Читать книгу Полоса препятствий - Ирма Доттир - Страница 11

К концу третьего дня обыск гаража был ещё далёк от завершения. Я успел обшарить только половину ящиков с одной стороны, оставалась ещё половина на этой и все на другой. Раньше я никогда не переезжал и потому не знал, сколько вещей может храниться в квартире, но и представить себе не мог, чтобы они занимали столько места. Ничего существенного обыск мне не принёс, я только нашёл немецкий сервиз тонкого фарфора на двенадцать персон и, поскольку он был белым, частично взял его себе.

На четвёртый день я обратил свое внимание на технику. Попытался накачать колесо на ЗиМе, но не получилось. На «газике» накачалось до середины, а потом насос перестал качать, и колесо через полчаса сдулось. Аккумуляторы, естественно, были мёртвыми, провернуть вручную двигатели в старой смазке я не осилил бы, и потому оставил всякую надежду оживить машины. Тем более, Валера рассказывал, что после нескольких лет резиновые детали рассыпаются в труху, а заменить их может только рукастый мужик.

Сел на водительское место в ЗиМе. Как раз на мой рост: передний диван закреплён намертво, но мне удобно. Педаль сцепления выжать не смог, а тормоз провалился под ногой: тормозная жидкость давно ушла через гнилую резину. Завёл часы, они затикали. Потыкал разные кнопки, подивился количеству всяких рычагов под рулём. Нашёл среди них очень удобно закреплённую кобуру для пистолета, если б он в ней был, можно было бы достать левой рукой и пальнуть в окно. Пистолет, скорее всего, достался бандитам, когда они напали на отца, потому что в квартире своего бывшего я его не видел.

В «газике» за лобовым стеклом нашлась истлевшая квитанция неясного содержания, в которой можно было прочитать только дату, май пятьдесят пятого, а в бардачке лежала банка летней оружейной смазки аж довоенного производства, значит, его угнали летом, примерно в месяц смерти отца. Или не значит? Нет, не обязательно. Но его использовали в мае для чего-то, что было связано с оружием, это точно. Однозначно, папаня и сынуля не такими уж хорошими парнями оказались, может, и не зря их прикончили.

Дальше мои мысли ходили разными кривыми путями и, наконец, сошлись на вооружённом ограблении. Жертва должна стоять с деньгами на улице, а я подойду с оружием, отоберу добычу и быстро-быстро убегу. Ещё придумал такую штуку: назначаю Коленьке свидание под мостом, сам стою наверху и спускаю ему ведро на верёвке, несчастная жертва туда кладёт деньги, и счастливый я убегаю; как бы быстро он ни бегал, у меня будет большая фора. Не нашёл только подходящего моста, где такое можно провернуть без свидетелей днём, потому что на ночное свидание он не пошёл бы. И вообще, мосты охраняются.

Отсюда вывод: у меня должно быть огромное преимущество в скорости и способ остановить Колю, если он сразу полезет в драку.

Отсутствовавший в ЗиМе пистолет навёл меня на мысль сделать муляж, при быстром ограблении разницы никто не заметит. В «Детском мире» пистолеты были, конечно, но настолько неубедительные, что с равным успехом можно было угрожать игрушечным танком, а единственный из них, похожий на ТТ, был в два раза меньше оригинала. Купил в хозяйственном чёрного лака, забрался в гараж, достал из отделений верстака столярные инструменты и сделал деревянного уродика вполне убедительного вида, даже смазал слегка той летней смазкой для запаха. Грабить буду утром, пока ещё не совсем светло.

Дальше всё было очевидно, и тёмной ночью я пошёл тренироваться открывать замки «Жигулей» и «Москвичей», стоявших в соседнем дворе. На современных машинах замки оказались получше, чем на старом четырёхглазом, и скрепкой они не открывались, но сделать отмычку из полотна ножовки – плёвое дело, а отмычкой дверь машины вскрывается самое большее за десять секунд. Замок зажигания похитрее, но всё равно это знакомый цилиндрический механизм, против настырного угонщика он не выстоит и минуты. Открываем дверь, включаем зажигание, смотрим на указатель бензина, выключаем, закрываем – максимум полторы минуты, за полночи я обработал сорок машин, осечек не было, последние вообще делал с закрытыми глазами.

Для операции машину из соседнего двора, разумеется, брать не стал, нашёл недалеко от Курского вокзала оранжевый «Иж-Комби» с полным баком, снял с ручника, скатился под горку по улице метров пятьдесят, завёл и приехал на нём к гаражу, чтобы подкрасить номера и снять приметные брызговики, катафоты и прочую бижутерию. Левая створка ворот открывалась, ей дерево не мешало, и двигалась удивительно легко, хотя весила действительно тонну, а внутри было достаточно места между ЗиМом и ящиками, ижик вошёл без проблем. Я пошарился в его бардачке, нашёл квитанцию об оплате взноса в гаражный кооператив и фотографию грустного колли, который, видимо, предчувствовал, что гараж от угона не спасёт.

Тут-то меня и торкнуло от физических нагрузок и адреналина: не может быть, чтобы в этих ящиках лежали вещи одной семьи. Здоровенные такие, по метру-полтора в длину, и, например, трёшку моего Коли этими вещами можно забить двухметровым слоем. Что это за вещи и откуда они?

И теперь надо было только известить жертву, а также определить сумму. Для этого я позвонил из автомата сначала в справочное бюро, а потом ему на работу. Он очень быстро понял, кто звонит, удивился, что шантажом занимается девушка, и мы договорились обменять десять тысяч купюрами по три и пять рублей на доступ в гараж и молчание. На добычу наличности он попросил месяц, чтобы не привлекать внимания ОБХСС, я согласился, потому что мой «Иж» числился в угоне, милиции тоже нужно было дать время малость остыть. Кроме того, мне ещё пришлось сделать дубликаты ключей от гаража, ведь этот гад знал, как они выглядят, впрочем, это много времени не отняло, это отняло только некоторое количество денег, за такие дурные штуковины слесарь с завода шарикоподшипников попросил аж тридцать рублей, зато гарантировал, что замки они откроют без подгонки, и не обманул.

С жертвой договорились встретиться в Сандуновском переулке в десять утра, в такой час там никого не бывает. Я приехал затемно и сидел в машине на заднем сиденье, прикинувшись незаметной кучей тряпок. Весь переулок просматривался, никаких подозрительных людей я не заметил, значит, он действительно был готов общаться один на один. Ровно в десять он пришёл со стороны Неглинной. Я нацепил здоровенные солнечные очки, поморгал, чтобы привыкнуть к затемнению, оценил свой пульс в двести сорок ударов и тронулся с места, на ходу открывая правое переднее окно. Притормозил возле точки встречи и исполнил небольшой акробатический этюд: высунулся с «пистолетом» в открытое окно, держа ноги на педалях сцепления и газа:

– Доброе утро! Давайте сюда свой пакетик. Вот ваши ключи.

– Эй! Ты обещала сказать, где гараж!

– Чао-чао!

Нет, солнце моё, я обещал дать в него доступ, а не сказать, где он.

Резко бросив сцепление, я упал на педаль газа, но ижиков движок выдержал надругательство и потащил машину вперёд. Недалеко. Должен вам заметить, что даже в пустом переулке пистолетный выстрел совершенно не выделяется в городском шуме, не громче хлопнувшей двери в подъезд, звук разбитого зеркала заднего вида был заметнее. Второй и третий выстрелы ушли неизвестно куда, даже в машину не попали. Я бросил её через три поворота, оставил на переднем сиденье очки и направился метро пешком. А мой бывший не слишком умный, если начал стрелять, не получив толком ничего. Ох, я тоже не светоч мысли, в следующий раз надо его предупредить, что фотографии и документы лежат в надёжном месте и всплывут в случае неприятностей, вот это я лопухнулся! Хорошо, что мы с ним размножиться не можем, а то бы совсем плохие люди пошли, глупые и агрессивные. Однако, всё же надо придумать что-нибудь совершенно иное, наверняка в следующий раз он будет при оружии и не один, а скрутить меня, затащить в подвал и шмальнуть в коленку много времени не займёт, я сам им всё расскажу.

И зачем мне теперь столько денег? Впрочем, это неважно, похожу по комиссионкам и что-нибудь придумаю. Интересно, он уже догадался, какой из его котиков спёр ключи? За два года нас у него, наверное, полсотни было.

За следующие две недели я обслужил одиннадцать клиентов, причём начиная с третьего они не давали мне возможности пошариться в их кошельках, явно предупреждая друг друга. Что за наплыв гомосеков на столицу, я не понял, капитан на такой вопрос отвечать не стал, и тогда я и начал думать, как сбежать. В конце концов, деньги можно делать и другими незаконными путями, а если у меня цель создать семью, то надо жить тихо и незаметно, да только ближайший специалист по тихой и незаметной жизни недавно отдал мне десять тысяч и теперь, наверное, не расположен к разговору, вот я дурак-то.

Деньги я спрятал в гараже, чтобы не вводить в искушение капитана и его друзей. Я, правда, ни разу не замечал, что в квартире был тщательный обыск, и деньги у меня не пропадали, но в квартире некуда толком прятать, тайников в бетонных коробках много не наделаешь, а поднимать себе срок с пола не хотелось.

* * *

Поразмыслив, я отказался от похода по комиссионкам. Ну, то есть купил японский магнитофон с приёмником за семьсот рублей, потому что он был белый, но на этом остановился, больше мне ничего и не нужно было. Хорошо жить в Москве, потому что Европа близко, я быстро нашёл в радиоэфире и Париж, и Лондон, и прочие Монте-Карло, и слушал вечерами. Удивительно, но Би-би-си никто не глушил, я без помех его слушал, и где-то через неделю до меня дошло, что на английском языке, только на нормальном, который даже глушить не нужно, а не на «май тэйбл из Вася», который у нас преподают в школах.

Зато теперь я мог себе позволить приятное чувство, когда идёшь по городу и в кармане достаточно денег, чтобы купить что угодно, однако, чувство немного омрачалось отсутствием в магазинах чего-то интересного почти взрослому человеку. А что мне интересно, я и сам не знаю. Даже в «Детский мир» на всякий случай зашёл, но из игрушек уже вырос, а одежду покупал в других местах, и поэтому решил сходить на ВДНХ, раз уж живу в столице. Ах да, таблетки на двадцатипятилетие! Я подивился, как можно было пребывать в таком депрессивном настроении, купил мороженое и зашагал по центральной аллее, усыпанной последними пожухлыми листьями.

Чем дальше обдумывал житьё-бытьё, тем лучше мне становилось на душе. Я без особых затруднений подобрал статью УК для своего капитана – вовлечение несовершеннолетних в занятие проституцией и другую преступную деятельность, а если приплести дежурного, то даже и в составе группы. Хм, а ведь в том протоколе задержания, когда меня поймали под швейцаром, я назвал возраст девятнадцать лет, а капитан выправил мне документы на двадцать один, причём он даже моего имени не спросил, не то что мнения, хотя на вид мне девятнадцати уж точно не было. А зачем он это сделал? Глупый вопрос – затем, чтобы использовать меня четыре года, а потом куда-то перевести с новым паспортом. Я слишком далеко не убежал бы, фотографию в паспорте меняют в двадцать пять, без посторонней помощи у меня это не получится, и все следующие документы я так и буду получать на возраст двадцать один – двадцать три, а моя настоящая личность капитану вовсе не нужна. Значит, в «Национале» работать мне ещё года три, а потом у меня будет другое имя и майор попросит сменить место работы. Возможно, и переехать придётся. Определённо, надо было продолжить заниматься вымогательством, раз оно так улучшает умственные способности.

К павильону «Радиоэлектроника» я подошёл в совершенно чудесном настроении. Обошёл его кругом, полюбовался на вызывающе никчёмные замки служебных дверей, оценил сигнализацию на четвёрку с плюсом, но тут же погрозил себе пальцем: я ведь с иностранцами работаю, представляю свою страну на международной арене, надо вести себя примерно, никаких краж со взломом. Вернулся ко входу для посетителей и пошёл сравнивать советскую радиоэлектронику с японским магнитофоном.

Внутри было полно школьников, от которых во мне начало нарастать раздражение, я отошёл от них и начал разглядывать электрогитары. Ничего не понимаю в музыкальных инструментах, но пощупал бы с удовольствием.

– Нет, Гедеваныч, на «Крунке» сам играй. Как никак, ударник. Самое оно.

– Что ты хочешь сказать? Армяне не умеют делать музыкальные инструменты? Мы делаем их уже шесть тысяч лет!

– Что ты, дорогой! Армяне всё умеют делать, особенно музыкальные инструменты. Кроме электрогитар.

В отличие от школьников, эти четверо были нешумные, но очень интересные.

– Берём белорусские, что тут думать. «Форманту», новый бас и «Соло-2». Правда, по деньгам не влезем рублей на шестьдесят, сгоняю домой…

– Я добавлю, – неожиданно для меня прозвучал мой голос.

– А ты кто? – резко спросил всё еще кипящий Гедеван.

– Настя, – ответил я, ощущая в себе невероятные позывы ко вранью.

– Сева, Лёлик, Борисыч, – представились остальные.

– Гедеван, ты не хочешь брать деньги у девушки? – догадался я.

– Сами найдём.

– Я же не в обиду предлагаю, просто хочу помочь хорошим людям. Тем более, что фактически вы берёте у мужчины.

– У какого мужчины?

– У моего. Я при папике, он мне может дать до тысячи, если надо. И до пяти, когда вы с ним договоритесь. А разве гитары здесь продаются?

– Нет, – сказал Борисыч, который явно был старшим и по возрасту, и по положению, – но здесь можно сделать заказ на завод, в том числе, и на «Соло-2», которая ещё не выпускается.

– Выпускается, – возразил пожилой, лет сорока, дядька, стоявший возле витрины. – Точно-точно, это я и есть представитель завода.

Борисыч утащил представителя в уголок, где стояла табличка «Заказы», и они там начали что-то бурно обсуждать, забавно шевеля друг на друга усами.

– Что играете? – поинтересовался я для продолжения беседы.