Читать книгу Я поставлю вас на ноги. Как сохранить подвижность суставов до конца? Советы практикующего хирурга - Иван Константинович Корнилов, Иван Константинович Еремин - Страница 3

Меня зовут Ерёмин Иван Константинович. Я руководитель центра хирургии тазобедренного сустава и заведующий отделением общей травматологии и ортопедии в Клинической больнице № 1 «Медси» в Отрадном. Руковожу отделением более пяти лет, имею хирургический стаж более двенадцати лет. Мне тридцать шесть, но я уже провёл более пяти тысяч операций и две тысячи из них – методом прямого переднего доступа, когда тазобедренный сустав заменяется без разреза мышц и сухожилий. Я женат и у меня трое детей.

В профессию я пришёл почти случайно, но красивую историю из детства о том, как я впервые столкнулся с артрозом, всё же хочу рассказать.

Мы приехали в гости к бабушке. Вначале она возилась на кухне, потом сходила со мной в магазин, накрыла стол, хлопотала, ухаживала за гостями, а вечером села на стульчик и со слезами на глазах стала возить какой-то медный диск по коленке, тихонечко вздыхая и охая.

– Что ты делаешь, бабуль? – проявил я скорее любопытство, чем сострадание.

– Колено лечу. Замучил проклятый артроз. Ноет нога – сил нет.

– И помогает?

– Сложно сказать, Ванечка. Диск холодный, прикладываю, и вроде легче становится. А по большому счету ничего уже не помогает. Старая я стала, всё болит, ноги ноют, чуть подольше походишь – и не уснуть от боли.

Помню, я тогда подумал, что медный диск действует, наверное, как холодный пятак на шишку на лбу. Приложишь – легче становится, да и шишка, может, не такая большая вырастет. Что такое артроз я тогда бабушку не спросил. Не очень мне это было интересно. Зато потом, почти двадцать лет спустя, это заболевание стало для меня одним из ключевых направлений изучения. Но тогда, в семь лет, я мечтал стать военным. А бабушка и правда казалась мне уже пожилой и её слова: «Ничего не помогает, старая я стала» – в те годы не вызывали у меня такого возмущения, как сейчас, когда я значительно больше знаю о человеческом теле.

Я родился в небольшом городке Бузулук Оренбургской области. Мой папа был пожарным, дослужился до заместителя начальника пожарной части. Я всегда на него равнялся. Меня завораживали его идеальная выправка, военная форма, фуражка. В общем, в детстве я хотел быть военным. Школу я оканчивал в нулевых, а тогда в России военным жилось совсем не так, как в советское время. А вот мамин двоюродный брат был стоматологом, его знал весь город. Он, наверное, половине города зубы вставил – в то время у нас была мода на золотые коронки. Родители и сказали мне: «Смотри на нашего Александра Михайловича. Во-первых, он всегда в почете, в уважении, во-вторых, у него есть деньги, в-третьих, постоянно развивается, учится, двигается вперед. Плюс у него есть много знакомых и в политике, и в администрации, везде-везде. Давай иди в медицину».

Так я поступил в медицинскую академию в Оренбурге, где и учился. В группе сразу же начали говорить о выборе специализации. Парни – только хирурги. И я туда же, хотя никогда не думал ни о чём подобном, ни разу в операционную не заходил, а что такое операция, представлял только по фильмам. Это в кино хирург – герой, спасающий жизни. А в реальности это кровь, пот и тяжелый труд. Но тогда я ещё этого не знал.

Я пришёл на кафедру хирургии и нас повели на операции. На столе человек, что-то вскрывают, льётся гной… Я как посмотрел туда, отвернулся, к стеночке прислонился… Пот липкий по спине потёк, думаю: «Нет, хирургом, наверное, не буду». Но решил пересилить себя, ещё раз посмотрел… и выбежал из зала.

Потом пошли на другую операцию, где у человека удаляли лёгкое. Грудная клетка раскрыта. Я туда заглянул внутрь и думаю: «Господи, да здесь вообще…» Вышел и из этой операционной. Мой преподаватель подошёл, спросил: «Ну что?» Я говорю: «Да, просто вышел… подышать». Он отвечает: «Я так и понял. Кстати, такие студенты и становятся хорошими хирургами, ты не переживай».

Потом, после четвертого курса, я перевёлся в военный медицинский институт. Случилось это вот как. Из Самарского военного института приехал к нам полковник и начал зазывать парней: «Приезжайте, пройдёте пятый—шестой курс, потом интернатура, академия им. Кирова в Санкт-Петербурге». Я загорелся. Военные врачи всегда ценились, это опыт, знания, наука. Питерская военная медицинская академия с советских времен топовое учреждение – там писались книги, совершались настоящие открытия. И, естественно, у меня в голове тут же щелкнуло: «Вот оно: медицина, военный, форма – красота! Всё сходится».

Я приехал в Самару в Военно-медицинский институт и понял, что армия – это совсем не то, чего я ожидал. Проучившись два года, я понял: надо что-то менять в жизни. И тогда я поехал в Москву, у меня как раз в столице одногруппница поступила очно в клиническую ординатуру в сердечно-сосудистый центр им. Мясникова. Как-то мы с ней созвонились, разговорились, она и спрашивает:

– А ты что, как?

– У меня сейчас интернатура по общей врачебной практике, потом распределение на черноморский флот, я буду начальником медслужбы.

– И что дальше?

Я задумался… А действительно, что дальше-то? Я же хотел в медицину. А она снова по больному бьёт:

– Общеврачебная практика? Ты что, ещё со специальностью не определился?

В последний год Военно-медицинского института я начал посещать курс травматологии и у меня были два обязательных ночных дежурства в травмпункте. Я пришёл в травмпункт и мне понравилось. Там сразу было видно, что помог пациенту, облегчил боль, правильно сложил кости, зашил рану.

Хорошо помню своего первого пациента. Приходит мужчина лет пятидесяти, у него слёзы текут, говорит, боль невыносимая – плечо вылетело. Я набрал новокаина, вкачал ему в капсулу сустава все 20 миллилитров по методу Пирогова, начал тянуть плечо – и оно раз, и вправилось! Он просто расцвёл, слёзы тут же высохли. «Мне так хорошо, спасибо, доктор, ничего не болит», – сказал он. Тогда-то я и почувствовал себя настоящим врачом. Пришёл больной человек, я сделал манипуляцию, помог ему – и ему стало хорошо. Я своими руками помог человеку избавиться от боли прямо здесь и сейчас. Может быть, это моё?

Тогда я ответил подруге:

– Наверное, я хочу быть травматологом-ортопедом, потому что в других специальностях я себя не пробовал, а травматология мне по душе, мне это нравится.

– Так найди ординатуру в Москве, приезжай, поступай, заканчивай.

После возвращения в институт я пришёл к начальнику факультета и с порога заявил:

– Я увольняюсь.

– В смысле увольняешься? Мы тебя распределили, ты нормально учишься, осталось полгода, и поедешь в войска, там будешь уже начальником, дадут квартиру, рабочую машину, зарплата будет. Ты подумай, через неделю с тобой встретимся.

А дальше началось что-то странное: меня никак не хотели увольнять, не брали рапорт, гоняли от начальника факультета к начальнику учебной части и обратно, говорили, что никогда никого не увольняли и меня не уволят. Пару недель меня так мурыжили, я аж злиться начал, думать, как иначе вопрос решить.

Я тогда ходил в бассейн ЦСКА ВВС, он открытый и зимой, и летом. В тот день по соседней дорожке плавал заведующий кафедрой гигиены и эпидемиологии Слободянюк Игорь Леонидович, очень хороший мужчина. Пятнадцать лет назад ему было около шестидесяти. В общем, плаваем мы, он по одной дорожке, я по другой… Наконец встали передохнуть. Он в шапочке, в очках, я в шапочке и очках. И вот я говорю:

– Игорь Леонидович, скажите, как уволиться? Такая история, хочу в Москву, в ординатуру, хочу врачевать, а меня не увольняют.

– Ты знаешь, Ваня, я с директором института сидел за одной партой, мы вместе учились, но как только он стал директором и генералом, а я полковником, наши пути разошлись. Если я ему завтра позвоню и скажу «Слушай, уволь вот этого курсанта», он решит, что ты принёс мне чемодан денег, которого у тебя нет. Ты лучше напиши рапорт, завизируй его в штабе, чтобы был номер, напиши: «Прошу уволить по собственному желанию…» Месяц даётся на рассмотрение начальнику факультета, месяц – начальнику института, месяц – на главное управление… То есть три месяца, чтобы уволиться. Если везде «нет» говорят, потом можно с этим идти в суд и дальше разбираться. Тебя никто не имеет права держать.

Из бассейна я сразу же пошёл подавать рапорт. «Завизируйте сейчас при мне, занесите в журнал», – попросил я лейтенанта, и он завизировал без лишних вопросов. Если есть регистрационный номер документа – всё, ответ нужно дать в любом случае. Если же отказывают, то должны объяснить, по какой причине.

Помог случай. Мой рапорт лежал на рассмотрении всего неделю, как один из однокурсников совершил какое-то правонарушение и в милиции на него завели дело. Бедолагу вывели перед всем взводом и сказали: «Вот это позор российской армии, мы таких врачей держать не будем, такие нам не нужны. Но и вы здесь никому не нужны. У вас остается два-три месяца до окончания, мы даём вам сертификаты, а вот ему мы ничего не дадим, выкинем его из рядов вооруженных сил. Вас же никого не держим».

Я стою и думаю: «Отлично. Вы сами это сказали».

Захожу в штаб. Сначала провинившийся заходит, там комиссия, директор института, все заместители. Вышел. Единогласно: «Уволить». Следующим вызывают меня, зачитывают моё личное дело: хорошист, увольняется по собственному желанию. Все: «А что такое?» Я: «Хочу быть травматологом, выбрал свой путь. Вы сказали, что кто хочет, тот может уволиться». – «Уволен». Три месяца ждать не пришлось.

Я выхожу, вручают мне диплом, но не дают сертификат об окончании ординатуры «Врач общей практики». Впрочем, он мне и не нужен, потому что я иду в клиническую ординатуру, чтобы быть врачом, а не администратором.

Потом я поступил в ординатуру и окончил её в Центральном институте травматологии и ортопедии им. Приорова. Дальше работал в разных местах. Начинал в 67-й городской клинической больнице, потом в одной из частных клиник, параллельно работал в травмпункте. Я рекомендую каждому травматологу-ортопеду пройти травмпункт. Главное – не задержаться. Остаться здесь навсегда – большое искушение, потому что здесь сразу видишь отдачу. Человек пришёл с болью, раной, бедой, и ты ему помог. Это затягивает, но через несколько лет реальное профессиональное развитие останавливается. Однако я уверен, что путь в хирургии нужно начинать именно с травмпункта. Потому что тут амбулаторные травмы и те жалобы, которые нужно прочувствовать, через себя пропустить.

Бывает так, что травматологи-ортопеды оканчивают институт и идут в очень крутой специализированный центр, где делают современные операции. И они сразу специализируются на чём-то одном. Специализация – хороший путь, но без той базы, что нарабатывается в травмпункте, специалист может просесть, как дом без фундамента. Каждому студенту, клиническому ординатору я искренне советую поработать в травмпункте хотя бы в течение года, чтобы понимать, что это вообще за чудо такое – человеческий организм. Там же приходит и понимание того, что в первую очередь ты травматолог-ортопед, а уже потом узкий специалист.

Пять лет я искал себя. Сначала думал, буду заниматься артроскопией (операции через проколы), потом – стопами, дальше заинтересовался остеосинтезом (когда нужно скреплять все косточки после переломов), затем – эндопротезированием (заменой коленного или тазобедренного сустава). И везде всё интересно, и всё прям хотелось брать-брать-брать. Но когда специалист растрачивает свои время, внимание и силы на разные области, то он уже не может полноценно сконцентрироваться на том, чем собирается заниматься в дальнейшем, не сможет стать настоящим профессионалом, отработать навыки до автоматизма.

Если вспомнить прошлое, советскую школу и даже дореволюционную практику, то молодой врач после клинической ординатуры поступал на работу в какой-нибудь райцентр или село и там становился специалистом широкого профиля: был и гинекологом, и хирургом, и травматологом, лечил всех подряд, а ещё закупал лекарства и организовывал работу больницы. Тратил на это примерно пять лет и, конечно же, получал колоссальный опыт. Но такой врач растет вширь, а не вглубь. Мне кажется, люди до сих пор считают, что любой врач должен всё уметь и досконально всё знать о любой болезни. Я и сам долгое время мыслил в такой парадигме, собирал и копил знания из разных областей медицины, которые в итоге пригодились мне в работе при назначении консервативного лечения. Но потом я столкнулся с противоположным подходом и был заворожен им.

Три года назад я поехал в Бельгию, где встретился с ведущим специалистом по замене тазобедренного сустава Кристофом Кортеном. У него даже на визитке было написано «Professor Cristoff Corten hip surgeon». Он делает только одну операцию – эндопротезирование тазобедренного сустава. Профессор Кортен буквально двигает науку в этом направлении, совершенствует метод, оттачивает мастерство всей команды, чтобы не терять ни минуты, ни секунды, и все операции проводит на высшем уровне. Я его спросил, не скучно ли. И он ответил: «Когда ты делаешь тысячу операций в год, операции эти совсем не похожи друг на друга, к каждой нужно подготовиться, а потом всё сделать правильно, то скучать не приходится».

Тогда я решил сосредоточиться на чём-то одном. Раньше я делал и колено, и плечо, иногда помогал своим докторам с позвоночником, а это два-три часа работы. Я неплохо знаю анатомию и понимал, что к чему, но вот тонкости от меня, естественно, ускользали. Об этой же операции я имел только общие теоретические представления. Специалист, который делает замену тазобедренного сустава в течение нескольких лет, знает обо всех тонкостях: где можно оступиться, куда не следует лезть, а куда, напротив, нужно, чтобы сделать всё быстрее. Я же во время таких операций просто помогал, и меня можно было заменить любым ординатором. Конечно, мне было интересно. Но на такие поверхностные занятия я тратил своё время, по сути, не занимаясь специализацией. А ведь у хирурга не так много времени для того, чтобы добраться до самого высокого уровня и уже только на нём делать операции. Есть теория, согласно которой, для того чтобы добиться совершенства, надо потратить на практику десять тысяч часов. В моём случае это десять тысяч операций (каждая операция по замене тазобедренного сустава как раз длится около часа). Это минимум пять лет, которые ты тратишь на одно-единственное дело. Я совершенства ещё не достиг, но на сегодняшний день поменял уже больше пяти тысяч тазобедренных суставов, а две тысячи из них выполнил через прямой передний доступ. Сейчас я сосредоточен на том, что решил сделать своей специализацией. Но в этой книге я буду делиться полученными ранее знаниями, которые, не буду скромничать, у меня весьма обширны.

Ещё до выбора своей собственной ниши, сразу после получения диплома, я работал врачом-консультантом в американской компании Smith & Nephew по направлению «эндопротезирование тазобедренного и коленного сустава». Тогда я получил полное представление о разных видах суставных протезов, их характеристиках, компонентах, материалах, инструментах для установки. Все приёмы сначала отрабатывались на пластиковых макетах в офисе. Потом я тренировался на тех же макетах. В офисе мы закрепляли пластиковую кость, и я её пилил, сверлил, долбил… Потом мы ехали в кадаверную и отрабатывали все приемы на трупах. Я ездил по стране, показывал в процессе операций докторам что, куда и как вставлять. Можно сказать, оперировал их руками. Да, я тогда уже был дипломированный травматологом-ортопедом с обширной практикой, но я был молодым, и маститым профессорам, оперирующим в моём присутствии, было не очень комфортно потом признаваться, что я им помогал, консультировал не только при покупке, но и при установке протеза. А это входило в мои обязанности. В итоге как консультант я участвовал в тысячах операций. На четвёртый год работы за моими плечами были уже тысячи операций, на которых я ассистировал хирургам, а по факту учил их устанавливать эндопротезы нашей фирмы, пользоваться в работе конкретными инструментами.

Тогда я понял, к чему готовился все годы, работая консультантом. Параллельно работе в фирме я устроился в клинику хирургом, где начал заниматься пациентами. Стал непосредственно работать с каждым человеком и видел, как обратившиеся ко мне за помощью люди восстанавливаются, проходят реабилитацию. И меня зацепило. А когда я ещё и осознанно принял решение сосредоточиться именно на замене ТБС и освоить новый для России, но давно и успешно используемый в Европе и мире прямой передний доступ, картина дальнейшего моего профессионального роста стала ясной и четкой.

Я прошёл несколько курсов повышения квалификации в эндопротезировании через прямой передний доступ, ездил обучаться в Бельгию к профессору Кортену, решил защищать диссертацию именно по этой теме и стал готовить работу, придумал создать Центр тазобедренного сустава и при поддержке коллег из «Медси» открыл его на базе Клинической больницы № 1.

Показать как можно большему количеству людей, что боль в суставах – не приговор – вот моя основная задача на сегодняшний день. Я считаю, что боли можно избежать, если вовремя заняться своим здоровьем. Не нужно списывать себя со счетов и готовить место на кладбище, как только заболели суставы.

А если они уже болят, нужно попробовать консервативное лечение. Если же и оно не помогает, всегда можно избавиться от боли, пройдя операцию, которая сейчас считается самой успешной и эффективной в ортопедической хирургии. В мире ежегодно проводится более миллиона операций по замене ТБС и ожидается, что к 2030 году это число удвоится[6].

Конечно, лучше всего заранее узнать всё про болезни суставов, подстерегающие в старости практически каждого из нас, и максимально отсрочить проявление болезни. Однако информации об этом сегодня так много, она так разнородна и неоднозначна, что человеку без медицинского образования и навыков работы с научными исследованиями непросто разобраться, чему верить, а что – простая реклама.

Именно поэтому в своей книге я решил систематизировать все знания, развеять расхожие мифы и привести проверенные рекомендации.

Читайте книгу с карандашом в руке. Подчеркивайте то, что вас заинтересовало, фотографируйте отрывки, которые открыли вам глаза, и делитесь знаниями с теми, кто вам дорог.

Я же всегда готов ответить на ваши вопросы, подробнее осветить моменты, описанные в книге, и открыт к диалогу с коллегами-врачами. Подписывайтесь на мой канал в Телеграмм: @doctoreremin и узнавайте о новых исследованиях в области здоровья суставов, задавайте вопросы и записывайтесь на консультацию.