Читать книгу Не рвите нити. Книга 1. За куполом - Ирина Ракова - Страница 4

– Ты нотт? – тихо спросила Карина, рассматривая толпу выходящих из ассамблеи.

– Типа того, – Марк смутился.

Он плюхнулся на ближайшую от выхода скамью, одну из тех, что стояли вдоль стен, чувствуя себя при этом чрезвычайно глупо. Ноги ещё немного дрожали, и больше всего хотелось куда-нибудь лечь. Обивка скамейки из чёрного дермантина неприятно холодила ладони.

– Спасибо, – помолчав, выдавил он.

– Не за что, – она пожала плечами и нахмурилась. – Почему блок не поставил?

– Не успел, – развёл он руками. – Ты… тоже нотта?

– К счастью, нет, – Карина поморщилась.

Вокруг них постепенно стали собираться члены новой семьи: четверо его ровесников и ещё четверо старших – Марк знал только Ильдара, который встречал их на первом этаже. Перезнакомились, натягивая улыбки, но разговор не склеился – старшие напряжённо поглядывали на двери ассамблеи, хмурились. Новенькие ощущали себя не в своей тарелке.

Подошёл мужчина с короткими светлыми волосами и неприметным лицом, в форме с красной каймой. Молча обнял за плечи Ольгу, ту самую рыжую с хвостиками, и вздохнул.

– Вот такие дела, ребят, – кисло улыбнулся он чуть погодя.

– Мы думали, Антон будет нашим куратором, а не Олег, – объяснила новичкам Азиза, девушка с длинными, очень чёрными и прямыми волосами, кивая на него. – Все так думали. Ну, вы видели реакцию.

– А, значит, тот парень наш куратор теперь, да? – изогнула брови Камиля́, та самая девчонка, имя которой Марк никак не мог вспомнить.

– А как их выбирают? – поинтересовался Талгат. – Голосованием?

– Лидер сам их назначает из прежних старших семьи, – Азиза нахмурила чёрные брови. – И о чём, интересно, он думает? Олег как куратор… Не представляю.

– Лидер знает, что делает, – спокойно сказал Антон. – Значит, так надо.

– Кому надо? – возмутился блондин с дёргаными движениями по имени Вадим и раздражённо хлопнул белесыми ресницами. – Мне так-то нафиг не надо, чтобы этот ненормальный нам тут приказы раздавал.

Рыжая отвела глаза, Азиза виновато улыбнулась и переглянулась с Ильдаром. Карина явно хотела что-то ответить, но махнула на белобрысого рукой и промолчала. Марк не мог разобраться, что за кошка между ними пробежала – и не хотел сейчас.

Почти все, кто был на посвящении, уже разошлись – только новенькие и наставники пятой семьи тоже сбились в кучку в другом конце коридора. Все как один повернулись в сторону дверей, когда те распахнулись, выпуская обоих кураторов.

– Мы в штаб, – сходу бросил Олег с расстояния нескольких метров от своей семьи. – Одевайтесь, идите домой и ждите меня. Карина – за старшего.

Он на мгновение остановился взглядом на Марке, словно оценивая его. Развернулся и поплёлся прочь, жутко ссутулившись и пришаркивая.

– Я к своему отряду, – сказал Антон, со странным выражением на лице покосившись тому вслед. – Вечером мы все к вам придём.

Он обнял рыжую, чмокнул её в лоб и тоже ушёл.

Как всё-таки жаль, что он не попал в пятую семью, думал Марк, пока они топали вверх по холму в сторону группы двухэтажных зданий. С Генкой скучать не пришлось бы. И Диана тоже там – добрая, мягкая и приветливая… Он оглянулся на шестых. Угрюмый Рома со своими наушниками, Талгат-клоун, глуповатые Камиля и Тоня. Ни одного, с кем у него возникло бы желание общаться. А ещё ему гораздо больше доверия внушала беловолосая Анастасия, чем странноватый, не шибко любимый собственной семьёй Олег.

Утренние тучки разбежались, и яркое солнце теперь резало глаза ослепительной белизной свежего снега, что тонким, полупрозрачным слоем напа́дал поверх втоптанного в наст песка и морозно хрустел под ногами. Приближающиеся общежития, восемь одинаковых чёрно-белых домиков простой прямоугольной формы, выстроились в два ряда перед ними. Ещё дальше торчала вышка, воздух вокруг неё колыхался и переливался солнечным светом, преломлённым куполом.

Пока они, завалившись шумной толпой в небольшую прихожую дома под номером шесть, раздевались и переобувались, толкаясь в тесноте, Азиза на ходу объясняла им, где у каждого свой крючок и ящик. Прикрикнула на Ильдара, бросившего шапку на скамейку, и отчитала Рому, который сразу же всё перепутал.

– Потрясно, – заявила Камиля, заходя внутрь.

Они разбрелись в разные стороны, с любопытством осматривая просторное помещение. Слева расположилась столовая; кухонное пространство отгорожено длинной и довольно широкой стойкой вместо обеденного стола, обставленной высокими стульями по всей длине. Справа – гостиная: по стенам тянулась столешница с полками сверху и шкафчиками снизу, уставленная книгами, разнокалиберными ноутбуками, разными безделушками; в центре комнаты диваны и кресла окружили низкий столик из светлого дерева и тёмного стекла. Всё в лёгких, пастельных тонах, только мягкая мебель в зале и стулья на кухне – ярко-жёлтые. Между кухней и залом втиснулся санузел. Все три помещения соединялись небольшим коридорчиком, из которого две винтовые лестницы вели наверх.

Азиза, не мешкая, рассадила всю компанию по диванам, выудила с одной из полок блокнот с ручкой и принялась распределять обязанности на три дня вперёд, попутно объясняя новеньким правила пребывания в доме номер шесть. По её словам, выходило, что виды домашних обязанностей ежедневно делятся между дуэтами, чередуясь. Таким образом, завтра Марку с Кариной предстояло готовить еду, послезавтра убираться, а на следующий день – мыть посуду. И так далее, включая стирку и даже уход за пушистой рыжей кошкой по имени Джесс, насторожённо взирающей на незнакомцев с верхней полки. Новенькие, широко открыв глаза, кивали, пытаясь всё запомнить, а Ильдар, каждый раз как речь заходила о его с Камилёй дуэте, по-клоунски отдавал честь: «Есть, командир!»

Закончив длинную лекцию об обязанностях, Азиза вкратце расписала им распорядок дня и – не вкратце – перечислила всё, что в доме делать было запрещено.

– Вопросы есть? – грозно спросила она у совершенно обалдевшей от обилия информации молодёжи.

– Есть, – прошептала Камиля, поднимая руку. – Можно выйти?

Тоня хохотнула. Азиза с каменным лицом ткнула карандашом в сторону двери.

Устав ждать куратора, они разошлись по комнатам, чтобы разобрать вещи, но Марк едва успел открыть свою сумку, как наставница внезапно сказала:

– Бросай, пошли вниз, – и, наткнувшись на вопросительный взгляд, кратко пояснила: – Возвращается.

Хлопнула входная дверь, и секунд через двадцать Олег вошёл, уже без куртки и в сланцах, но ещё окутанный облаком морозного воздуха и с усыпанной снежинками шевелюрой. Поднял голову на собравшихся, криво усмехнулся и невозмутимо отправился за стойку, отделявшую кухонную часть комнаты, где Азиза с Ильдаром стругали овощи. Старшие переглянулись и принялись рассаживаться по стульям вдоль стойки, младшие последовали их примеру.

– Этой ночью в столице натворил дел какой-то сдвинутый рен, – наконец монотонно произнёс он, заливая кипятком растворимый кофе в кружке. – Атаковал штаб «Моста», разнёс всё здание к чёртовой матери, положил пару человек, и, между прочим, сильно помял председателя.

– Самого председателя? – недоверчиво переспросил Ильдар. – Смело. Как он умудрился?

– Он спалил сам себя, только косточки обгорелые остались. А старику председателю ещё повезло, что выжил. Естественно, у людей к нам теперь много вопросов. Альтерлидер наш всё отрицает, потому что тот отморозок к нашей короне отношения никакого не имеет, это точно. Отправили запросы по всем коронам, никто его не признаёт.

– Значит, он был из Стаста, – подняла Азиза брови. – Мы-то тут при чём?

– А людям не втолкуешь, что мы к Стасту не имеем отношения… Да и, как наш лидер сказал, им только повод нужен был. В итоге, «Мост» утром заявил, что если всего один рен может натворить таких дел, это угроза безопасности всего человечества, и выдвинул ультиматум. Я принёс, хотите – почитайте.

Он уселся на стул, громко отхлебнул кофе и поднял на них глаза. Поскольку никто не вскочил и к стопке бумажек не ринулся, он продолжил:

– В общих словах, альтерлидер теперь должен предоставить им подробное досье на каждого рена, в короне будут дежурить наблюдатели из «Моста», а все рены нашей короны, даже дети на каникулах, во внешнем мире могут находиться только в форме с отличительными знаками Школы или своего сектора.

Всех передёрнуло. Смешно – выдать людям информацию о каждом маге, о его способностях и статусе. Ещё смешнее – впустить шпионов из внешнего мира в закрытые короны, куда людям издавна был заказан путь – за исключением, конечно, немногочисленных детей самих ренов, да и тем разрешалось находиться в родительском доме только до четырёх лет. А при мысли о том, как он на ближайших каникулах заявится в свой городок в форме ареносца – да ещё и боевого мага – вообще под ложечкой засосало. Их отпускали в родные места четыре раза в год, каждый раз ровно на неделю, только тогда он и появлялся «дома», предусмотрительно замазывая метку Ареносы на левой руке. О том, что он рен, там знали лишь члены семьи, остальным говорили, что он учится за рубежом. Подумать было страшно, какой приём его ждал – магов и так не любили, а уж после того как их объявили «угрозой человечеству»…

– И что? – нетерпеливо спросил Вадим.

– Пять дней, – Олег растопырил пальцы на руке. – Срок ультиматума.

– Но… Альтерлидер ведь на такие условия не согласится, – почти прошептала Ольга.

– Так что война нам, считай, гарантирована, – с нехорошей усмешкой процедил Вадим.

– Тебе весело? – строго одёрнула его Азиза.

– Война? А нас никуда не отправят? – перепугалась Тоня.

Куратор окинул её задумчивым, пронзительным взглядом, под которым девушка буквально съёжилась. Марку пришло в голову, что она – ещё одно доказательство нелепости отбора в Форсу. Недалёкая, взбалмошная девчонка, ничем не отличающаяся среди своих ровесниц, кроме смазливой мордашки, щедро смазанной косметикой, да дикими экспериментами над собственными волосами.

– Куда вас могут отправить? Вы же дети, – ровным голосом ответил Олег.

– Фу-ух, – выдохнула та, – а я уж было испугалась.

– А старших? – упавшим голосом спросила Ольга.

Куратор помолчал, невозмутимо хлебая из своей чашки.

– Я думаю, те отряды, куда поступили свеженькие альбы, отправят во внешний мир при первой возможности… так сказать, обстреляться… – Он усмехнулся при виде ужаса на лице девушки. – Теперь уже другие времена. Война не означает, что люди попрут на нас в открытом поле с оружием, а мы на них – с боевой магией, как пятьдесят лет назад. Сейчас всё будет по-другому… Жертв будет меньше.

– Ну, жертвы будут у людей, а не у нас, – жизнерадостно заявила Камиля.

– Мы тоже в каком-то смысле люди, – зловеще, почти шёпотом сказал Олег. – Не думай, что они слишком слабы, чтобы убить рена. Полвека назад у них не было таких технологий, как сейчас, только поэтому они и не уничтожили нас. Все эти годы они в своих лабораториях, затаив обиду, искали способ взять реванш. И то, что они идут на такие провокации, означает одно – они этот способ нашли.

– Надо было прижать их, когда война закончилась, – отвернувшись, проворчал Вадим. – Надо было взять их под контроль, пока был шанс. А мы что? Махнули рукой и закрылись в коронах, предоставив их самим себе.

– Не тебе щенок, судить, что надо было, – оскалился на него куратор. – Если бы ты мог включить логику, ты бы понял, что ренам, с их потерями, тогда было не до этого. Да и сколько лет бы продлился такой контроль? До первого восстания?

Вадим вспыхнул и открыл рот.

– Всё! – железным тоном сказала Азиза, и рот Вадима неохотно закрылся.

Марк понимал, что куратор прав, но почему-то неприязнь к нему только выросла. И не нужно было смотреть на лица остальных, чтобы знать, что в этом он не одинок.

– Что с ужином? – вдруг заинтересовался Олег и приоткрыл духовку, где томились куриные окорочка, источая соблазнительный аромат.

– Точно, – Азиза спохватилась и кинулась к кастрюле на плите, торопливо раздавая указания всем остальным.

Олег усмехнулся, поставил пустую кружку на мойку и вышел в гостиную, освобождая место разворачивающейся кипучей деятельности.

– Да, и ещё, – крикнул он, высовывая оттопыренный указательный палец из-за угла, – на этих каникулах вам из короны выезд запрещён, разумеется.

Чуть погодя пришли старшие – Антон и с ним ещё трое. Попозже подошёл и бывший куратор – крупный густобровый парень по имени Боря. Все вместе взгромоздились за узковатую для таких застолий стойку.

Марк молча слушал и занимался едой, стараясь не обращать внимания на Камилю, пристроившуюся по левую руку от него – он весь ужин чувствовал на себе её мысли. Сама она, кажется, понимала: её видно насквозь, и от этого дико смущалась. Марк не смотрел, но знал, что она отчаянно краснеет.

Вместо этого он принялся рассматривать остальных. Олег на другом конце стола затеял негромкий разговор с двумя своими одногодниками – отсюда было плохо слышно, но, кажется, речь шла о боевой магии: до него доносились слова «ликвидатор» и «поводок». Марку не хватало духу встрять в разговор альбов, иначе бы он обязательно подошёл к ним послушать. Антон то участвовал в их споре, то тихо, почти на ушко переговаривался с Олей. Ильдар вместе с наставницей Вадима громко травил байки из жизни семьи, Тоня с Талгатом слушали, развесив уши, и хохотали с ними за компанию. Камиля присоединилась бы к ним, если бы не забивала голову ерундой. Азиза пересаживалась от одной компании к другой, везде вставляя комментарии.

Карина, сидевшая справа от Марка, разговаривала с Борей. Сначала они спокойно перемывали косточки странам, которые могли перенять пример и тоже начать войну со своими коронами, и обсуждали оружие, которое могут применить люди против ренов. В какой-то момент к ним присоединился Вадим, и разговор свернул не туда. Начался спор, стоит ли ренам просто оборонять свои короны, или Ареноса должна объединиться и пойти в наступление, пока люди не сделали это первыми.

– Ты не понимаешь, – с ноткой раздражения говорил Боря. – Ну, возьмём мы их города – и что дальше? Посадим по одному рену в каждый более-менее крупный город – и короны опустеют. Нас слишком мало. Мы – сила, когда нас много в одном месте, а поодиночке – достаточно застать каждого врасплох, и никакая магия нам не поможет.

– Не обязательно по рену в город, – глаза Вадима горели. – Просто управлять каждой страной должна Ареноса. Кордам же самим от этого лучше будет…

– Ещё раз я от тебя услышу это слово, – Катя, его наставница, резко оборвала смех и накинулась на своего младшего, – и ты огребёшь!

Вадим раздражённо отмахнулся и продолжил:

– Людям будет лучше, если Ареноса встанет во главе. Прекратятся войны, будет меньше коррупции, преступности…

– Люди никогда не согласятся, чтобы ими управляли маги, – перебила Карина. – Гордость не позволит. Пойдут восстания по всему миру, и это приведёт к новым войнам – между нами и ими. Лучше пусть бьют друг друга, а нас не трогают.

– Но они всё равно тронут, – возмутился Вадик. – Если мы будем тупо сидеть в коронах и ничего не делать, они нас просто разгромят однажды.

– Ты думаешь, люди способны уничтожить купол? – поднял брови Боря.

– Кто их знает? Ты знаешь, какие у них сейчас технологии? Я – нет. А если они просто возьмут короны в осаду, все дороги перережут, что нам, с голоду дохнуть?

– Тебе не о том говорят, что ничего не нужно делать, – Карина вскинула голову.

– А о чём?

– Да о том, что нет смысла идти в открытое наступление на их города, оставлять короны без защиты.

– Да не на все же города одновременно! Один взяли – потом следующий!

– Ага, а пока ты следующий берёшь, в первом люди подняли восстание, перебили двух-трёх наших, которые там остались, и пошли на корону, в которой не осталось никого!

– Да корды никогда…

– Люди! – рявкнула Катя, разворачиваясь к ним.

– У ваших ЛЮДЕЙ никогда не хватит ни мозгов, ни смелости…

– У тебя никогда не хватит мозгов, чтобы просто…

– РТЫ ЗАКРЫЛИ, ОБА! – неожиданно громко зарычал Боря.

Повисла тишина, все взгляды обратились к раскрасневшемуся Вадиму и окаменевшей Карине.

– Вот вы без этого не можете, да? – вопросила Азиза после паузы.

Вадим со звоном бросил вилку и выскочил из-за стола. Карина опустила глаза в свою тарелку, но до этого их с Марком взгляды на секунду встретились. Она не была ноттой, а значит, не могла оградить от него свои мысли. Но он всё равно не смог ничего прочитать в этом взгляде.

После шумного ужина шестая семья разбрелась по всему дому.

Марк накинул куртку и вышел на балкон, точнее – на просторную открытую террасу, что находилась с торца дома, прямо над гаражом. Внизу виднелась освещенная тусклым фонарём площадка, от неё шёл выезд на дорогу вниз с холма, к учебному корпусу. С другой стороны дома сбегала через сугроб дорожка, по которой они пришли. Там, ниже, открывался вид на всю корону, усыпанную ночными огнями. С левой стороны балкона поднимался тёмным силуэтом холм, на его вершине на фоне сине-чёрного неба возвышалась башня.

На балконе уже стоял, опёршись на кованые перила, Антон.

– Тоже не любишь шум-гам? – приветливо кивнул он Марку.

– Только если в меру, – усмехнулся тот.

Какое-то время они молчали, вдыхая морозный ночной воздух. Антон заговорил первым.

– И надо же было этому случиться рядом с нашей провинциальной короной… С каникулами нехорошо получилось. Всем, наверное, хотелось дома побывать на праздники.

– Ну, не с этой нашивкой, – Марк кивнул на рельефное красное изображение щита и меча на водолазке Антона.

– Ну да. Твои не очень довольны, что ты нотт?

– Не знаю. То есть, родители и брат с сестрой нормально относятся… Раньше относились, по крайней мере. А остальные… не в курсе. Ничего, зато к опекунам на каникулах можно съездить.

– Тоже правильно, – Антон помолчал и кивнул головой в сторону двери. – Как тебе наша семейка?

– Да я пока ещё не разобрался, – Марк смутился. – Вроде ничего.

– Да, бывает и хуже. Вон, например, в четвёртом доме – они на год старше – настоящий змеиный клубок. Ни дня без ругани, говорят, – он покосился на Марка. – А ты, я слышал, нотт? Тебе полегче будет. Жалко, что вас так мало. Насколько проще бы было, если хоть половина из нас могла понимать, что чувствуют окружающие…

– Да я ещё не очень умею, – пробормотал Марк.

– Научишься. Олег у нас мощный нотт, поднатаскает.

– Он странный.

Антон рассмеялся.

– Странный? Мягко сказано. У них линия такая. И старшая у него… без тормозов девчонка, и младшая, Каринка твоя, с прибамбасами. Вроде тихая, замкнутая, но иногда как что скажет – так и хочется в нос дать. Наверное, и у тебя что-нибудь такое найдётся, а, Марк?

– Кто знает, – Марк неловко усмехнулся, передёрнув плечами.

Антон помолчал, вдыхая морозный, ночной уже воздух, и продолжил.

– Мне кажется, в Форсу нормальных не берут. Все со своими пунктиками. У Азизы – планы и расписания, и не дай тебе бог что-нибудь не на место положить… У Ильдара – только девушки да компьютеры на уме. Вадик – идеалист, вспыхивает по любому поводу – уж Боря с ним намучился. Он тебе ещё на уши присядет со своими идеями. А моя жена – самая упрямая ренна, что я встречал за всю жизнь.

Марк слышал в его голосе тоску.

– Мы-то думали, – помолчав и изменившимся тоном продолжил Антон, – я в семье останусь. Не сомневались. Я вещи даже не собрал. Ребёнка завести хотели… Не своего, конечно, просто попечительство взять. Хотя, кто его знает, может и своего…

Марк почувствовал себя неуютно – он не любил, когда ему настолько изливали душу. Дети в Ареносе были больной темой. По странной прихоти природы, они никогда не рождались магами, если таковым был хоть один из родителей. В четыре года маленького человека высылали из короны во внешний мир. А взрослым ренам, особенно в последнее неспокойное время, вне короны разрешалось находиться только по заданию или в отпускной – не более пяти суток. Исключение составляли ритмы, специалисты по взаимодействию с внешним миром, которые почти всё время жили и работали в человеческих городах.

Антон, похоже, заметил, как Марк поглядывает на дверь, и снова добродушно усмехнулся:

– Ты прости, что я тебе на мозги капаю. Перенервничал.

– Да не. Просто холодно уже.

Они вошли в дом. На часах было около одиннадцати, старшие принялись собираться – новый год они встречали кто в общежитии своего отряда, а кто-то уже и в собственном доме.

После их ухода стало непривычно тихо. Дружно убрали посуду, и все вместе перебрались на мягкую мебель вокруг стола в гостиной. Кто-то болтал, кто-то откровенно позёвывал. Олег уткнулся в ноутбук на коленях. Марк достал директон и на скорую руку отправил коротенькие поздравления опекунам, Мишке с Юркой, родителям во внешний мир («Твоё сообщение будет отправлено после проверки»), а уже потом – под аккомпанемент участившегося сердцебиения – Полине.

Ильдар включил трансляцию новогодней передачи из компьютерной сети внешнего мира. Изображение на экране тормозило и сыпалось. Защитный купол не пропускал радиоволны – для этого за пределами купола стояли башенки, улавливавшие сигнал и по кабелю передававшие в корону, но в определённые часы они бывали перегружены.

Ближе к полуночи оживились – пришло время традиционного обмена подарками. По рукам пустили мешочек с именами – и счастливчику, чьё имя достали из мешочка, вручали заранее приготовленный самодельный подарок. Марк отдал засиявшей Камиле настенные часы, что мастерил ещё с лета, старательно вытачивая каждую деревянную и металлическую деталь, рисуя витые цифры, покрывая лаком; а Оля, погрустневшая с уходом мужа, подарила ему небольшую декоративную подушку, расшитую оранжево-коричневыми аппликациями на осенний мотив.

Карина смылась наверх сразу же после этого. Марк посидел ещё немного, по своему обыкновению не участвуя в разговорах, а лишь развесив уши, и вскоре последовал её примеру.

Комната, где ему предстояло жить, была маленькая, прямоугольная. Вдоль стен стояли замысловатые деревянные сооружения, верхний ярус которых служил спальными местами и был оснащён лесенками, бортиками и шторками. Место под левой кроватью занимал платяной шкаф с множеством ящиков. Под правой – небольшой столик с лёгким деревянным стулом и несколько полочек. Между кроватями – довольно большое окно, на полу – толстый мягкий коврик. Всё светлое, бежевое или кремовое. Яркий, но мягкий жёлтый свет от круглой лампы на потолке.

– Ты-то чего так рано, – сказала Карина, не поднимая головы, когда он зашёл в комнату в обнимку с подушкой.

Она сидела на широком подоконнике – внешние стены здесь были очень толстые, под стать холодным зимам – и вертела в руках маленький прозрачный шарик на длинном и тонком чёрном шнурке.

– Спать хочу. Мешаю?

– Нет, – удивилась она. – С чего бы?

– Амулет? – он кивнул на шнурок.

Она, не отвечая, быстрым движением накинула шнур на шею, заправила под футболку и вытащила поверх косу.

– С Антоном разговаривал, – сказал Марк, с любопытством разглядывая замысловатого робота на Карининой полке, подарок Ильдара. – Странно так вышло.

– Неожиданно, – согласилась Карина. – Хотя так будет лучше.

– Кажется, здесь только ты так считаешь, – Марк с любопытством глянул на неё – ему почудился в голосе вызов. – Чем лучше?

– Как сказать. Если бы не война, Антон бы прекрасно справился. Он организованный, старательный, всегда пытается учесть интересы каждого, ко всем прислушивается. А на войне нужен будет человек, который быстро и без сомнений принимает решения, твёрдый, безжалостный… непредсказуемый. От него будет больше толку.

Она отвернулась от окна и посмотрела на него. Бездна, подумал Марк. Два чёрных, бездонных моря. И в них он опять не смог прочесть ничего определённого, лишь какие-то мрачные тени и полунамёки – словно пытался разглядеть смутные очертания на дне глубокой ямы в темноте. Она его пугала. Сбрасывая это ощущение, Марк скептически прищурился.

– Не так? – она разглядывала его с бесцеремонным любопытством.

– Не знаю, – он сам отвёл взгляд. – Надо подумать.

– Спать, – приказала она, бросив взгляд на часы над дверью. – Нам с утра завтрак готовить.

Спрыгнула с подоконника, достала из шкафа одежду и принялась стягивать футболку.

– Прости, – Марк поспешно отвернулся.

Карина лишь отмахнулась.

– Вообще не парься.

На следующее утро его разбудил тихий, но настойчивый перезвон, словно из музыкальной шкатулки. Отодвинув занавеску, он свесился с перил кровати и принялся искать источник звука. Наставница с закрытыми глазами спрыгнула вниз и опустила ладонь на маленький будильник на полке. Звон прекратился. Заспанная, всклокоченная, с растрёпанной косой, она побрела к шкафу.

– Почему ты его не поставишь над кроватью? – спросил Марк, кивая на будильник.

– Я так не встану, – пробубнила Карина.

Привычными движениями, так и не открывая глаз, она переоделась, убрала постель, переплела косу. Марк наблюдал и посмеивался про себя. Самому ему полночи не спалось на новом месте, несмотря на усталость – голова пухла от мыслей и впечатлений. Карина уснула моментально, но выглядела абсолютно невыспавшейся.

– Но сегодня же праздник! – возмущённо воскликнула Камиля за завтраком, когда Олег безмятежным тоном сообщил им распорядок дня.

– А завтра война, – ответил тот. – А вы не готовы.

Половина семьи волком посмотрела на куратора. Мало того, что он поднял всех первого января ровно в шесть и заставил спускаться на завтрак. Так теперь ещё и сообщил, что весь день расписан на индивидуальные занятия учеников с наставниками, групповые тренировки и домашние дела, с перерывами лишь на еду.

Оставив Азизу с Талгатом убирать со стола, Олег загнал остальных по комнатам, пригрозив наказанием для тех, кто вздумает отлынивать. Уговоры и мольбы не действовали.

– Вот почему они так недовольны тем, что он куратор, – сказала Карина, закрывая за собой дверь. – Кто хочет командира, который не даёт бездельничать. Садись.

Она плюхнулась на ковёр спиной к окну и хлопнула ладонью перед собой, показывая его место.

– С чего начнём? – спросил Марк, устраиваясь напротив и пытаясь скрыть смущение.

Не то чтобы он был стеснительным, но в Школе их приучали относиться к девочкам аккуратно и всячески держали на расстоянии – раздельные общежития, раздельные занятия. Сейчас, на его взгляд, они находились слишком близко друг к другу. Он даже испугался, что в тишине будет слышно, как неприлично сильно колотится его сердце.

Она зевнула в обе ладони. Вот кого эта проблема явно не волновала.

– Давай начнём с того, что ты вчера пытался упасть в обморок. Надо научиться держать себя в руках.

– Как? Бить себя током, как ты меня вчера? – Марк покрылся мурашками от одного воспоминания.

– Ну, хоть бы и так для начала. Дай руку.

– Зачем? – насторожился он.

– Давай, говорю.

Её тёмные глаза и спокойный, низковатый для девушки такого телосложения голос действовали гипнотически. Он покорно протянул ей ладонь, с неудовольствием отмечая дрожь на кончиках пальцев.

Она взяла его руку и перевернула ладонью вверх; её кисти были раза в два меньше, чем у него, кожа на фоне его собственной очень тёмная, пальцы – тонкие, неожиданно сильные.

– Здесь самая крупная точка выхода энергии, – объяснила она, нажимая на середину его ладони, – сюда подавать энергию бесполезно, слишком большой будет встречный поток. А здесь, – она сдвинула вверх рукав водолазки и нашла точку пульса на запястье, – приём.

Слегка надавила большим пальцем, и Марк почувствовал слабую электрическую волну, пробежавшую по всему телу.

– Это я знаю, – он отдёрнул руку, потирая покалывающее запястье.

– Ну вот и всё, – пожала она плечами. – Чувствуешь, что не успеваешь оградиться – шарашишь себя в точку приёма. Только не перестарайся.

– Не зациклуется? Своя же энергия.

– Зациклуется, если ты попробуешь подпитать себя. А так ты подаёшь не чистую энергию, а обработанную. Пробуй.

Марк неуверенно обхватил себя за запястье и ещё раз поднял глаза на наставницу – она сейчас призывала его нарушить одно из основных правил, которые им вдалбливали в Школе. Та смотрела совершенно невозмутимо.

Вздохнув и надеясь, что это не «добро-пожаловать-шутка», он выпустил лёгкий импульс большим пальцем. Ожидал невыносимую тянущую боль зацикловки, но её не было. Лишь знакомое покалывающее ощущение.

Он убрал руку с запястья и усмехнулся.

– Но в Школе…

– В Школе многое упрощали, – отмахнулась старшая. – Вам говорили, что нельзя прогонять по своему кругу свою же энергию, иначе будет зацикловка. А она бывает только от необработанной энергии.

– Почему нельзя сразу учить правильно?

– Ну… Может, примерно потому же, почему четырёхлеткам не сто́ит сразу объяснять, что такое отрицательные числа, дроби, степени?

Марк покачал головой.

– Ладно… А что будет, если другого рена так же?

– Если ударить достаточно сильно – лучше всего из точки выхода, вот так, – она снова поймала и обхватила его запястье, прижимая центр ладони к точке пульса, – можно легко вырубить. Если он этого не ожидает. И если не успеет блокировать точки приёма. Чтобы противник потерял сознание, нужно бить или в запястье, или в шею, – она подалась вперёд и нажала на впадины над его ключицами. – На лодыжках тоже есть точки, но там эффект слабый. Это если твой противник – рен.

– А если человек?

– Тогда совсем другое дело. Если ты ударишь человека слабым импульсом вроде того, каким я встряхнула тебя вчера, в любую точку тела, он, скорее всего, потеряет сознание. Чуть сильнее – убьёшь.

Марк неуютно заёрзал.

– Почему так?

Карина пожала плечами.

– Тела кордов отторгают нашу силу. Она для них как яд. Поэтому им малой дозы достаточно, чтобы организм сошёл с ума.

Марк поморщился – она только что употребила то же слово, что и Вадим прошлым вечером – пренебрежительное, грубое обозначение людей как противоположной ренам расы. Это напомнило ему один случай, ещё на младшей ступени Школы. Они тогда с одногодками играли во дворе. Делились на две команды и тянули жребий – одна из команд превращалась в боевых магов, другая изображала людей. В разгаре битвы кто-то из них выкрикнул: «Сдавайтесь, поганые корды!» Проходившая мимо преподавательница долго на них орала, а потом всех «форсов» повела прямиком к директору первой ступени, где им очень нудно и подробно объясняли, почему так говорить нельзя…

Однако же, после этого Марк слышал это слово по несколько раз в день: школьники его никогда не использовали при взрослых, но постоянно – между собой. Наверное, и взрослые в разговорах друг с другом отзываются о людях вот так пренебрежительно, лишь на виду выказывая притворную политкорректность?

– Почему тогда… – начал Марк после небольшой паузы. – Тогда в чём проблема, если всё так просто? Если рен может убить человека одним движением?

– Во-первых, для этого нужен прямой контакт с кожей человека. Одежда, даже тонкий слой, уже сводит весь эффект на нет. Естественно, люди в курсе всего этого, так что они будут стараться закрыть каждый сантиметр кожи, и вообще держаться от нас на расстоянии. Во-вторых, людей в пятьдесят тысяч раз больше, чем нас. В-третьих, они уже не боятся магии так, как раньше – теперь у них есть приборы, которые могут засекать и даже в какой-то степени обезвреживать наши магические поля.

– Вроде наших орнамент? – Марк вспомнил приспособления, которые издавна использовались ренами для наказания ренов – набор из ошейника и четырёх браслетов на руки и ноги. Они славились тем, что начисто лишали мага силы, обрывая энергетические связи внутри тела, и причиняли вместе с тем адские муки.

– Они их называют ликвидаторами. Но да, скорее всего, принцип тот же.

– Что-то не верится.

– Как знаешь. И ещё, – она вскинула голову, – говорят, наша сила не единственная в мире.

– В смысле?

– В прямом. У ренов сила врождённая. Если у ребёнка после того, как он вдохнул воздух, просвечиваются сгустки Линнара, он в любом случае будет магом. Если их нет – он реном не станет, как ни старайся. Но люди тоже могут использовать магию – только совсем другого рода. Им нужно очень долго учиться, чтобы овладеть простейшими приёмами, но тем не менее…

Она замолчала, наблюдая за его реакцией.

– Чушь, – выдал он, наконец. – Это же их собственный бред вроде супергероев, экстрасенсов и прочей хрени. Ты сама в это веришь?

– Знаешь, во внешнем мире есть люди, которые не верят даже в существование ренов. Считают это каким-то глобальным заговором своих правительств… В общем, если то, что я тебе сейчас рассказала, хоть в какой-то степени правда, это значительно усложняет дело, так?

Ему почудился какой-то подтекст в её словах.

– Ладно, – повеселела она. – Пробуй дальше. Давай сначала на мне.

Она протянула ему свою детскую ладонь.

Этот день был воистину изматывающим. После двухчасовых утренних занятий Олег принялся гонять всех бегом вокруг жилого комплекса, вдоль ограды, вниз к учебному корпусу и обратно вверх по холму.

Впрочем, за это время они то и дело натыкались на другие семьи, тоже недовольные и измотанные, а пару раз даже на отряды альбов; кураторы и командиры, видно, разделяли планы Олега на освободившиеся дни.

– Изверг, – вполголоса пожаловалась ему Камиля, пристраиваясь рядом во время бега. – Хороши из нас будут бойцы, если мы сдохнем через неделю такими темпами. Мы с Ильдаром утром час позанимались, решили передохнуть пять минут, так он тут же вошёл и нотацию прочитал за то, что бездельничаем. Вот как он узнал? Сволочь…

– Я всё слышу, – прокричал Олег, от которого их отделяли добрые пятьдесят метров, поднимая указательный палец кверху.

– Это же он мне, да? – Камиля аж пожелтела. – Ну вот как?!

Марку не нужно было оглядываться, чтобы почувствовать, как старшая усмехнулась у него за спиной. Маленькая, хрупкая на первый взгляд, она бежала с совершенно отрешённым видом, не выказывая ни намёка на усталость.

– Так что, всегда теперь будет? – пробормотал он вечером, на ватных и гудящих ногах заходя в комнату.

– Нет, конечно, – ответила она. – С восьмого числа у вас начнутся занятия с утра, а мы пойдём на практику. В его власти будем только после обеда. Правда, я лично подозреваю, что он просто увеличит нагрузку, чтобы наверстать утренние часы.

Они снова уселись друг против друга – Олег дал установку заниматься ещё как минимум час перед сном.

– Ты тоже с этого начинала? – спросил он, целясь в запястье. Прошлый раз он шибанул её чересчур сильно и получил сдачи и три этажа мата. Теперь осторожничал.

– Не важно, – ответила она. – Не отвлекайся, будь другом.

В таком же темпе пролетел следующий бешеный день – плюс ко всему, добавилась боль во всём теле от непривычных нагрузок. Уборку они с наставницей сделали утром, и до ужина осталось немного свободного времени. Марк тут же уткнулся в директон – ещё два часа назад он слышал, что пришёл текст, да времени не было читать.

«Марк, как на новом месте? Когда свободен?» – писала Полина.

– У нас завтра-то хоть выходной? – подняв голову, спросил он в пустоту.

– Воскресенье. После обеда точно должен быть, – ответила Азиза, не отрываясь от ноутбука, её пальцы стремительно бегали по клавиатуре. – Наверное.

– Меня одну смущает это «наверное»? – взмахнула ресницами Тоня.

– Надо Олега спросить, – кисло улыбнулась Оля.

– Олег! – заорал Вадим, да так, что все подпрыгнули.

Наверху послышались шаги.

– С двух до семи, – спокойно отчеканил куратор через лестничный пролёт.

Марк несколько раз стирал и снова начинал писать вроде бы такой простой текст, прежде чем остался доволен формулировкой.

«замечательно, как ты? если ты не против, давай завтра встретимся в деревянном в 3?»

Отправить. Он закусил губу, в шоке от собственной решимости и в то же время немного пристыженный тем, что это она первая ему написала.

Огляделся вокруг. Азиза продолжала строчить. Что там у неё, вяло заинтересовался он, очередное расписание? Талгат весь ушёл в свой директон. Вадим сидел за столешницей с паяльником над каким-то разобранным механизмом, напоминающим пульт управления. Ромы видно не было, и Карины тоже. Ильдар с Камилёй вместе хохотали над чем-то на кухне. К Ольге только что пришёл Антон, и они устроились на диване в обнимку, сладкая парочка, что-то вполголоса обсуждая.

Марк покосился на них. Рены никогда не узаконивали отношения – это во внешнем мире браку уделялось столько внимания. В Ареносе считалось, что отношения между ренами противоположного пола не нуждаются в контроле со стороны правительства.

Он усмехнулся, вспоминая реакцию своих родителей на его рассказ об этой системе. Надо написать им, вспомнил он. Они ещё даже не знают, что его взяли в Форсу. Он не стал писать в новогоднем поздравлении, потому что тогда надо было бы сразу и объяснять, что такое Форса. Конечно, он им рассказывал на каникулах, но не был уверен, что помнят…

«У меня нормально, завтра расскажу поподробнее!» – прилетел ответ с подмигивающей рожицей в конце.

Марк откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и счастливо улыбнулся.

После ужина его окликнул Олег.

– Сегодня занимаешься со мной, – тихо сказал он, подходя почти вплотную.

Марк сглотнул.

– Ура, – ровным голосом сказала Карина, проходя мимо.

Побежала, небось, свои странные книжки читать, подумал Марк.

– Ты же замечал, что у каждого человека есть свой эмоциональный образ? Вроде запаха, по которому его всегда можно узнать? – спросил Олег, не оборачиваясь, следующего за ним вверх по лестнице Марка.

– Ну да, – неуверенно произнёс тот. – Это вроде называется эмоционал.

– Неважно, как это называется, – насмешливо протянул куратор. – Я говорю, что если нотт закроет глаза, заткнёт уши и нос, и к нему подойдёт знакомый рен, он его узнает. Ты можешь описать словами ощущения, которые это тебе позволят сделать?

– Не совсем, – ответил Марк. – Можно сравнить с другими ощущениями… Но всё равно нелепо получится.

– Вот-вот, – Олег открыл дверь в свою комнату и пропустил его внутрь. – Таких слов не существует. Нотты бы уже давно придумали их, да вот беда – у каждого свои ассоциации. Хотя, попробовать всегда можно. Вспомни-ка образ, например, кого-нибудь из своих друзей, и попробуй назвать те ассоциации, которые первыми придут в голову.

Марк вздохнул, опустился на пуфик и закрыл глаза, вызывая в памяти эмоционал Мишки.

– Олень, – выпалил он и заржал.

– Не вижу ничего смешного, – куратор окинул его холодным взглядом. – Олень – благородное, изящное создание.

Марк согнулся пополам, пытаясь задавить душивший его смех. Изящное, ага.

– Ещё что-нибудь? – потребовал Олег. – Цвет, температура? Запах, вкус?

Марк поднял голову, стараясь прочесть по лицу куратора, серьёзно тот говорил или снова издевался.

– Ну… – неуверенно начал он. – Цвет? Коричневый, или бежевый. Тёплый, – он в недоумении развёл руками. – А вкус… – Его голос снова предательски дрогнул под напором вырывавшегося наружу хохота. – Без понятия. Серьёзно, я не могу описать словами.

Олег помолчал, разглядывая корешки книг на полке.

– Подумай на досуге. К послезавтрашнему вечеру жду от тебя подробные портреты всех членов семьи – и той девочки.

– Какой девочки? – быстро спросил Марк.

– С которой у тебя завтра свидание, – куратор криво усмехнулся и жестом выпроводил его вон из комнаты.

– Так быстро? – разочарованно удивилась Карина, выглядывая со своей кровати.

– Он просто дал мне задание, – сообщил Марк. – И даже пытать не стал.

Наставница безразлично кивнула и неохотно отложила книжку.

Внезапно в голову пришла дикая мысль. Кто-то говорил ему однажды: чтобы понять собеседника, не нужно долго и упорно смотреть на него, лучше всего один раз взглянуть на мир его глазами. А почему бы и нет, подумал он, и сказал вслух:

– Посмотри сюда.

Она снова выглянула сверху через перегородку.

Этот приём он освоил сам, пару раз опробовав на Мишке и Юрке: мгновенно разбил её слабенькое сопротивление, подчинил рассудок – странное и незабываемое чувство, и на вдохе вобрал в себя все ощущения.

Она усилием воли оттолкнула его разум, выбросила руку вперёд, и Марк отлетел, больно приложившись плечом о край стола.

– Прости, – раздражённо сказала она, опуская руку. – Что за хамство? Это он тебя научил?

– Не совсем, – ответил Марк, поднимаясь с пола и потирая ушибленное место. Он ошарашенно смотрел на неё – эмоционал, собранный им за ту секунду, что он провёл в её голове, получился крайне неожиданным.

Она спрыгнула с кровати, продолжая настороженно следить за ним глазами.

– Всё, я больше не буду, – пообещал он.

– Ещё один на мою голову, – сквозь зубы пожаловалась Карина в пространство, усаживаясь на своё место под окном.

Когда улеглись спать, он ещё какое-то время лежал на спине, закинув руки за голову и разглядывая лунный след на потолке. И мысленно перебирал эпитеты, чтобы описать внутренний мир шестых и Полины. Получалось убого.

Марк никогда особо не задумывался об эмоционалах как об отдельном понятии, черте, принадлежащей чужому человеку. Скорее, относился к ним как к части собственных ощущений. И чем больше он теперь об этом думал, тем больше путался. Зато вдруг обнаружил, что стоит закрыть глаза, вызвать в памяти полученный образ – и он тут же указывал ему на то, где находился оригинал; ощущение было, словно притягивались два магнита. Он сделал себе мысленную пометку проверить, на каком расстоянии это работает.

Его мысли снова и снова возвращались к грубо захваченному, зато, благодаря этому, самому подробному из всех эмоционалу наставницы. Такой противоречивый, он вызывал лишь недоумение, а описать словами было просто невозможно.

Марк мысленно потянулся к ней, уже уснувшей. Что первое придёт на ум, сказал Олег? Вздохнул, выбросил из головы все мысли, а потом снова резко обратился к её эмоционалу. Возникшие в сознании слова повторил про себя несколько раз, не вдумываясь, не обращая внимания на всю их абсурдность, лишь заучивая наизусть, словно непонятную формулу перед экзаменом. Отвернулся к стене и закрыл глаза навстречу долгожданному сну.