Читать книгу Нарисуй меня хорошим – 2 - Кэрри Прай - Страница 4

Два агрессивных надзирателя затолкали меня в камеру, как блохастого щенка, который нагадил им в тапки. Их лица были красными, потными, уставшими, а руки тряслись и сжимались в кулаки, подавляя желание удушить буйного Зверя. И поделом. Я устроил им настоящую встряску, пока те уводили меня из зала суда.

– Забудь про жратву, ублюдок, – кинул мне тот, что был плотнее. Он вытер мокрое лицо рукавом от униформы и поправил фуражку. От него пахло потом и пирогами, словно он решил устроить маскарад и поиграть в мента, а на самом деле торгует ватрушками на рынке.

– Лучше я забуду про еду, чем буду таким, как ты, – прорычал я, харкнув ему в ноги.

Грозный шкаф ринулся ко мне, но его остановил второй и захлопнул перед моим лицом дверь. Теперь я мог разглядеть их гневные лица, только через маленькое окошко с тремя толстыми прутьями.

– Остынь, Костян, – залепетал тот, что помельче, – проблемы будут. Оставь мальца.

Пойдем.

В эту же секунду железный затвор закрылся, и окна не стало.

Нервно дыша, я протер запястья от наручников. Красные следы напоминали о том, насколько я дик. Это лишь следствие моих повадок. Показатель моей сущности. Я был на взводе, как никогда. В голове был полный бардак. Мне хотелось крушить стены, которые отделяли меня от нее. Я был готов вцепиться в глотку каждому, кто оскорбит ее. Вася. Моя Вася…

Это была моя новая камера. Всего лишь две шконки и ведро, от которого исходил зловонный запах. Разрисованные надписями стены давили на меня. Квадрат солнца на бетонном полу, исходивший из маленького окна, напоминал о воле. Стул. Кружка. И тишина, которая заставляла разговаривать с самим собой. Скверно, ведь я не самый лучший собеседник.

Вася, поговори со мной…

Сегодня мне удалось увидеть ее. Всего лишь на несколько минут. Впервые, после того, как я… уничтожил ее. Она изменилась. Стала потерянной. Пугливой. Несчастной. Уязвимой, как никогда. Волосы стали короче, а ручки превратились в тоненькие спички. Ее пухлые губы слились с бледной кожей лица. Черт, это был кролик, из которого высосали все остатки жизни. Она смотрела меня из-под блеклых ресниц, не скрывая своего животного страха. Вася боялась меня. Боялась и ненавидела. Хрупкое создание, от которого мне хотелось избавиться, теперь трепещет от страха, заставляя меня съедать себя изнутри. Вот она, хищная слабость… Но истязатель не должен жалеть свою жертву. Не должен… Проклятье, Вася никогда меня не простит.

Я разбил все руки в кровь, когда корил себя за содеянное. Я наказывал себя самостоятельно, потому что тюрьма – это меньшее, чем я могу искупиться. Прошли месяцы, прежде чем мои изуродованные мозги встали на место.

Помню, как она успокаивала меня, нежно проводя рукой по затылку.

– Вань, хватит все это… Брось злиться на меня. Тебе не надоело?

– Что именно мне должно надоесть? – я посмотрел в ее серые глаза.

– Стена между нами, она слишком толстая, – Вася слегка улыбнулась. – Ты такой умный, одаренный, но такой разбойник.

Я тихо посмеялся.

– Смешно. Разбойник… которого скоро посадят, – тогда я знал, что произойдет в ближайшем будущем. Моя расправа над ней, не была импульсивным решением. Кто-то внутри меня, уже подписал ей приговор.

Она молчала, а не мог найти правильных слов, чтобы ответить ей:

– Эта жизнь какая-то особенная. Бешеная. Под неё очень сложно подстроиться, и поэтому, мне приходиться менять маски… Иногда, я – домашний котик, иногда, тамбовский волк…

Она сидела у меня на коленях, когда я слегка раскачивал построенные мной качели. Вася смотрела в ночное небо и даже не догадывалась о грязных мыслях, которые крутились у меня в голове.

Черт, как же это странно! Просто безумие! Как сложно же сложно объяснить, что я на самом деле к ней чувствовал. Вася была девчонкой, которая скрасила мои дни детства, она была единственной, кто дорожил мной, и в тоже время, она была той, кто предал меня и лишил половины этого детства, отдав меня на растерзание стражам порядка. Я не мог оторвать от неё глаз, когда на ее щечках появлялся румянец. Я восхищался её ангельской внешностью и всегда боялся дотронуться до фарфоровой кожи, в страхе, что смогу повредить ее. А порой, я представлял, как хрустит ее тонкая шея в моих руках и испытывал невероятное наслаждение. Я мечтал уничтожить эту фальшивую фурию и скрипел зубами, когда она оказывалась рядом. Ее тихий плач вызывал у меня истерический смех, и я ничего не мог с этим поделать. Мне хотелось стереть ее…

Но сегодня, агрессия ушла. Мысли стали ясными и я точно знаю, чего хочу. Мне нужна эта переломанная бабочка…

Ее теплая рука прикоснулась к моей холодной щеке.

– Ты когда-нибудь задумывался, что будет дальше с нами?

– Я знаю, что будет. Боюсь, нас обоих ничего хорошего не ждёт.

– Ты думаешь, мы не будем счастливы?

– Я в этом уверен.

– Но ты ведь не знаешь, как выпадет карта…

– Я знаю, как она ляжет…

Ее слабый намек на улыбку моментально исчез.

– Вань, это игра? Наша жизнь – это лишь игра?

Я усмехнулся и небрежно убрал ее руку.

– Кошки, мышки…

Вася обидчиво отвернула голову, и ее длинные волосы упали на мое лицо. Я вдохнул аромат ели и эвкалипта и моментально отрезвел. Меньше всего на свете я хотел причинить ей вред, но чертов голос внутри меня говорил иначе. И в этот момент, когда я не мог совладать с собой, выплеснулась необоснованная агрессия.

– Тебе пора.

– Но я не хочу уходить.

– Ты уйдешь.

– Вань, да что с тобой? Почему ты вечно прогоняешь меня?

– Ты меня раздражаешь. Что не ясно?

Она поджала губы, едва сдерживая слезы. Поднялась с моих колен, а потом прошептала:

– Ты стал другим. Ты – не мой Ваня. И я прощу тебя, вернись.

Ох, ее сладкий голосок был слишком приторным.

– Беги, – прорычал я, подарив ее грозный взгляд. – Убирайся. Прочь с моих глаз. Вали.

Вася обомлела. Затряслась. Испугалась. Не поверила собственным ушам. Глупышка даже не догадывалась, что могла спастись. Я дал ей шанс, а потом цинично забрал его…

Сегодня меня снова мучил мой адвокат. Он задавал мне миллион вопросов, на которые я уже устал отвечать. Забавное зрелище, когда мужчина с умным лицом ищет зацепки, на совершенно гладкой поверхности. Идиот поверил, что мой отец хорошо отблагодарит его за мое спасение. Как бы ни так. Моему отцу чихать на меня. Я абсолютно уверен, что он облегченно выдохнул, когда его неугомонного сынишку отправили в шестилетний круиз. Он ненавидит меня, потому что я лишнее напоминание, как подло обошлась с ним мама.

– На выход, – рявкнул плотный надзиратель, когда я только прилёг на шконку. – Пошевеливайся.

Закинув руки за голову, я лишь устало вздохнул. Мои глаза продолжали гулять по желтоватому потолку. Дырка – раз, дырка – два… – Ты оглох, олух?

– Теперь, ты сожрешь меня? – ядовито предположил я. – Уверяю, такой вкуснятины ты еще не пробовал.

– У тебя одна попытка, сопляк. Или познакомишься с карцером.

– Не хочу тебя расстраивать, – я лениво приподнялся и потёр переносицу, – но мы давно знакомы.

– На выход! – повторил толстяк, теряя терпение.

– Да не ори ты, – поморщился я. – Башка и так раскалывается.

Отряхнув робу, я не спеша подошёл к бугаю. Мои руки скрестились на груди.

– Поведёшь меня на свидание, Костик?

Его глаза почернели и теперь, он напоминал мне поросёнка. Хотя нет. Свирепую свинью, с кобурой на поясе и дубинкой в заднице.

– Ох, приятель, тебе очень понравиться мое свидание, – пропел он двусмысленную фразу. – Обещаю, ты останешься доволен.

Какое-то время я просто гипнотизировал его, а потом оскалился в улыбке.

– Морской черт тебе приятель, – сказал я и, пройдя мимо него, вышел из камеры.

Коридор пустовал. Свет был тусклым.

Я шел впереди. Костя волочился за моей спиной. Эгоистичная часть души желала свободы, но я знал, что меня не выпустят.

Эта тюрьма оказалась очень длинной. Я попробовал считать шаги, но запнулся.

Перед глазами стоит её лицо. Вася… Глаза большие, серо-голубые, перепуганные, с длинными густыми ресницами. Дрожащие, розовые губы…

Черт, почему я не помню её улыбку? Не могу вспомнить ее смех… Кажется, что Вася отказалась от счастья и приняла обет вечной грусти…

– Принимайте девочку, – толстяк толкнул меня в спину, и я оказался в окружении семи заключённых. – У вас полчаса.

Ах, вот какое свидание он для меня приготовил. Что ж, наверное, это заслуженно. Только вот он не понимает, что шакалы волку не угроза.

Засунув руки в карманы, я прошёлся глазами по новым, голодным лицам своих карателей. В свете мигающей лампы, они выглядели довольно внушительно, но я не боялся.

Что это за помещение?

Темные стены наполовину закрашены зеленой краской, пахнет сыростью, с потолка свисают неизолированные провода, в углу стоит железная лестница, а вместо дверей, обожаемые мной решетки. Комната похожа на лестничную площадку самого верного этажа многоэтажного дома, где обычно есть вход на крышу.

– Ну что, шахтёр? – передо мной вырос шкаф, лицо которого было усыпано шрамами.

По всей видимости, это был главный головорез. – Говорят, ты девочек любишь?

Я иронично поджал губы. Ну вот, погнали.

– Ещё как люблю, – ответил я. – А ты больше по мальчикам?

– А он говорливый, – главарь насмешливо обратился к толпе, и те поддержали его смехом. – А я так не люблю болтушек…

Следом поступил удар в челюсть и мою голову отвернуло в сторону. Он слаб. Я понял это по силе удара. Теперь понятно, почему их тут целая делегация.

Выплюнув сгусток крови на пол, я вытер пальцем губы. Стало смешно.

Моему новому «другу» это не понравилось. Его толстое колено воткнулось в мой живот, отчего я слегка загнулся. Ох, я и зыбыл, когда последний раз получал по лицу.

Откашлявшись, я восстановил дыхание.

– И это все? – насмешливо спросил я. – Это все, на что ты способен?

– Хочешь ещё, падла? – на этих словах мне прилетело ещё несколько болевых.

Какое-то время я не решался разгибаться, а лишь увлечённо разглядывал бетонные полы усыпанные пятнами крови. Капли были свежие и старые. Некоторые внушительные, похожие на огромные кляксы.

Типичная комната расправы над цыплятами…

Клешни главаря вцепились в мои робу. За секунду, наши глаза оказались на одном уровне. По лицу скатился тёплый ручеёк из разбитой брови.

– Ещё? – спросил он. – Я могу лупить тебя, хоть до морковкиного заговенья, – хищная улыбка разрезала лицо.

Я устало замотал головой…

Проклятье, он портил мое лицо.

Бугай удовлетворенно потёр ладони.

– Ты своё на свободе оттрахал, шахтёр? – сказал он. – А с нами не поделился. Не порядок.

Развернув меня лицом к стенке, он похлопал меня по голове.

– Теперь ты узнаешь, как это, когда натягивают тебя.

Мои разбитые губы расплылись в улыбке, но это знал только я.

– Не надо… не надо…

Толпа заскулила, передразнивая меня. А бугай продолжал:

– Ты меня не бойся. Я добрый. И… нежный.

– Не надо…

– Сам штаны снимешь или помочь?

Вот он – мой шанс ответить.

– Я сам, – мои руки потянулись в карман.

– Молодец, – насмешливо похвалил он. – Твоя девчонка тоже была такой же послушной? Покажешь, что ты делал с ней?

– Что я сделал с тобой?

Её шифоновая юбка мокрая от крови, а может быть от слез. Руки по локоть в грязи, опухшие губы слегка приоткрыты, волосы растрёпанный, глаза закрыты, ресницы дрожат, слышно слабое дыхание… она жива.

– Вася… что я с тобой сделал?

– Ну, давай же, – послышался нетерпеливый голос за спиной. – Поторапливайся. – Сейчас-сейчас…

Нащупав в кармане вилку, которую виртуозно стащил, я развернулся к бугаю.

Один хороший удар по крепким икрам и вот он уже сидит на коленях, а мои пальцы сжимают его волосы. Я подставил к горлу вилку заточенной стороной.

– Эй, парень, ты чего? – от былой смелости не осталось ни следа.

– Ты ведь хочешь знать, что я сделал с ней?

Все семеро козлят замерли. Подойти ко мне, когда в моих руках их мамочка, они не решались.

– Пусти его, – вступился кто-то из толпы.

– Не-а, – усмехнулся я. – Представление только начинается. Я могу показывать то, что сделал с ней, хоть до морковкиного заговенья.

Когда Бугаю вернулись его же слова, он начал брыкаться.

– Тихо, тихо, милая, – острый конец вилки воткнулся в его шею, и цыплёнок замер. – Молодец. Послушная девочка.

Черт. Я снова это чувствовал. Все было, как тогда с Васей. Мое тело наполнялось какой-то дьявольской силой, и мне нравилось ей упиваться. Я не мог насытиться. Мне хотелось больше. Будто когда чья-то жизнь в моих руках, у меня повышается тонус…

– Странно, – я разочарованно поджал губы, – моя девочка пронзительно кричала, а ты почему-то молчишь. Не порядок, – на этих словах, я засадил импровизированное орудие на полсантиметра в мягкие ткани.

И, воу-ля, он уже кричит, как годовалый младенец.

– Перестань, – взмолился парень. – Остановись.

Я равнодушно замотал головой.

– Нет-нет. Она просила не так. Она говорила: «Не надо, Ваня… не надо». Давай попробуй, у тебя получиться.

Он тяжело сглотнул.

– Не надо, Ваня, – проговорил он.

– Неубедительно. Попробуй ещё раз.

– Не надо, Ваня! – крикнул он и стыдливо опустил голову. – Не надо!

Дело сделано. Их мнимая решительность размазана по моей подошве.

– Умница, дочка, – я отпустил его голову и дал хорошего пенка. Летящего бугая встретили товарищи. Рукой он зажал рану на шее. Теперь он походил на мокрую крысу, которой отрубили хвост.

– Ну, – гаркнул я и направил вилку на толпу, – кто ещё хочет знать, что я сделал с ней? Ну, давайте! Кто следующий?

Недолго думая, парни начали расходиться. Шоу закончилось. А жаль, я только завелся.

Смутно помню, как я оказался в камере. Но отчетливо помню удары дубинок, которые продолжались около десяти минут. Большие дяди в форме решили воспитать непослушного мальчика.

Ха, вы опоздали, парни. Лет так на десять.

Меня они ничуть не напугали. Я очень давно перестал чувствовать боль. Я вообще перестал что-либо чувствовать. Меня больше волнует то, что мне придётся пролежать на шконке около недели – голову раздуло, как воздушный шарик. Я даже не пойму, какое сейчас время суток. Перед глазами темнота… но всему виной распухшие веки. Зато, есть время подумать.

Сегодня агрессия снова наполнила меня, хотя я думал, что с яростью покончено. По всей видимости, мой внутренний Зверь не погиб, а притаился засранец и ждёт нужного момента, чтобы вырваться наружу. Я помню, как завёл его. Это было много лет назад, когда по трагичной случайности, мне пришлось отбывать срок за убийство. Тогда этот лохматый зверёк попросился на ручки и я не смог отказать этому малышу. Мы быстро подружились. Он помогал мне справляться с однокамерниками, которые хотели нам навредить. Зверь накидывался на них и рвал в клочья. Наедался и калачиком спал у меня на груди. Я рос и он рос вместе со мной, пока не превратился в кровожадное животное. Необузданное и безжалостное. Вот тогда-то я потерял над ним контроль. Он вылезал наружу произвольно и делал грязные вещи.

Только Вася могла утихомирить его. Правда, лишь на время. Зверь робел, когда нежные руки чесали его брюшко. И млел, когда его гладили по головке. Но, хищника невозможно одомашнить, его истинная натура всегда будет преобладать над остальными чувствами. И когда ничего не подозревающая Вася отвлеклась, Зверь накинулся её и разорвал её тело на куски.

Она лежит на каменистом берегу, под мостом, и едва дышит.

– Что ты натворил? – спрашиваю я Зверя. – Что ты сделал?

Зверь молчит и часто дышит. Он насытился ею сполна.

Я смотрю на свои руки. Они трясутся. Лицо щиплет от царапин, которые так яро оставляла Василиса. Ох, она боролась до конца. Но Зверь сильнее. Я сам не в силах с ним совладать.

Мне хочется пожалеть её, прижать к груди, но она такая измученная, такая хрупкая, что мне страшно прикоснуться к ней. По всему ее телу – синяки. Часть ее пепельных волос касаются реки.

Я поднимаю подбородок к ночному небу. Возможно, пойдет дождь, и уровень реки поднимется. Аккуратно беру ее на руки и отношу подальше от линии берега. Она такая легкая. Невесомая.

– Все будет хорошо, – шепчу я, убрав несколько окровавленных прядей с ее лица.

Зверь разбил ей голову. Он ненавидел ее. Ненавидел за преданный щенячий взгляд. За ее жалобные просьбы: «Вернись, Ваня… Прекрати, Ваня… Пожалуйста, мне больно, Ваня…» Этими словами, она постоянно напоминала ему, какое он на самом деле чудовище.

В дали слышны звуки приближающейся колес. Пора сваливать. Моя машина хорошо спрятана, поэтому я не сразу вспомнил, где ее оставил.

Двери машины открыты нараспашку, поэтому я легко влетаю в салон и сажусь на водительское кресло.

– Теперь, ты доволен? – спрашиваю я Зверя, но тот лишь виновато скулит. Он оплошал. Сильно. Это лишь пес, озлобленный на весь мир.

Я не спешу включать зажигание – жду, когда проедет услышанная мной машина.

Свет от фонарей попадает в салон, но я незаметен. Я и Зверь хорошо притаились.

Но проклятье, автомобиль тормозит у моста. Хотя, может это и к лучшему. Васе могут помочь. Ей нужна помощь. И не только медицинская…

Два нетрезвых парня выходят из машины. Они пьют. Курят. Я смотрят на шикарные виды, которые открываются с моста и даже не догадываются, что под их ногами лежит бездыханное тело.

Проходит минут тридцать и парни уезжают, так и заметив Васю.

И я не могу помочь ей… Если я вернусь, то есть вероятность, что Зверь закончит начатое. Я уезжаю. Несусь с бешеной скоростью. Перед глазами все расплывается. Я жму на газ, пока огни от придорожных фонарей не сливаются в одно сплошное пятно…

В сердце кольнуло, и я потянулся пальцами к груди. И пусть сейчас я ничего не вижу, но я знаю, чье имя там выбито. Оно жжет, горит, колет, режет, болит и в тоже время греет.

Интересно, могли ли мы быть вместе, будь я нормальным?

В будущем, возможно, у меня получиться исправить свою грубую ошибку, но пока, я слышу лишь Зверя, который мирно сопит под кроватью.