Читать книгу Увидимся - Катя Матуш - Страница 5

Часть 4

Если в прошлый раз сдохла я этаже на пятнадцатом, то в этот, даже периодически вспыхивающая злоба не позволила спокойно добраться даже до десятого. Вместе со спазмами отказала терморегуляция. Боли и пота нет, и я явно чувствую перегрев. Провожатый затерялся где-то в толпе этаже на третьем, и это тоже поубавило мотивации. Надо ж было так повестись… Идиотка, но сворачивать поздно. Теперь даже интересно, что у этих психов называют “посвящением”. Уж если я совсем разочаруюсь, придётся поведать им парочку моих историй. Вот где страшно…

Сегодня Дом Советов сиял чистотой насколько это в подобных местах вообще возможно. Здание представляло из себя огромный прямоугольный колодец с пустотой внутри, куда наверняка всю дрянь и сбросили. Если бы в прошлый раз тут было так же празднично, меня бы даже глюки не остановили…

Я медленно двинулась дальше. Все ободряюще похлопывали меня по спине, произнося вполне искренние слова поддержки. Ни один молча не прошел. Если во всем спортивном сообществе так принято, то я, пожалуй, пересмотрю свои взгляды.

Некоторые скоро распределялись по этажам. Отовсюду доносились хлопки шампанского. Спускаться придётся втройне осторожно, не хватало с лестницы слететь.

Я оперлась на перила. Двадцатый. Легко ненавидеть незнамо что, а вообще, может я чего-то не понимаю… Они просто подчинили тот страх, что я испытываю ежесекундно и неконтролируемо. Вот и вся разница. Даже есть чему поучиться. Надо будет хоть спросить, что они испытывают в своем падении. Наверняка страшно только первый шаг сделать, остальное инстинкты и дальше: “Ты прикинь, какой кайф!”.

И правда. Круто наверное знать, что за спиной всегда есть парашют. Мне бы тоже не помешал… Что я вообще здесь делаю? Решила поиграть в нормальную? Почему теперь мне кажется, что тот парень был отчасти прав. “Увидимся” наверняка в некотором смысле популярны. Всё же, парашютный спорт куда более рисковая ерунда, чем велосипед, если, конечно, это не грунтовый склон над обрывом. Приятно и понтово находиться в компании увлеченных людей, на которых все смотрят с таким нескрываемым уважением.

Впереди ярко засветился выход на крышу.

Ком в горле дрогнул. Тогда тут было страшно темно, дико несло мочой и отчаяние било раскаленным гейзером. А теперь что? Насмотрелась на счастливые лица, наслушалась непонятных радостей жизни и окончательно запуталась. Почему, если они ежедневно берут верх над смертью, им аплодируют, а на меня смотрят либо полными ужаса глазами, либо соболезнуют? Может, я тоже хочу хвастаться своими достижениями? М? Почему бы и нет? “Ой, смотрите, сегодня я прожила ещё один счастливый день и ничего себе не сломала! А? Видали?! О-о-о, а вчера, укладывая волосы утюжком, не оставила на себе ни одного ожога! Не плохо, да!?”

В глаза ударил яркий свет.

– Ох ты глянь, кто тут у нас!

– Убери прожектор!

Я закрыла лицо.

– Черт, сорян… Не подумал.

– Как глаза?! Идиот! На последних трех темно, как в аду!

Я отмахнулась приметив знакомый зеленый шарф.

– Нормально. В аду уж куда ярче, можешь поверить. – Припоминала я первую лабораторию Павлова.

На крыше было полно народу, справляясь с зайчиками, на некоторых я заметила шлемы и наколенники. Да никак не зря тащилась! Вряд ли они тут готовятся к массовому самоубийству.

Старый знакомый оттащил меня за угол огромного короба.

– Так.

– Началось. Только не говори мне, что все эти двадцать с хреном этажей я прошла за зря?

Парень опять смотрел куда-то в сторону. Наморозил ерунды, стыдно теперь. Бывает… Наверняка давно в деле, иначе бы так не петушился. И чего понтового? Бабы, наверное, от таких шугаются. Больно он нужен, ушел на рыбалку и разбился с парашютом.

Да и я тут не за этим.

– Прыгаем? – вышла я обратно к собравшимся.

Над головой что-то звякнуло. Канаты.

– Зиплайн. Если готова, пошли экипироваться.

– Зиплайн?..

Я проследила за натянутым посверкивающим железом и залезла на поребрик у края крыши, чтобы прожекторы не мешали рассмотреть конечную станцию. Нижнее озеро, неплохо… Пролететь через всю площадь, проспект и парк.

Рядом кто-то завизжал. Очередная жертва понеслась вниз. А шлем зачем? На следующем в очереди я приметила обвязку почти по горло. Да с такой страховкой можно хоть голым прыгать. Я опустила взгляд на платье. Очень смело, и правда…

До края крыши оставалось сантиметров тридцать, я сделала пару шагов и наклонилась. Хотелось визжать от восторга, – сегодня разбитые окна просто светились волшебством.

– Эй! Куда?! – крикнул кто-то, и в лицо опять направили прожектор.

Руки бы оторвать. Такой момент испортил!

– Убери! Я держу.

Я почувствовала хват на поясе пальто.

– Как тебя зовут? – глянула я на подстраховщика.

– Гера.

Ну почти.

– Это Георгий или Григорий? – уточняла я, судорожно моргая.

– В моем случае, это Герасим.

Я отвернулась. Прикалывается?

Парень стоял рядом, ухватив меня одной рукой за пояс, а вторую спокойно сунул в карман спортивных штанов, и смотрел вниз. Черт пойми, но на шутку вроде не похоже… Спокойно. Нормальное имя. Нормальное же? Самое оно, чтобы понтоваться. Я усмехнулась. Гера дернул рукой, намекая на мой незапланированный полет. Не шутит.

Рядом опять кто-то закричал. Я вернула взгляд вниз. И в чём прикол? С такой кучей оборудования мне не страшно даже на одной руке отсюда скатиться. И пискнуть не хочется.

Я опять чуть свесилась с крыши. И как обычный свет в окне меняет эти мертвые дыры до неузнаваемости? Даже разбитое стекло смотрится как-то празднично. Неужели все дело в свечах? Для меня они тоже всегда были под запретом. Может плюнуть на все, купить себе дрель с молотком, упаковку свечей, плойку и тушь? Этого уже казалось много для обычного счастья. В принципе, можно обойтись и без дрели…

Герасим смотрел прямиком вниз и улыбался. Я всматривалась, как могла, но ничего, кроме так завораживающих меня окон и пустоты вокруг, не приметила. И чего лыбится?

– Любишь высоту?

Парень глубоко вдохнул и закрыл глаза.

– Не знаю. Но жить без нее не могу.

Когда-то я об этом читала: про чокнутых наркоманов, но не удивительно, – в подобных клубах все должны быть такими.

– Эй! Хорош там! У меня уже волосы начали седеть! А ну, слезайте!

Гера потянул меня за пояс от края, матеря парня за прожектором.

– А без чего ты жить не можешь? – спросил он.

Я опять почувствовала подступающий к горлу ком. Когда-то, на второй стадии, я часто себя об этом спрашивала, но так и не нашла ответа. Это похоже на пресловутый смысл жизни, который для меня был намертво впечатан в обычное выживание.

Пусто.

Вокруг. Внутри. Только зависть. Жизни окружающих меня людей, за которых я научилась радоваться только скрипя зубами.

– Без туши.

Герасим отпустил пояс и нахмурился.

– Я вообще-то серьезно.

– Я вообще-то тоже.

Конечно. Нормальным людям не понять, а этим и подавно. Ты каждый день рискуешь жизнью, принимая обычную ванну, и для того чтобы страстно желать наступления нового дня совсем необязательно прыгать с парашютом. Голос задрожал. На вышке уже цепляли крайнего прыгуна.

– К кому тут за страховкой? – морщась, оглядывала я собравшихся.

– Макс! Забирай.

Мне махнули с противоположного угла.

– М-да. – Оценили ребята мое платье. – И что будем делать?..

Я задрала юбку.

– Не проблема, цепляй.

Парень за прожектором присвистнул.

– А по тебе и не скажешь! Может роуп?! – разглядывал правую ногу инструктор с косичками.

Удачное решение было с тату, очень отвлекает внимание от шрамов, и в любой ситуации не чувствуешь себя голой.

– Что за “роуп”?..

– Роуп-джампинг. Практически тоже что зип-лайн, только придётся прыгать. Круче!

– Отвали, Макс. Какой ей! Так. А это что?.. – присел Гера рядом с Максимом.

– Это называется “татуировка”, Герасим, – пихнул его в плечо коллега.

– Так ты об этой “туши”? Без боли, значит, жить не можешь?

Вывод оказался настолько “точным”, что я не выдержала и засмеялась.

– Ащь… Илья! Да выключи ты эту херню, мы все ослепнем когда-нибудь.

– Отчепись! Безопасность превыше всего. И я, вообще-то, тоже хочу посмотреть.

– Давайте свой роуп, эти ваши качели меня не впечатлили.

– Гуд! Только придется подождать, нужно перетянуть канаты.

– Прекрати, хватит с нее для начала и “качелей”, – прервал его Герасим.

– Я тебя не узнаю чувак! Все равно сами собирались, время, иначе тоже придётся ехать, я манал эти… Качели!

Герасим недовольно задрал брови. И руки.

Я с интересом наблюдала, как ребята натягивали дополнительное оборудование. Не пойми откуда вылезли ещё пара растяжек по бокам. И куда они их там цепляли внизу? К пожарной машине?..

На крыше осталось человек десять, пара из них явно сегодня не готовились на подвиги и мирно покуривали в сторонке, остальные же принялись за экипировку. Как бы я не кобенилась и шлем, и бронежилет, и даже наколенники пришлось нацепить. В отличии от зипа, при роупе также фиксировали шею, меня, если честно, это весьма обрадовало, хоть и пришлось стоять в полусогнутом виде.

Я прыгала первой.

– Так. Пальто можешь оставить, я спущу, – тянул руку следующий в очереди.

– Зачем? – запихнула я пальто под мышку.

Мы уже стояли на специально оборудованном выступе. Шанс влететь в так манящие окна испарился.

– Ну, и чем ты теперь держаться будешь?..

– А это обязательно?

– Вообще нет, просто… Ай. Давай, пошла!

– Отойди, Гер! Дай разбег! – крикнул кто-то из зрителей.

– Чего делать-то? – обернулась я на Герасима. – Просто прыгать?

– Видишь еще варианты? – наигранно развел он руки. – Только иди сюда, нужно взять разбег, чтоб не камнем.

Я встала рядом. И на кой они прыгают?.. Такая красота. Весь город переливался подобно гирлянде, ветра совсем нет, здание буквально дрожит от смеха и радостных пьяных воплей. Разве этого так мало для счастья?

Я натянула очки.

– Стой! – одернул меня Гера. – Увидимся.

Кто-то рядом взвизгнул, и по собравшимся прокатилась волна громких вздохов.

– Идиоты! Это просто ритуал.

– Вот как. Ну тогда… – я склонилась, зажала пальто посильнее и рванула с места. – Увидимся-я!

Земля ушла из под ног. Мимо понеслись смазанные картинки, воздух бил в лицо со страшной силой, но я не ощущала ровным счетом ничего, кроме физики и щемящего чувства дежавю. “Увидимся!” Я не могла отделаться от ощущения, будто только что пронеслась аккурат мимо себя. Тогда, пять лет назад, почти в это же время. Мимо обиженной на весь мир, растерянной, готовой на трусливую смерть только бы получить хоть крошечный шанс на вторую жизнь. Что меня тогда остановило?.. Быть может, вселенная дрогнула, и я каким-то образом заглянула в будущее?! Сама себя спасла?!

Струны над головой звякнули от натяга, и меня легонько подбросило вверх. Неужели это всё? Нет-нет-нет! Должно быть что-то ещё!

Канат медленно полз вниз, к базе, где меня радостно привествовали аплодисментами и криком. Почему я тогда не спрыгнула? Почему?! Что в этой грёбаной жизни заставило меня остановиться на том краю?! Случайные вспышки галлюцинаций тогда для меня были обычным делом, проклятые эксперименты! Сейчас я не задумываясь прыгнула, но почему напрочь не помню причины, по которой тогда решилась на жизнь. На жизнь, которую ненавидела!

– Ещё! – крикнула я принимающим меня инструкторам.

– Воу-воу! За остальным к Павлу Юричу, – мягко меня притянули на стойку. – Ничего себе у тебя тут…

Я быстро выпуталась и начала искать в ликующей толпе старшего. Мне срочно нужно прыгнуть ещё!

– Павел Юрич! Павел… Юрич…

– Спокойно, звездочка! – похлопал меня по спине мужчина, которого я бесцеремонно вырвала из беседы. – Ты хоть оденься, не май месяц!

– Как… Как мне вступить в клуб?!

– Во-первых, нужно успокоиться, – уже строже сказал он. – И отдышаться. За весь полет и не пикнула, а теперь орешь, как не в себе. Что случилось?

– Мне очень нужен ваш клуб. Членство!

– Ну, ты заглядывай после праздников, все и обсудим! Адрес знаешь. С собой паспорт и медкнижку. Процедура не быстрая, так-то, – теребил он усы. – Ещё нужно будет сдать ГТО и внести членский взнос.

– Да-да, сколько?

– Ну, у нас тридцать тысяч ежемесячно. Туда входит страховка и ещё куча всего, при подписании документов будем внимательно знакомиться со всеми пунктами.

Я закашляла. Сколько?!

– Ать-мать! Встань ровно! – сжал он мои плечи и вытянул в струну. – Дыши! Давай, вдо-ох. Выдох.

Тридцать тысяч. Так в этой компашке и правда можно понтануться! Ежемесячно выкидывать тридцатку может себе позволить только очень обеспеченный человек, а “курицам” так-то плевать, раскрылся его парашют или нет. Но проблема вырисовывалась: дворникам столько не платят. Что делать?.. Вдо-ох. Перед глазами снова и снова проносился момент прыжка, но не сегодняшний. Тогда. Тогда я точно видела этот самый момент. Это была не галлюцинация.

– …бред…

– Дыши сказал!

Но не спроста же я оказалась именно здесь и сейчас!

Сколько на черном рынке стоит почка?..

– Так! Чтоб тебя! Атака?

К нам, позвякивая, кто-то подошёл. Гера встал рядом и, по-видимому, вполне комфортно чувствовал себя закованным в эти цепи, сбрую страховки и карабины.

– А я-то думаю, – промычал Павел Юрич, – где-то я это уже видел. – Посмотрел он на парня.

– Когда это у меня был такой приступ паники… – огрызнулся Гера.

– Паника? О нет, товарищ. Тут другое.

Герасим обернулся на меня.

– Другое?

Павел отпустил меня и, казалось, держал все это время на весу.

– Вступить очень хочет. Аж до истерики, ты глянь. Только приземлилась, уже орёт “ещё!”.

– Так. Я вообще-то по этому поводу никогда не орал…

Мы с Герасимом уставились друг на друга.

– Увидимся! – радостно крикнула я ему.

Гера отвернулся.

– Ув-ув…

Юрич ошарашенно охнул и не сдержал смеха.

– Вот пристали! – рявкнул Гера и с резким разворотом зашагал на базу.

– Да что смешного?.. Это же ритуал такой, нет? – провожала я взглядом Герасима.

Павел отдышался и потёр глаза.

– Ух! Я уж думал, не доживу до этого мом…

– Павел Юрич! Пав… Юрич! Ты не поверишь!! – подбежал к нам, звеня страховкой, Максим.

– Что такое? – уставился на него Павел Юрич, вмиг ставший серьёзным.

– Да Гера, – перешёл на шепот Макс. – Он крикнул! Я клянусь, своими ушами слышал!

Начальник опять засмеялся.

– Ну, правда, не на своем прыжке… – продолжал Макс. – Ей крикнул! И это всего лишь на роуп! Ну, правда, не крикнул. Сказал! Но всё равно! Ты-вы прикинь!

– Кто-нибудь может объяснить мне, что в этом смешного?

– На самом деле, звёздочка, в этом нет ничего смешного, – посмеиваясь сказал Павел Юрьевич. – Наоборот. Это очень грустная история, и мы все очень счастливы, что она заканчивается.