Читать книгу Безлюди. Сломанная комната - Женя Юркина - Страница 5

Ризердайн

Риз одернул рукава парадного кителя – белоснежного, как пики Южной гряды, с темно-синими, как воды Южного моря, пуговицами. И неудобного, как смирительная рубашка, добавил он уже от себя. На улице, под хлестким ветром, в нем было промозгло, а теперь, в душном зале, где проводился прием, невыносимо жарко. Будь его воля, он бы даже не появился здесь, но традиции обязывали Хранителя Делмарского ключа присутствовать на городских торжествах, особенно таких значимых, как Велла-серра.

В столице с размахом отмечали середину зимы – самую холодную ночь в году. Согревающий огонь пылал на каждой улице: свечи, факелы и – главный символ праздника – восковые фигуры. Лучшие мастера трудились над скульптурами из пчелиного воска. Их творения, выставленные на городской площади, образовывали аллею; первым через нее проходил Хранитель Делмарского ключа, он же удостаивался чести зажечь фитиль и открыть торжество. В течение ночи скульптуры таяли, и к утру от них оставались лишь уродливые «сугробы». Наплывший воск растаскивали бедняки, чтобы переплавить в новые свечи и продать. Городская стража им не препятствовала, находя в этом проявление щедрости в честь праздника.

Риз никогда не разделял всеобщего веселья. Человеческие фигуры и восковые лица выглядели до ужаса реалистично. Желтые, застывшие, неподвижные, они напоминали мертвецов после островной лихорадки. Он родился в то время, когда призрак страшной болезни еще довлел над южанами, а городскими легендами об эпидемии, унесшей тысячи жизней, пугали непослушных детей.

Однажды в детстве он, по воле судьбы и неугомонной матери, оказался на площади в разгар гуляний: играла музыка, пылал огонь, с боков теснили разряженные люди, сверху давил плотный воздух, раскаленный и наполненный медовой сладостью, смешанной с горечью дыма. Чтобы отдышаться, Риз присел на корточки, пригнулся к земле – холодной, неподвижной, безопасной тверди. Он провел так не больше минуты, пока его не стали толкать шальные гуляки. Испуганный, он вскочил на ноги, вытянулся в полный рост. Вокруг бушевало людское море, мелькали лица, гремели барабаны. Отчаянно вглядываясь в толпу, Риз пытался найти Ма, но перед ним то и дело вспыхивали восковые головы, увенчанные фитилем, и застывшие гримасы с оплывающими от жара чертами: вытекшие глаза, проваленные носы, разинутые рты… Ма первой заметила его и, вытащив из гущи, увела подальше от аллеи. Земляничное варенье, купленное у лавочника, успокоило маленького Риза, однако тревожное чувство, связывающее его с Велла-серрой не исчезло многие годы спустя. И сейчас, после кульминации вечера, он чувствовал себя как одна из восковых скульптур на городской площади. Он словно был декором, безвольной фигуркой, чья учесть – появиться под восторженное ликование, а после умереть на глазах толпы, безжалостно предавшей его огню.

Риз сглотнул. Во рту оставалась приторная сладость: надышавшись медовым воздухом, он попытался перебить послевкусие земляничным вином, но сделал только хуже. Воспоминания из детства стали еще явственнее и добавили тревоги. Ему требовался стакан холодной воды, но приходилось стоять посреди зала, у всех на виду, и слушать праздничный хор, исполняющий традиционную песню Велла-серры. Многоголосие эхом растекалось под сводами, и пространство вибрировало от силы звука.

– Лицо попроще, Ри, – шепнули ему на ухо, и он вздрогнул от неожиданности. – Хотя бы попытайся изобразить воодушевление.

– Не могу.

– Представь, что перед тобой чертежи.

– Уже. Не помогает, – сквозь зубы процедил он и в очередной раз одернул рукава, беспокоясь о том, что его болтовню расценят как неуважение к приглашенным хористам.

– Ну, тогда представь меня голой.

Не удержавшись, он повернулся к Илайн, стоящей слева от него, и она лукаво улыбнулась в ответ, довольная, что шутка удалась. Риз надеялся, что все увлечены музыкой и не слышат их. А лучше бы еще и не видели.

– У тебя щеки покраснели.

– Тут жарко.

– У-у-уф! – шумно выдохнула Илайн и помахала рукой, изображая, будто ей душно.

Притворство на грани издевательства. В отличие от него, упакованного в парадный китель, Илайн повезло куда больше. Вряд ли она, облаченная в струящееся платье с открытыми плечами, изнывала от жары. Если что и доставляло ей неудобства, так это любопытные взгляды и волнительные перешептывания гостей, обсуждавших спутницу Хранителя Делмарского ключа.

Для Риза это был первый официальный прием в статусе градоначальника и первый публичный выход с того злополучного ужина, когда его выгнали из дома Брадена и избили. Сплетни о том случае давно утихли, а напоминать о них никто уже не смел. И все же, находясь среди свидетелей своего былого унижения, он ждал подвоха: неудачных острот, намеков или, что еще хуже, лживого сочувствия. На праздновании Велла-серры собрался весь бомонд, что общество и прежде угнетало его, а сейчас вовсе становилось невыносимым.

Чтобы отвлечься, Риз огляделся вокруг, задерживая внимание на деталях. Под сводчатым потолком провисали тяжелые гирлянды из еловых ветвей. Свечи в канделябрах бросали мерцающие отблески на хрустальные бокалы. Оранжевые плоды физалиса, похожие на огни, были повсюду: ими украшали арочные окна, и столы, и сами блюда, дожидавшиеся гостей. Когда последний припев отзвучал и хор проводили аплодисментами, публика плавно переместилась поближе к угощениям.

Риз наивно полагал, что это ненадолго отвлечет собравшихся и позволит ему перевести дух, однако сразу заметил, как от потока гостей отделилась тощая высокая фигура и решительно, как стрела, устремилась прямиком к нему. Он даже не успел приосаниться и встретил давнюю знакомую в полной растерянности.

– Господин Ризердайн, – протянула госпожа Бланда, словно его имя было строчкой из велласеррской песни. – Не припомню праздника прекраснее!

Он был уверен, что такой похвалы удостаивался каждый, кто вызывал у госпожи Бланды корыстный интерес. Манера речи всегда выдавала ее истинное отношение к собеседнику: чтобы выказать уважение, она говорила медленно, напевно, растягивая слоги; а для тех, кто вызывал у нее нескрываемое презрение, была припасена особая интонация, когда окончания слов искажались или вовсе терялись в спешке.

Ему следовало с благодарностью принять ее похвалу, однако он не умел притворяться, поэтому в ответ лишь учтиво кивнул, надеясь, что разговор исчерпает себя, едва завязавшись. Чувствуя его растерянность, Илайн поспешила на помощь.

– Вы можете забрать угощения для приюта вон там. – Она указала в сторону ниши, где разместили деревянные ящики с разной снедью. Часть из них собирались отвезти в башни Хранителя, а остальное раздать нуждающимся на улицах. Для детского приюта, коим заправляла госпожа Бланда, тоже приготовили щедрый подарок.

– Спасибо, госпожа Нидл, – сухо сказала директриса, не оценив ее заботы. Тем самым тоном, выражающим пренебрежение.

– Уолтон, – тут же исправила Илайн. Выложила на стол главный козырь, чтобы не затягивать выигрышную партию.

Госпожа Бланда замялась. Ее взгляд скользнул вниз и задержался на кольце: топаз в золотой оправе красноречиво сверкал на безымянном пальце Илайн. Убедившись, что ее не обманывают, директриса выдавила:

– Примите мои поздравления. Не знала, что вы обручились.

– Мы не делали из этого сплетни. – Илайн пожала плечами, увитыми жемчужными нитями.

– Оно и правильно, – пробормотала госпожа Бланда, сконфуженная колким замечанием. Ее назвали сплетницей, но выказать обиду она не посмела и молча удалилась, по пути едва не снеся девушку, разносящую напитки.

Бокалы тревожно звякнули, но та смогла удержать их на подносе, не пролив ни капли. Глядя на этот трюк, Риз невольно подумал о Саймоне и его бережном обращении с посудой. Прислужница иначе расценила его взгляд и предложила вина, а когда получила отказ, поспешила дальше, сквозь толпу, подставляя бокалы жадно протянутым рукам.

Не дожидаясь, когда следующий гость изъявит желание отметиться перед Хранителем Делмарского ключа, Риз и Илайн ускользнули из зала, чтобы наконец ненадолго скрыться от любопытных взглядов. Их стало значительно больше после того, как госпожа Бланда вернулась к гостям и не преминула сразу же обсудить открывшуюся ей истину. Можно было не сомневаться, что к утру новость подхватят газетчики, и на первой полосе «Делмар-Информер» появится кричащий заголовок что‑то вроде: «В ночь Велла-серры Хранитель Делмарского ключа торжественно объявил, что обручен». Риз понимал, что публичные обсуждения его жизни неизбежны, но предпочел бы отсрочить момент. Илайн он не винил. Их совместное появление на приеме уже говорило о многом, а кольца на безымянных пальцах служили подтверждением сплетен. Легко было представить, как люди обсуждают главных героев прошедшей Велла-серры: новоявленную чету Уолтонов.

Через распахнутые двери они прошли на небольшой балкон с каменной балюстрадой. Отсюда открывался вид на городскую площадь: с высоты Восковая аллея выглядела как шеренга солдат во время факельного шествия. Благодаря ветру воздух снова стал свежим, и облако медовой сладости унесло куда‑то дальше, в сторону улиц, где продолжались шумные гуляния.

Зима в Делмаре была мягкой, но сейчас, после душного зала, холод ощущался совсем иначе. Риз предложил Илайн китель, но та заупрямилась.

– Даже не пытайся спихнуть на мои плечи должность градоначальника.

– Это всего лишь одежда.

– Вначале форма, потом обязанности… Ну уж нет, – проворчала она, состроив гримасу.

– Хочешь, попрошу принести твой плащ?

– Это лишнее, – отмахнулась Илайн. Несмотря на то что на ее руке сияло драгоценное кольцо, а новая фамилия была на слуху среди бомонда, сама она не относила себя к людям, имеющим право обращаться к прислуге, особенно по таким пустякам. – Побудь со мной.

Он прижал Илайн к себе, чтобы согреть, и она не стала возражать. С минуту они, молча наблюдали за огнями на городской площади.

– Как думаешь, нас кто‑нибудь хватится, если мы сбежим через балкон? – задумчиво проговорила Илайн.

– Нас – нет, а вот парадный китель будут искать. Это же реликвия.

– И как оно, носить на себе реликвию?

– Чувствую, скоро с ней срастусь. Если она не придушит меня раньше.

– Интересно, как в него помещался Лэрд?

– Носил на одном плече.

– Серьезно?

Риз засмеялся и заверил, что говорит правду. В отличие от самих Хранителей Делмарского ключа, их праздничное обмундирование не менялось с давних пор, и градоначальникам разного телосложения и габаритов приходилось проявлять изобретательность, дабы соблюсти традицию и вырядиться как положено. Будь они королями, носили бы корону, как символ власти, но их роль была значительно скромнее. Привилегий хватило только на китель, прошитый золотыми нитками.

Самая холодная ночь в году стремительно надвигалась, чтобы оправдать свое звание. На город опускался туман. Морской воздух пощипывал кожу, – казалось, будто ее натерли солью. Риз предложил вернуться к гостям, но Илайн снова заупрямилась.

– Не хочу. Там все женщины смотрят на меня так, словно я стащила лакомый кусок из их тарелки.

– Ты их поражаешь.

– Вот и хорошо. Когда они теряют дар речи, становится тише.

Порыв колючего ветра заставил Илайн прижаться к нему теснее, и Риз почти поддался желанию сбежать с праздника прямо сейчас. Он бы давно так и сделал, если бы не был вынужден следовать четкому регламенту. Все ждали кульминации вечера – грандиозного фейерверка. С этого самого балкона Ризу предстояло запустить первую ракету и на том сложить свои полномочия городского шута до следующего торжества.

– Потерпи еще час, – сказал он. – Клянусь, что не задержусь ни на минуту.

– Ох, Ри. Клятвы – не зерна, не прорастут там, где их разбросали.

– Ты это сама только что придумала?

– Нет. Старые мудрости Ислу.

– На островной земле не растет ничего, кроме табака. Уж поверьте! – внезапно раздалось позади.

По одному голосу Риз понял, кто бесцеремонно вмешался в их разговор. Обернувшись, он, как и ожидал, увидел мерзкую физиономию Иржи, фермера из восточного Ридо.

– Вижу, даже светское общество не научило вас манерам. – Риз смерил его уничижительным взглядом. Однако смутить этого дубину не удалось. Как у деревянной фигурки с лубяными глазами, его гримаса осталась неизменной. Он склонил голову, неумело пытаясь притвориться вежливым, и выдал:

– Позвольте обратиться к вам, господин Уолтон.

– Вы уже сделали это без моего дозволения.

Риз надеялся, что холодный тон намекнет дотошному фермеру, что ему пора, но тот явно не собирался уходить и, прожигая их взглядом, стоял неподвижно, заняв собой дверной проем.

Они оказались в ловушке. Предложение Илайн сбежать через балкон теперь казалось единственным шансом спастись от неприятного общества. Словно подталкивая их к краю, Иржи шагнул вперед, прогнусавив:

– Понимаю ваше желание уединиться с супругой. – Его масляный взгляд скользнул по плечам Илайн. – Уделите мне пару минут, а после я готов постоять на стреме, чтобы вас никто не побеспокоил.

Не желая оставаться объектом скабрезных шуток, Риз отстранился от Илайн. Ее присутствие оказывало на него то же действие, что крепкий алкоголь или горячая ванна: размягчало, делало уязвимым. Стоило ему ненадолго забыться рядом с ней, и он потерял бдительность.

Иржи прочистил горло и завел свою шарманку ушлого дельца:

– Я не раз пытался попасть к вам, господин Уолтон, и каждый раз получал отказ. Хотя вы должны быть заинтересованы в том, чтобы сотрудничать с восточными городами, способными прокормить Делмар. Слышал, после того как ваши фермы закрылись, в столице начались проблемы с продовольствием.

– Вы можете вернуться за праздничный стол и убедиться, что делмарцы не голодают.

– Таскать запасы – удел крыс, – заявил Иржи, надеясь, что его слова достаточно оскорбительны, чтобы уязвить Риза и лишить его той уверенности, с какой он отказывался от подачки. – Что будет после, когда доедите то, что откладывали на черный день? Я готов помочь. Мы собрали хороший урожай и можем прокормить все южные земли: от Лима до Хафна. Но вам я сделал предложение первым.

– Я тронут, – холодно ответил Риз. – В таком случае не окажете ли вы мне услугу?

Иржи надулся как индюк; видимо, решил, что смог переломить ход разговора.

– С радостью.

– Тогда уйдите прочь и больше не попадайтесь мне на глаза.

Иржи туповато заморгал. Потребовалось несколько секунд, чтобы он осознал сказанное и нашелся, что ответить.

– Я думал, вы мудрый управленец и не будете принимать решения, руководствуясь старыми обидами.

– Ничего личного. Я наслышан о том, как вы ведете дела. Обманутые пайщики, поставки гнилого зерна с обвесом в вашу пользу… – Риз покачал головой в знак порицания. – Для многих вы – причина огромных убытков, и я не стану подвергать городскую казну такому риску. Так что можете оставить мечты о том, чтобы занять столичный рынок. Этого не будет, хоть в лепешку расшибитесь.

Иржи затрясся от злости; щеки его раздулись, и весь он стал похож на воздушный шар.

– Ваша минута давно истекла, – поторопил Риз, и больше повторять не пришлось. Оскорбленного Иржи как ветром сдуло.

Все произошло так быстро, что, казалось, он успел сделать единственный вдох, а теперь, избавившись от надоедливой персоны, смог свободно выдохнуть.

– Пора признать, что это весело! – усмехнулась Илайн и, встретив его вопрошающий взгляд, пояснила: – Говорить правду. Называть сплетников сплетниками, хамство – хамством. Люди так забавно реагируют, будто это откровение для них.

– А меня учили, что иногда лучше держать язык за зубами и не нарываться. – Риз почесал шрам у виска, оставшийся после встречи с удильщиками.

Илайн ничего не сказала. Было нечто красноречивее и утешительнее любых слов: ее холодные пальцы, скользнувшие под воротник кителя, решительность, с которой она притянула его ближе, чтобы горячими губами прижаться к шраму.

– Иди к гостям, – шепнула Илайн. – А я спущусь за плащом. Иначе будут судачить, что я от тебя не отлипала.

– Они все равно будут сплетничать.

– Еще как. Но пусть придумают что‑нибудь оригинальное. Незачем упрощать им задачу.

Заговорщицки улыбнувшись друг другу, они вернулись в зал и разошлись в разные стороны: Илайн – к лестнице, ведущей к гардеробной, а Риз – к праздничным столам, прореженным изголодавшимися за вечер гостями. Его будто подхватило бурное течение: участливые лица, натянутые улыбки, липкие рукопожатия, пустые слова о том, что праздник удался, стократные упоминания его имени – отовсюду, разными голосами и интонациями.

Заскучавшие гости ждали главного действа, и когда назначенное время наступило, Риз под громкие овации прошествовал на балкон, чтобы поджечь фитиль. Первая ракета с шипением взмыла в воздух, взорвалась и рассыпалась дождем искрящихся звезд. Снизу донеслись возгласы, одобрительные крики и хлопки, а в следующую секунду их заглушили залпы фейерверка. Он стоял на балконе, глядя в небо, наблюдая, как взлетают и взрываются ракеты, оставляя за собой хвосты дыма и снопы искр, будто прирученные кометы. Вновь и вновь они стрелами пронзали воздух. С моря наползал туман – такой плотный, что можно было увидеть четкую границу между молочно-дымной завесой и небом, озаренным вспышками фейерверка.

Погасла последняя ракета, восторженные голоса затихли, праздник закончился. Будто почувствовав это, туман сгустился и накрыл город. Все вокруг теперь казалось плоским, выцветшим, увядшим. Люди внизу превратились в скользящие тени, очертания зданий, окольцовывающих главную площадь, расплылись и стали почти неразличимы.

Суета переместилась к дверям и лестницам. Гости торопились домой, чтобы переждать самую холодную ночь в своих теплых постелях. Компании на улице редели и мельчали, а желтоглазые автомобили выплывали из тумана, чтобы забрать пассажиров, и снова пропадали, похожие на глубоководных рыб, проглатывающих мелких рыбешек. Наблюдая за ними с высоты, Риз невольно вспомнил про удильщиков и одноименную банду, держащую в страхе южные земли. Ему удалось подавить их деятельность в Делмаре, и те переметнулись на близлежащие территории.

Велла-серра только отгремела, а его мысли уже вернулись к проблемам, волнующим его последнее время.

Риз скорее почувствовал, нежели услышал движение позади себя, и обрадовался, увидев Илайн. В суете он не заметил момент, когда она присоединилась к гостям на балконе. Впрочем, в ее духе было и вовсе пропустить фейерверк, который она считала дешевым трюком и бесполезной тратой пороха, выброшенного на ветер.

– Поехали, Уолтон, – бросила Илайн, сердито смахнув с лица прядь, выбившуюся из-под гребня. – Я ни одной лишней минуты не вытерплю в этом платье!

Она зашагала прочь, и Риз, памятуя о своем обещании, поспешил за ней. Свернув в темный пустой коридор, Илайн первым делом избавилась от гребня и, спрятав его в кармане плаща, взъерошила волосы. Затем огляделась по сторонам, будто запоздало подумав о том, что за ними могут следить, и остановилась у ниши.

– Тебе что‑то подложили в карман, – сдавленным шепотом сообщила она. – Пока все глазели на фейерверк.

Риз проверил карманы парадного кителя: в одном из них действительно нашелся клочок бумаги, подписанный печатью с изображением маяка и глаза, зависшего над ним, как прожектор. Знак Охо. Увидев его, Илайн тихо выругалась, озвучив его мысли.

– Какого хрена?

Он сразу понял, что им нужно, но помедлил с ответом, изучая записанную комбинацию из букв и цифр, что было не чем иным, как зашифрованными координатами места встречи и временем.

– Это приглашение в их резиденцию, – наконец сказал Риз.

– У нас еще ничего не готово. – Илайн нервно покачалась на каблуках.

– Покажу, что есть. Чертежи, планы…

– Они не в гости тебя зовут, Ри. Иначе зачем посылать шпионку?

– В каком это смысле?

– Та подавальщица. Весь вечер крутилась рядом. Слушала. А потом подсунула тебе записку и сбежала.

– Может, она надеялась на чаевые?

Илайн нахмурилась.

– Ри, это не шутки. Речь о твоей безопасности. Сегодня тебе в карман подложили записку, а завтра – быстродействующий яд. На всякий случай напомню: ты – Хранитель Делмарского ключа. – Она ткнула ему пальцем в грудь, и Риз невольно поморщился. – Пора нанять охрану, чтобы хватали за руку всякого, кто попытается тебя тронуть. – Илайн прервалась и растерянно спросила: – Что смешного?

Он с трудом подавил приступ нервного хохота и выдавил:

– А что ты будешь делать с моей неприкосновенностью, Ила?

– Буду преступницей. Каждую ночь. – Она саркастично приподняла бровь и, смирившись, что серьезного разговора уже не получится, зашагала дальше.

Во дворе резиденции для приемов их ждал водитель. Они расположились на задних сиденьях и ехали молча, погрузившись каждый в свои мысли.

Прорвавшись через улицы, наводненные веселыми толпами, автомобиль свернул в тихий квартал, отделенный от побережья длинной аллеей эвкалиптов. Окутанные ночным сумраком они казались каменными исполинами, что оберегали покой жителей и их обители. Там, где праздник еще продолжался, горел свет: тонкими полосами он просачивался сквозь обрешетку запертых ставен и окрашивал туман в бледно-желтый, как ванильный пудинг, цвет. На этом фоне их дом с черными окнами выглядел мрачным и заброшенным, и только дым из труб, поднимающийся над покатой крышей, разрушал эту иллюзию.

Тихо проскользнув за дверь, Риз и Илайн впотьмах пробрались наверх. В спальне горел камин, заботливо растопленный Саймоном. Поленья мирно потрескивали, разнося по комнате приятный запах древесины. Идеальное место, чтобы встретить самую холодную ночь в году.

Скинув неудобные туфли и плащ, Илайн умостилась у камина и вытянула ноги, грея ступни. Подол ее шелкового платья растекся по ковру, похожий на озеро, в глади которого отражались танцующие блики. Расположившись в кресле напротив, Риз с минуту любовался ею, чего не мог позволить себе весь вечер.

Когда их взгляды встретились, Илайн поняла, о чем он думает. Пожалуй, это было слишком очевидно. Неторопливо, будто нехотя, она встала и подошла. Подобрала подол, чтобы узкая юбка не стесняла движений, и забралась к нему на колени. Оказавшись лицом к лицу, они продолжали хранить молчание, не нарушая сложившейся вокруг них мелодии. В ней смешались треск огня, их дыхание, завывание ветра в дымоходе и шорох ткани, пока Илайн возилась с тугими петлями на его кителе.

– Осторожно, – предупредил Риз, когда она резко дернула пуговицу, грозясь безжалостно оторвать ее. – Мне придется отчитываться за каждую нитку.

– Тоже мне, реликвия, – фыркнула Илайн. – Просто шелуха. Самое главное – под ней.

Наконец ее руки добрались до рубашки, скользнули под нее. Риз потянулся, чтобы избавиться от кителя, доконавшего его за вечер, но Илайн не позволила:

– Оставь. Будет, чем занять свои мысли на скучных приемах.

Риз нетерпеливо привлек ее к себе, – так, что она уперлась коленями в спинку кресла. Илайн усмехнулась ему в губы, но, прежде чем успела их поцеловать, в комнате, словно гром, раздался стук в дверь, а следом голос:

– Риззи, дорогой?!

Он остановился.

– Не смей. Даже не думай, – шикнула Илайн и прижалась к нему крепче, словно собралась удерживать силой.

Кажется, он даже перестал дышать, на миг почувствовав себя ребенком, который, пойманный за шалостью, прячется от матери. В детстве срабатывало лучше, а сейчас не помогло. Стук повторился, уже настойчивее. Бессмысленно было притворяться спящими и глухими, наверняка Ма слышала, как они вернулись.

– Вдруг что‑то важное.

– Например? Чай остывает? – язвительно бросила Илайн и взвилась с его колен.

Снова постучали, и, поскольку момент был безнадежно испорчен, как и настроение Илайн, Риз нехотя поплелся к двери и помедлил, прежде чем открыть.

Ма ждала в коридоре, стоя в тусклом свете ночной лампы. В своей цветастой сорочке до пят она напоминала садовую скульптуру.

– Срочное письмо, – известила Ма, протянув зеленый конверт. – Принесли почти сразу, как вы уехали. Я ждала, когда вы вернетесь.

Риз разломил сургучную печать и пробежал глазами по строчкам.

– Что‑нибудь серьезное? – с беспокойством поинтересовалась Ма.

– Надеюсь, пустяки, – пробормотал он, складывая лист обратно.

– Как все прошло? – С этим вопросом Ма обратилась уже к Илайн, подошедшей узнать, какое срочное дело отвлекло их.

– Наш достопочтенный Хранитель Делмарского ключа отлично справился, – ответила она, похлопав его по спине. Наверное, со стороны жест казался дружеским и одобрительным, но Риз сразу ощутил напряжение между ними. Не то же, что объединяло их минуту назад, а едва скрываемое раздражение Илайн. – Все только на него и смотрели.

– А что сказали о твоем платье?

Ма радела о праздничном образе Илайн больше, чем она сама: помогла определиться с фасоном и тканью, отдала свой гребень для волос – одно из немногих украшений из фамильной сокровищницы Уолтонов. Если бы она узнала, что семейная драгоценность лежит в кармане плаща, как простая безделушка, это бы обернулось настоящей драмой.

– К счастью, не слышала, как меня обсуждают. Но уверена, что платье им понравилось больше, чем я сама.

Ма только охнула, поняв, что Илайн не в лучшем расположении духа, оставила ее в покое. Пожелав друг другу счастливой Велла-серры, они разошлись по своим комнатам.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – бросил Риз, закрывая дверь, и протянул Илайн письмо, чтобы она сама прочитала новости от Флори.

Власти Пьер-э-Металя быстро смекнули, что у них из-под носа увели ценный ресурс, и решили вернуть безлюдей в лоно городских земель. Риз предупреждал о рисках и был готов оказать помощь, если потребуется. Кажется, пришло время исполнить обещания.

– Предлагаю отдать городу Дикий дом, – заявила Илайн, вникнув в суть дела. – Пусть развлекаются.

Она шутила, чтобы скрыть растерянность и тревогу. Они еще не оправились, не успели встать на ноги после недавней войны с Браденом, как их снова ударили под дых. Все это и многое другое читалось в голосе Илайн, ее выражении лица и нервных шагах, которыми она меряла комнату.

– Судя по дате письма, Флори с сестрой приедут послезавтра, – сказал Риз, чтобы прервать напряженное молчание.

– Пока ты будешь в Охо. – Илайн даже не взглянула на него. Отвернулась к окну, словно заметила на улице нечто любопытное.

– Попрошу Флинна, чтобы встретил их.

– С этим я и сама разберусь. Лучше предупреди Ма, что у нее будут гости.

Илайн всегда подчеркивала, что единственная хозяйка здесь Ма, а дом Уолтонов – временное пристанище для них. С тех самых пор, как его безлюдь погиб в пожаре, Риз нигде больше не чувствовал себя дома. Даже уютное жилище на берегу, где они с Илайн провели осень, не стало ему заменой, и, спасаясь от зимних холодов, они перебрались в город.

Ма вела хозяйство, Саймон управлялся с домашними делами, пока Риз пропадал на службе, а Илайн – в лаборатории. Они были слишком разными, чтобы ужиться под одной крышей. Невзирая на это, Ма и Саймон, обретшие друг друга, пытались слепить дружное семейство, наверстать упущенное и создать, наконец, то, чего все они были лишены долгие годы. Риз понимал, но не разделял их стремление; он давно вырос из мечты о заботливых счастливых родителях и еще не обрел мечту стать одним из них. Зависнув где‑то между, он планировал строительство нового безлюдя, который смог бы назвать своим домом и где Илайн чувствовала бы себя полноправной хозяйкой.

Риз подошел к ней и обнял за плечи, не найдя подходящих слов. Она не отреагировала, словно обратилась в камень. Чтобы оживить ее, он коснулся губами плеча, выбрав место, свободное от жемчужных нитей.

– Если хочешь меня задобрить, сделай, что собирался. – Проворчала Илайн, и он замер, вспоминая, что обещал ей. Построить дом? Восстановить их общее дело? Расплатиться с Охо? Прежде чем он высказал одно из своих глупых предположений, Илайн повернулась к нему. Ухмылка скользнула по ее губам, а после она прошептала: – Сними с меня это дурацкое платье!