Читать книгу БЕССВЕТНЫЕ 2 - Ирина Ячменникова - Страница 3

***

Наши дни

Обретённое многодневными стараниями спокойствие нарушил вечерний звонок из больницы. Это произошло два дня назад, и снова выбило телепата из колеи. Снова его собственные мысли оказались сильнее всего происходящего вокруг, что привносило в жизнь сплошные неприятности. Например, вчера досталось газетой от учителя, возмущённого тем, что теперь даже самый дисциплинированный ученик позволяет себе считать ворон на занятиях. Утром влетело от Краста, который и вовсе не знавал, чтобы его игнорировали. Но всё это не имело значения по сравнению с тем, что произошло: два дня назад позвонили из больницы, и сообщили, что Мэтис очнулся.

Чувство, которое испытал Фор, сложно было назвать радостью. Скорее уж облегчение. Невозможно было радоваться, представляя, что, должно быть, сейчас творилось у Мэтиса в голове. Осознание произошедшего, непринятие себя. Пусть, по иронии судьбы, у медиума и сбылась заветная мечта: найти неуловимого убийцу, – но совсем не так, как юный детектив это себе представлял. Из охотника в жертву.

Колотые раны в области груди и плеч и изуродованная нижняя половина лица. Убийца не успел завершить начатое, поторопился: вогнал нож по самую рукоять, пробил лёгкое, но не извлёк оружие. Тогда мальчишку было бы не спасти. Подаренные волей случая минуты позволили врачам сделать всё возможное, но от комы это не спасло.

Медленно и удручающе протекли последние два с небольшим месяца. Шли дни, а Мэтис всё «не возвращался», погружённый в неумолимое забвение без мыслей и чувств (уж кому как не телепату знать?). Если потерпевший не приходил в себя более трёх недель, врачи разводили руками и ничего не обещали. Все полагали, что ещё день-другой, и он умрёт. А если не умрёт, то никогда не проснётся. Чем дольше продолжалась кома, тем увереннее утверждалось последнее. И вот, два дня назад, примерно после семи вечера, мальчишка подал первые признаки жизни: открыл глаза.

Слабый организм очнулся ненадолго, после чего снова погрузился в сон. Так продолжалось последующие сутки, и телепат рвался навестить друга, но Кристиан велел ждать, когда мальчишка очнётся совсем, и не приставать каждый день с просьбой о выходном.

Фор слабо представлял, что стало с лицом приятеля. Когда он его видел в последний раз, на нём был непроглядный слой бинтов, а в воспоминаниях очевидцев – кровавое месиво. Выглядело страшно. Чудовищно. Чем мог не угодить убийце обычный подросток? Неужели маньяк знал, что его ищут? Возможно ли, что медиум всё-таки взял след? Этого не могло быть! Учитель на славу потрудился, чтобы максимально заглушить чувствительность Мэтиса к этим его «кинолентам из прошлого». Решительные меры: отвратительный поступок, преследующий благие намерения.

Отсрочивал радость и другой прискорбный факт. Медицине известны последствия комы, неизгладимые для психики больного. Проснулся ли Мэтис таким, как прежде? Или же это другой человек внутри, да и снаружи? Оставалось надеяться, что бедолага не останется на всю жизнь инвалидом.

Последнее должен был предотвратить максимальный медицинский уход. Крис не стал корчить гримасу, узнав о случившемся, и материальную помощь предложил сам, оперируя тем, что питает слабость к несчастным детям, сирым и убогим. Он и так каждый год вкладывался в благотворительность, просто на этот раз избавил себя от мучительного выбора нуждающихся. Несмотря на внутреннее непонимание и удивление, Ллойд всем своим видом показывал, что живёт в каком-то дурдоме, где все только и пытаются самоубиться. Последнее относилось и к ученикам Ланд-Кайзера, и к самому Мэтису, забывшему запереть на ночь балкон.

Таким образом, медицинский уход был обеспечен, что давало мальчишке больше шансов. Хорошо хоть несчастье произошло до того, как Фор успел рассказать начальнику о бесполезности медиума в качестве образца. При другом раскладе, кто знает, может быть рациональный и вовсе не мягкосердечный араб не выделил бы на лечение ни цента?

За последние месяцы телепат извёл себя роем панических опасений и мучительных вопросов. Какова вероятность в этом мире внезапно умереть? Если взять среднее число умерших в данной местности людей и рассмотреть закономерности причин смерти, получится следующая картина. Примерно каждый десятый умирал от автокатастроф. Чуть меньше от бытовых несчастных случаев. Столько же от драк и домашнего насилия. В разы больше от болезней: лидеры по унесённым жизням – раковые заболевания и ожирение. А вот от рук пресловутого маньяка погибло, по словам медиума, всего четыре человека. Из сотен и тысяч погибших – всего четверо, большинство из которых не опознали и не спохватились, словно бы их никогда не существовало. И каковы были шансы пополнить этот список? Из восьмиста с небольшим тысяч жителей Прилесья и окружающих поселений в данную статистику угодил именно Мэтис. Один из пяти, кто угодил, и один единственный, кто выжил.

Чтобы внести в мышление какую-то ясность, Фор просмотрел все доступные сводки новостей от бесплатных газет до порталов интернета. Нигде ни единого слова. По округе бродит страшный психопат, но нет ни одного предупредительного слова от местного СМИ! Это порождало ещё больше вопросов. Убийца не существовал, и Мэтис сам всё придумал? Но каким тогда образом он сам же стал жертвой подобного случая? Да и об этом нападении нигде не упомянуто! Власти не хотят сеять панику? Видимо ведут тайное следствие по поимке этого ненормального. Но откуда Мэтис вообще узнал об убийствах, которые были виртуозно сокрыты от общественности? Была одна страшная байка, что удалось отыскать на форуме, да только к реальным событиям она нисколько не относилась. Прежде Фор не заострял внимание на рассказах медиума, но те были наполнены деталями и подробностями. Это всё показали видения или Мэтис настолько погрузился в расследование? Может, он и правда подошёл слишком близко к убийце? Ну конечно! Видимо он так расстроился из-за услышанного во время их последней встречи, что решил доказать свою значимость раскрытием безнадёжного дела.

Вопросы копились и заполоняли все мысли. Необходимо было собраться, чтобы не выплеснуть весь этот безудержный поток на неокрепшего мальчишку в первые минуты разговора. Без капли решимости, телепат уже около минуты стоял у палаты, робея войти. Вот так всегда: мы боимся того, что может оказаться за дверью, хотя наше опасение нисколько не повлияет на то, с чем мы там столкнёмся.

Изнывающий рядом Гейб от опасений не страдал, зато явно сгорал от любопытства. Ещё мгновение, и он сам попёрся бы напролом, посторонив медлившего приятеля локтем. Непроизвольно сильная психика заразила телепата решительностью.

В стерильной и светлой, как белая гостиная, палате на больничной металлической кровати полулежал, полусидел Мэтис. Юноша и до происшествия был худым и заросшим, игнорируя аккуратные стрижки, но теперь напоминал скелет, увенчанный взъерошенным каре-париком. Прежде каштановые волосы потускнели то ли от здешнего освещения, то ли от недуга и тонны лекарств. В отчётливых синяках поблёскивали усталым взглядом глаза. Нижнюю часть лица скрывала голубая медицинская маска, усиливавшая бледность пациента.

Рядом, на самом краю кровати, сидела стройная девушка на вид того же возраста, что и пострадавший. Выкрашенные в рыжий волосы смотрелись единственным ярким пятном в палате. Молодая посетительница держала в руках открытую банку с йогуртом и пластиковую ложку. Видимо, ей не терпелось накормить исхудавшего и измученного больничной диетой приятеля.

Открывшаяся дверь привлекла внимание обоих. Неловкое молчание.

– Кто вы? – воскликнула девушка, изучая вошедших живым взглядом.

– Друзья, – ответил за двоих Фор, надеясь опустить детали.

Мэтис смотрел на гостей осознанным взглядом. Было понятно, что узнал, вот только приветствовать не торопился. Молниеносная телепатия отразила странные ощущения: облегчение, стыд и волнение, сплетающиеся воедино в креплёный коктейль.

– Ты как? – выдавил из себя телепат, потому как понятия не имел, с чего начать беседу, которую он так долго ждал.

Исхудавший пациент незаметно покосился на подругу, а потом и вовсе отвёл глаза, смущённый повышенным вниманием.

Порой обычные жизненные ситуации, в которых всё предельно понятно, врываются неудержимым шквалом негодования. Друзья пришли к больному и должны вести стандартную беседу о его самочувствии, а тот – несказанно радоваться хоть какому-то разнообразию в своём скупом досуге. Нет. Никакой радости – только смущение, растерянность и горечь. И спрашивать о самочувствии язык не поворачивается: зачем вообще напоминать бедолаге о том ужасе, что пришлось пережить?

– Ну ты и устроился! – перехватил на себя внимание Гейб. На этот раз он вознамерился не красоваться, а спасать положение, поскольку соображал быстрее медлительного и скромного Умника. – Здесь каждому больному такую прелестную сиделку выделяют? – белобрысый задорно подмигнул девушке, предполагая, что это её смутит.

Вместо румянца и хлопанья ресницам Келли выдала гримасу скепсиса, а внутренне еле удержалась от возмущённой реплики.

– Мэт, ты их точно знаешь? – настойчиво потребовала девушка.

Пациент кивнул.

– Пусть остаются или выпроводить их?

– Посмотрел бы, как она это будет делать, – понизив голос, но всё равно достаточно громко и разборчиво обронил Гейб.

– Кто вы такие? Мэт про вас никогда не рассказывал, – принялась за расследование бывшая одноклассница. Видимо, в школе на Тополиной взращивали сплошных детективов.

– Про тебя тоже. Только фотки показывал, – пожал плечами белобрысый, напуская равнодушный вид.

На фразу девушка отреагировала не сразу, сначала подумав, что ослышалась. В карих глазах вспыхнули последние угольки симпатии, на которую могли рассчитывать незнакомцы.

– Не те ли вы друзья, с которыми Мэт пропадал последние годы, за что его чуть не выперли со школы, а потом и из колледжа? А потом и вовсе зарезали!

– Боже упаси, – закрылся руками Гейб, а потом указал пальцем на компаньона. – Это всё Фор.

Телепат нервно вздрогнул.

– Всё не так! – начал оправдываться он. – Никто не знал, что так получится!

– Келли, оставь нас, – довольно неразборчиво, но доходчиво попросил из-под маски Мэтис.

Прозвучал он хладнокровно и отталкивающе, что чувствовалось и без телепатии. На лице подруги проросло удивление, а потом обида.

– Я думаю, всем сейчас не повредит стаканчик горячего кофе, – беспечно рассудил Гейб и приглашающе распахнул дверь. – Пойдём, сладкая, я как раз видел внизу автомат. А если повезёт – найдём автомат с шоколадками!

Девушка посмотрела на него уничижительно, но отставила кисломолочный продукт и с показательным достоинством направилась в коридор.

Всё же хорошо, что приятель не остался в машине, решил для себя Фор, хотя прежде был иного мнения. Утро выдалось напряжённым и бесконечно длинным. Вне всяких сомнений, стоило высказать благодарность Гейбу за то, что тот изменил свои планы и отвёз жалобно просящего эмпата в город без лишних разговоров, понимая важность момента. Однако всю дорогу менталист подшучивал над подопечным: осмеял идею того заехать в магазин за угощением, отметил, что Умник снова надел свой любимый костюм, прям как на первом свидании. Фор едва удержался от того, чтобы стукнуть нахала, но в порядке соблюдения правил безопасности не посмел тревожить человека, находящегося за рулём. В приёмной Гейб отказался надевать бахилы, хотя телепат купил две пары и даже предоставил приятелю выбор: голубые и сиреневые. Белобрысый отверг предложение, сотворив иллюзию, и не упустил возможность высмеять выбор педантичного попутчика. Сиреневые бахилы чуть ли не полетели паршивцу в лицо, но мусорить в медицинском заведении было непозволительно. Так и остался обидчик безнаказанным, но, по крайней мере, реабилитировался ловким манёвром по удалению из палаты девичьей психики, враждебно настроенной по отношению к незваным гостям.

Оставшиеся наедине друзья молча блуждали взглядами по скудному интерьеру. Ждать от пациента первой реплики было как-то нетактично. Телепатия подсказывала, что шрамы уже не болели, но яростно сигнализировала и о том, что каждое произнесённое слово пробуждает иную боль.

– Тебе что-нибудь нужно? – спустя минуту внутреннего самовозгорания выдавил Фор.

Переживший невероятный кошмар пациент коротко мотнул головой. Надо было – давно бы получил, ведь весь его вид был настолько жалким и несчастным, что выклянчил бы последний сухарь даже у скупого на сантименты Рикарта.

– Болит?

Очередная глупость. Уже давно не болит, но ноет постоянно. Однако не будь Умник телепатом, то непременно задал бы именно этот вопрос.

Ожидаемое мотание головой.

Подкатило горькое на вкус отчаяние. Вот он – напротив тебя, живой и здоровый! Радуйся! Но почему так скверно? Всё страшное уже позади!

– Я не помню, – с таким же жалобным унынием произнёс Мэтис, проглатывая колючий ком.

– Что не помнишь? – растерялся посетитель.

– Не помню, как выследил маньяка. Ничего не помню.

Глаза телепата округлились, но быстро сощурились от нервной улыбки. Несмотря ни на что, Мэтис оставался самим собой – безнадёжным искателем никому не сулящих ничего хорошего приключений.

– Такое бывает. Ты всё вспомнишь, – успокоил его Фор, хотя искренне желал, чтобы медиум никогда больше не проживал весь этот ад. Даже мысленно.

– Я вычислил его, и он пришёл за мной, – принялся рассуждать Мэт. Говорил он медленно и периодически морщился, пытаясь работать мышцами лица. Ткани должны были уже восстановиться, просто мальчишка не привык к себе новому. – Ты не помнишь, что я делал в последние дни до… этого?

Настала очередь Фора качать головой.

– Я пытался вспомнить. Последнее, что помню – мы сидели в Антикваре. И это всё. Я даже не помню, о чём мы говорили! Я не делился с тобою планами о поимке без… демона?

– Нет, Мэтис, мы просто болтали. Я бы запомнил, если бы ты что-то такое сказал.

– Жаль, – вздохнул пациент. Он очень рассчитывал на помощь друга в воссоздании картины последних событий. – А что если попробовать транс профессора Рикарта? Надеюсь, он не отстранил меня от занятий за долгое отсутствие?

Значит, действительно не помнит. Или не хочет вспоминать. Психика привередлива: вполне возможно, юное подсознание просто вытеснило из памяти всё, что причиняло личности страдания. Например, воспоминания о том, что медиума больше не пригласят в Пегий Дол или ночной визит местного душегуба.

Наверное, сейчас это даже на руку, ведь никто в доме, кроме Фора и Рикарта, не в курсе про то внезапное отстранение. Вот если только Мэтис вспомнит – могут возникнуть проблемы, поэтому необходимо как можно скорее обосновать отмену принятого два месяца назад решения.

– Рикарт с радостью тебе поможет. Ну, не с радостью, конечно. Ты же знаешь этого ворчуна! Но после ведра обидной критики непременно поможет!

– Хотелось бы.

Возможно, сейчас не самое подходящее время, но вот только совершенно не понятно, когда нужное время настанет.

– Мэт, – голос не растерял мягкость, но каким-то образом зазвучал по-деловому. – А как именно ты узнал об убийце?

В зелёных глазах скользнуло удивление, затем задумчивость и сомнение.

– Я читал о нём. Кое-что слышал. Контактировал с душой убитого. Мне пришлось собирать материал все последние годы, но там почти ничего не… Погоди! Мне нужен мой блокнот. Если я узнал что-то важное, то должен был записать в него.

– Его забрала полиция, – Фор запнулся, чувствуя неловкость. Он не знал с чего лучше начать. – Там только то, что ты уже рассказывал. Но дело в другом. Кое-что не сходится, и я не могу понять, в чём причина.

Тощий мальчишка смотрел на телепата с трепещущим интересом и надеждой. Стараясь не смотреть в глаза, Фор набрал побольше воздуха.

– Когда ты попал в больницу, я пытался найти хоть что-нибудь про этого «безликого демона». Но, Мэт, ни одного упоминания в прессе! Ни одна жертва не оглашалась, словно бы убийства никогда не совершались.

– Но я сам видел одно из них!

– Да, об этом я тоже подумал. Твоя способность позволяет узнать такое, о чём следствие может только строить предположения. И я не сомневаюсь в твоей искренности, но, Мэт, откуда ты знаешь название этого дела?

– В смысле?

– Безликий демон. Этот термин ввёл следователь, что работает над этим делом последние восемь лет. Работает, Мэтис. Понимаешь? Ни он, ни кто-либо из его команды не умирал, а больше никому не известны детали дела.

– Откуда ты всё это знаешь? – тощего пациента колотило от возбуждения, и он постарался сесть выше.

– У меня к тебе тот же вопрос. Я хотел понять, что происходит, но в полицию пойти не мог, поэтому обратился к Крису, а тот в свою очередь несколько недель наводил справки. У него хорошие связи, и он смог узнать кое-что, например, про твой дневник и название дела. Но это секретная информация! А ты мне даже места преступлений показывал на карте! Вот я и пытаюсь понять, как ты мог узнать детали дела?

– Не знаю, – хлопнул ресницами юноша. В его честности не приходилось сомневаться, особенно когда тот произвёл долгую мыслительную операцию по генерации ответа на заданный вопрос. Мысли рассыпались, как карточный дом.

– Забыл, как и последние дни до… комы? – предположил Фор.

– «Не знаю», а не «не помню», – пояснил Мэт, снова и снова пытающийся выстроить логическую цепь. – Я помню, что читал об этом и слышал. И фотография жертвы была, кажется.

– Откуда?

Не смотря на необъяснимость происходящего, телепат отчётливо увидел воспоминание, как медиум листает толстую тетрадь и между страницами закладкой выделяется потрепанный снимок. Но Мэт никогда не показывал снимок, даже как-то упоминал, что фотографии достать не смог, и в найденном в квартире блокноте не было никаких фотографий. Воспоминание доказывало обратное, хотя не хранило крайне полезную информацию: когда это было и при каких обстоятельствах? Так работала память: сохраняла результат, постепенно отбрасывая детали. Нам проще вспомнить на какую отметку мы сдали прошлогодний экзамен, чем номер билета, вопросы и ту ересь, что мы несли терпеливому преподавателю.

Нахлынула невероятная слабость. Пациенту не следовало так сильно волноваться и проявлять излишнюю активность.

– Врач говорит, ты быстро идёшь на поправку, – решил сменить тему Фор.

Хорошо, что процесс заживления ран протекал в бессознательном состоянии и не окунул в недели всепоглощающей боли и дурноты от последствий наркоза. Хотя, чего хорошего? Кома – практически смерть, а смерть гораздо хуже боли. Непростительные мысли. Просто эмпат радовался, что на долю мальчишки пришлось меньше страданий, чем могло.

– Я в порядке. Мне нужно домой, а меня не пускают, – выказал недовольство больной.

– Мэт, ты ещё слаб! У тебя память пострадала – с таким не шутят. Нужен покой и постоянный присмотр.

В глазах медиума запылало непонимание, а потом и возмущение, словно бы он услышал откровенную чушь.

– Твой убийца ждал два с половиной месяца, подождёт ещё пару недель, – понял его позицию телепат.

– Мне никто ничего не рассказывает. Я хочу понять, как это произошло. В каком именно состоянии и где меня нашли?

– Ты спрашивал брата?

– Он не приходил ко мне и трубку не берёт. А врачи ничего не знают.

– Значит, всему своё время, – Фор знал достаточно деталей, но не собирался выдавать их мальчишке так скоро.

– Но ты же узнал про блокнот! Ты должен знать хоть что-то ещё!

– Всё, что мне известно: на тебя напали ночью и попытались убить. Я не детектив и не медиум, чтобы знать больше.

Упрямство заволокло сознание, но тут же отступило перед сильнейшей головной болью и дурнотой. Не в том мальчишка был состоянии, чтобы дерзко сбрасывать одеяло и выскакивать в окно навстречу приключениям. Да и десятый этаж не позволил бы.

Из-за ровных и скучных полосок жалюзи выглядывало голубое безоблачное небо, ныряющее за острые сосновые макушки на линии горизонта. Никакого разнообразия, способного привлечь юношеское внимание.

– Тебе принести что-нибудь почитать?

– Мой блокнот, – пробурчал Мэтис, сползая по подушке. Сквозь маску голос звучал ещё более недовольным.

В дверь постучали и без приглашения вошли. Двое незнакомцев выглядели ничем не примечательно, разве что у одного под курткой явственно проступала кобура.

– Мэтис Вайерд? – уточнил вооружённый мужчина, хотя точно понимал, к кому обращается. – Я детектив Коил, полиция округа. Пришёл задать тебе несколько вопросов.

Уставший организм взбодрился и переполнился восхищением.

– Вы расследуете моё дело?

О, боги, теперь его от этого следователя за уши не оттащить!

– А вы? – детектив посмотрел на Умника вопросительно, но жаждал не столько ответа, сколько удаления из палаты постороннего лица.

– Мне нельзя остаться? – с надеждой спросил Фор и тут же мысленно на себя выругался. Сколько не учил его Крис приёмам программирования, он всё равно допускал грубейшие ошибки. Так и сейчас, вместо утвердительного «останусь» ляпнул самоустраняющее «нельзя».

– Нельзя, – подтвердил Коил и посторонился от двери, как бы намекая, чтобы незнакомый парень в синем костюме как можно скорее избавил служителей правопорядка от своего присутствия.

Оставалось только сделать то, что телепат умел лучше всего: подчиниться.