Читать книгу Интервью с самим собой - Изольд Борисович Гинзбург - Страница 15

24.02.87 г. В воскресенье утром уехал в бассейн (вот уже много лет мы ходим в бассейн СКА по выходным), а оттуда сразу же сюда, в Вырицу. Только пообедал, разместился и сразу же встал на лыжи. Место очень красивое, село огромное, кругом сады и лес. Наш профилакторий стоит на отшибе, имеет вид большого шалаша, 3-х этажный. И есть 4-й этаж – танцзал под крышей, где большой бильярд и теннисный стол.

1-й этаж – сплошь медкабинеты, а в подвале сауна, души, ванны и прочее. Жилых – два этажа на 96 душ. Хотя заполнен пока наполовину. Вчера меня осмотрел врач и прописал мне подводный массаж, парафин на поясницу от остеохондроза и ингаляции от ангин. Плюс сауна, лыжи, бег по утрам по дорожке и чистый морозный воздух.

02.03.87 г. Прошла прекрасная неделя. Утром я бегаю 3 км, сегодня уже перешел на 4, затем после завтрака 2,5—3 часа на лыжах, лес здесь сказочный, еловый. Морозец, солнце, иногда падает легкий снежок, деревья стоят в снегу, очень красиво. После обеда читаю, затем процедуры, сауна, ужин и телевизор с 21 часа.

Ко мне в номер через форточку повадилась синичка, очень красивой расцветки. Полетает по комнате и обратно в форточку. Прилетает утром в 8.30 и так целый день. Я на соседнюю кровать кладу косточки от яблок. Клюнет одну и улетает, но тут же снова возвращается. Такая трусиха. Много читаю. Например, Вознесенского «Прорабы духа». Мне кажется, проза выходит у него лучше, чем стихи. Все стихи этой книги прочел, ни одно не запомнилось, ни одно не понравилось, так чтобы «Ах». Прозу, особенно воспоминания, читать интересно.

Прочел о Февральской революции. Каждая партия приписывает ее себе в заслугу. А она была стихийной. Создалась обстановка взрыва. Кто-то, безвестный, поднес запал, и началось. Ошибка царя и других в том, что они начали и уже не могли остановить войну. Это странно. Ведь династия Романовых была с немцами в родстве. И от последствий войны погибла. Вот парадокс. Россия выдохлась в процессе этой войны, и физически и морально.

09.03.87 г. Редко пишу. Утром регулярно бег, потом лыжи, последние три дня нашел новую лыжню, красивую, вдоль реки Оредеж, добежал однажды до ее конца. То есть километров по 25 ежедневно.

Уже стало тепло, морозы ослабли, ярко светит солнце, не погода – чудо. Эти две недели прошли идеально. И настольный теннис, и бильярд, и лыжи, и мой приемник. И нет соседа. Еще неделя, и все.

Надо идти на завтрак. Светит солнышко, надо сегодня дофотографировать лес, хотя он уже не такой красивый, как был в начале.

Очень люблю лес в первой половине марта. Безветрие, морозец, снег, деревья в снегу, лыжня. Я заметил, что в это время всегда хорошая солнечная погода. Больше всего люблю кататься на лыжах в марте.

04.01.93 г. Когда-то я записывал чужие высказывания, которые мне нравились. Теперь, когда жизнь прожита, или, скажем, основная ее часть, можно и самому что-нибудь наговорить. Глядишь, кому-нибудь и пригодится. Если бы отец или дед оставили свои записки, думаю, мне было бы интересно их разбирать. Как и чем жили, о чем думали мои предки? Но я об этом никогда не узнаю. Поэтому, чтобы мои потомки не мучились этими вопросами, начнем эту тетрадь. Пусть это будет эксперимент. Мне и самому интересно, доберусь ли я хоть до половины этих листков. И с чем. Можно будет это назвать – интервью с самим собою. Неплохое названьице. А темы любые, широкие, как сама жизнь. Начнем, пожалуй.

05.01.93 г. Прежде всего, мое первое слово о моем отце. Я знал его мало и помню плохо – он погиб в 42-м, когда ему был всего 41 год, а мог бы жить долго и счастливо, ходить в филармонию, путешествовать, общаться с многочисленными родственниками, воспитывать меня, даже еще родить ребенка.

Практически его, как и многих других, убила война. И неизвестно, где он похоронен, может быть, нигде – в Ладоге. Жаль, что так мало ему было отведено. Я думаю о нем давно и постоянно, веду с ним нескончаемые разговоры. Каким он был? Знаю, что он работал бухгалтером на лесопильном заводе на Охте, где мы поселились в середине 30-х годов, что хорошо играл на скрипке и фисгармонии, которые были у нас дома, любил футбол. Хотел, чтобы и я занимался музыкой, но у меня не пошло, я любил болтаться на улице, играть с мальчишками. Помню, как он брал меня с собой на завод в душевую, ибо дома не было горячей воды. Особенно помню время войны и блокады, смерть родственников, дистрофию, налеты, бомбоубежища. И наше последнее прощание на перроне какого-то вокзала. Так несправедливо – прийти в этот мир на такой короткий срок. Мама хоть пожила в два раза больше, видела внуков, дождалась горячей воды, метро, цветного телевизора, отдельной квартиры. Ведь просто жить – видеть небо, лес, озеро, море, дождь и жару, слушать музыку, бывать на выставках, общаться с людьми, близкими и друзьями – большое наслаждение. Само по себе. Не говоря уж об остальном.

Конечно, сволочи политики, играющие судьбами людей, развязавшие эту войну, как, впрочем, и все остальные войны, и построившие концлагеря в своих странах. Всем не повезло, но особенно тем, кто жил в первой половине ХХ века. Миллионы погибших. Во имя ничего, бессмысленно, зазря. Из-за амбиций, равнодушия, глупости и бездарности правителей, особенно наших, российских, от Николая II до Хрущева.

Я смотрю на фотографию отца со скрипкой, и его жизнь продолжается, пока я жив, пока помню о нем.

06.01.93 г. Более всего обязан я матери. Она не только дала мне жизнь, спасла от голода в блокаду, но и опекала, как могла, всю жизнь.

Она ничего не жалела для меня, и хотя частенько поругивала, в сущности, была добрым человеком. Жизнь у нее сложилась нелегко: жестокое время, ранняя смерть мужа, брата, почти всю жизнь в коммуналке, постоянный страх за мой «язык», за свою работу (она последние годы, с 45-го до выхода на пенсию, работала машинисткой в институте истории партии в Смольном, и ее увольняли в начале 53 года после «дела врачей»). Ее работа была единственным источником нашего существования, пока я учился.

Ей не очень-то повезло со мной. О чем и болит у меня душа и не проходит чувство вины. Как не проходит оно перед старшим сыном.

08.01.93 г. Может быть, покаяние придумано в христианской религии не для того, чтобы отпустили грехи и можно было бы грешить снова, как я думал раньше, а для внутреннего просветления, хотя бы частичного, ибо если действительно сам признаешь свою вину, свой грех, то покаяние не искупает ее, конечно, а лишь приглушает, делает новый грех чуть менее вероятным.

Поэтому важно покаяние для самого себя. Мне кажется, это один из правильных постулатов христианства, вернее, один из самых важных. «Покайтесь», осудите сами себя, признайте свои ошибки, свою вину. Наверное, отсюда «не покаешься – не спасешься». «Спасешься» – это я понимаю не в смысле загробной жизни, а для улучшения земной, для просветления души.

У кого не бывает ошибок или того хуже, но важно искренне признать, что виноват, и попросить прощение. А если не у кого, то у Бога. Для себя самого.

14.01.93 г. Один дирижер, один оркестр, одни инструменты, одни нотные тетради, но иначе расставлены черные кружочки, и получается совершенно разная музыка. Значит, эти кружочки, или то, как их расставил композитор, и есть главное, почему музыка такая разная.

То же можно сказать и о писателях. Все одинаково у всех, вот только буквы по-разному расставлены, а выходит – один гений, а другой бездарь. И каждый человек состоит из одинаковых частиц и элементов, а почему-то есть гитлеры и сталины, пушкины и сахаровы. Значит, отличаются они только некоей духовностью, строем мысли и чувств. От чего это зависит, если материально все одинаково, где находится это отличие? Почему один строит дом или церковь, рисует картину или икону, а другой пытается это уничтожить? Наверное, главная разница в том, что заложено в голову. Ведь если мысленно представить, что Пушкину заменяют руку или ногу, печень или даже сердце, все равно он останется Пушкиным. А к его телу подставить чужую голову – это будет уже другой человек.

Скажем, древний человек был точно таким же, как и мы сейчас, но не умел делать чего-то: писать, считать, сочинять, разговаривать, или умел это делать очень примитивно. Со временем эти умения развились. Умение делать что-то лучше других, умение делать дело. Любое. Рождение и развитие таланта – искры Божьей, как его называют. Просто это свойство человека, его характеристика, запрограммированная где-то в мозгу. Но почему такие разные встречаются программы? И что сделать, чтобы злых программ не было, чтобы люди научились их распознавать, как-то стирать или заменять другими, более человечными и цивилизованными?

29.12.98 г. Всегда почему-то грустно, когда кончается год, уходит еще один, этот 1998 год.

Хотя впереди еще что-то и осталось, но на год меньше. Этот год был как любой другой – и хороший, и плохой, и в стране, и в моей жизни. Жаль, что мало пишу. И редко. Может быть, внуки или правнуки прочтут, а почему бы нет. Ведь мне были бы интересны записки моих родичей, даже и не столь далеких, а хотя бы отца или матери. Особенно отца, ибо его не стало в 42-м году. О чем думал, чем жил, каким был.

Я пытаюсь сейчас собрать хоть что-нибудь о них, расспрашиваю тех, кто еще жив, составляю анкеты. Кое-что, конечно, выяснилось, но очень скупо. От меня много записей останется, от отца – одно-единственное письмо.

Так что же за год был прошедший? Хоть небольшое, но у меня есть дело, работа. Люди, среди которых бываю, все очень хорошие. Иногда видимся или перезваниваемся со школьными (их только двое – Михеев и Гуртман) и студенческими друзьями, ходим в гости, в основном на дни рождения или на годовщины свадеб. Чаще к Смарышевым, особенно летом к ним на дачу 7 августа, в день Мишкиного рождения. Появились и более поздние друзья.

В этом году издал две книжки стихов: Саши Аносовой, 14-летней школьницы, и избранное своего, к сожалению, ушедшего друга Толи Дьяченко. Немало времени ушло на это, но работа приятная и результат виден. Участвовал в наших постоянных сборах на «Островке», две лекции прочел – об Окуджаве и Галиче. Ну, там разные огородные дела, не так чтобы очень, но все же, в основном снятие урожая, много было клубники и черной смородины. Потом была поездка в Нью-Йорк к сестре Ане на ее 75-летие.

На лыжах начал кататься в ноябре и в Осельках, и здесь, в Сосновке, только вот вторая половина декабря мокрая, все растаяло, дождь. В начале года родился внук, так что действительно много всего было.

И вот я подумал, почему бы не написать, как я прожил, каковы мои убеждения, взгляды на все прошлое и настоящее. Конечно, сейчас уже поздно что-либо исправлять, но хотя бы понять для себя и тех, кто, может быть, заинтересуется мною, что я за человек. Писать воспоминания не хочется, у меня память плохая, она какая-то геометрическая, помню планы городов, маршруты, а разговоры, людей, события – плохо. Надо попробовать из дневников сделать некую повесть-воспоминание, тем более что записок сохранилось много, просто убрать все лишнее, остальное – что есть, то есть. Не пропадать же им. Хорошая мысль. И занятие на будущий год. И заодно вспомнить, что было.

30.12.01 г. Завершается моя «писательская» деятельность. Вышло уже небольшим тиражом четыре книжки воспоминаний, потом в сокращенном варианте еще одна. Все раздарил. Получил массу удовольствия от услышанных и прочитанных в письмах добрых слов в свой адрес. Это укрепило меня в мысли, что после соответствующей доработки надо издать уже нормальную книгу более-менее приличным тиражом. Этот год и ушел на подготовку текста, на поиски издательства, составление сметы. Процесс создания окончательного варианта рукописи, знакомства со множеством людей и их мнениями оказался интересным делом. Попутно за эти несколько лет отредактировал и издал еще с десяток книг моих друзей и знакомых. Пригодился старый опыт. Уже можно создавать клуб рядовых авторов собственных биографий.

Что ж еще? Немного работаю, немного бездельничаю. Люблю бродить по центру нашего города, он все хорошеет и готовится к своему 300-летию. Люблю бывать в филармонии, на выставках и в музеях, реже в театрах, кино, Публичке. Зимой катаемся с супругой на лыжах у нас в Сосновке, регулярно ходим в бассейн, играем в настольный теннис, занимаемся дачными делами. С велосипедом тоже давно дружу. Много читаю, хотя глаза стали быстро уставать, да и разные другие болезни начали привязываться.

Моя кошка в этот раз родила четырех очаровательных котят

(в прошлом году было трое). Все два месяца она не отходила от них, я помогал ей, как мог. Очень забавные существа, я долго и трудно искал им новых хозяев.

На два дня перед Новым годом ездил в Москву. Она меня на этот раз потрясла. Был на большой выставке картин любимого К. Моне, в новом Историческом музее, Доме художника, храме Христа Спасителя, бродил без устали по Тверской, любуясь подсвеченными фасадами, праздничной иллюминацией, похорошевшим городом. Если бы не названия на русском языке, можно было бы подумать, что это одна из европейских столиц. Я хорошо помню старую Москву 60—80-х годов, когда и поесть было негде, и в гостиницу не устроиться без направления. Есть с чем сравнивать.

Я не изменился, тот же характер, те же интересы. Все как раньше, как было всегда, как будто не осталось за спиной семидесяти лет. Может быть, все могло сложиться иначе? Возможно, основные характеристики человека, или судьба, при рождении кем-то на всю жизнь программируются или устанавливаются, а остальное – нюансы, детали, случай. Кто бы изобрел прибор, определяющий призвание человека, его настоящее место в жизни?

Нет ничего важнее, чем найти себя, не потеряться, ибо мы приходим в этот мир на такой короткий миг. Хочется все попробовать, все успеть, везде побывать «пока не меркнет свет, пока горит свеча».

Не так уж много дней осталось до небытия. Душа страшится и в то же время понимает, что ничего сделать нельзя, закон природы. Ведь до нашего рождения тоже были века, когда жили другие люди, а не мы. Разгадать тайну смерти еще никому не удалось, а может, и нет ее, этой тайны. Все просто и естественно. Только хочется, насколько возможно, отдалить расставание с самим собой.