Читать книгу Однажды мне захотелось родить ребенка - Ирина Пархоменко - Страница 9

На завершающих сессиях Марина говорила уверенно, чувствуя прилив сил и удовлетворенность от проделанной работы. Она осмысливала свои многочисленные неудачные попытки забеременеть и вспоминала начало собственного жизненного пути.

– Помнится, когда мне было лет пять, я вдруг осознала, что в этом мире существует смерть. Реальная, осязаемая и необратимая. Однажды все умрут. В том числе и я. Унылые гробы с дешевой красной обивкой, незатейливые искусственные венки, надписи «Любим, помним, скорбим» и похоронная процессия под звуки траурного марша… Это сопроводит всех нас в последний путь и станет недолгим напоминанием о том, как мы когда-то ходили по этой земле. Но самое страшное в сделанном мною открытии было даже не то, что теперь на протяжении всей жизни я постоянно буду сталкиваться со смертью, а осознание собственной грядущей кончины. А ребенком я так хотела жить вечно и счастливо, бесконечно наслаждаясь солнцем, детской беспечностью и наивным неведением обратной стороны всего…

– Что вы сделали, когда поняли конечность земной жизни?

– Расплакалась, упала в объятия мамы и долго говорила ей о том, как несправедливо устроен мир. Ведь обидно однажды будет лежать в сырой могиле, когда вокруг продолжается бесконечный праздник жизни. «Хорошо бы, чтобы в день моей смерти шел дождь и было холодно», – подумала я, почему-то решив, что так мне будет спокойнее. Итак, я осознала, что моя жизнь не будет вечной. И уже больше не верила ни в волшебников и Деда Мороза, ни в прекрасную потустороннюю жизнь, ни в полеты на небесах. С тех пор по мере взросления я бесконечно задавалась одним и тем же вопросом: что же такого могу сделать я, чтобы оставить свой реальный след на земле, а не только гниющий прах, который все равно рано или поздно рассыплется в труху? Что мы, люди, можем оставить в этом мире после себя, чтобы жизнь не казалась такой бессмысленной? Возможно ли победить смерть?

– Какой ответ на эти вопросы вы нашли для себя? – с неподдельным интересом в голосе спросила Елена.

– В разные периоды моей неспокойной жизни на ум приходили самые необычные идеи. Иногда мне казалась гениальной мысль о том, что надо увековечивать себя через искусство и попытки создать что-то нужное для человеческого рода. Но то ли в силу неумения определить критерии той самой «нужности», то ли из-за глубоких сомнений в успехе подобных мероприятий такие мысли в итоге загоняли меня в еще больший тупик неверия. Пожалуй, это не то, что сделает мою жизнь вечной и наполнит ее мотивацией. Как Фауст из книги Гете, я терзалась муками того, что жизнь проходит, мы стареем, ответы на ключевые вопросы так и не найдены, а смерть все ближе… С каждым годом она пугала все больше и, буквально дыша в спину, показывала на пустоту и издевательски приговаривала: «Это все, что останется после тебя…» Но однажды мою голову озарила простая мысль. Ничто не вечно, кроме нашего генетического кода! Рано или поздно мы все умрем, но продолжатся жизни тех, кто родит собственных детей и не позволит генетической цепочке прерваться.

– Получается, все гениальное просто?

– Именно! На этом и зиждется фанатичное человеческое стремление к размножению и продолжению рода. Не надо бесконечно искать во всем глобальные смыслы. Нами правят инстинкты, которые и делают жизнь вечной.

– И тогда вы захотели родить ребенка?

– И тогда я захотела родить ребенка. Своего. Родного. Настоящего. Похожего на меня. Он станет частичкой меня. Еще одной ступенькой в будущее. Продолжением меня самой и началом новых открытий. Но я столкнулась с проблемами, которые поставили меня в тупик. Именно поэтому я когда-то к вам и пришла.

– Как вы считаете, не напрасно?

– Конечно, нет! – воскликнула Марина, и глаза ее засветились зарядом уверенности.

– А вы можете описать, что произошло в вашей жизни «после»? После того как вы осознали главную проблему. К чему вы пришли?

– За год этой новой жизни «после» я прошла путь от любви до ненависти, от позитивных установок до отчаяния и, наоборот, от страха, гнева и печали до готовности к борьбе, от поиска виновных до покаяния и прощения, от полного затмения до стадии принятия.

– Последние выводы меня очень радуют. Это говорит об огромной проделанной над собой работе. Хотите еще что-то добавить?

– А что тут добавить? Только то, что теперь я готова. Готова идти.

– И это здорово!

– Да, действительно здорово!

После сеанса Марина вышла на прогулку с ощущением легкости и удовлетворения. Будто груз с плеч, ушел в архивы прошлого тяжелейший год жизни, полной смятения и тревог. Впереди была цель, до которой она все еще не дошла. И эта цель – новая жизнь. Она не знала, что ее ждет за горизонтом и сколько времени еще понадобится на ее осуществление. Более того, жизненные реалии сбили былую спесь. Марина больше не верила в личное всемогущество и могла лишь надеяться на то, что однажды планы вселенной совпадут с ее собственными. И тогда зародится новая удивительная жизнь…

А пока она без былого страха готова была подниматься и падать, падать и подниматься, грустить и улыбаться вновь. Она шла навстречу незнакомому будущему и верила, что это не конец.

* * *

Когда Марина закончила свой рассказ, все вдруг обратили внимание, что вокруг все затихло. В здании больше не слышно было топота и голосов, и даже снаружи не доносилось звуков сирен. Эта внезапная тишина хотя и не внушала полного доверия, но все же призывала к новым действиям.

– Пожалуй, можно разведать обстановку! – скомандовала Кира. – Попробуем открыть дверь? Не сидеть же нам тут до скончания века?!

– Мама, не надо! – испуганно воскликнула Аня. – Не трогай дверь, ведь здесь мы в безопасности! Откуда ты знаешь, что там?

– Аня, не глупи. Нам надо попробовать выйти отсюда, – уже более спокойно заговорила Кира, приблизившись к дочери и миролюбиво взяв ее за плечо.

– Мне страшно… – с ужасом в голосе прошептала Аня. – Мне страшно выходить отсюда.

– Мне тоже страшно, девочка, – подал голос Максим. – Только, в отличие от тебя, мне сидеть взаперти в чуланах страшнее. Иногда там бегают крысы, пахнет сыростью и повсюду мерещатся то ли злые волки, то ли люди. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Поэтому лучше все же попытаться выйти. Не бойся. Мы вместе!

С этими словами Макс решительно отодвинул от двери парочку тяжелых ящиков и дернул ручку. Затем последовал неприятный скрежет, попытка повторить манипуляцию и даже налечь на дверь всем весом собственного тела. Но бесполезно. Она не поддавалась и, как заколдованная, продолжала оставаться надежно запертой.

– Что за черт? Почему она не открывается? – возмутилась Кира после ряда неудачных попыток. – Аня, ты заходила последней в это помещение. Это ты ее захлопнула! Боже, кто-нибудь, выпустите нас отсюда! Мы в опасности!

– При чем здесь я? – начала препираться с матерью Аня. – Да, я ее захлопнула. Но разве я виновата, что теперь эта чертова дверь не открывается? Кто вообще тогда об этом думал? Ведь вокруг пожар!

– А если мы сгорим или задохнемся сейчас взаперти? – заволновался Алекс.

– Не сгорим, – попытался успокоить всех Макс, который на самом деле тоже заметно нервничал. – И вообще, я больше не чувствую запаха гари. И дыма нет. Значит, все не так плохо. Огонь вряд ли сюда доберется.

– Ты, как всегда, никогда ни о чем не думаешь! – все больше закипала Кира, продолжая ругать дочку.

– А ну, прекратите ссору! – вмешался Макс. – Нашли время и место для выяснения отношений… Никто ни в чем не виноват.

– Конечно, не виноват. Только из-за кого-то нам придется сидеть здесь в ужасе и неведении! – Кира продолжала искать виновных, пока ее снова не прервал Максим.

– Хуже всего от этого мне, поверьте.

– И что в этом такого страшного?

– Для вас ничего. А я жутко боюсь подвалов.

– Почему, Макс? – участливо спросила Марина. – Расскажи нам. Мне кажется, теперь твоя очередь.

Присев и немного успокоив сбившееся дыхание, Макс окинул грустным взглядом стены своей невольной тюрьмы и тихо начал:

– Хорошо. Пожалуй, теперь действительно моя очередь.