Читать книгу Снегирим - Катерина Левинбук - Страница 6

Любимая и единственная дочь эмоционального отца, Катя привыкла к вниманию и восхищению, да и сама умела вести себя так, чтобы окружающие замечали ее таланты. Уверенность в себе, которую внушал ей В. З., с рождения смотревший на нее как на икону, и была главным достоинством Кати, благодаря которому окружающие начинали видеть в ней все остальные прелести. Конечно, находились люди, которых она не особо, скажем так, вдохновляла, но примечательно, что они вызывали у нее интерес, а не раздражение. Ее как бы охватывало желание их завоевать, то есть ненавязчиво превратить в своих поклонников – и чем труднее была задача, тем лучше. Это качество она или унаследовала от В. З., или просто повторяла за ним. Он тоже редко сдавался, и обычно, если кто-то не хотел становиться его другом с момента знакомства, то В. З. постепенно влюблял в себя людей и становился им необходимым. Даже министр Огурцов поначалу не обратил на него особого внимания: подумаешь, математик какой-то, но постепенно с удивлением понял, что скучает по своему Вовику и как-то ему хреново, если он не был у него на даче в Снегирях целый месяц. Понятно, что дружить с всесильным министром желали многие и приглашения поступали отовсюду, но куда бы он ни пошел, как-то у всех было скучновато – не так душевно, как у Вовика. Один раз он даже подумал вслух: «Что ни говори, а ни с кем больше так не ПОСНЕГИРИШЬ! Это просто факт!»

Так что, несмотря на отсутствие интереса к ней большинства учеников 4-го «А», Катя не упала духом и постепенно старалась узнать одноклассников получше, чтобы понять, на ком стоит сконцентрировать свое внимание и обаяние. Интересно, что эта ситуация оказалась для Кати совершенно новой: она привыкла чувствовать себя элитой и раньше не сталкивалась со снобизмом со стороны других. Многие ее соученики не могли поверить, что Катя вообще никогда не была за границей! Она рассказывала, как отдыхала в Прибалтике, но для ее одноклассников, родители которых по большей части работали в советских представительствах в разных странах, Прибалтика была совершенной ерундой. Тут у всех были иностранные стирательные резинки, пеналы и джинсы, и какие-то там Паланга или Нида звучали смешно. Катя еще вспомнила пару поездок в гости к аспирантам В. З. из Грузии или Азербайджана, но вовремя сообразила этого не упоминать, чтобы не опозориться.

Тамара и В. З. не беспокоились насчет Катиных коммуникативных способностей, но вот ее учебные успехи… После двух недель в спецшколе № 4 стало ясно, что она вообще не понимает, о чем идет речь на уроках английского языка. Класс «А» был разделен на четыре группы для изучения английского, и у каждой группы был свой учитель. Катя попала в группу Наталии Владимировны – молодой симпатичной учительницы, только что окончившей Институт иностранных языков в Москве. Катины одноклассники изучали английский третий год, четыре раза в неделю, и в четвертом классе уже переводили газету «Moscow News»[17]с английского на русский (правда, многие сообразительные дети умудрялись достать эту газету на русском, так как она выпускалась в Москве, и ясно, что перевод был дословный – они клали газету на колени и читали перевод оттуда). Тем не менее они понимали содержание уроков и делали это только от лени, в то время как Катя в первый раз в жизни была, как говорится, «ни ухом, ни рылом». Похоже, они говорили по-английски (русский язык на уроках не разрешался), но даже в этом она не была уверена, так как все просто звучало как один хрен.

Весь Катин опыт изучения английского составлял меньше месяца – учительница, которую наняли ей родители, быстро ушла в декрет. Да и сами еженедельные занятия проходили довольно странно: преподавательница пыталась уговорить В. З. помочь ей с ремонтом и стройматериалами для загородного дома и в основном спрашивала Катю, знает ли она, где там брать всякие наличники и остальное. Ну откуда Катя могла это знать – ей исполнилось всего девять лет, и только сам В. З. разбирался в такого типа вопросах.

В. З. был на работе, когда вдруг по какому-то наитию понял, что ситуация с Катиным английским достигла критической точки. Он бросил целый поток студентов, то есть дал им задание и отпустил домой, сел в свои желтые «жигули» и поехал в спецшколу № 4 на встречу с преподавательницей английского. Интересно, что когда он входил в класс Наталии Владимировны, то застал ее наедине с Катей – девочка сидела за первой партой и плакала, а учительница, несмотря на сочувствие и симпатию к Кате, объясняла, что подтянуть ее уровень английского до ожидаемого уже невозможно и придется возвращаться в районную школу. В. З. вошел в классную комнату быстрым шагом и сразу же понял, в чем дело. Он поцеловал Катю в лоб, прошептал ей что-то на ушко – она быстро вышла из комнаты, и В. З. закрыл дверь.

* * *

Детство самого В. З. пришлось на годы войны, из троих детей в семье выжил только он. И всю жизнь помнил поезд в Горький, на котором они с матерью и сестрой эвакуировались из Москвы. У старшей сестры, шестилетней Милы, был тиф. Она кричала от жажды, и ему, четырехлетнему, приходилось выбегать на станциях с флягой – в надежде набрать для нее воды, он безумно боялся, что поезд уедет без него. К тому времени его восьмилетний брат Феликс уже умер от другой болезни. Сестра умерла на руках у матери по дороге в Горький, и они прибыли в эвакуацию вдвоем, в то время как его отец, полковник Залман Гордон, бомбил фашистов с неба.

В. З. смутно помнил, как, надев телогрейку, мать уходила на военный завод, а он целыми днями сидел с каким-то мальчиком в длинном коридоре с ржавыми трубами. Мать оставляла им несколько вареных картошин в кастрюле под подушкой и строго наказывала есть понемногу, чтобы хватило до ее возвращения. Еще он смутно помнил, как однажды они с матерью шли по снежному полю, и в этот момент недалеко от них приземлился маленький самолет. Увидев его, мать очень быстро побежала в ту сторону, и В. З. за ней. Из самолета вышел летчик в военной форме с золотыми пуговицами, и мать бросилась ему в объятия – это был полковник Залман Исаакович Гордон. В. З. был ребенком, но запомнил то чувство гордости и восторга на всю свою жизнь. Этот чудесный образ отца остался в памяти В. З. только смутно-размытым, так как Залман Исаакович умер очень рано.

Еще он четко помнил счастье в их коммунальной квартире (пили, гуляли и пели под гармошку все соседи – все тридцать два человека), когда вскоре после победы родилась его сестра Лилия, на девять лет младше, о которой он стал заботиться буквально с младенчества.

В. З. был остроумен и полон обаяния. Уже в юности он понял, что очень нравится женщинам. Этот, скажем так, дар природы он использовал в разных ситуациях, но человеком он был совестливым и любил помогать людям, а не использовать их. Иногда в связи с этим у него возникали серьезные внутренние противоречия, которые он так или иначе старался разрешить. Впервые это произошло, когда он познакомился и стал встречаться с молодой женщиной по имени Валентина, председателем приемной комиссии Института иностранных языков, в который собиралась поступать Лилия. Слава богу, она успешно сдала экзамены – вполне вероятно, что не без помощи Валентины, – и после этого В. З. не мог придумать, как бы ему красиво свалить и не разбить Вале сердце. Хорошо, что получилось переключить ее на институтского приятеля, настоящего математика, никогда раньше не приближавшегося к женщинам, который в итоге женился на Вале.

В. З. любил сестру, но Катя была его истинным светом в окошке. Ради нее он был готов абсолютно на все. Иногда ему даже казалось, что он понимает средневековых рыцарей и сумасшедших, которые погибали на дуэлях из-за женщин, – он бы ни на минуту не задумался и пошел на такое ради своей единственной дочери. «Ты – мой самый любимый в мире человечек, и ради тебя я с радостью отдам жизнь», – шептал он ей каждый раз, когда укладывал ее спать.

* * *

В тот день, когда В. З. отпустил студентов и поехал на встречу в школу, ему было сорок пять, но, несмотря на седину, он выглядел моложе своих лет, был элегантно одет и невероятно привлекателен – и это еще до того, как он начинал говорить. После этого он брал любую толпу. Несмотря на невысокий для мужчины рост – 1 метр 68 сантиметров, хотя, если его спрашивали, он всегда говорил, что у него 1 метр 72 или даже 73 сантиметра, – все думали, что он довольно рослый, выше среднего; наверное, эта иллюзия возникала у окружающих из-за значительности его личности.

Итак, у В. З. была четкая задача – очаровать Наталию Владимировну! Без этого уйти было нельзя! Трудно сказать, какие он выбрал слова и что произошло в классе, но не выходили они очень долго. Катя уже устала плакать, купила себе булочку в буфете и, заедая печаль, делала уроки, прижавшись к батарее, – ее трясло то ли от холода, то ли от стресса.

Наконец дверь открылась, и В. З. махнул рукой, чтоб она вошла:

– Катенька, Наталия Владимировна понимает нашу ситуацию и согласилась помочь. Ты будешь ходить к ней домой дополнительно заниматься английским четыре раза в неделю, а еще три вечера – к другому преподавателю, которого она рекомендовала, и к концу четверти наверстаешь эти два года и сдашь все контрольные. Все будет хорошо – у нас есть план!

Катя чуть не задохнулась от волнения и ужаса, но ей не хватило воздуха, чтобы хоть что-то сказать… Потом В. З. поцеловал руку учительнице, заметив:

– Ну, а все эти соски и детское питание для малыша из Югославии будут на следующей неделе, как договорились. Я вам позвоню.

Сидя в желтых «жигулях» по дороге домой, Катя, плача, пыталась что-то возражать отцу, но он не слушал.

– Золото мое, – нежно говорил В. З., – все уже решено, давай не будем зря тратить время, – и поцеловал ее в щеку, когда машина остановилась у светофора.

Через четыре месяца ада ежедневных занятий Катя написала последнюю контрольную на тройку и получила тройку в четверти по английскому – этого было достаточно, чтобы удержаться в спецшколе № 4. Во второй четверти она уже получила четверку, несмотря на то что Наталия Владимировна ушла в декрет, и английский стала вести очень строгая завучиха, которая была настолько принципиальна, что могла и не поддаться шарму В. З. – кто знает! В третьей четверти Катя была уже одной из лучших в классе по уровню разговорного и письменного английского и возглавила школьный клуб интернациональной дружбы имени Джона Рида. В виде исключения ей поставили пятерку за год, несмотря на тройку в первой четверти.

Она так и не смогла забыть эту контрольную по английскому в первой четверти! Всю ночь она продолжала заниматься, не подходя к постели, а В. З. ложился поспать на часок, а потом снова возвращался и делал ей очередную чашку кофе. Он напоминал ей, что важно не разбудить Тамару, которая и так постоянно шумела, что он «тиран» и «мучает» ребенка. Катя иногда взрыдывала, но В. З. напоминал ей, что когда он учился на мехмате в МГУ, то занимался до «крови из носа» (в прямом смысле!), так что это все еще «цветочки». А в молодости он был членом сборной СССР по конькобежному спорту и тренировался по семь часов в день, и это в дополнение к учебе в МГУ, так что вообще не спал, а Катя просто учит английский…

– Пап, я устала мучиться, я хочу снова СНЕГИРИТЬ! – ныла Катя.

– Золото мое, – ласково, но жестко уговаривал ее В. З., – СНЕГИРИТЬ – это не только балдеть! Это еще и добиваться поставленных, иногда даже кажущихся нереальными целей, это продвигаться вперед, чтобы потом насладиться победой и открыть новые горизонты! Это полный цикл – мы и сейчас тоже СНЕГИРИМ!

– Не знаю, мне сейчас не СНЕГИРИТСЯ! В гробу я видала этот цикл, – продолжала причитать Катя.

Сдав контрольную и получив волшебную тройку (слава богу, а то как же было дальше жить, разочаровав любимого папу?!), Катя вышла из школы, чувствуя, что ее подташнивает. Шатаясь, она дошла до троллейбусной остановки, и четвертый троллейбус подошел довольно быстро. «Только бы не упасть и доехать домой, только бы дотянуть!» – думала девочка. Наконец она вошла в троллейбус, и вроде стало полегче… К сожалению, свободных мест не было, и она стояла, прислонившись к поручню. Потом все почернело.

Катя открыла глаза – вокруг было много разных людей в пальто и зимних шапках, а она лежала на полу троллейбуса – голова раскалывалась! «Слава богу, милочка, очнулась… Ты знаешь, как тебя зовут?» Пожилая пара помогла ей подняться, но держаться на ногах было невозможно – мутило, а в голове все путалось… Держась за старичков, она вышла вместе с ними на следующей остановке. Они аккуратно положили Катю на лавочку и позвонили В. З. из автомата. Оставив студентов, В. З. прилетел на своих «жигулях» через двадцать минут.

– Папочка, мне плохо, – прошептала Катя, уже лежа на сиденье.

– Ничего, хорошая моя, – ответил он. – Сейчас полегчает. Ты все-таки моя дочь! – И гордо продолжил: – Проявила настоящие бойцовские качества – контрольную сдала будь здоров, знай наших! А все остальное – это мелочи, разберемся! Давай только пока домой не поедем, чтобы зря маму не волновать; немного отойдешь сначала. Боже, ты у меня просто чудо, самый любимый в мире человечек, счастье ты мое! Хочешь, заедем ко мне на работу, там моя секретарша тетя Света тебе чай и бутербродик сделает? Боже, какая ты у меня умница!