Читать книгу Полоса препятствий - Ирма Доттир - Страница 9

В первое посещение гаража я только проверил, что ключи подходят к замочным скважинам, но открывать не стал, решив обделать дельце под покровом ночной темноты, потому что весь проезд просматривается, поворотов на нём нет, кусты растут метрах в пяти от дороги и я в них занырнуть не успею в случае шухера, а дерево днём меня не прикроет. Сейчас июнь, значит, надо подождать месяца два. Место неприятное, людей нет, но в постройках слышится какой-то рабочий шум. Проверил пути отхода, нашёл способ забраться на крышу (высоко, метров пять) и решил оставить ключи там, чтобы капитан не задавал вопросов после обыска квартиры. По крышам же и ушёл, спустившись на землю метров через двести. На всякий случай разбил камнем фонари на ближайшем перекрёстке, чтобы никакого света в мой проезд не падало; если их за два месяца не починят, то, значит, место тихое.

Не починили. За два месяца я успел подготовиться: купил темную одежду, хорошие кроссовки, сшил рабочий пояс для инструментов и научился завязывать волосы узлом, это самый простой способ справиться с волосами. Коса мне не шла к лицу, поэтому я её и не стал делать, а от узла моё лицо стало выглядеть длиннее. Я покрутился перед зеркалом, затемнил скулы и положил под глаза синие тени. Получилось такое чучело, что я сам себя не узнал. Отзвонился дежурному, получил свободу на ближайшие сутки и пришёл на место около семи вечера. Асфальта там нет, от дождей всё размокло настолько, что проще оказалось пройти по верху от самого поворота. Дошёл до гаража, подобрал на крыше ключи и лежал там, пока совсем не стемнело. Рабочий шум как-то незаметно стих, но по моей улице так никто и не прошёл, и в трёх километрах от Кремля наступила темнота и тишина.

Я спустился на землю, подошёл к воротам, огляделся. Дерево не особенно толстое и ветвистое, но в темноте оно меня неплохо прикроет. Замки уже тридцать лет не открывались, если Валера не соврал, поэтому первым делом я впрыснул внутрь керосин и попробовал слегка пошатать дверь. Она мои усилия полностью проигнорировала. Тогда я достал ключи, по размеру разобрался, какой куда, засунул их в замки и стал нажимать в разные стороны, чтобы механизм разошёлся. Минут через двадцать залил в замки машинное масло и продолжил. Наконец, верхний замок слегка дрогнул. Я оторвался от двери и осмотрелся, на улице по-прежнему никого не было. За три часа я протёр дыры в рабочих перчатках и смог провернуть замок на один оборот, дальше он не шёл, как ни старайся. Значит, ключ к нему подходит, только надо подумать, как правильно делать. Я вынул ключ из скважины, уставился на него в полной темноте и задумался.

Если в замке сувальдный механизм, и на ключе после обычной бородки идут косые пропилы, то надо ведь глубже протолкнуть? А как? Вот как: вставил ключ обратно, провернул на пол-оборота и, посветив фонариком в замок, увидел, что освободился проход для реечной части ключа, а когда докрутил до полного оборота, проход опять прикрылся. Я вернул ключ на пол-оборота, надавил, он мягко проскользнул дальше и во что-то упёрся. Второй замок повёл себя так же, но дверь не открылась. Я пошатал ключ и ощутил, что он проворачивается, ригель не мешает. Значит, там просто ещё один сувальдный механизм! Внутренняя часть замка заржавела меньше, всего через три минуты дверь мягко отошла с тихим противным скрипом, и я быстро шагнул внутрь, пока страх не настиг.

Закрывая тяжёлую дверь, я увидел, какой она толщины – миллиметров сорок. Значит, одна створка ворот весит больше тонны – ничего себе! Достал из кармана фонарик, посветил. ЗиМ вблизи казался громадным. Я направил луч вверх, чтобы осветить весь гараж, и оказалось, что он полон чудес.

Чудо первое: я увидел на стене у входа старинный выключатель, повернул его, и под потолком загорелась лампочка в жестяном конусе.

Чудо второе: позади ЗиМа стоял ГАЗ-69 в милицейской раскраске, кормой к воротам. Очень старый, первых выпусков, ещё с брезентовым верхом, для милиции брезентовые уже давно не делают. Если милицейскую машину за тридцать лет не нашли, то что? А то, что любые предметы из этого гаража выпали из поля зрения органов тридцать лет назад, и что бы я здесь ни нашёл, всё безраздельно моё.

Чудо третье: вдоль стен рядами стояли разнокалиберные ящики. Во мне немедленно включились жадность, собирательство и стремление утащить всё полезное в своё гнездо, пришлось сказать себе, что нужен грузовик, чтобы всё это увезти, и что гнездо должно быть моё собственное, а не общага.

Чудо четвёртое: в «газике» прямо на сиденье лежали ключи. Ключи от ЗиМа у меня уже были. Это, конечно, не значило, что я стал владельцем сразу двух машин, скорее, двух наборов металлолома на полусгнивших покрышках, и один из них внушал сильные подозрения в своей законности. Но всё равно приятно, у меня раньше ничего такого не было. Я залез в ЗиМ, развалился на заднем сиденье. Кайфовая штука, даже не очень пыльно внутри.

Гараж был невероятно громадный, снаружи он таким не выглядел, обе машины помещались в него в длину, оставалось место для второго ЗиМа, и в ширину метров десять, можно было бы поставить ещё две пары машин, если немного ящики отодвинуть. Справа стоял длиннющий, метра четыре, верстак с инструментами и небольшим точилом, так вот – он просто терялся в огромном пространстве. Попадись мне тогда зимой такой гараж, я бы в нём жить остался и никуда б не сбежал. Да меня бы в нём и не нашли, наверное. Лампа под потолком не могла осветить его целиком, по углам лежали густые тени.

Следом за верстаком стоял стеллаж с канистрами, в них был старый бензин, непонятно насколько годный. Я пошарился в нескольких ящиках, там лежали самые обычные бытовые вещи: одежда, книги, посуда и всякая всячина. Но всё старое, сейчас такое и не носят, и не читают. Нашлись и три альбома семейных фотографий, рядом лежала коробка с двумя орденами и орденской книжкой на то же имя, которое стояло в водительских правах – отца моего первого. За ящиками валялась длинная деревянная лестница, а зачем она была нужна, я так и не понял, под потолком ничего не было. Наверное, чтобы залезать на крышу снаружи, хотя что там делать, если на ней ничего нет. Удивительно, но не было никаких следов отопления. Хотя, если подумать, то это ж сколько надо жечь угля, чтобы отапливать такую громаду, проще застрелиться, да и нет смысла её греть, потому что потолки высокие, внизу тепла не будет. Однако, несмотря на высоту потолка, второго этажа в гараже не было.

В свете полученных фактов фигура моего первого стала ещё более жуткой и мрачной. Он совершенно явно не знал, где находится гараж, ключи от которого лежали у него дома, иначе бы он не бросил награды отца, столько хороших вещей и семейные фотографии.

Когда я вышел на улицу, уже светало. С собой в квартиру ничего не взял, чтобы капитан не начал задавать вопросы, положил только фотоальбомы на верстак, посмотрю потом. Награды трогать не стал, а всё остальное меня не заинтересовало. Пришёл домой, поставил чайник, и тут зазвонил телефон. Во-первых, в свете постановления ЦК КПСС, Совмина СССР и ВЦСПС «Об усилении работы по укреплению социалистической дисциплины труда» (капитан так и сказал всё название полностью, я на середине зевнул и извинился, капитан помолчал и повторил с начала) надо получить удостоверение о том, что у меня сменный график работы и я имею право находиться не на рабочем месте в рабочее время, нужно подъехать на работу прямо сейчас и принести фотографии три на четыре. А во-вторых, сегодня у меня смена начнётся с обеда, и клиент особенно ценный, а предназначенная мне часть его досье – в палец толщиной, будь добр освоить. Капитан совершенно спокойно относился к моему переменному полу, но обращался ко мне исключительно в мужском.

Зашёл в фотоателье, и там меня обрадовали тем, что фотографии выдают на следующий день. С товарищем капитаном сильно не поспоришь, если он хочет фотографии сегодня, значит, никакого завтра у меня нет, команды надо исполнять в точности. Однако, через три рубля оказалось, что в фотоателье имеется экспериментальное оборудование моментального фото, инвентарные номера на нём те же, что и на обычном, только работает оно быстрее.

Капитан пребывал в расчудесном настроении, но повода, как обычно, он мне не сообщил. Выдал досье, взял фотографии, ушёл и минут через двадцать принёс забавный документ. На корочках значилось «КГБ СССР», и печать была вполне себе настоящая, только я в нём значился как «младший советник управления по делам туризма», без звания.

– Зачем оно мне, клиентов пугать?

– Ха-ха-ха, нет. Это на всякий случай. В номер к клиенту с таким документом ты не имеешь права входить, и если оно окажется у тебя с собой, будешь сдавать его в заклеенном конверте дежурному милиционеру, поперёк места склеивания надо ставить подпись, при получении проверяй её сохранность. Документ можно показывать коменданту общежития и наряду милиции на улице, если спросят. Пользоваться документом с иной целью я тебе запрещаю, тем более, что никаких прав он и не даёт, а управления такого не существует. Конверт я выдам. Кстати, выяснилось одно обстоятельство. Почему ты у нас не член комсомольской организации?

– Эээ… а я не член?

– Теперь уже член, вот, держи билет. Распишись в получении. Ну и последнее: ты ведь трудовые обязанности не исполняешь, их распределяют между другими, а зарплату получаешь исправно. Это некрасиво.

– Ясно. Кому отдавать?

– Оставляй в кассе.

– Вы такой тактичный.

– В смысле? Что знаю о твоих левых доходах и не наказываю тебя за них? Ну, знаю. А ты такой молчаливый, не правда ли? Кстати, как тебе удаётся проносить их мимо обыска?

– Ничего я не проношу. Я вещи подолгу не ношу и продаю, пока они новые. Не надо у меня это отбирать, не то я и вправду воровать начну, выйдет ещё некрасивее.

Капитан покивал с таким видом, как будто он именно этого ответа и ждал.

С клиентом я возился две недели, едва находил время съездить домой за свежими трусами. Заводной, как не знаю кто, ужас просто. Задача у меня была свернуть тему разговора на целлюлозную промышленность, но он вообще со мной о делах не разговаривал, некогда было, зато я теперь, наверное, крупнейший в Москве специалист по комплиментам на французском и по блюдам народов СССР, которые мы заказывали в ресторане. В последний день я просто порезал палец, покричал и приложил к порезу новенький бумажный рубль, клиент этим моментом заинтересовался, я наврал ему про впитывающую способность советской денежной бумаги и таки разговорил, и даже не знаю, зачем, ни на кого я его не навёл, ни с кем не познакомил. Капитан снизошёл до объяснений, оказывается, ему нужен был голос клиента, произносящий определённые термины, а вообще, некрасиво лезть не в свою часть операции, это в Комитете не принято.

Альбомы лежали на верстаке. И как-то вдруг опять вспомнилось, как я заматывал проволокой замки в своём первом гараже, и как удобно было спать в машине, а вслед за этим воспоминанием и другие пошли косяком, грусти хватило на несколько часов.