Читать книгу Бессветные 4 - Ирина Ячменникова - Страница 11

***

Чем забить себе голову, если не работой? Но и тут возникла неувязочка: неотвратимый день учителя настал, и в честь великого праздника проведение лекций поручили студентам. Ну что за нелепость?! Лучше бы дали всем нормальный выходной или не мешали закладывать знания в юные головы.

На самом деле у Алана была иная причина не любить этот день. Поскольку занятия проводить не надо, преподавательскому составу предлагалось присутствовать сначала на поздравительном собрании, потом на концерте. А далее и на застолье начнут зазывать, но от последнего всегда удавалось отмазаться. Хотя сегодня всё уже шло не по плану. Сегодня? Нет, последние дни. Недели!

Утром преподаватель так и не нашёл резинку, поэтому щеголял по коридорам с распущенными волосами. Сей факт не упускали из вида все без исключения, таращились, комментировали, задавали вопросы.

– О, Алан, – пропела завуч, наткнувшись на учителя в коридоре. – А вам так хорошо!

Возможно вне праздничного помешательства она и сделала бы замечание, но сейчас явно рассматривала мужчину не с точки зрения профессионализма. Убийственно улыбнувшись, блондин зашёл в свой кабинет. На доске большими буквами выделялась тема сегодняшнего сочинения, автору которой грозило злопамятное «неудовлетворительно» до конца семестра. А звучала она так: «За что мы любим мистера Фокса?»

– Это не я! – звонко оправдалась староста третьего оркестрового. – Это ваш…

– Анджей, – догадался преподаватель. – Сотрите и придумайте нечто злободневнее.

– Я сейчас буду проводить занятие у танцоров. Может приобщить тему к любимым хореографам и школам?

– Да, Келли, думаю это будет уместнее.

– Кстати, с праздником, мистер Фокс!

Подобные фразы хотелось сварливо передразнивать, но девушка смотрела такими обезоруживающими глазами, какие пришлись бы впору мультяшному персонажу. Печальные и невинные, как у лесного оленя. Образ хорошей девочки рушили кожаная куртка и огненно-рыжие волосы. Все знали, что при ангельском личике мисс Райли способна превращаться в фурию, если кто-то набирался наглости обижать слабых. Эдакая Дороти в современной интерпретации. Одногруппники шутили, что в футляре у неё не скрипка, а добротный дробовик. Даже странно было видеть эту миниатюрную терминаторшу грустной.

Алан сдержано принял поздравления и не стал оставлять портфель в аудитории, сразу направился в малый зал. По коридорам он миновал один сектор здания, потом пересёк танцевальный зал, чтобы сократить дорогу. Повсюду носились студенты, суетились, здоровались. Раньше это приносило некую отраду, но сегодня угнетало и мучило. Такая вот прежняя жизнь, которая трещала по швам и обещала рухнуть вовсе. Так к чему обманываться скоротечной иллюзией?

Проходя мимо гримёрок, преподаватель едва не наступил на ненаглядного гитариста с чёлкой на пол-лица.

– Вихтори, не сиди на полу, – по привычке обронил учитель и покачал головой.

Этот парнишка всегда был не от мира сего. Единственный язык, который он хорошо понимал, так это музыка. В остальном у него были довольно шаткие отметки, а дома доставались затрещины и упрёки. Друзей в колледже не имел, вместо них – пара ребят из группы, с которой он выступал в кофейне по вечерам, да поглядывал на смазливую официантку. Засиживался там допоздна, а потом добредал домой не раньше полуночи. Алан знал это, потому что несколько раз подвозил паренька: замечал одинокий силуэт под навесом остановки, когда дождь загонял его туда, угрожая промочить гитару.

Из гримёрки доносились весёлые голоса. Кажется, там проводилось занятие по «ансамблю», потому что регулярно что-то брякало, дзинькало и дребезжало. Замещать музыкальные предметы мог довольно узкий круг старост и отличников, потому в заставленное стульями помещение учитель заглянул с любопытством.

– Мистер Фокс! – тут же донёсся возглас неукротимой радости. – С праздником!

– Анджей, почему у тебя студенты шляются по коридорам, а инструменты издают звуки металлолома?

– Это гранж, – смеясь, объяснил ученик. – Я вам как-нибудь в сочинении расскажу.

– Да упаси меня от такого просветления! – в музыке блондин неплохо разбирался, и звучавшее не являлось оной вовсе. – И почему вы в гримёрной?

– Здесь наиболее мрачная атмосфера, – пожал плечами студент.

На фоне зеркал и круглых лампочек он смотрелся комично и нелепо. Весь его протест миру и обществу сводился к попыткам делать всё и всегда через одно место, лишь бы не как у людей. На деле мальчишке просто не хватало внимания. Его отметки были слишком хорошими, чтобы привлекать внимание родителей, но довольно посредственными, чтобы вызывать его у учителей. Оставалось бороться с окружающей серостью экспрессивными методами. Главное, чтобы к наркотикам не потянулся.

Странное дело, как связывает всё в нашей жизни общение. Тут и там его не хватило, и упиваешься уже тем, что есть один занудный преподаватель, что вчитывается в весь тот бред, что излагаешь в сочинении на три страницы. Мысли невозможно отключить, но их необходимо куда-то сцеживать, чтобы не отравляли голову.

Далее началось формальное собрание со скучными объявлениями. Добавилась дополнительная документация, вводятся новые требования к аттестации, кто-то из коллег уже подхватил простуду. И мистер Фокс догадывался, кому предложат выйти на замену. Не то чтобы ему нужны были деньги, но вот работа помогала чаще оказываться в шкуре нормального человека.

Потом актовый зал. Легкомысленные пародии, пара избитых песенок, несколько попыток показать гениальность. Каждый концерт превращался в калейдоскоп из всего того, чем жили учащиеся текущий месяц. Вот, пошутили даже над красным платьем миссис Кавалли, сделав эпичный комплимент и заставив краснеть на неделю вперёд. У каждой группы была своя жертва в преподавательском составе, которую отчаянно поздравляли со сцены, не жалея юмора и сатиры.

Постепенно дошла очередь и до третьего курса ВИА, чьим классным руководством был поныне обременён Алан Фокс.

На сцену вышла группа ребят и села в три ряда, имитируя аудиторию. Студенты изображали галдёж и непринуждённую обстановку.

– Препод заболел. Отлично, контрольной не будет!

– Ага, ненавижу высшую математику.

– Интересно, кто на замене?

Декоративная дверь со скрипом отворилась и в «аудиторию» вошёл стройный парень в тонких очках и с белобрысым париком на голове. Студенты вскрикнули в духе классического ужастика, зрители засмеялись, а «блондин» демонстративно провёл рукой по шикарной шевелюре.

Алан закатил глаза.

– М-мистер Фокс, – пролепетал один из студентов. – А вы и м-математику знаете?

– Поживи с моё – во всём разбираться начнёшь, – театрально произнёс «преподаватель».

– Даже в женщинах?

– Нет, уважаемый, здесь любая наука бессильна. Открываем тетради и пишем: «Сочинение…»

– По математике?! – хором изумился класс.

Блондин наклонил голову, окинул студентов хищным взглядом, после чего вальяжно присел на край письменного стола:

– После урока черчения вы ещё чему-то удивляетесь? Пишем. Сочинение на тему: как мне пригодится в жизни синус угла тридцати градусов. С вас три листа вразумительного повествования. Это что за модернизм?! В слове «угол» – четыре буквы, а не одна закорючка! Мне тут иероглифы ваши не нужны, пишите человеческим языком! А вы, уважаемый, – загримированный под учителя Анджей склонился над одним из студентов, – Неужели цифры писать буквами не умеете? Да вам не высшая математика, а подготовительная группа детсада нужна.

Зал захихикал. Некоторые зрители обернулись на Алана, но кроме кривой ухмылки ничего не разглядели.

В течение нескольких минут парень в парике доводил студентов до ужаса и трепета, роняя фразы, вызывающие волны веселья у наблюдателей. То он доказывал великую значимость самопознания, то принижал учеников, сравнивая с отставшими в развитии отроками австралопитеков, то зачитывал перлы из каверзных сочинений. Закончилось всё жестокой фразой о том, что близится физкультура и, кажется, там тоже преподаватель заболел и попросил замены…

Ухмыляясь, Алан искренне похлопал лицедеям, предвкушая, каким образом будет проводить ближайшую лекцию у третьего курса. За ними должок, так как лидерство по числу смешков и одобрительных возгласов они получили за счёт личности своего классного руководителя. Благодатная почва для пародий, как оказалось.

После концерта преподаватель технично смылся под шумок, потому что далее его присутствие не требовалось. Захотелось выпить кофе перед тем, как вернуться домой. Да и домой особо не тянуло. Там теперь обитал надоедливый медиум-детектив, вознамерившийся добыть информацию любой ценой, даже если придётся шантажировать похитителя, стоя у него над душой во время чтения, курения и сна. Живое напоминание собственной ущербности.

О своих ночных хождениях Алан прекрасно знал и, более того, помнил большинство деталей. Он не снимал с себя ответственности за деяния подсознания, ведь то являлось неотъемлемой его частью. Другой стороной. Но контролировать этого монстра он не мог так же, как монстру не позволялось вмешиваться в дела преподавателя. Подобный симбиоз гарантировал сохранность рассудка.

Получив свой кофе, блондин поспешно вышел на улицу, ощущая, как его готовы изнасиловать взглядами официантки. Вообще, женщины всегда в нём что-то находили, хотя нормального человека неприкрытая хищность должна отталкивать. А может, дело в самой породе: кому-то с рождения везёт на харизму, а кому-то приходится создавать её самостоятельно, годами оттачивая навыки общения. Удивительно, но мужчина относил себя ко второму типу. Внешность Алана была мутной копиркой родителей, в основном отца, но острота линий и чёрные большие глаза принадлежали матери. Это делало его наименее похожим на первого, что несказанно радовало. Однако наибольшее влияние на его жизнь оказывало именно то, кем Фоксфорд Вивер являлся. Телепатам вообще не легко выходить в общество и адаптироваться, особенно когда в детстве не объяснили, почему ты такой странный.

Странный. Сейчас наоборот все стремились подчеркнуть свою своеобразность, хотя обладатели броских особенностей чаще от них бесперебойно страдали. Алан никогда не убивался по поводу устройства своих мозгов, а искал пути решения текущих проблем. Никто кроме него этим заниматься не собирался. И даже в детстве он замечал за собой свойство вторгаться в общий план восприятия и занимать заметную позицию. Учёные это как-то называли: сильная психика или что-то вроде того. Сей механизм усиливался бронебойным характером и запоминающейся внешностью. Вот и складывался образ из таких, за которые глаза окружающих сами цепляются. Можно было вообще не изгаляться.

Преподаватель глотнул напиток, стоя у недавно подкрашенной зебры и дожидаясь, когда машины притормозят. Ветерок становился изо дня в день суровее и неприветливее, подсказывая достать драповое пальто. Забавное дело, буквально несколько дней назад на улицах стояло пекло.

Несколько студентов прошли навстречу, поздоровались, поздравили. Нормальная жизнь напоминала о себе всё язвительнее и язвительнее. Собственно, она и не была стопроцентно нормальной. Например, необходимо было избегать общества, не оставаться до утра у любовниц, не заводить близких друзей. Помнить о том, что кто-то постоянно ищет телепатов и не прочь затащить в свою секретную лабораторию. А ещё дома завёлся сопляк, которого принципы не позволяют добить, а совесть видеть не желает.

Но причина всех раздражений в другом. Каждой клеточкой своего организма Алан ощущал, как позвякивают то тут, то там уготованные цепи. Существовал Ланд-Кайзер, как прямое продолжение Теда Морока, но имелся и Оуэл, таща за собой шлейф из десятков других имён и чудовищ. И для него телепат тоже был всего лишь фигурой в игре уничтожения. Тотального, если называть вещи своими именами. Фокс считал, что все те люди заслуживали смерти, был против системы, подбирающей под себя всё вокруг, даже его самого. А хуже всего то, что неразумно отказываться. Отказ повлечёт потерю свободы, которой и сейчас по сути-то не было. У человека всегда есть только выбор, а любой его исход уже чужая забава.

Авто приютил продолговатый двор, а не широкая заводь за парком, потому как здравомыслие диктовало условия. На другом конце стоянки дожидался кроссовер с эскортом. Вздохнув, Алан дошёл до водительского окна и посмотрел на приставучих наёмников.

– Вам самим не надоело?

Нэйтон взглянул на блондина без зачатков дружелюбия. Приказ не обсуждается, но не обязан приходиться по вкусу.

– Можете валить. Я домой и никуда не собираюсь до завтра.

Наёмник относился к подопечному не иначе как к раздавленному на грязном асфальте окурку, просто не имел привычку делиться своим мнением.

– А ты мне нравишься: не из болтливых, – глумливо похвалил Фокс и двинул к своей машине.

– Я тоже считаю, что много чести с тобой возиться, – неожиданно заговорил мужчина. – Пользы никакой.

– Так не возись, – язвительно разрешил блондин. Именно это он уже не раз пытался втолковать телохранителям. – Езжай вон людей Кайзера постреляй. У тебя хорошо получается.

– Приказ, – непреклонно отрезал мужчина за рулём.

И почти до самого нулевого квартала тёмный автомобиль следовал за синим Фордом, заставляя оглядываться и скалиться. Хвост казался полезным при внезапной опасности, однако в любой момент мог потерять приоритеты. Не надо быть телепатом, чтобы понимать такие вещи. И где та грань, переступи Фокс которую – окажется в списке бесконечных врагов?