Читать книгу Увидимся - Катя Матуш - Страница 3

Семнадцать минус три… И еще две, и минус коммуналка…

Взгляд упал на ароматный ужин, упаковка которого обещала такой набор витаминов и микроэлементов, что удивительно, отчего врачи не прописывают чудо-супчики, как профилактику от гриппа и простуды в это непростое время.

Павлов будто чувствует мой стремительно пустеющий кошелек и свою новую ученую степень: отчего и шлет по пять смс в день. Ушлый ублюдок! Но, как не посмотри, терапия работает. Работала, пока полгода назад таблетки совсем не закончились.

В памяти пронеслась лаборатория Алексея Андреевича, которая больше напоминала средневековую пыточную. Я крутанулась в кресле. Ну уж нет… Да и какая-то сомнительная терапия, терморегуляция чрезмерная, ещё и глюки.

Я встала и подошла к зеркалу. Род будет мной гордиться, ещё немного и ребра, как и планировалось, начнут имитировать шпалеру. Ожог на руке почти зажил, через пару месяцев можно идти на очередной апгрейд. С радостью бы набила туда лицо бывшего шефа, что он состроил, когда я голой рукой с полминуты удерживала термоблок. Будь он проклят! Кто ж знал, что эта палка такая горяченная…

Благо зима и сейчас перчатками никого не удивишь, а летом начнётся веселье. Истерзанные запястья, располосованные предплечья, татуровки везде, где только можно. “Ого! Ты чё под поезд попала?! Твою мать, Лена, ты нахера это с собой сделала, ты же девочка! Ленка – панк. Ленка – терминатор. Ленка…”

Нужно запретить в стране любое упоминание о суициде. Если бы в пубертате я не знала, что вены у нас для того, чтобы их вскрыть, одной проблемой было бы меньше. Ну пальцы все в шрамах, так ничего, может я отчаянная швея или механик. От большого ожога на правой стороне тела остались только воспоминания, надежно скрытые слоем черной краски.

А в закрытой одежде так и ничего. Девка как девка, не удивительно, что, когда люди впервые видят моё разрисованное тело, впадают в откровенный ступор. Проколи я нос и покрась волосы в красный, смотрелось бы органичнее, но мне нравилось хоть в одежде мнить себя нормальной. Панк из меня хреновый, хоть ирокез ставь. Только что депрессивный. Повезло же на трех осознанных и ста случайных попытках суицида сильно себя не калечить. Последняя на крыше Дома Советов и вообще желание помирать отбила.

Увидимся!

И привидится же такое. Долбанные таблетки! И те работают на руку этому ушлому кандидату. Может, если бы не этот глюк, наблюдала бы я уже с какого-нибудь облачка за неистовством над так и незаконченной докторской. Шанс, что к нему в руки попался бы кто-нибудь по типу меня, практически нулевой. Не в этой жизни!

Я ещё раз крутанулась у зеркала, зеленые огоньки гирлянды, казалось, стройнят, в отличии от красных, и рухнула обратно в кресло. И привыкла же, шиковать! Нет бы здраво распоряжаться наследством, без всяких изысков могла бы расслабиться на проценты по вкладам. Так нет же. Эта кровать за триста, куда лучше той за пятьдесят. Идиотка.

На серой поблескивающей стене ещё виднелся квадрат от картины, проданной на той неделе. Кухня тоже немного опустела, но блендер, миксер и соковыжималка до сих пор пылились на сайте перепродажи с минимальными просмотрами. Резюме шло и того хуже, в канун праздников подбором персонала никто заниматься не спешил.

Курсор в поисковике лениво мигал, явно ожидая моего озарения. Палец медленно полз по клавиатуре. Чтоб его… У. В. Как бы не сопротивлялась, скоро служба занятости начнёт предлагать вакансии для безнадежных соискателей. И. Мойщик посуды или дворник единственная перспектива, что я для себя видела. Перспектива в перчатках. Д. Поздновато идти в IT. И. Вебкам тоже больно привередлив. Этот мир слишком помешался на красоте. М. С. Я.

На экран вывалились результаты. Поисковик не совсем понял, что мне от этого слова надо: правописание, места или всевозможные клипы на тему очередных любовных страданий, поэтому выдал все вперемешку. Я крутанула колесико мышки и экран завис на карте с одиноким алым указателем. Чуть с кресла не упала, когда на секунду показалось, что точка стоит аккурат на недостроенном здании Дома Советов. Пришлось закрыть глаза и сосчитать до десяти, чтобы успокоиться.

Компания располагалась в офисном здании неподалеку от злосчастного долгостроя, но катарсис был близко. Таким темпом я свихнусь, веры в сверхъестественное ещё не хватало! Нужно расслабиться, иначе меня точно отправят в психушку с легкой руки одного доктора, который с этой же руки меня потом похитит куда-нибудь поближе к научному сообществу.

Я прошла по ссылке, и на весь экран запестрела радостная страничка с ёлочками и спасательными жилетами. Мигающие снежинки украшали множество ссылок и вкладок, за каждой из которых презентовали активные виды отдыха и спорта и соответствующие им клубы, которые для меня были самым серьёзным табу. Сплавы на байдарках, велотрекинг, лыжи, сапсерфинг и аэроклуб клуб "Увидимся!".

Губы задрожали.

Множество разноцветных фотографий с кучей счастливых лиц долбили по звенящей зависти, как по удачно подвешенной боксерской груше. Палатки, костры, восхождение в горы, речные пороги. Я жадно глотала лившиеся из глаз слёзы, злобно ухватывая каждый пост за последний год. А ребята не скучали! Ты каждый день ведешь сражение с невидимым врагом, чтобы выжить, а их нихрена не волнует, раскроется сегодня их парашют или нет. И как можно?! Пальцы хрустели от злости. Гребаные экстремалы, чтоб они об этом знали! И что веселого висеть на стене с привинчинными камнями?! Или болтаться на дереве, запутавшись в стропах?! А они вон… Улыбаются!

Бесит.

Я вытерла лицо и вернулась на главную страницу, после чего быстро вывела на экран календарь. Двадцать восьмое декабря, через два часа в клубе начинается новогодняя вечеринка, обряд посвящения новичков и день открытых дверей. Комбо!

Вскочив с кресла я замерла и, сжав ладони в кулак, медленно начала считать до ста. Если не успокоиться, есть шанс не добраться. А очень хотелось. Хотелось кого-нибудь прибить! И желательно самого счастливого ублюдка из имеющихся.

Четвертая стадия испарилась, как не бывало. Я всех ненавидела. Миллионы людей страдают изо дня в день, мечтают съесть что-нибудь посерьезнее химии из капельниц, молятся всем известным богам чтобы протянуть хоть ещё годик, посмотреть как их дети пойдут в школу, улыбнуться новому дню… А эти… Эти!

Дверца шкафа с треском отлетела в стену. Как же иногда хочется свернуть кому-нибудь шею! Или вытащить кишки, желательно под доброй порцией местной анестезии, чтоб никакой боли. Мы же не садисты…

Ровно к назначенному времени я уже стояла, запыхавшаяся, в толпе у входа в здание, где на третьем этаже располагалось нужное пространство уродов, плевавших на свою жизнь. От вопиющей несправедливости подкашивались ноги. Значит самоубийцам дорожка в ад, а этим, – я оглядела счастливую толпу в мишуре, – и в раю будет неплохо?! Никто же не виноват, что лодка перевернулась, парашют не раскрылся или не выдержала страховка?

Я неконтролируемо взвыла. Чтоб они тут все сдохли! Уж щас я им расскажу, какого… Какого…

Капля скатилась по щеке. Я глубоко вдохнула и осмотрелась.

Что я здесь делаю?.. В висках стучало, голова наверняка раскалывается. Я хлюпнула замерзшим носом. К врачу не ходи, – резкая отмена препаратов откатила меня обратно.

Я опять начала счет.

На семидесяти трех тремор рук прекратился. В голове подобно тревожной сирене всплывали слова моего психолога: когда любой из нас страдает, он, осознанно или нет, желает таких же страданий окружающим. Желать разделить свои боль и горе, это нормально. Ещё нормальнее передать это Якову или всякому, как учат нас в детстве родители. Нормально, Лена. Ты не сошла с ума.

В моменты отчаяния мы всегда задаемся вопросом: почему это произошло именно с нами, но никогда не задумываемся, почему это вообще происходит. За ежесекундной грустью сразу наступает облегчение. Сострадание, – миф. Лицемерное прикрытие радости облегчения.

И что я собиралась здесь устроить?.. Теракт? Нужно уходить. В семнадцать мне повезло, что под рукой не оказалось ничего страшнее ручки. Был бы нож, я бы наверняка его убила. В таком припадке я больше опасна для окружающих, чем для себя.

Я развернулась одновременно с грохотом дверей позади, толпа радостно засвистела и ринулась на вход. Пришлось быстро переориентироваться и поспевать за течением, не хватало ещё что-нибудь сломать. Совсем мозги отключились!

Юрко шмыгнув за спину здоровому мужику, я постаралась незаметно уцепиться за его пуховик. Этот ледокол меня спасет, а когда толпа рассосется, появится шанс удрать без риска для жизни. Придется идти к Павлову на поклон, Лена. Придется, иначе ты что-нибудь опять сделаешь либо с собой, либо с кем-нибудь ещё.

Под ногами застучали ступени. И как Род всё это выдерживает… За проткнутую руку он даже не обиделся. А стоило бы.

– Здрав-жел! – громом пронеслось под потолком.

Толпа радостно взревела. Метеорит бы на эту шайку, никак все экстремалы города собрались… Я шикнула себе под нос.

Да сколько их там?!

Меня несло вперед. По бокам на высоких стенах взгляд улавливал яркие вспышки оранжевых спасательных жилетов. Когда поток чуть остановился, удалось рассмотреть манеж с байдарками, паутины строп, катушки канатов, развешенные на манер новогодних игрушек замки, карабины и прочие неизвестные мне приспособления. Все для жизни, которую эти люди ни во что не ставят!

– Чшш… Один… Два…

Не успела сообразить, как ледокол уже пер меня куда-то за скалодром. Я не могла отцепить рук. Миотонический синдром вернулся, руки задубели. И как же вовремя! Ставшее за последний месяц весьма скудным тело, проблем моему плоту вообще не доставляло, только когда люди вокруг начали посмеиваться, мужик наконец-то почувствовал балласт. Он недоумевая замер и обернулся.

– Что такое? – уставился он на меня.

Кто-то по правую руку взорвался смехом.

– Заметил! Слыш Паш, гони косарь!

– Да еп твою!

Все вокруг смеялись, кроме меня и этого бугая, для которого тут вряд ли найдётся спасательный жилет. Шлюпка, – спасательный круг.

– П-приплыли?.. – выдавила я.

– Ха-а! Саня-ледокол! Я ж говорил! – заорал кто-то позади.

Руки дрожали, но не слушались.

Бугай склонил голову набок и смущенно улыбнулся. Рядом с ним стояла женщина, и вот она улыбаться мне теперь вообще не спешила. Я приметила их сцепленные ладони. Сейчас эта бодибилдерша покажет мне… Твою ж мать!

Я дернулась в сторону, в надежде, что черная куртка сама выскользнет из рук, но фокус не удался. Гора передо мной, понятно, – и с места не сдвинулась, а вот брови подружки, у которой наверняка впервые так нагло пытаются утащить мужика, поползли вверх. Она отцепилась от него и медленно положила руки поверх моих.

Я зажмурилась. Во рту появился солоноватый привкус.

– …три …четыре… давай вместе… пять…

Кто-то шептал мне цифры на ухо. Я чувствовала уверенный, но мягкий хват на своих руках. Семь… Восемь… Пальцы расслаблялись.

– А ну тихо все! – рявкнули над моей головой.

– …четырнадцать.

Я открыла глаза и уперлась взглядом в добродушное, но слегка мужиковатое лицо подружки здоровяка. Она старалась улыбаться, но выглядела все равно устрашающе. Руки разжались. Женщина нахмурилась.

– …очень запущенная миотония. Куда твой врач только смотрит… – шепнула она мне и встала в полный рост рядом с другом.

– Сп-спасибо… – шепнула я.

– Ох, мать, а ну бегом!

Меня схватили за ворот пальто и куда-то поволокли. Я не успевала ловить проносящиеся мимо картинки, внезапно, вокруг стало светло, как в операционной.

Туалетная комната. Рядом стояла девушка, едва старше меня на вид и раз в десять крупнее, – явно из той же компании качков. Зачем она меня сюда притащила?

Мне указали пальцем на зеркало, и я медленно обернулась.

Подбородок был весь в крови, – на этот раз язык продырявлен насквозь.