Читать книгу Там, где водятся ведьмы. Han, sorginak dauden lekuan - Ив Соколофф - Страница 3

Пако сидел за письменным столом в своей скудно освещенной мансарде, вперив пустой взгляд в окно, выходящее на неширокую прямую улицу, в конце которой, если присмотреться, был виден краешек океана. В Доностии снова лило как из ведра, крупные капли неспешно стекали по оконному стеклу, рисуя причудливые мокрые дорожки; время от времени сильный порыв ветра подхватывал их и уносил прочь в туманную хмурую даль. Это было не очень типично для середины августа, и навевало тоску.

Пако был в творческом отпуске. Точнее он сам так считал. Поработав несколько лет в одном из центральных автомобильных журналов, в свои тридцать с небольшим он решил, что пора браться за серьезную литературу, которая совершенно несовместима с написанием нелепых статей типа: «Рынок автомобильных покрышек в марте» или «Как сэкономить при покупке нового Мерседеса». Пако вытребовал в редакции творческий отпуск и уехал из Мадрида максимально далеко на север.

Почему именно на север? О, эта таинственная Страна Басков, о которой он сам ничего конкретного до сих пор не знал, а рассказать ему никто толком ничего не мог. Горы и тенистые долины, прохладное море и пляжи, мокнущие под дождем, странные люди, говорящие на своем, ни на один другой не похожем, языке и чтущие свои особые обычаи… Это же так интересно, в отличие от юга Испании, на котором он провел не один отпуск. А что такое юг? Жара. Всегда теплое море. Вся музыка – в стиле фламенко, все женщины – черноглазые и смуглые, знойные а ля Кармен, вот только постоянно грызут семечки. Язык – нормальный, испанский, хотя и со смешным шепелявым акцентом, еда – жареная в масле рыба-рыбешка всех сортов… Ну сколько можно? Надоело, и точка!

Итак, решено, только север, и чем севернее, тем лучше! На берегу холодного океана Пако понял, что дальше – только плыть, и остался в уютной, хотя и сыроватой Доностии. Здесь он снял небольшую квартирку под самой крышей обыкновенного многоквартирного дома и приготовился творить.

Но муза упорно не желала приходить к этому худощавому, не слишком высокому молодому человеку, чересчур светловолосому и светлоглазому для типичного испанца. Мать всегда говорила, что в нем проявились гены деда – истинного викинга невесть каким путем попавшего в Испанию, да так и оставшегося здесь навсегда.

Сам Пако не считал себя ни особенным красавцем, ни уродом: прямой нос, выразительные глаза, в меру волевой подбородок. Некоторые девушки, правда, говорили ему со значением, загадочно блестя глазами, что он «не такой как все». Пако не вникал особо, что именно было в нем такого особенного, а просто пользовался ситуацией, стараясь доказать это на деле. И по началу, вроде, даже что-то получалось, но то ли девушки попадались не те, то ли Пако им попадался не тот, однако чувства угасали, секс приедался, поговорить становилось просто не о чем, и отношения сами собой тихо умирали, гасли, как костер под монотонным осенним дождем.

И вот, несмотря на приятную внешность и спокойный покладистый характер, Пако жил один, в надежде, как, впрочем, и большинство молодых людей подобного романтического склада, найти ту единственную и неповторимую и, конечно же, навсегда.

Однако, вопреки неудачам на личном фронте, которые, как считается, должны помогать творить настоящую литературу, капризная муза отказывалась переступать порог его скромного жилища. Весь письменный стол был завален бессвязными обрывками несостоявшихся произведений и записанных в спешке мыслей «на потом». Книги пока не писались – что-то роилось и клубилось глубоко в сознании, но на бумагу изливалось лишь жалкое подобие того, что задумывалось. Вот и сейчас перед Пако лежал листок бумаги, на котором он уже битый час переставлял местами строчки, пытаясь написать поэму. Это было делом новым и выходило медленно и со скрипом.

– Буря мглою кроет небо… Небо кроет… Капли… Дождь… О! Вихри снежные крутя! – полушепотом проговаривал молодой человек, уставившись в оконный проем отсутствующим взглядом.

Он не очень хорошо представлял себе снежные вихри, снег он вообще видел только по телевизору, но звучало это весьма устрашающе. На душе было сумрачно и, казалось, сама природа за окном разделяет его уныние. Пако со вздохом заглянул в опустевший стакан, снял соринку с пера настоящей чернильной ручки, купленной специально для истинного творчества, и вернулся к поэме.

– Вихри снежные крутя… – Сильный порыв ветра бросил на оконное стекло целую пригоршню мокрого снега. – То, как волк… нет, не то… То, завоет зверем жутким, то заплачет как ребенок!

Словно в ответ на эту строчку в дымоходе жалобно застонал, загудел ветер.

Пако вдруг понял, что на сегодня уже хватит, он закрыл глаза и помассировал виски. Так, надо срочно пойти чего-нибудь выпить. Он встал из-за стола, бросил взгляд на неоконченное стихотворение, задумался на мгновение и, решительно скомкав лист, бросил его под стол в корзину для мусора, заполненную смятой бумагой почти до верха. Затем подхватил зонт и вышел, громко хлопнув дверью. За окном как-то вдруг сразу стихло и посветлело, дождь иссяк, и между туч, далеко-далеко над морем пробился узкий солнечный луч.