Читать книгу Гендерфлюид - Ивар Рави - Страница 6

К пляжу от центрального корпуса шла извилистая дорога. По бокам располагались бунгало для приватного отдыха с персональными названиями. Один из самых больших занимал некогда очень популярный российский певец, я его уже видел раньше. С ног до головы покрытый псориазом, он, со слов персонала, дважды в год лечился в этом отеле.

Идти на пляж было легко, дорога все время шла с небольшим спуском, это вот возвращаться приходилось на подъем. За те две недели, что я отдыхал здесь, всегда шел пешком, хотя от корпуса к пляжу сновали маленькие багги. Управляли ими арабы с обслуги отеля. Ловко лавируя между отдыхающими, сверкая белоснежными улыбками, они практически все время носились туда и обратно. Сами они не останавливались передо мной, а тормозить их с просьбой подвезти мне было западло.

На середине дороги находилось кафе с террасой, где танцевала Лина и где я был завсегдатаем еще пару дней назад. Днем кафе не работало, но на красивой террасе всегда было полно любителей фотографироваться.

Минут семь неторопливой ходьбы, и я уже на пляже. С апреля по конец мая и с сентября по конец октября в Иордании на Мертвом море высокий сезон, найти пустой лежак довольно трудно, особенно если в отеле есть русские. Наши умудрялись с утра прийти на море, позагорать полчаса и, оставив полотенце на лежаке, вернуться в отель, чтобы после завтрака или обеда снова вернуться к морю. Вышколенные работники не позволят себе снять полотенце, ведь, по логике, возвращающиеся с пляжа сами сдают полотенца. Если оно на лежаке, значит, хозяин или в море, или на пляже, или, на худой конец, получает консультации у немецкого доктора в маленькой лечебнице прямо у входа. Мне повезло, свободных лежаков было много.

«Наверное, наши отдыхающие выехали», – мелькнула мысль. Если раньше мне пляж казался очень даже ничего, то теперь я подмечал иное: неудобным был вход в море, дно каменистое, обрывистое. Стоит неудачно наступить, и царапины на ногах обеспечены. А порезы в соленой воде заживали долго и щипались крайне неприятно. Отдыхающие покупали специальные сланцы, чтобы беречь ноги, были они и у меня, но большого размера и мужского фасона, пришлось оставить в номере. Конечно, работники расчищали дно каждый день, набирали лечебную грязь в специальные емкости, расставленные прямо на берегу, и собирали острые камни. Возле каждого прохода всегда толпились входящие и выходящие из воды.

Я взял полотенце, нашел себе отдельно стоящий лежак и, положив сумку в изголовье, пошел в море. Осторожно ступая, боясь порезать ногу о кристаллы соли, осевшей на камнях, вошел в воду до пояса и осторожно погрузился, стараясь не плескаться. Плотность воды в Мертвом море столь высока, что можно лежать на поверхности и читать газету. Но если раньше это меня прикалывало, то теперь я выставлял себя на всеобщее обозрение: лежишь на спине – грудь вздымается, маня похотливые взгляды; переворачиваешься на спину – торчит попа, заставляя мужской контингент фантазировать.

Понежившись минут десять – больше не рекомендуется врачами – я вышел, смыл с себя соленую воду и с удовольствием растянулся на лежаке. Постепенно обсыхая и смотря на голубое небо через солнцезащитные очки, я плавился на теплом солнце, отогнав все тревожные мысли, наслаждаясь теплым ветерком с моря. Но не прошло и пяти минут, мое уединение было нарушено: Сергей Викторович собственной персоной, пыхтя как паровоз, подтянул пустой лежак чуть ли не вплотную. Совершив сие героическое усилие по передвижению предмета мебели, светлое будущее России в ее инновационной составляющей зычно подозвал к себе мальчишку из официантов пляжного бара. Дождавшись, когда тот замрет в вопросительной и учтивой позе, он обратился ко мне с присущей ему фамильярностью:

– Александра, душечка, что вы будете пить? – Делать вид, что я его не вижу, было глупо, но пить из рук этого толстяка, претендующего на роль «папика», мне совершенно не хотелось.

– Спасибо, мне ничего не надо, – я вежливо отказался. Сквозь солнцезащитные очки мне было хорошо видно, как пристально смотрит Сергей Викторович на мою грудь. Видимо, он ее уже мял в своем воспаленном воображении, и мои слова для него прозвучали не по плану.

– Ну что вы, Александра, я же от чистого сердца. К тому же это вас ни к чему не обязывает. Не дожидаясь моего ответа, он дал указание официанту на ломаном английском языке. Я усмехнулся про себя, услышав заказ: только дегенерат будет пить виски на пляже и заказывать девушке мартини. Мы же не на светском рауте. Совок из некоторых людей так и не вытравить ничем. Вот такие они, «хозяева жизни», воровать научились, отгрохали особняки, сидят на премиумных машинах, а элементарных знаний ноль, воспитание совсем ни к чему, главное, бабло есть, а все остальное они думают, что купят.

Хорошо прогревшись, я перевернулся на живот, досадуя на это ненужное мне соседство: теперь будет пялиться на попу. И хотя я не был ханжой, но именно его взглядов мне хотелось бы избежать. Не знаю, то ли солнце меня сморило, то ли это сказались две полубессонные ночи, но я практически сразу задремал. Проснулся от легкого прикосновения. Сергей Викторович, протягивая мне мартини, как бы невзначай коснулся моего плеча и возможно, даже задержался на пару секунд. Может быть, прикосновение было животом, огромным кулем, свисавшем вниз, но дремота тем не менее была нарушена.

– Сашенька, ваш мартини, – озвучил он содержимое рюмки.

«Сашенька, надо же. Как быстро я стал Сашенькой!» – меня несколько позабавила попытка укоротить дистанцию между нами. Никогда не чувствовал в себе тяги к мужскому полу, и попадание в женское тело, мою ориентацию не изменило. Он мог становиться на колени, петь серенады, доставать Луну с неба: но я не собирался вступать в интимные отношения с мужчинами, а он был бы последним человеком на Земле, если бы я передумал.

– Сергей Викторович, спасибо, но я не буду, – вежливо и твердо ответил я.

– Почему?! – удивился он, не понимая, как кто-то может отказываться от дармовщинки.

– Я не пью спиртного, – сказал я спокойным и холодным голосом, чтобы расставить все точки над «i».

– Да разве это спиртное? Это же практически сок! – полуобиженно, полуутвердительно протянул мой визави и, не дождавшись моего ответа, поставил рюмку на деревянный пристенок моего зонта. Ну когда уже этот боров в своем заплывшем жиром мозгу уяснит, что стандартный вариант «напоить и трахнуть» здесь не пройдет?!

Я попытался сделать вид, что полностью погружен в принятие солнечных ванн. Сергей Викторович попытался завязать разговор, но получив в ответ односложные «да» или «нет», оставил свои бесплодные попытки. Этот мастодонт шумно вздохнул и побрел в сторону моря, видимо, решив охладить свои эротические фантазии. Может, понял, что ответов, подразумевающих возможность продолжить разговор, от меня не дождаться?

Наверняка в момент его купания уровень воды так поднялся, что специалисты-маринологи радостно отметили: Мертвое море прекратило мелеть или, более того, начался возврат к нормальному уровню воды. После его ухода стало немного свежее, видимо, он загораживал мне ветерок, дувший со стороны моря. Увидев, что вышедший из моря Сергей Викторович сполоснулся в чистой воде и уже приближается ко мне, я встал с намерением снова окунуться в воду, полагая, что он хоть немного поваляется на пляже.

Каково же было мое удивление, когда я вновь увидел рядом с собой этого мастодонта. Он лежал на спине, и его огромный безобразный живот свисал по бокам. Встретившись со мной взглядом, он радостно помахал мне рукой, перевернулся на живот и по-собачьи, не брызгаясь, начал сближение. Я в тот момент также находился на спине, но спешно перевернулся на живот и начал потихоньку отгребать, стараясь незаметно двигать руками. Скорость кашалота, приближавшегося ко мне, была явно выше, и я, понимая, что одними руками не обойтись, подключил ноги.

Однако Мертвое море имеет свои верхние и нижние течения, траектория которых не поддается логическому объяснению. Вместо того чтобы отдалить меня, оно вначале повернуло направо, а потом и вовсе потянуло назад. Остановился я, уткнувшись в мягкое и холодное тело Сергея Викторовича. Запаниковав, я сделал мощный толчок ногами по лягушачьи, стараясь не попасть в него, и меня наконец отнесло на пару метров.

Представляю себе картину, открывшуюся перед самым носом толстяка: девушка пытается уплыть, дрыгая ногами враскорячку, при том, что вся попа, прикрытая лишь клочком материи, торчит из воды и просматривается очень хорошо. Что я не ошибся, понял по липкому и мерзкому взгляду толстяка, вернувшегося следом за мной к лежаку. Решив, что это последнее купание сегодня, лег обсохнуть, злой на себя за этот досадный промах.

Прислушиваясь к негромкому людскому гомону, снова незаметно провалился в сон. Второе пробуждение было куда более мерзким: я проснулся от ощущения, что по моей попе гуляет муравей или что-то более тяжелое. Приподнявшись, я увидел, как Сергей Викторович с самодовольным лицом лапает меня за пятую точку, при этом второй рукой что-то мнет у себя в паху между складками жира. Его растопыренная пятерня по-хозяйски трогала меня за попу, практически незащищённую узкой полоской купальника.

«Вот тварь!» – я еще не до конца осознал, что делаю, когда с силой влепил этому извращенцу оплеуху по мерзкой, самодовольной роже. Пощечина прозвучала как выстрел: голова ростеховца мотнулась, а скорости, с которой он отдернул руку, могла позавидовать змея.

– Ты мудак недоделанный, я тебе глаза вырву, жопу на британский флаг порву. Тварь ты озабоченная, иди маму свою лапай, ублюдок, – слова из меня вырывались со свистом, с шипением. Я не хотел привлекать лишнего внимания криком на весь пляж, потому что мой статус сам по себе был неопределенным. Сергей Викторович растерялся, его рот открывался в попытке возразить или оправдаться, моя пятерня алела на его щеке, а его маленькие пугливые глазки бегали по сторонам.

Может на этом все и закончилось бы, если бы я, не схватив принесенный мне мартини, не выплеснул бы ему его в лицо. Попав на слизистую, даже слабый алкоголь вызывает сильную боль. Так и случилось: сидевший, как нашкодивший кот, толстяк вскочил с места и, одновременно оглашая криком окрестности, стал тереть глаза. Потом, сообразив, что нужно промыть водой, покатился к душу. Затем так же резво вернулся обратно, показывая высочайший уровень культуры и собственную ничтожность, заорал на весь пляж:

– Ты сука конченая, шалава подзаборная, да я тебя сгною, ты у меня в ногах будешь просить прощения, обувь будешь целовать! Сама со мной флиртуешь и строишь из себя целочку! Под черножопыми ложишься, а со мной даже говорить не хочешь?! Да ты же проститутка, я тебя, шалава, насквозь вижу! – его словесный поток был схож с ним самим, грязный и дешевый.

Я молча натянул свое платье через голову на не успевший высохнуть купальник, взял свою сумку и под заинтересованными и даже осуждающими взглядами отдыхающих – нет, ну вы представляете, под осуждающими! – двинулся в сторону отеля. Я миновал весь пляж, где были немцы и наши россияне. До меня все еще доносились угрозы и мат моего неудавшегося папика, когда мой мозг выхватил одну фразу из словесного говна, обращенного в мой адрес: «Строишь из себя целочку…»

Я даже злиться перестал. Интересно, я девственница или нет? И как это проверить? Не совать же мне пальцы себе внутрь, тем более я не понимаю, что именно при этом должен почувствовать. Я европейка, это факт, мне примерно двадцать лет плюс минус два года. Тело прекрасно сформировано, и кто знает, чем занималась его обладательница в прошлом. А если она была проституткой или стриптизершей? Не вернется ли мышечная память к телу и не потянет ли меня на приключения?

Додумать мне не дал багги, остановившийся рядом, лишь только я перешел с полоски пляжа на дорогу, ведущую к отелю.

– Садитесь мисс, – ослепительно улыбнулся водитель араб, не обращая внимания на недовольные взгляды платиновой блондинки в откровенном купальнике, сидевшей рядом.

– Thanks, – я отрицательно мотнул головой, добавляя убедительности словам. После слов Сергея Викторовича хотелось интуитивно держать подальше от местных. Араб, улыбаясь, кивнул и покатил дальше. История повторилась через минуту, но уже с другим багги. Этот водитель был куда назойливее и куда наглее. Мне пришлось трижды сказать ему «нет», и все это время он облизывал меня глазами, при чем так сильно, что мне срочно захотелось в душ. Выходит, независимо от национальности, все мужчины одинаковы в своем стремлении заполучить халявное тело.

В третий раз багги остановился примерно метрах в восьмидесяти до главного корпуса, но в этом случае сам араб, понимая, как нелепо выглядит его желание подвезти меня, уехал не упорствуя. Может, девушкам и было бы приятно такое внимание, но я не девушка! Мое мировоззрение не изменилось ни на йоту, я брутальный мужик в нежном женском теле. Очень надеюсь, что временно – не в нежном, пусть будет какое есть, но в женском.

В номере я вновь специально погладил себя по груди, то сжимая, то чуть оттягивая сосок: обычные тактильные ощущения прикосновения, никаких бабочек в животе, никакого жара между ног, ничего. Хорошо и то, что я не попал в тело старухи, что не стал плоскогрудой и плоскозадой девушкой типа метросекс. И уж вдвойне приятно в этой ситуации думать, как мужчина, и чувствовать себя мужчиной. Не добившись отклика тела на стандартный набор ласк, так любимых женщинами, я вздохнул, расслабляясь. Аллилуйя, я по-прежнему я, и никакое женское тело не сделает меня женщиной!