынке свет оставляет след.

и что на фонтанке бог сохраняет всё.