Читать книгу Мифы Древнего мира - Карл Фридрих Беккер - Страница 15

Состарившись, Самуил поставил судиями двух сыновей – вероятно, чтобы сделать это достоинство в семействе наследственным. Но сыновья не пошли по стопам отца, а творили суд неправый. Из-за этого, а быть может, и от зависти к колену Ефремову израильтяне заставили Самуила оставить себе судейское достоинство. Убедившись на бесчисленных примерах соседних народов, что лучшее средство в общественных бедствиях – самодержавный властитель или царь, они обратились к Самуилу: «Дай нам царя, который выводил бы нас из затруднений, когда мы ведем войну, и какого имеют все язычники». Самуил же доказывал, что установление царской власти будет равносильно отпадению от Иеговы, и со всем жаром свойственного ему красноречия старался убедить народ остаться при прежнем образе правления. В доводах Самуил опирался главным образом на основное положение Моисеева закона: народ израильский, будучи избранным народом Божиим, составляет вместе с занимаемой им Ханаанской землей собственность самого Иеговы и поэтому должен иметь царем только Бога, но никак не человека.

Но доводы Самуила не имели успеха. Народ не отступил от своего намерения, и Самуилу пришлось согласиться на избрание. Выбор его – конечно, не без благоразумного умысла – пал на одного человека из слабого колена Вениаминова и, притом, из самой незначительной семьи этого колена. Тот назывался Саулом, был прекрасен собой («целою головой выше всего народа») и храбрости необыкновенной. Посланный отцом отыскать пропавших ослиц, Саул, не найдя их, пришел к пророку Самуилу, чтобы спросить его. Самуил принял его дружески и помазал священной миррой в цари израильские. Затем велел ему вернуться домой и сказал, что он должен будет предстать пред собранием пророков. Удалившись, Саул поступил так, как приказал ему Самуил. Пророки встретили его и приветствовали вдохновенными песнопениями. Дух Божий снизошел на Саула, и он стал пророчествовать пред ними словами древних. Тогда все, знавшие его раньше, восклицали в изумлении: «Разве Саул из числа пророков?» Но изумление это достигло высших пределов, когда Самуил в созванном вслед за этим всенародном собрании представил этого самого Саула как их будущего царя. Вместе с радостными криками народа: «Да здравствует царь!» многие говорили: «Чем может он помочь нам?» К нему отнеслись с пренебрежением и не принесли ему никаких даров. Однако Саул, о чем и сам прежде не имел никогда в помышлении, благодаря своим подвигам, сделался дорогим для угнетенного отечества.

Саул вел целый ряд счастливых войн против аммонитян при царе их Наасе, против филистимлян и амалекитян. Но когда он не послушался приказания Самуила истребить амалекитянского царя Агата со всем его народом и со всеми стадами его, дух Божий отступился от него, он был отвергнут, и царем, по повелению Иеговы, был тайно помазан Давид. Однако Давиду, прежде чем весь народ признал его царем, пришлось многое испытать: претерпеть несколько гонений и подвергнуться неоднократным покушениям на свою жизнь, а после самоубийства Саула в битве с филистимлянами вести упорную борьбу с полководцем его Авениром и старшим сыном Саула Иевосфеем.

В правление Давида (1033–993) иудейское царство достигло величайшего блеска. Как храбрый полководец, Давид вел многократные войны, в которых и он, и народ его выказывали необыкновенное мужество. После счастливого похода против сирийцев иудейское царство приобрело грозное величие, и наступил действительный и продолжительный мир. Давид простер власть до устьев Евфрата, и сирийцы из Эмафа, Дамаска и Низибии платили ему дань. Давид также распространил государство и на юг. Моавитяне и эдомитяне, заключившие союз с низивийским правителем и поддержанные им и ассирийцами, напали на израильтян, но были также разбиты Давидом и храбрым полководцем его Иоавом и бесчеловечно истреблены. Государства эти подпали под власть Давида, а завоевав Идумею, он получил даже гавань в Аравийском заливе. Совершенно покорены были и филистимляне. Наконец Давиду удалось вырвать у иевусеев Иерусалим с крепостью Сион, которыми они до тех пор владели. Эта крепость была укреплена так сильно, что на предложение Давида сдать ее иевусеи насмешливо отвечали: «Даже хромым и слепым для защиты ее достаточно было бы только крикнуть: не смей входить, Давид!» Но Давид тем не менее взял ее, укрепил еще больше и сделал Иерусалим и Сион резиденцией. Иерусалим стал столицей государства еще и потому, что Давид перенес туда с необыкновенной торжественностью киот завета, причем сам плясал перед киотом при несении его в Сион. Царь решил еще больше украсить город. С помощью финикийских архитекторов, присланных к нему вместе с кедровым лесом царем тирским, он построил в Иерусалиме богатейший и прекраснейший дворец. Еще он желал перенести народную святыню из скинии в прочный и роскошный храм, но привести в исполнение это предприятие ему запретил пророк Нафан.

Соломон строит храм.

Юлиус Шнорр фон Каросфельд. Гравюра

Поскольку Давиду не удалось проявить в сооружении храма свое влечение к красоте и величию, он с тем большею свободою предался возвышению народного духа и тесно связанного с ним богослужения. Оно стало справляться с большой торжественностью и великолепием, сопровождаться музыкой и песнопением, в чем Давид сам был очень искусен и тем придал богослужению более просвещенную и художественную форму. Для этой цели было выбрано четыре тысячи левитов, распределенных на классы и хоры во главе с учителями хорового пения; все они были в роскошных одеяниях. Нам известны имена трех знаменитых начальников хоров – Асафа, Амана и Идифума; дошли до нас и нежные, полные чувства песни самого Давида, заключающиеся в Псалтири (книге псалмов).

Эти песни Давида, как и песни других поэтов, исполнялись на общественных празднествах. Собиравшийся пред скинией завета весь народ иудейский испытывал неведомое до тех пор воодушевление при совершении вновь введенного богослужения. Но, с другой стороны, роскошь и великолепие, появившиеся благодаря приобретенным различными войнами богатствам, стали развращать народ. Он постепенно привыкал к тем переменам, которые вносил в народный дух и в государственные учреждения этот просвещенный и образованный государь, сочетавший в себе талант лирического поэта с талантом победителя и мудрого правителя. Поэтому естественно, что характер народа, благодаря распространенному Давидом образованию, перешел от патриархальной простоты и нетребовательности к подвижности и изменчивости. Равенство и свобода, поддерживаемые древними учреждениями, при новой царской, почти деспотической власти существенно пострадали, а прежнее ощущение независимости постепенно притупилось. Азиатский дух образа правления не замедлил проявиться и здесь со всеми последствиями. При дворе Давида разыгрывались всевозможные интриги; от них произошли смуты и раздоры, бросившие мрачную тень на последние годы царствования Давида.

О тяжких испытаниях его можно судить по восстанию сына его Авессалома и по преступлению, совершенному Давидом против хеттеянина Урии. Полюбив его жену Вирсавию и желая взять ее себе в жены, Давид погубил Урию. Но воспоминания о слабостях и проступках Давида скоро забылись, и народ видел в нем лишь создателя израильского государства, «человека с Божественным сердцем», великого политического деятеля. Кроме того, по мнению даже строгих судей, Давид был прекрасным поэтом. Преемником на престоле израильском надлежало быть четвертому сыну Давида – Адонию, но Вирсавия и пророк Нафан убедили стареющего царя назначить другого. Еще при жизни он приказал всенародно провозгласить царем сына своего Соломона, рожденного от Вирсавии. Адония восстал, но был убит вместе с военачальником Иоавом.

При Соломоне взошло то, что посеял благодаря храбрости и энергии Давид, и народ, наконец, сумел воспользоваться плодами предыдущих завоеваний. «Иудеи, – говорит Библия, – жили беспечально, каждый под виноградником своим и под смоковницею своею; они были бесчисленны, как песок морской, ели, пили и веселились». Поэтому царя Соломона украшали только мирные добродетели: мудрость, поэтическое дарование, влечение к красоте и великолепию, проявившееся в разнообразных дорогих постройках и сооружениях; забота о безопасности страны, выразившаяся в укреплении городов и заключении союзов с дружественными соседями; и, наконец, радение о благоденствии народа, возникшем благодаря миру, мореплаванию и торговле. При нем также коренным и всесторонним образом изменился первоначальный государственный строй, установленный еще Моисеем и прежде менявшийся лишь постепенно.

Одним из замечательных дел Соломона было сооружение храма Иерусалимского, хотя при этом он осуществил лишь волю и план Давида, собравшего для этой постройки неисчислимые сокровища. Храм не следует рассматривать наравне с художественными образцами греческого зодчества, в сравнении с которыми он покажется мрачным, приземистым и неправильным по форме. Зато по великолепию и прочности постройки он был в высшей степени замечателен. Построен он был на горе Мория: гору с одной стороны срыли, а с другой расширили. Еще во времена римлян удивлялись огромной стене в четыреста локтей вышиной, которая была сделана из камней, связанных железными креплениями. По образцу египетских построек храм имел множество флигелей, служивших для хранения десятины, устройства трапезных зал при жертвоприношениях, помещения священников и т. д.

При сооружении храма, продолжавшемся семь лет, Соломон пользовался рабами, которые были потомками оставшихся в стране ханаанитянских народов: гефитян, иевусеев и др. Архитекторами были, в основном, иностранцы, по большей части – жители могущественного г. Тир, славившиеся в то время искусством и прилежанием. Тирянином был и художник, изготовивший обе громадные металлические колонны и сосуды для храма. Тирский царь Хирам, друг Соломона, в силу договора и в обмен на доставляемые ему Соломоном масло и хлеб, послал в его распоряжение и тех жителей Тира, которые рубили и обделывали в Ливане кедровые деревья и сплавляли их в Яффу. Тирским было и золото, переделанное местными мастерами на украшения для храма.

За это золото Соломон уступил тирскому царю 22 незначительных города. Легко можно себе представить, сколько золота израсходовал Соломон, если учесть, что его царствование прославил не один храм Иерусалимский. Соломон построил себе дворец в Иерусалиме, а недалеко от г. Баальбек, у подошвы Ливана – летнюю резиденцию, где вся утварь была золотая. Кроме того, он воздвиг судилище и дворец для супруги, дочери египетского фараона. Знаменит был также его трон из слоновой кости, покрытый чистым золотом; к нему вели шесть ступеней, по обеим сторонам которых стояло 12 львов; трон этот, подобного которому не было ни в одном государстве, являлся, вероятно, тоже произведением чужеземного мастера. Из этого видно, что роскошь не была следствием культурного состояния всего народа, а была потребностью двора и царя, поэтому между правительством и народом со временем должно было обнаруживаться все большее несоответствие.

Что касается торговли, то ее также вел не народ, а царь, притом на собственный счет в союзе с тирским царем, при помощи финикийских моряков, в особенности из Гасион-Гаверской гавани в Аравийском заливе. Торговля эта простиралась до Офира и Тартессуса (в Испании) и доставляла Соломону золото, серебро и другие товары. Он также вел торговлю лошадьми, что было одним из пагубных царских нововведений. До того времени лошади были чужды израильтянам, и коневодство было запрещено Моисеем, допускавшим в будущем избрание царя, но с непременным условием, чтобы он ни в коем случае не держал конницы. Моисей запрещал разведение лошадей отчасти из-за того, что их использование при земледелии было не так удобно, нежели ослов, а отчасти из-за того, что Ханаан, окруженный пустынями и горами, нуждался для защиты в выносливых пехотинцах. Конница требовалась только при дальних, завоевательных войнах, которых Моисей не желал. Но Соломон, вопреки установлению Моисея, завел регулярную конницу из 12 000 всадников и почти 1500 военных колесниц. Конница эта, для которой Соломон содержал двойное количество лошадей, размещалась по городам, где для нее были построены конюшни по египетскому образцу. Так как в то время в Аравии еще не разводили лошадей, то их приводили Соломону из Египта, при том в таком количестве, что он перепродавал их соседним правителям по произвольно высокой цене. Эта сухопутная и морская торговля вместе с данью подвластных народов доставляли царю и его двору все необходимое, составляли главный источник значительных доходов царя, про которого говорили, что он сделал кедровое дерево столь же обыкновенным, как смоковница, а серебро – как простые камни.