Читать книгу Села́м - Катя Матуш - Страница 21

Я проснулась и едва приоткрыв глаза поняла, что лежу на своей кровати. По пульсирующей боли в голове, с эпицентром на переносице, сразу стало ясно, что убить он меня не смог. В горле пересохло, я попыталась подняться, но звон на запястье утянул меня обратно к койке. Н…наручники?

Приподнявшись на одном локте, я со стоном подтянулась к спинке, чтобы сесть. Рука затекла до дрожи. Нагло бившее в окно солнце резью отзывалось в глазах, и совсем не походило на спасительный туннельный свет.

Какого хрена…

В комнате царил настоящий хаос. Шкаф был вывернут на пол. Затёртые деревянные полки валялись поверх одежды. Перевёрнутый комод вершил эту кучу тряпок и фанеры. А под плинтусами он что искал?.. Кто-то решил, что после смерти родных мне перепало огромное наследство?! Хоть телек бы забрал! Взвыла я в умах заметив разобранный на осколки экран. Что туда-то можно засунуть?!

Я вернула взгляд к окну. Время едва завернуло за десять утра. Телефона видно не было. Наручник алой полосой отпечатался на руке, я попыталась снять его, но ломать себе пальцы не решилась.

На кой чёрт он меня прицепил? Грёбанное ссыкло! Убить не смог, решил голодом уморить? От нелепости ситуации мне вновь стало смешно. Ну что ещё со мной должно случиться, чтоб чёртовы таблетки нырнули в мой организм без капли сожаления?! Зачем я так отчаянно цепляюсь за пожухшие ошмётки, что остались от моей жизни.

Интересно, как скоро друзья начнут бить тревогу, и сколько вообще человек может без еды и воды? Я едва остановила похудение, и запасов на экстренный случай, типа такого, на боках не было.

Я встала на колени и повернулась к изголовью кровати. Попытки собрать во рту слюны, чтобы смочить запястье, отозвались острой болью в горле.

– Аа-а…

Сипела я, держась за явно распухшую шею. Я не могла вымолвить и слова. Как работать то буду?!

Мать твою… я вернула взгляд на окно. Работа. За неявку меня выпрут оттуда без разговоров уже сегодня!

И о чём только думаю…

Я легла обратно. Попытки докричаться до соседей придётся отложить минимум до вечера, когда все вернутся с работы, и то, если голос проявится. Достучаться до них я тоже не смогу. Кровать стоит у стены, за которой раскинулась кухня.

Так…

Я сползла на пол, выворачивая руку, казалось, в невозможную фигуру. Только нога коснулась пола, молнией по позвоночнику пробила боль, гнездясь с мигренью голове. Я едва смогла устоять на коленях, не говоря уже о возможности передвинуть койку.

Забравшись обратно я начала стягивать брюки.

А зачем он меня разул?.. И пальто снял.

Штаны вернулись в прежнее положение. Ногу потом посмотрю. В первые меня посетила мысль, что он, возможно, маньяк. Хоть одно с другим и не вязалось… Обыск он устроил конкретный, но меня не тронул, только что верхнюю одежду снял.

Я скрючилась на кровати, пытаясь ослабить давление на руку, и теперь ещё пульсирующую боль в ноге.

Замок щёлкнул.

В…вернулся?! Ещё не всё обыскал?

Я подтянула к себе подушку, и вцепилась в неё, как в щит. Может удастся его задушить, если приблизиться…

Характерное шуршание полиэтиленовых пакетов прокатилось по полу квартиры. Он повесил куртку на вешалку. Точно…– маньяк. Что он там притащил?! А может это Машка тревогу забила? С недавних пор пришлось вручить ей ключи. Нужно ведь быть совсем идиотом, чтоб вернуться на место преступления средь бела дня?..

– М-аа…

Подобие крика вырвалось из горла приглушённым скрежетом. В коридоре всё замерло. Машка бы начала орать с порога…

Слёзы подступали к глазам. Дрожавшая гортань сковывала судорогой всё лицо. Я не сводила глаз с распахнутой в спальню двери и боялась шевельнутся. Надо было притвориться мертвой! Дура! Ещё бы для правдоподобности сходить пару раз под себя!

Сквозь мокрую пелену я заметила ухватившуюся за дверной косяк ладонь. Дыханье спёрло. Я уткнулась лицом в подушку, чтобы избавиться от слёз и собраться с мыслями. Нужно успокоиться, я смогу его удушить…

Он медленно двигался в мою сторону. Я замерла не в силах сдерживать вырывающиеся всхлипы, переходящие в болезненный свистящий стон.

Кровать рядом со мной прогнулась и заскрипела. Шелест упаковки врезался в наступившую тишину.

– Вера.

Знает меня?..

Я боялась поднять глаза. Но дрожащий голос парня мигом вселил в меня надежду. Если он не уверен в подлости, которую собрался совершить, у меня есть шанс.

– Вера. Прости. Я, – голос отдалился, – я ошибся.

От неожиданности я подняла голову и сразу упёрлась взглядом в спину сидящего на краю кровати человека. Он согнулся, видимо, уперев голову в стоящие на коленях руки. Я не видела его лица. Серая футболка плотно прилегала к телу. Не удивительно, что, не смотря на рост, он так легко меня приложил… Даже сквозь одежду проглядывалась спортивная анатомия.

Между нами, на кровати, лежал просто огромный букет белых хризантем, разбавленный розами бомбастик.

– А… – рвался из меня шок и восторг, но покалеченное горло тут же сковывало речь.

Парень согнулся ещё сильнее. Его тонкие пальцы вцепились в желтеющие густые волосы. Я переводила взгляд с него на букет, и на секунду решила, что, либо умерла, либо меня накачали какой-то наркотой. Сразу проверила вены. Вроде чисто…

– Я очень виноват…

Со вздохом изо рта вырвался свист. Букет, лежавший на кровати, даже на непрофессиональный взгляд стоил целое состояние. Конечно, за такой концерт он должен мне ещё минимум десять таких, но взгляд намертво уцепился за раскидистые лепестки хризантем. Когда я в последний раз вообще видела живые цветы, не считая маминых альстромерий?..

Парень резко встал и шагнул по направлению к двери.

Я тут же спохватилась и начала звенеть наручниками, на этот раз не пытаясь что-то сказать. Я вообще говорить то смогу…

– Я сниму их. Сделаю завтрак и сниму.

З… завтрак?!

Я опять начала дребезжать наручниками, привлекая внимание. Рукой вцепилась в горло. Какой, мать твою, завтрак! Я еле дышать могу! Не то что есть!

Парень замер на проходе в коридор. Многих усилий ему стоило поднять на меня глаза.

– Т…

От удивления я разразилась кашлем, который стрелами пронзал каждую клетку тела. Лицо парня скривилось. Он молча отвернулся и ушёл на кухню, волоча с собой принесённые пакеты.

Да за кого этот коп меня принял?! В участке его осуждающий взгляд заставил меня пол жизни переосмыслить, а теперь он смотрел на меня красными глазами переполненными такой скорбью и виной, что мне опять становилось стыдно! Что за тип?!

Я дёрнулась, чтобы предпринять ещё попытку к освобождению. Упакованный букет тут же зашёлся шелестом.

– Р-рр…

Этот пацан будет содержать меня всю жизнь, если из-за него меня уволят.

На кухне происходило что-то страшное. Гремели сковородки и кастрюли. Доносился звон смахиваемого с пола стекла. Я опять кинула голову на подушку. Он и там всё обрыл.

Пока не вернёт всё на места, от сюда не уйдёт…

И у меня вновь возникло ощущение, что я его где-то видела. И теперь я в этом не сомневалась. Только что с этим делать? Написать заявление, чтоб его посадили? Хотя тут тоже не факт, он коп, скажет, что по заданию был… Судя по царившей вокруг анархии, он меня не просто так избил. Точнее, думал, что не просто так.

Я услышала, как он прошёл по коридору и замер у входа в спальню. В очередной раз дёрнув пристёгнутой рукой, почувствовала жжение. Тоненькая струйка крови устремилось к локтю, но не смотря на боль, я затрясла рукой ещё сильнее.

– С… нимай! – едва слышно просипела я, застывшему в проёме юноше.

Он глубоко вздохнул, вернулся в коридор, пошарил по своей куртке и зашёл уже с маленькой поблёскивающей связкой.

Он обогнул кровать, присел рядом со мной, и крепко удерживая закованную руку вставил ключ. Браслет тут же слетел, а мы так и продолжили сидеть сцепившись. Я дёрнула затёкшую руку по направлению к кровати, он окинул меня взглядом и позволил уложить её, при этом не ослабив хвата.

– Боишься, убью?.. – прошептала я, наклонившись чуть вперёд.

– Нет. Если сил хватит, можешь убить.

Он продолжал обречённо пялиться в окно, но руку отпустил. Я поставила одну ногу на пол и руками подтянула вторую. Попытка подъёма едва не окончилась новой травмой. Ушибленная нога предательски подогнулась, и я рухнула обратно на кровать.

– Убежать не получится, – улыбнувшись, сказал он.

– А я и не… – я помассировала шею, – не собиралась.

Он опять опустил голову вцепившись в волосы.

До омерзения невинное детское лицо не позволяло хоть примерно определить его возраст.

– Как… как тебя зовут?

Он повернулся ко мне, уперев кулаком щёку, но взглядом блуждал по стене за моей головой:

– Андрей.

Искра мигом пронеслась по задворкам в памяти. Андрей?!

– Ты… ты Лёхин младший брат?.. – ещё сомневаясь процедила я.

– Да.

Я сразу вспомнила фотографии в Машкином семейном альбоме. На свадьбе его не было, он в это время как раз топтал сапоги в институте. Но вот на фото с помолвки, – был. Хмурый, сидящий в самом углу подросток, практически лысый, и которого явно не воодушевляла сопливо-цветочная атмосфера вокруг. Лицо едва возмужало за эти четыре года.

– Ну ты попал… парнишка, – уже представляла я, как он получает отборных трандюлей. – Я сейчас… и ты мне в-всё расскажешь.

Доковылять до ванной комнаты мне удалось только с помощью Андрея. Дверь захлопнулась, и я первым делом подошла к зеркалу, оценивая ущерб. Глаза окаймляли синяки. Шея покрылась голубеющими подтёками, которым явно предстоит посинеть. Попытка расчесаться вскрыла рану на затылке. Нога на вид была целой, но гематома растеклась под кожей, ненавязчиво намекая на возможные последствия.

Вот гавнюк! Это тебе не «ошибся»! Это «охренеть, как не прав»!

Со злости я отправила дверь ванной в полёт, и судя по сдавленному стону и характерному шлепку, она вписалась прямиком этому недоноску в бок.

– Сама… – отпихнула его любезно подставленный локоть.

Скрипя зубами, села на свой стул и оценила порядок на кухне. Вся утварь была настолько небрежно распихана по ящикам, что, кажись, валялась бы на полу, смотрелось бы аккуратнее. Ну хоть интернет центр уцелел, хотя, судя по подвинутой на самый край клавиатуре порыться в нём он не пренебрёг.

Андрей занял табуретку напротив. Она была ниже стула, но с учётом моей скукоженности и его осанки, мы были почти наравне.

Он опять глубоко вздохнул, упёрся руками в колени, из-за чего вздёрнутые плечи округлились и наконец-то смог посмотреть мне в глаза. Взгляд метался по лицу.

– Что… нравится? – крутанула я головой, демонстрируя покалеченное морду. – У меня новый ви…зажист.

– Я ду…

– Цсс! – прервала я его оттопырив указательный палец. – Где-то в нижних ящиках должна быть стеклянная ваза, – шептала я, – поставь цветы.

Каким бы идиотом он не был, хризантемы не причём.

– Я куплю тебе новую вазу, – резко сказал он и пошёл в ванную.

Зелёное ведро с водой установленное на пол кухни приняло в свои объятия букет. Вот это кощунство…

– Ну теперь… давай.

– Я виноват. Я это признаю.

Я кивнула. Ещё бы ты не признал!

– Я подумал, что ты распространяешь таблетки. Сонакс.

Я открыла от удивления рот. Это меня коп толкающий дурь заподозрил в сбыте наркотиков?!

– Не смотри на меня так! Я ничего не продаю! Последние пол месяца Лёха просил достать таблеток больше, чем обычно, и… – Андрей запнулся. – Он говорил это для тебя. Я бы в жизни не стал барыжить этой дрянью, я её на дух не переношу. Но он… он сказал тебе тяжело, и я достал! А потом ещё и ещё. А потом я увидел тебя! Имя подсмотрел в журнале, как и адрес. Сост у тебя был куда более бодрый, чем я мог представить, и чем мне описывали. И я решил, что ты их продаешь. Тем более… – он выкатил на стол пластиковую полоску с иголкой. – Ты почти чистая.

Так вот зачем он светил мне, как я думала, в лицо… Освещал шею, чтоб тест вколоть. Мои брови начали стремиться к переносице.

– Я знал, что… что у тебя выдался не лёгкий месяц, сам эту дрянь я никогда не жрал. Помогает, так помогает. Мне не жалко. Она во всех участках валяется в какой ящик не сунься. Нас и вовсе частенько привлекают на сортировку и перевозку до хранилища. А там и не считает никто…

Я подумала о Маше, чей ублюдок муж пытается спрятать за моим горем свою зависимость. Убью. И как Масик только не подумал, что его брат может что-то заподозрить, увидев меня рядом с ним?! Или уже настолько снаркоманился, что свою легенду забыл?

Да, мы лично никогда не встречались, но не просто ж так он полез смотреть моё имя в журнале.

– С… сколько? – прервала я рассказ Андрея.

– По шесть упаковок в неделю.

От ужаса я закашлялась. Андрей тут же сунул мне в руку стакан воды и испуганно вылупился.

– Ты… ты хоть понимаешь, что такие дозы, это не баловство?

– Я никогда не вникал в подробности! Ну жрут и жрут. Я с погонами и должен быть чистым… так что…

– Ты с погонами! – зашипела я. – Ты должен знать об этом больше всех нас! – швырнула я в него опустошённый стакан.

Он его ловко поймал и тут же отвернул голову к окну.

– Идиот!.. Кого ты собрался защищать и от чего, если понятия не имеешь что губит этот грёбанный мирок!

– Не напрягай связки. Больно, наверное… – вернул он взгляд ко мне.

– Больно!.. Я бы тебя убила, за эту глупую беспечность, было бы сил!

– Прекрати! – рявкнул он, хлопнув ладонью по столу. – Я знаю, что был не прав! И очень виноват перед тобой, и… и перед ним! Он больше не получит от меня и грамма. От твоих порицаний легче мне не станет!

Злость накинула ему пару годков, и мы почти сравнялись. Всё-таки он не ребёнок, выслушивать тут мои нотации.

– Извиняться не буду, – кинула я толику презрения.

– Сегодня я извиняюсь. Я даже подумать не мог, что Лёха будет мне врать!

– Он плотно подсел, – сипела я.

– Да я уже понял! Сразу после тебя я пошёл к нему, Машка на работу вышла прям перед моим носом.

– И что ты хотел там найти?.. Леха на сутках.

– Я нашёл.

Андрей принес из коридора свой рюкзак, и выложил на стол какой-то свёрток.

Упаковки. Он нашёл аккуратно разобранные коробочки, что Масик наверняка где-то прятал.

Мы называли их фантики. При покупке, барыги за них делают скидку. Чёрт знает кому и зачем они нужны. Мы когда-то решили, что для того, чтобы распихивать по ним дешёвый амфетамин.

– Сколько их тут?

– Тридцать семь штук.

– Значит… по другим торгашам он ещё не ходит…

– Смысл? У него, – Андрей криво усмехнулся, – есть младший брат.

– Ты думаешь, он тебя послушает?.. Ты уверен, что если перестанешь ему давать, он не пойдёт искать где-то на стороне?

– Не уверен, но надеюсь, это сработает…

Андрей достал из кармана свой смартфон и показал мне фото, сделанные в квартире Машки и Масика. Он устроил там бардак ещё покруче моего. Разорванная одежда висела аж на люстре.

Машкина новая юбка…

На стене коридора крупными красными буквами было написано одно слово: СОНАКС???

Машкина помада?..

– Я решил, что меня он слушать не станет, но за семью всё-таки переживает. Пусть думает, что кто-то принял его за барыгу. Таскаться с шестью упаковками наркоты в кармане не лучшая идея, и его явно кто-то да палил. Он уже должен был прийти со смены, думаю, сможет прибраться до прихода Маши, ей это видеть не обязательно.

– И ты вправду думаешь, что это поможет?.. – сомневалась я.

– Ну если даже страх за жену не вправит ему мозги, и он припрётся за очередной дозой, я его просто запихну в больничку. Потом скажет спасибо.

Своя судьба нас всегда заботит чуть меньше, чем страх за родных, а точнее, за личную боль, что будет сопровождать их потерю, так что это может и сработать.

– А ты тот ещё… ландыш… – уже довольнее прохрипела я.