Читать книгу Нарисуй меня хорошим – 2 - Кэрри Прай - Страница 7

Я несколько минут смотрела на мобильник, который разрывался от входящего звонка, и не решалась брать трубку. Но, настойчивость абонента сломала меня и я быстро сдалась.

– Алло, – ответила я пренебрежительно, продемонстрировав все своё недовольство. – Я слушаю.

– Привет, Вася, – послышался воодушевленный голос мамы. – Как твоё самочувствие? Как дела?

– Как мои дела? – я выдержала задумчивую паузу и достала бутылку негазированной воды из холодильника. – Проснулась. Убралась. Покушала. А теперь, решаю, как избавиться от тела Марка, который нагло завалился ко мне вчера. Как думаешь, скинуть в море или расчленить? Что подскажешь?

– Василиса! – ошарашено возмутилась мама. – Что ты такое говоришь?

– Я говорю, задушила Марка. Тело валяется в ванной. Через несколько часов начнет вонять. Хотя до этого, от него пахло не лучше… – А ну перестань сейчас же!

– А что тут такого? О чем ты только думала, когда направила его ко мне?

– Мне показалось, что тебе понадобиться поддержка…

– Поддержка? От Марка? Ты в своём уме? Этот трус не способен ни на что! Он – предатель! И если он ещё хоть раз заявится ко мне, то клянусь, труп в ванной перестанет быть выдумкой!

– Ты слишком категорична к нему, Вася. Попробуй подпустить… Я задохнулась от несправедливости ее слов.

– Категорична? Категорична?! Да ты хоть знаешь, что Марк наговорил мне? Он сказал, что моего ребёнка ждёт серое будущее, а после того, что со мной случилось, мое место – на помойке! Отличная поддержка, мама! Марк просто чудо! Спасибо!

Какое-то время в трубке были слышны только шорохи и тяжелое дыхание.

– Мне жаль, что так вышло, – ответила мама серьезным, даже обидчивым, тоном. – Я хотела, как лучше. Прости, больше такого не повториться.

Я жадно отпила несколько глотков воды, потому что в горле пересохло, отдышалась и продолжила:

– Конечно же, этого не повториться. Потому что вы рискуете лишиться меня. Серьезно, я прекращу общение с вами, мама. Вас слишком много в моей жизни. Порой мне кажется, что вы нарочно добиваете меня. Сначала вы…

Меня перебили обрывистые гудки – мама бросила трубку.

Отлично! Теперь все выглядит так, будто это я во всем виновата! И пусть даже не пытается перекинуть свою вину на меня. Она заслужила такую резкую реакцию. Мне было гораздо обиднее…

Завтрак, который я готовила с большим энтузиазмом, теперь вызывал отвращение, а потом, был хладнокровно отправлен в мусорку. Аппетита не стало.

Замечательно поболтали!

Видимо, я никогда не перестану чувствовать отвращение к себе и к своей жизни. А ещё это чувство вины, которое мне вечно прививают, просто бесит. Какое бы несчастье со мной не произошло, в каком бы положении я не находилась, никто не спешит делать мне скидку.

Иногда мне кажется, что мои силы, в глазах других людей, конкретно преувеличены. От меня требуют попросту невозможное.

Проглотив остатки своей злости на весь мир, я зашла в группу, где сотни таких же несчастных и сломленных. Но, как бы я не нуждалась в поддержке, мой крик души оставался висеть незамеченным, поэтому, мне оставалось только мониторить другие сообщения.

СимаOSA: Сегодня в школе, мне подсунули в сумку использованный презерватив, а потом, прокладку на спину приклеили. Я вообще от одноклассников такого не ожидала! До этого, мы вполне хорошо общались! Теперь, я не знаю, что мне делать и о чем думать? Может быть, я как-то провинилась перед ними? А вдруг, издевательства не прекратятся? У кого был схожий случай?

Sassy61: Не знаю. Надо мной издеваются с первого класса. Так что прокладки для меня не в новинку. Если есть возможность, советую поменять школу. Если же ты уже дала слабину, то дальше будет только хуже. Поверь, это я как тебя изгой со стажем говорю!

Кристина Макеева: Девочки! Хватит себя жалеть! Не позволяйте выродкам унижать вас! Пора дать отпор этому безумию!

СимаOSA: Кристина Макеева, вы, наверное, никогда с подобным не сталкивались, раз так легко об этом заявляете. Все намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Когда тебя окружают десятки обезумевших лиц жаждущих шоу, ты ломаешься под их натиском. Ступор – вот что я ощутила сегодня!

Полина М: Я вот что скажу. Комплименты в адрес своей внешности я до сих пор переношу с трудом и ищу в них подвох. С противоположным полом хоть и общалась более осторожно, чем до этого, но отвращения или страха никто не вызывал. Справляться с этим пришлось самой, потому что поддержки ни со стороны родителей, ни со стороны школы и друзей я не получила. Меня в ту ночь искала милиция: обзвонили всех одноклассников, друзей, перерыли все вещи. Когда я вернулась в четыре утра, меня встретил у дверей отец, который не забыл навалять мне (буквально) за то, что я заставила их с матерью переживать. Отдел по делам несовершеннолетних поставил меня на учет в наркодиспансер. Отношение со всех сторон было как к преступнику, маленькому моральному уроду, который не думает ни о ком больше, кроме себя, поэтому рассказывать об изнасиловании не хотелось, ведь к уже имеющимся упрекам добавились бы комментарии, что я малолетняя шлюха и во всем виновата сама. Какой-то реальной помощи не было.

ГречкаOn: ой девчонки, мне так за вас больно. Чисто по-женски. Вы все умницы, что перебороли прошлое! Просто молодцы!

Skinny: Меня зовут Артур. Мне 15. Так сложилось, что я позвал на свидание «неприкосновенную» девушку. И теперь, мне пригрозили расправой. Я не посещаю школу уже несколько дней. Боюсь. Вдруг они покалечат меня? Но обращаться к директору или к отцу не стану. Отец меня не поймёт, а одноклассники решат, что я трус. Как мне быть?

ГарриOldman09: Артур, добрый день! Я – спортсмен! Могу провожать тебя несколько дней в школу! Ты ведь из Хабаровска? Уверяю, у твоих противников не останется никаких шансов. Я скину тебя в личку свои координаты. А если хочешь, могу тебя потренировать!

Skinny: Вот это помощь! Спасибо! Стало легче дышать!

Я по-доброму позавидовала Артуру. Он нашёл своего спасителя. А я бы все на свете отдала, чтобы мне стало легче дышать.

Неужели, в этом мире пострадавших душ больше, чем людей, которые могут им помочь? Печально, но так оно и есть…

А следом, мне на глаза попалось ужасающие объявление, и я застыла.

Админ: Доброго времени суток! Вчера поступила информации от мамы одной из наших подписчиц. А точнее, той самой Ватрушки, которая жаловалась на избиение в школе! Пару дней назад, зверство повторилось. Так вот, состояние девочки критическое! Ватрушка впала в кому после того, как её голову превратили в резиновый мяч… Мне не хочется вникать в подробности – они ужасны, но, я хочу попросить вас быть аккуратными! Позже, я опубликую информацию о состоянии девочки и реквизиты, на которые вы можете скинуть «помощь». Поверьте, в наше время лечение обходиться слишком дорого! Пусть Бог хранит вас!

Я захлопнула крышку ноутбука.

Да что не так с людьми? Да что не так с этим миром?

По телу пробежалась волна мурашек. Мне стало страшно. Страшно за будущее своего ребёнка.

Как мне уберечь его от этой суровой реальности? А что если я не найду денег на новый смартфон? Что если это послужит причиной унижений в школе? Может Марк был прав? Может, я обрекаю его на ту жизнь, от которой сама старательно бегу?

Меня отвлёк звонок мобильника. И ринулась к нему, решив, что это мама обдумала своё поведение, но взяв телефон в руки, я увидела незнакомый номер.

– Алло?

– Привет, – отозвался грустный, женский голос.

– Кто это?

– Ты не узнала меня, Васька?

Я немного помедлила с ответом. Ведь этот голос не показался мне чужим.

– Нет…

– Это Алла. Ты так быстро убежала с зала суда, но я смогла узнать твой новый номер. Это было нелегко, – невесело посмеялась она. – Но ты же знаешь, если мне что-то понастоящему нужно, от меня невозможно избавиться.

Я застыла, словно меня обдало леденящим потоком. Казалось, что губы срослись между собой, а тело парализовало.

– Вась? Ты слышишь меня? Это я… Алла. Ты вспомнила меня?

В этом то и дело, я вспомнила тебя Алла, потому что никогда не забывала. Ох, мой рыжий эльф, как бы я не хотела впустить тебя в свою жизнь, у меня не получится этого сделать. Не смогу. И дело совсем не в тебе. Все дело в коробке, в которую я собственноручно затолкала себя. Это как капкан, который сжимается все сильнее, когда я пытаюсь выбраться из него. Я борюсь, вырываюсь, но лишь рву кожу до костей и мне ничего не остаётся, как сдаться.

Я знаю, это не правильно. Несправедливо. Но ничего не могу с собой поделать.

– Вась…

Я, наконец, оторвала язык от неба.

– Привет, Алла, – мой голос барахлил. – Я узнала тебя.

– Как ты? – аккуратно поинтересовалась она, уловив мою отрешенность.

– Не жалуюсь. Как твои дела?

– Все плохо.

Я громко фыркнула в трубку.

Она ещё смеет жаловаться?

– Так бывает, Алла. Жизнь делиться на полосы. Видимо, пока у тебя период чёрной полосы…

Боже, что я несу?

– Наверное, ты права, – тяжело вздохнула она. – Жизнь подкидывает нам испытания, чтобы потом отблагодарить…

Ага. Только вот я уже заждалась эту благодарность. Где ты? Счастье мне, в студию!

– Знаешь, Васька, мне так жаль, что мы перестали общаться. Я понимаю, тебе нужно было время, но я так больше не могу. Мне тебя очень не хватает.

Я крепко зажмурила глаза. Мне захотелось стать глухой. Всеми силами я отвергала ее слова. Мне не хотелось, чтобы они коснулись моего сердца.

Не хватало ли мне Аллы? Определенно. Но если я хотела исключить прошлое из своей памяти, то Алла – значительная его часть.

– Ты позвонила не вовремя, – солгала я, дабы закончить эту пытку. – Давай поговорим позже. Я перезвоню тебе, когда буду свободна.

– Эх, Артемова, – я уловила ее скептический тон. – Ты не умеешь врать. Ты ведь знаешь, что со мной это не прокатит?

– Ну, раз так, ты должна была уловить намек. Правда?

– Ты не хочешь общаться со мной?

На это я ответила затяжным молчанием.

– Разве я чем-то обидела тебя? – разочарованно спросила подруга.

Ее вопросы терзали мне душу. Ее расстроенный голос разрывал мое сердце. Это было просто невыносимо.

– Послушай, Алла. Мне тяжело об этом говорить, но я должна. У нас никогда не будет прежнего общения. И дело не в тебе. Это мое желание. Просто я не могу перешагнуть этот барьер, понимаешь? По злой случайности, ты стала для меня олицетворением прошлого. Чего-то плохого. А я не смогу, снова пустить зло в свою жизнь…

– Боже, да о чем ты говоришь? Какое зло? Вась, я только добра тебе желаю. Я люблю тебя, черт возьми!

– Глупости. Все в прошлом. Я не нужна тебе, поверь.

– Зачем ты решаешь за меня? Боже, я не верю собственным ушам. Вася, это ты вообще?

– Знаешь, меньше всего я хочу становиться той Васей, – я подняла глаза к потолку, чтобы сдержать слезы. – Алла, послушай, хватит все это. Мне ужасно тяжело… Девушка всхлипнула.

– Мне тоже, крошка. Но мы справимся. Вместе у нас все получиться. Мы поддержим друг другу. Мы сильные. Мы всегда вылезали из дерьма, помнишь? Нас никто и ничто не сломит. Но только нужно захотеть…

Я почувствовала, как задрожали мои губы.

– Я никогда не была сильной, – почти шепотом проговорила я. – Никогда…

– Не правда, – отрезала она, дрожащим голосом. – Сколько раз, ты тащила меня с дискотеки на своей спине? Я сбилась со счету. Ты несла мое тело несколько километров. А мост? Помнишь мост? Я бы никогда в жизни не решилась сигануть с него. А ты, Васька, смогла. Ты умеешь прощать, Василиса. Ты самая сильная девчонка, которую я только видела…

Горький ком разрывал горло. Слезы жгли глаза. Это было выше моих сил.

– … вернись ко мне, подруга.

Я набрала воздуха в легкие, чтобы окончательно закрыть эту тему.

– Не получается у меня, понимаешь?! – мой голос сорвался. – Я не хочу видеть тебя! Слышать! Разговаривать с тобой! И уж тем более, не хочу снова становиться друзьями!

Казалось, что сейчас телефонную линию разорвет от душераздирающих сигналов и болевых волн.

– Ты ошибаешься! – девушка разрыдалась в трубку. – Мы сможем помочь друг другу!

Вася, мне не хватает тебя! Я совсем одна осталась! Пожалуйста, не бросай меня! Прощу! Я буквально слышала, как слезы разбиваются о линолеум.

– Я все сказала. Прощай.

– Нет. Не смей бросать трубку. Слышишь? – в ее голосе было столько боли, будто ей наносят ножевые ранения. – Моя мама умерла, Вася… Вчера. Я не знаю, к кому мне обратиться. У меня совсем никого не осталось. Пожалуйста, не оставляй меня… Боже, мне чертовски больно. Это так, сука, больно…

Эта ужасная новость прошлась катком. Казалось, будто в меня выпустили автоматную очередь. Я словно отрезвела.

– Я…я… сочувствую. Правда. Прости меня, но…

– Помоги мне…

Ее плач был подобен, самой грустной в мире мелодии.

Я собрала себя по крупицам.

– Прости, Алла. Я не могу. Прости…

Я нажала сброс, а потом упала на кровать и несколько часов прорыдала в подушку. А когда уснула, то мне приснилась Алла. Грустная. Разбитая. Лишенная крыльев и жизни во взгляде. И, жуткая пустота ее глаз, как всегда, была аккуратно подведена тушью…

Однажды, я решила процедить компот от кураги, потому что не особо любила вареные сухофрукты. И когда я вылила все содержимое кастрюли в дуршлаг, то долго стояла над раковиной и думала – что я сделала не так?

Сейчас, у меня схожие чувства. После разговора с Аллой, я чувствую, что сделала что-то не так. И дело не в строгости своего тона. Я чувствовала себя предательницей. Бесчувственным камнем, который ничуть не лучше тех агрессоров, которые избивают беззащитных девочек у школы. Я совершенно не заслужено наплевала на просьбу своей подруги, хотя она никогда от меня не отказывалась.

Последнее время, я веду себя так, будто весь мир должен крутиться вокруг меня одной.

Так, я никогда не стану счастливой. Никогда не смогу начать жить заново.

Остановись, Вася. Такими темпами, у тебя вообще никого не останется.

***

Новость о гибели мамы Аллы не давала мне покоя уже несколько дней. Да ещё и ругань с родной матерью, мешала полноценно заниматься домашними делами. Откровенно говоря, я не находила себе места. То ходила по комнате из угла в угол, то лежала на кровати и смотрела в потолок, когда становилось совсем дурно.

Мне было так жаль Аллу. Так больно за неё. Я помню, как она пахала на работе в две смены, одновременно ухаживая за своей парализованной мамой. И, никогда не жаловалась. Конечно, она любила её и, наверное, это необычайно тяжело, когда ты теряешь самого близкого человека.

Тот телефонный звонок, оставил еще один незаживающий рубец на моем сердце. Я не узнавала Аллу. Ведь я помнила ее другой: красивая, яркая, никогда не унывающая хохотушка…

– Я прочитала статью, что веснушки можно вывести уксусом, – говорит Алла, внимательно разглядывая своё отражение в зеркале. – Надо попробовать.

Я морщусь от резкого запаха, который попадает мне в нос, и от солнца, в лучах которого летают мелкие пылинки.

– От кожи лица, ты тоже решила избавиться? Хотя, может уксусные ожоги будут тебе к лицу, – съязвила я, и следом чихнула.

– Будь здорова.

– Спасибо.

Подруга отлипает от зеркала, и садиться рядом.

– Думаешь, лучше не рисковать? Я пожимаю плечами.

– Мне нравиться твои веснушки.

– Ты права. В крайнем случае, всегда можно воспользоваться тоналкой.

Мы сидим в её комнате и щедро смазываем бинты резко-пахнущей мазью. Они нужны для перевязки ног. Последнее время, мама Аллы чувствует себя хуже. И все это из-за оттеков и мелких язв на её ногах, спровоцированные малоподвижным образом жизни. А точнее, вообще неподвижным.

Едва ли мы понимаем, что творим, но, кажется, наши компрессы должны помочь её маме.

– Нам нужно переложить её на кровать, – предупреждает Алла. – Ей нужно отдохнуть.

– У нас это получиться? – спрашиваю я, сомневаясь в собственных силах.

– У нас нет выбора, Васька.

Как по взмаху палочки, в комнату влетает геройская троица – Ваня, Рэй и Денис. Как всегда их присутствие сопровождается громкими криками и смехом.

– А потише нельзя? – недовольно бурчит Алла, одновременно поправляя свою юбку и свежую укладку.

– Как скажешь, Аллка – ворчалка, – рядом со мной, на край кровати падает Рэй. Его игривая улыбка занимает пол лица. – Помочь, куколки?

– Конечно, – я протягиваю ему вонючие бинты. – Та как раз вовремя.

– Фу, мерзость, – морщиться он и пятиться от меня.

По комнате снова разноситься громкий смех. Алла пачкает Дениса лекарственной смесью, и притворно взвизгивая, убегает от него по комнате.

Сквозь ресницы я украдкой смотрю на Ваню. Он как всегда красивый, высокий, серьезный и с невероятно сильной энергетикой. Меня магнитом тянет к нему, но я решаюсь приблизиться к нему. Я лишь тайно любуюсь и упиваюсь этой возможностью.

– Смотрите, – говорит Рэй, и наши взгляды обращаются к нему. Идиот натянул розовый бюстгальтер Аллы на свою футболку.

– А ну сними его! – приказывает Алла, щечки которой налились стыдливым румянцем. – Сейчас же!

Но на Рэя никогда не действуют угрозы. Задрав подбородок к потолку, он расхаживает по комнате походкой индюка.

– Я Алла, – напевает он девчачьим голосом, – у меня растут арбузы! Они такие сочные, как… Ай!

Рука Аллы резко опускается на затылок Рэя, и раздаётся громкий хлопок, на что парень выругался:

– Черт, больно же!

– Будешь знать, как трогать мои вещи!

– Да кому нужны твои парашюты?

– Гори в Аду!

– Бешеная, рыжая стерва! – он лихорадочно трёт покрасневший затылок.

– Тупой, слюнявый придурок! – огрызается она в ответ.

Рей смеётся.

– Почему слюнявый?

– Я видела, как ты на Ваську слюни пускал на речке, – Алла скрестила руки на груди, даже не сообразив, что сказанула лишнего.

– Кто? Я? – Рэй заметно теряется, и смотрит на Дениса. – Что за чушь несет твоя баба? Ты что по голове ее бьешь? А?

Денис прикрывает рот ладонью и тихонько качает головой. Но Рэй продолжает:

– Если бьешь, то бей по почкам, – предлагает он. – Или в сушняки.

Я смущённо опускаю голову и выдавливаю остатки мази на бинт, делая слой более чем обильным. Этот разговор не понравился всем.

Неловкую тишину нарушает Ваня:

– Завязывайте, – откашлявшись, говорит он. – Какая помощь нужна? – интересуется он вроде бы у всех, но смотрит только на меня.

Счастливые минуты…

А дальше, после назначений Аллы, парни ловко переносят маму и быстро справляются с компрессами. Женщина стонет, но через некоторое время расслабляется и засыпает.

Алла благодарна парням за помощь, но не показывает этого.

Я испытываю огромную гордость за своих друзей. Какие бы недопонимания между нами не были, мы всегда готовы пойти друг другу на помощь.

Да уж, тогда мы чувствовали себя семьей. Мы были одним целым, и казалось, что никакая сила не способна разделить нас.

А что сейчас?

Нас больше нет. От нашей дружбы остались лишь осколки. Я слышу их хруст под ногами. Они режут руки каждому, кто пытается заново склеить её. И нет разницы, как именно она разбилась: случайно или нарочно – одинаково больно. Только вот, к счастью ли она разбилась? Покажет только время.

***

– Ваш билет, девушка, – попросила кондукторша, нетерпеливо потряхивая ногой.

Я полезла в огромную сумку, которую уже успела затолкать под сиденье. Расстегнув молнию, я начала капаться в своём багаже, отчего часть утрамбованных вещей повалилась на грязный пол автобуса.

– Проклятье, – выругалась я и услышала раздражённое дыхание женщины – скалы. – Сейчас – сейчас.

Ну, где же он?

– Потеряли? – с недоверием поинтересовалась она. Я уверена, женщине с засаленными волосами и с морщинами, глубже Марианской впадины, только за радость вышвырнуть меня с автобуса.

– Вот, пожалуйста, – я протянула ей мятый клочок бумаги.

Кондукторша внимательно изучила билет, а потом одарила меня пренебрежительным взглядом.

– Хорошего пути.

В ответ на ее пожелание, я лишь слегка кивнула.

Надеюсь, она сказала это искренне. Я как никогда волнуюсь.

Когда все пассажиры заняли свои места, старенький автобус тронулся.

Ну вот, пути назад нет.

Я сделала глубокий вдох и уставилась в заляпанное окно.

Меня ждет нелегкая дорога. Нет, это не сотни километров ухабистой трассы. Это тот тернистый путь, который я так старательно обходила стороной. Избегала и ненавидела. Я сломала эту собственноручно построенную стену, лишь для того, чтобы сохранить свою человечность. Чтобы показать средний палец своим страхам и стать сильнее.

Я лишь слабая мушка, которая запуталась в липкой паутине. И только жажда жить, поможет мне выкарабкаться…

Я еду в старенький дом с расписными окнами, на улицу «Солнечная», где бегают босоногие детишки. Я еду в деревню, которую охраняют величественные сопки. Я еду к Алле.

Туда, куда мне не стоило возвращаться…