Читать книгу Бессветные 4 - Ирина Ячменникова - Страница 9

***

Ничто так не усиливает сон, как монотонный осенний дождь за окном. Он словно бы подпитывал дрёму, делая матрас притягательно мягким и тёплым, а организм слабым и неподъёмным. Но было у дождя ещё одно удручающее свойство, вступившее в противоборство с усыпляющим дурманом.

Мэтис поворочался и тихо застонал, коря себя за пару выпитых стаканов. Он бы проспал ещё много часов, но тело предусмотрительно отказывалось расслабляться. Рядом шуршали наушники, продолжая источать заунывные песни. За окном темень. Косые струи ударяются в стёкла и скользят бесконечно длинными пальцами вниз. С балкона так и несёт сыростью. Где-то вдалеке прокашлялся гром, укрепляя образ непогоды, мечтающей проникнуть внутрь промозглого дома. Разбить стёкла и ворваться тысячей осколков, как тогда – на лесной дороге.

Вздрогнув от своих мыслей, парень сел, отчего дискомфорт только усилился. Чёртова жажда, стаканы и мочевой пузырь! Но выбора не оставалось, потому как до утра не дотерпеть.

Мэт прислушался к молчаливой квартире. Где-то там находился поехавший телепат, что дюже любил разгуливать по ночам и жутенько улыбаться. Конечно, он мог спать или вообще уйти по своим злодейским делам, но следовало не терять бдительность. Нырнув носками в кеды и зашнуровавшись, парень принялся копошиться в рюкзаке, пока не отыскал фонарь. На всякий случай. Предмет был сунут в карман балахона: выходить со включённым нерассудительно, так как свет является самым притягивающим внимание явлением в темноте.

Замок открылся почти бесшумно при некоторой неспешности. Тем не менее Мэтис выждал почти минуту, прежде чем осторожно отворил дверь. Улыбающегося маньяка за ней не оказалось. Порадовавшись стечению обстоятельств, медиум покинул обжитую комнатку и на носочках дошёл до уборной. Коридор и кухня были чисты в обоих смыслах этого слова.

Управившись, парень осторожно стал красться обратно, но место нужды теперь заполоняло любопытство. Пришлось поругать себя нехорошими словами и тихонечко заглянуть одним глазком в зал. Пресловутого прилесского убийцы там не было. Вздохнув с облегчением, Мэт прошёлся по комнате. Здесь ощущалось чуточку теплее, но только потому, что от улицы помещение отделял балкон. А ещё диван повыше матраса, а значит спать на нём должно быть гораздо приятнее. Но пленник не позволил бы себе подобной наглости, тем более что лежбище внезапно оказалось расстеленным. А что если блондин всего лишь вышел покурить?

Медиум прильнул к двери и долго всматривался в пустоту балкона. Никого. На всякий случай он включил фонарь, но свет лишь отразился от стекла и бросился колючим отблеском в глаза. Пришлось выйти в сырое пространство для курения. Пустота, прохлада и аккомпанемент из беспорядочных ударов капель. Захотелось выпить горячего и закутаться во что-нибудь тёплое. У матери был необъятный махровый халат, который она надевала после ванны. Вот именно такой мечталось заполучить в своё распоряжение. Но лучше, конечно, вернуть любимую маму вместо какого-то дурацкого халата. Стало ещё неуютнее.

Возникла внезапная мысль подойти к окну и начать подавать световые сигналы на случай, если в здешних краях хоть кто-то обитает и – о чудо! – не спит. Но идея была моментально поругана и отброшена. Каждый вечер в этой квартире загораются лампы, но привлекают лишь глупых мотыльков в летнее время. Мэт брёл по балкону, разглядывая раму и пол. Глаза выискивали пачку сигарет, но та была либо надёжно спрятана, либо находилась непосредственно в кармане владельца.

Медиум повернулся, чтобы отправиться обратно в зал. Пятно света частично провалилось за решётку спальни и осветило знакомое до ужаса лицо. Ничего страшнее в своей жизни Вайерд не видел, и этот кошмар являлся к нему не впервые.

– Алан?

Человек за решёткой на имя не реагировал. Он смотрел прямо на ночного скитальца.

– Я думал, тебя нет. Как ты там оказался?

В глазах мужчины поблёскивали огоньки, рождённые карманным фонариком. От этого их чернота казалась жидкой и подвижной, что не добавляло лицу привлекательности.

– Не смотри на меня так. Ты меня пугаешь.

Медленно, но уверенно губы маньяка растянулись в широкой улыбке.

Собственные нервы превратились в мириады комаров, ужаливших всё тело Мэтиса единовременно. Сначала рассудка коснулось плотоядное дыхание ужаса, заставившее отступать до тех пор, пока стекло и непогода не прильнули к лопаткам. Потом всё тело окатило холодом и потом. Пришло осознание, что решётка не является преградой. Нет убежища, нет оружия, нет выхода. Маленький и ничтожно слабый человечек заперт один на один с самым страшным монстром, живущим в его памяти, и теперь обречён столкнуться с ним лицом к лицу.

На секунду захотелось распахнуть окно и сброситься, лишь бы больше не испытывать ужас и беспомощность. Но парень был слишком парализован, чтобы совершать столь отчаянные поступки. Он мог только таращиться на безликого демона в самой дикой его ипостаси.

Блондин долго любовался обомлевшей жертвой и смаковал её трепет. Выжав ситуацию до капли, он развернулся и медленно пошёл прочь: в темноту. Туда, где находилась дверь, а дальше коридор, зал и выход на балкон. Расстояние между охотником и добычей не более тридцати шагов. Может и двадцать! И даже эта дистанция с каждым ударом сердца сокращалась.

Мэт заскулил, метнулся к решётке, увидел, как убийца уже скрывается за дверью. Ни одной идеи, куда бежать и где спрятаться. Нигде! Никуда! Поддаваясь панике, медиум попытался протиснуться лицом меж прутьев. Лоб прошёл, виски сдавило железо, уши упорно препятствовали. Но эмоции толкали вперёд и только усилились, когда жертве показалось, что она застряла. Чувствуя, как сдирается кожа вместе с рассудком, пленник пропихнул голову в спальню, а потом стал пролезать и всем телом. Благо был тощим, потому справлялся с задачей с успехом кота. Вот одна нога ступает внутрь комнаты, потом другая. А потом за локоть хватают пассатижи и тянут обратно на решётку. Выкрикивая гласные звуки, Мэтис выскользнул из балахона, упал на пол, прокатился по нему, пронёсся в полулежащей позе, словно плавал брассом в пустом бассейне, захлопнул дверь и, стоя на коленях, защёлкнул замок. А потом сел на собственные пятки, обхватил дрожащие рёбра руками и прислонился пульсирующим виском к двери. Всё вокруг казалось немыслимым и бредовым.

Вот он снова заперт в маленьком тёмном мирке с чудовищем, рыскающим снаружи. И ничего не изменится. Придётся терпеть это день за днём или однажды впустить чудище, позволив кошмару закончиться. Других вариантов Мэтис не видел.

Обернувшись, парень взглянул на силуэт за окном. Он выдавался мрачным надгробием за каноничной оградой дождливого кладбища. Стоял и символизировал всё, чем бредил Вайерд последние годы. Являлся изваянием его бессмертных страхов.

– Ненавижу тебя, – прошептал пленник, вдыхая и выдыхая воздух, преобразовывая его из могильного хлада в практически пар. – Ненавижу.

Голос звучал гнусаво и невыразительно. Это злило и уязвляло.

– Ненавижу! – теперь уже выкрикнул Мэт и выполз на середину комнаты, куда дотягивался скудный свет. Ближе боялся. Балахон валялся на полу, а под ним тускло напоминал о себе фонарик. Даже его поглотила чернота, в которую облачил медиум и себя, и свои мысли. – Всё из-за тебя! Ты убил мою жизнь!

Обвинения улетали в пространство и вряд ли откликались в совести сумасшедшего. Тот не выглядел способным понимать смысл слов.

– Ты мог убить меня вместе со всем этим, но я жив! И это ещё хуже!

Никто не оспаривал очевидное.

– Никакая месть этого не стоит! Ты опасен для общества! Почему бы тебе просто не умереть?!

Вряд ли безликий демон проникался столь смелой идеей. Его вообще словно не существовало. Мэтис сидел, ненавидел и обвинял самого себя, да и только. Реальность способствовала ясному взгляду на собственную жизнь, в которой почти ничего не осталось после краха иллюзий.

– Тебе надо к врачу, ясно? – предъявил пленник. – У тебя шизофрения. Ну или что-то подобное. Ты не знаешь, чего хочешь. Кому ты хочешь отомстить? Кого хочешь убить? Ты даже со мной не можешь определиться. Но я – не ты! Я знаю, чего хочу! Я хочу жить и забыть весь этот кошмар! Но как?

Яд тишины с урчанием дождя не приносили ответов. Осмелев, Мэт швырнул кроссовкой в силуэт, но прутья изменили траекторию. Звук удара получился глухим, но громким.

Каждый раз, когда хлопала входная дверь, внутри всё вздрагивало и сжималось: только один человек позволял себе такое небрежное появление. Если бы телепатия проникала сквозь стены и имела более широкий радиус действия, то она бы ощутила волну страха, прокатившуюся по палатам и затронувшую даже охрану и санитаров. Но это ощущалось посредством логики, а не экстрасенсорных чувств.

Шаги. Уверенные, размеренные, чёткие, как в строевой. Часто звучал и голос в довершение, чтобы не разбавлять испуг сомнением и надеждами. Ненависть стимулировала горячие порывы, но приближалось неизбежное. Как только в проёме покажется узнаваемый силуэт, закончатся все начинания и погаснет воля.

Мэт устал жмуриться и открыл глаза. В окне теперь было пусто, только дождь продолжал штурмовать балконные стёкла. Всё случившееся показалось сном, пронёсшимся за мгновение. И только болезненная ссадина дальше виска упрямо уверяла в обратном.