Читать книгу Гендерфлюид - Ивар Рави - Страница 11

Пробуждение было ужасным. Не иначе, ночью кто-то, злобный и гадкий, основательно натер мне язык и горло ночью наждачной бумагой крупного размера. По крайней мере, мне так казалось, когда утром, с трудом разлепив глаза, я ощутил пустыню Сахара во рту. Такого состояния у меня не было даже в бытность свою парнем, хотя у нас с друзьями бывали попойки, плавно переходившие с конца одного дня в зенит второго.

Я с трудом сел на кровати и сфокусировал взгляд на спящей Марии: если бы не ее мерно вздымающаяся грудь и громкий храп, я бы решил, что спал рядом с трупом. Бледная, растрепанная, с одной грудью, выскочившей из лифчика, с синюшными губами, с рукой, свесившейся на пол, девушка производила впечатление узника Бухенвальда после групповой оргии нацистов. Она лежала на спине, широко открыв рот, и храпела, как портовый грузчик после тяжелого трудового дня.

Шаркая ногами, я с трудом дотащился до умывальника и стал жадно пить воду прямо из крана. Облегчения это почти не принесло, но мысли немного прояснились. Стоило оглядеться. Стол, со следами разлитой жидкости, огрызки сыра и колбасы на полу, поваленный стул… Нет, однозначно, девушкам спиртное противопоказано. Я сам себе дал слово, никакого спиртного, пока не получу обратно свое тело. Хотел разбудить Марию, но передумал и залез под душ: прикрыл кран с горячей и минут пять дрожал под холодной, только усилием воли сдерживаясь, чтобы не выскочить из душевой. Вытершись насухо, отправил заляпанную майонезом рубашку, не первой свежести трусы и лифчик в корзинку для белья. Переоделся и поставил чайник, чтобы выпить крепкий кофе. Пришлось заваривать растворимый, так как не было ни турки, ни натурального кофе, который я забыл купить. Увы, выпитое не дало мне идеи, как решить мою проблему. Зато впервые за все это время я провел вечер, не думая о своей дальнейшей судьбе и не вздрагивая при каждом шорохе.

Когда я допивал вторую чашку, на кровати заворочалась и села взлохмаченная Мария.

– Саша, сколько времени? – она почесала рукой в затылке, озабоченно рассматривая свою левую грудь, выскочившую из оков лифчика.

– А хрен его знает, – буркнул я. – Иди выпей кофе, полегчает. Для меня точное время ничего не значило, я уже стал ориентироваться в распорядке дня по звукам Азана, который слышался, как минимум, с трех мечетей поблизости.

– Саша, я что, сама разделась? Что-то я не помню, – Мария ловким движением спрятала немаленькую грудь, накинула рубашку и начала застегивать пуговки.

– А что ты вообще помнишь? Маджид приходил, ты меня выгнала, попросила не мешать твоему счастью. Говорила, что тебя с детства тянет к мужчинам постарше, – я со злорадством наблюдал, как расширились глаза девушки, как она инстинктивно сунула руку между ног. Потом до нее дошло, и она со смехом сказала:

– Вот ты вредина, Саша! А я чуть было не поверила, – кинула в меня подушку, но промахнулась. Затем пошла в душ. С моего места мне было прекрасно видно ее тело, неплохо сложенная девушка, но, пожалуй, при ее худобе и довольно плоской попе грудь третьего размера смотрелась не очень. «Моя фигура куда лучше», – подумал я и вдруг осознал, что я сказал не «эта фигура», а именно «моя фигура». Значит ли это, что я смирился и согласен быть девушкой или это просто оговорка? А может, это оговорка по Фрейду? В любом случае, я вынужден был признаться самому себе, что сейчас мое новое тело не так шокировало меня, как в первый день. «Женские гормоны трудятся как пчелки», – я усмехнулся такому сравнению и допил кофе.

Мария вышла из душа, замотанная в полотенце, схватила кружку и начала хлестать обжигающий кофе. Я так не мог, мне приходилось немного подуть, выждать время и лишь потом уже пить. Мы на пару быстро навели относительный порядок. Конечно, комнату предстояло помыть и помыть посуду, но на первый взгляд ничего не напоминало о вчерашнем беспределе, видимых следов спиртной оргии не наблюдалось.

Только я открыл рот, чтобы спросить Марию, нет ли у нее идей, как прозвенел дверной звонок. Мы обреченно переглянулись. Если это полиция, хана всему, а если нет, узнать можно лишь открыв. Мария, как обычно, пошла открывать дверь. Разговор опять пошел на арабском, второй голос был явно мужским. Черт побери, надо учить этот язык, иначе я как слепой среди зрячих. Я, конечно, не планировал оставаться в Иордании, но мне нужно понимать, о чем речь, ведь не всегда рядом со мной окажется переводчик. Мария явно кого-то убеждала, в ее голосе были просящие нотки. Решив, что наша песенка спета, я вышел из-за угла в коридор, чтобы полиция не причинила вреда девушке.

Но это была не полиция: держа в руках газету, наш арендодатель Маджид что-то яростно втолковывал Марии, она же оправдывалась и, судя по тону, не очень удачно. Маджид увидел меня и, пальцем показывая в мою сторону, начал еще более яростно спорить с Марией. Этого араба, производившего впечатление крайне спокойного и рассудительного человека, трудно было представить таким рассерженным.

– В чем дело? – спокойно спросил я у Марии, хотя от страха у меня у самого булки тряслись. Я решил, что вчерашняя наша попойка не осталась незамеченной для хозяина и он, будучи правоверным мусульманином, сейчас выкинет меня из квартиры как нашкодившего котенка. Но как, черт побери, он мог узнать? Мы не пели «Ой, мороз, моро-о-оз!» на балконе, не размахивали российским триколором с криками «Десантники всех поимеют!» и даже не разговаривали громко. Меня некстати затошнило, вспомнился анекдот: «Штирлиц склонился над картой СССР, его неудержимо рвало на Родину».

Мои сомнения разрешила сама Мария:

– Он тебя узнал, – обреченно выговорила она, – и теперь обвиняет меня, что я его подставила, и полиция может у него конфисковать квартиру за укрывательство разыскиваемого человека. Десять минут назад была повторная передача, где снова показывали твое фото и обещали уголовным преследованием за сокрытие информации.

– Мария, пригласи его зайти. Мы поговорим с ним, думаю, я сумею его убедить, что я не виноват и ему ничего не грозит. Решение, что и как говорить, пришло в голову мгновенно: не иначе как водка так прояснила мозги. Не дожидаясь ответа девушки, я прошел в комнату и сел на стул. К моему удивлению, практически следом за мной зашли Маджид и Мария. Я церемонно встал, когда старик зашел: на Востоке любят уважение. Что я не ошибся, было видно по немного потеплевшим глазам старика.

– Мария, ты расскажешь старику такую версию: я студентка из России, обучаюсь на факультете гостиничного бизнеса в Москве, нас коммерческая фирма пригласила на стажировку в отелях Мертвого моря. Такое часто практикуется и поэтому он в это поверит. Дальше начинается самое интересное и, если мы его сможем заставить поверить, старик нам не причинит вреда. Итак, запоминай, что ты ему скажешь! Приглашение на стажировку оказалось обманом, фирма просто ищет девушек эскортниц. Как только мы пересекли границу, у нас отобрали паспорта и нам объявили, что через неделю отдыха в отеле нас повезут в Эр-Рияд, где мы должны будем на закрытых вечеринках танцевать для богатых саудитов и, возможно, ублажать. Насчет ублажать, это скорее мои догадки, но скажи, что парень из местных, палестинец, случайно проговорился, что платят там хорошо, но девушкам приходится делать грязные вещи. Я сбежала из отеля, но при этом умудрилась прихватить с собой флэшку, где есть все данные на привезенных девочек, телефоны и транзакции на эту фирму, а еще счета, выставленные одной саудовской фирме. За мной охотятся, скорее всего именно из-за флешки, сама я для них особой ценности не представляю, потому что там еще одиннадцать девочек и все они красивее меня. Так и скажи. Флешку я спрятала, скажу ее местонахождение в полиции, когда доберусь домой. У меня нет паспорта, а теперь еще и полиция разыскивает. Я хотела отсидеться здесь и придумать, как мне вернуться на родину. Скажи, что я не буду выходить на улицу, звонить кому-либо, и даже если случайно попадусь – умру, но не выдам, где и у кого скрывалась. И если он меня сейчас выгонит, то просто обречет на страдания и позор, возможно, на смерть, потому что живым я им не дамся.

– Ты все запомнила? – спросила я девушку. Про самоубийство, может, перебор, но, как говорится: «Остапа понесло». Мария кивнула и медленно, подбирая слова, начала рассказывать «мою историю» почтенному арабу. Про саудитов я ввернул специально, потому что был наслышан про нелюбовь бедняков иорданцев к богачам саудитам, «продавшим душу американцам».

Маджид слушал внимательно, лишь пару раз перебив Марию, видимо, задавая уточняющие вопросы. Когда Мария закончила, Маджид встал со стула – мне тоже пришлось встать – и, неожиданно для меня, он притянул меня к себе. Взял одной рукой за плечи, а вторую положив на голову. Это было нежно, по-отечески, это было не пошло, и я позволил старику меня обнять. Его заскорузлая рука, лежащая на моей голове, мелко подрагивала, я почувствовал это и понял, что старик плачет.

Мне стало совестно, что я обманул доверчивого араба, но в моем положении это была ложь во спасение. Мне действительно нужна была помощь, я на самом деле никого не убивал и мне грозила настоящая опасность. Немного отстранив меня от себя, старик нежно прикоснулся губами к моему лбу и заторопился к выходу, сказав Марии что-то на арабском. Его реакция полчаса назад и сейчас разительно отличалась: к нам ворвался рассерженный арендодатель, требующий объяснений, а сейчас нас покидал тот же старик, только с выпрямленными плечами и горящим взглядом из-под насупленных бровей.

– Он сказал, чтобы ты не беспокоилась, он никому не скажет. Сказал, что придумает, как тебе помочь, и скоро вернется. Просил никому, кроме него, не открывать, и чтобы мы сидели тихо, как вор в чужом курятнике. Последнее сравнение, наверное, было из местной пословицы, но смысл мне понравился: я уже неделю в чужом курятнике, хорошо хоть в петушатник не попал. «Да, приди старик на час раньше, и хрен бы придумалась у меня такая история», – отстраненно подумал я.

На слова, что он что-то придумает, я даже не обратил внимания: как мне сможет помочь араб пенсионер, у них-то и прав в своей стране кот наплакал, они себе не могут помочь, вот и живут в бедности. Они живут, довольствуясь малым, эти дети пустыни, наследники древней цивилизации, отдавшие свои недра и богатства на откуп транснациональным корпорациям. Но как оказалось, я ошибался, и вернувшийся через четыре часа старик был явно доволен. Улыбка светила его морщинистое лицо, а потирание рук свидетельствовало либо о крайнем возбуждении, либо о степени довольства.

Теперь рассказ следовал в обратном порядке: Маджид примерно минут пять что-то рассказывал Марии, она слушала, изредка задавая вопросы, на которые Маджид, как мне показалось, отвечал обстоятельно. Закончив общение, старик откинулся на спинку стула и замер в ожидании, пока я услышу его рассказ в русской версии. Мария отпила из стакана воды и начала мне переводить:

– У Маджида есть брат Мухаджир, младше его на пятнадцать лет, который занимается сельским хозяйством и продает свои овощи на рынке Аммана и в городе Эль-Мафрак, что расположен недалеко примерно в часе езды от города. На рынке Мафрака Мухаджир познакомился с неким Полем Труассо, который является заместителем директора Красного Креста на Ближнем Востоке. Поль Труассо, в свою очередь, является руководителем лагеря для сирийских беженцев «Заатари», который расположен в пятнадцати минутах езды от Эль-Мафрака. Так вот, с тех пор по вторникам Мухаджир привозит свои фрукты и овощи непосредственно в лагерь «Заатари», потому что господин Труассо платит хорошо и сразу, не надо целый день стоять на рынке под солнцем. В лагере «Заатари» Мухаджир несколько раз видел гуманитарные миссии, причем была и российская, хотя чаще американская и французская…

Идея Маджида заключалась в том, что если у меня нет паспорта и мне надо попасть домой, то российская гуманитарная миссия могла меня забрать, минуя официальные каналы. Тем более что, со слов Мухаджира, в лагере он не видел полиции, значит, устанавливать мою личность там некому, а если Труассо – подельник брата Маджида, то и вопрос, кем я назовусь, не имеет никакого значения.

Я несколько минут переваривал услышанное. Сама идея была неплоха. Если удастся навешать лапшу про паспорт нашим гуманитариям, меня смогут доставить в Россию на самолете, тем более что по словам Маджида, недалеко от лагеря есть полевой аэропорт, построенный американцами для доставки гуманитарных грузов. В принципе все казалось логичным, ведь вряд ли наши, которые помогают сирийским детишкам не умереть с голоду, оставят соотечественницу в беде.

Оставалось попасть в лагерь, дождаться россиян, обмануть их, обойти таможенный и паспортный контроль, и я дома. Конечно, это не решало мою главную проблему, а именно, возврат прежнего тела, если оно где-то есть, а не гниет под землей, но над этим стоило подумать после. Допустим, доставят меня в Россию, а потом куда? Мне же придется пройти таможенный и паспортный контроль! Или мне удастся настолько запудрить им голову, что меня проведут как своего сотрудника? В это верилось слабо, но что-то рациональное в идее Маджида было. В любом случае, вероятность укрыться на территории лагеря для беженцев казалась привлекательной: при большом скоплении народа, при отсутствии четкой системы идентификации граждан, которую невозможно ввести, если беженцы идут толпами и без документов, это последнее место, где меня будет искать полиция.

– Мария, в этом что-то есть. По крайней мере, это лучшее в моей ситуации. Ни одна из идей, приходящих мне в голову, не стояла рядом по логичности и возможности. Если все, что говорит старик, правда, пожалуй, я рискну, потому что тупо сидеть здесь и ждать, пока меня найдут, альтернатива куда хуже. Спроси у него, есть вероятность, что этот Трусы или Труассо меня просто не примут? Что в таком случае делать? Возвращаться сюда или просто пойти в полицию и сдаться?

Судя по фамилии, он француз, а к французам у меня есть очень большие претензии со времен Бородинского сражения и сожжения Москвы. Не верю я этим двуличным лягушатникам, и реакция этого Труассо меня беспокоит, как бы не сдал меня полиции. Мария перевела мои слова, Маджид что-то довольно долго объяснял Марии, которая по мере разговора светлела лицом.

– Он говорит, что у его брата довольно тесные коммерческие отношения с Труассо, и, хотя он прямо не сказал, я так поняла, что этот Труассо нечист на руку и покупает продукты по завышенной цене с последующим откатом. Он уверен, что господин Труассо не откажет брату в просьбе. А с братом он предварительно уже поговорил. Так как Маджид старший, то его слово равносильно приказу, который надо выполнять.

Маджид снова обратился к Марии, их диалог занял несколько секунд. Я пытался понять, что они говорят, но из всей их тарабарщины уловил лишь одно слово «баракат», что вроде означало «благодать».

– Завтра Мухаджир должен поехать в Эль-Мафрак, он попросит его встретиться с Труассо и переговорить. Маджид объяснит брату, что до руководителя лагеря надо четко довести: его забота – принять тебя и не лезть в твои дела. Если Мухаджир почувствует, что Труассо нельзя доверять, план придется менять, – девушка закончила фразу.

– Но завтра только четверг, разве он не по вторникам ездит? – я вспомнил слова старика.

– Завтра он едет по делам, а с Эль-Мафрака до лагеря беженцев примерно десять километров. Думаю, заехать и переговорить не проблема, – перевела слова Маджида Мария.

– Окей! Все, что ни делается, все к лучшему. Я тепло улыбнулся старику и приложив правую руку к груди произнес: «Шукрат». Маджид улыбнулся в ответ и, сказав пару слов, среди которых я разобрал только «ИншАллах», заторопился к выходу.

Проводив старика, мы с Марией еще немного поболтали и, хотя я отказывался, она провела генеральную уборку в квартире: помыла полы, отдраила душевую и раковину. Я перемыл посуду, чтобы внести свою лепту, но Мария, оставшись недовольной качеством мойки, перемыла все заново. Мы сходили на обед неподалеку, но аппетит пропал. Теперь, когда замаячил тусклый свет в конце туннеля, ни о чем другом думать не хотелось. Через силу проглотив пару кусочков, попрощался с Марией, которой надо было возвращаться в Совайме.

Поднявшись на второй этаж, бросил взгляд на квартиру Маджида. Дверь была закрыта. Видимо, мой ангел-хранитель уже начал бурную деятельность. Славный старик оказался куда благороднее многих соотечественников, встреченных здесь мною. «Да придет спаситель», мелькнула фраза из одноименного фильма про терминатора…