Читать книгу Путеводная звезда - Кэтрин Полански - Страница 5

Концерт длился два часа. После этого публика долго хлопала, а застенчивая девочка, тонкая и гибкая, как лиана, подарила Фрэнку цветы. Музыканты ушли в комнату за сценой, и внезапно Мелиссе захотелось поговорить с Фрэнком. Она решила пойти в обход, через служебный коридор.

Когда она дошла до комнаты, то увидела, что Фрэнк там, но он, конечно, не один. Мелисса и не рассчитывала застать его в одиночестве, вот только полагала, что это будет общество коллег. И ошиблась. Музыканты собирались, упаковывали инструменты, а рядом с Фрэнком стояли две девушки, и Мелисса, сама не зная почему, остановилась. Может быть, из-за первой фразы, которую услышала.

– Ну, могло быть гораздо лучше, – сказала блондинка с коротким каре, фигуристая, с хорошеньким округлым личиком. – Ты же понимаешь.

– Нет, не понимаю, – спокойно сказал Аддерли.

– Послушай, мы же хотим как лучше, – вмешалась вторая. Эта понравилась Мелиссе меньше: невысокая, похожая на мальчишку, одетая в спортивном стиле. Девушка держала в руке зажженную сигарету, хотя во внутренних помещениях клуба было запрещено курить.

– Я знаю, что вы хотите как лучше, Карин, – ответил Фрэнк, и Мелисса уловила в его голосе насмешку. – Удивляет ваше трогательное единодушие.

– Смеешься? – вопросила блондинка. – Между прочим, мы пришли дать тебе пару дружеских советов. На правах давнего знакомства.

– Конечно, Деми, знакомство наше столь давнее, что это даже не слишком прилично упоминать в обществе.

– Ты издеваешься? – обиделась блондинка.

– Нет. Я просто устал. Что вы хотели мне сказать?

Мелисса отступила подальше в коридор, чтобы ее не заметили. Она сама не понимала, почему не войдет и не разобьет этот разговор, в конце концов, имеет полное право, хотя бы под предлогом, что тут нельзя курить. Но ей захотелось услышать, о чем пойдет речь дальше. Подслушивать нехорошо, только вот… а, к черту.

– Впечатление осталось странное, – произнесла брюнетка, которую, если Мелисса правильно расслышала, звали Карин. – Так что, Фрэнки, ты извини, но в этой больнице дают клизмы с патефонными иголками.

– Я потерплю, – невозмутимо произнес Фрэнк.

– Вот и хорошо. Ты набрал себе хороших ребят, но… Слишком сильно видна разница в уровнях музыкантов и вокалиста. Конкретно – музыканты ощутимо круче, чем ты, а в нормальном музыкальном коллективе, по идее, уровень всех участвующих должен быть плюс-минус одинаковый, иначе выходит избиение младенцев. – Она глубоко затянулась и выдохнула дым на Фрэнка. – Более сильные и морально, и профессионально подавляют более слабых, что логично, но так не должно быть. Так что тут либо крест снять, либо штаны надеть.

Мелисса порадовалась образности выражения. Ей вдруг стало весело. Важность, с которой вещала девушка, не вязалась с ее видом и создавала забавный контраст.

– То есть, – продолжила Карин, – либо начать серьезно учиться, либо на время прижать полет желаний ногой и взять состав послабее. Я все понимаю, но, например, новичков в конном спорте на незаезженных лошадей сразу не сажают, и начинающих водителей на сложную трассу сразу тоже не пускают. И в оркестре начинающих с матерыми музыкантами в составе не мешают. Таковы правила, и мы все по ним играем.

– Да, конечно, я всегда стремился быть как все, – произнес Фрэнк уже откровенно издевательски. Карин его тон проигнорировала.

– Я, собственно, к чему – не было ощущения, что музыкантов самих интересует и цепляет то, что они играют. Нет, я ничего не скажу – ребята работали. И работали классно, потому как профи. Но в плане эмоционального участия все глухо – а вокалист, в силу не очень большого суммарного опыта, не смог это продавить и вытащить эмоциональную составляющую на себе. Плюс ощущение, что как-то местами зажимался и стеснялся. Надо учиться. Конечно, это если действительно нужно и требуется. Да, Фрэнки? Понимаешь, начинающих музыкантов все-таки не суют сразу, скажем, в крутые оркестры с обоснованием «научится походя». Ибо он, может, и научится, но пока будет учиться – коллектив будет звучать и выглядеть… странно!

– А если играть с людьми слабыми, то не получится расти.

– А как, по-твоему, учатся музыканты, играющие в классических оркестрах? – запальчиво возразила Карин. – Они занимаются как по отдельности с педагогом, так и все вместе. И таким образом вырисовывается некий общий уровень, наряду с индивидуальными уровнями каждого. То есть, они вместе плюс-минус пропорционально подрастают. И потом, «команда послабее» – это не имеется в виду гаражная группа с ненастроенными гитарами. А просто состав, который тебя не подавляет и дает именно комфортно работать на сцене, а не заниматься физкультурой преодоления трудностей в полевых условиях.

– Мне всегда нравилось, как ты выражаешься, – сказал Фрэнк. – Однако речь не о том. Один человек, не буду называть его имени, сказал мне, что ты, Карин, не совсем представляешь, как обучают оркестры, и как именно и кто именно играет в них, на какой линии, и так далее. И что студенты всегда играют с опытными музыкантами. Так они больше всего учатся. И дело в том, что этот человек действительно представляет себе работу оркестра. А ты? Давно ли пройден уровень «гаражных групп»?

Ого, да у них действительно давнее и продуктивное знакомство, подумала Мелисса. Она отступила еще на шаг, прикрывшись дверью служебного коридора. Сюда, по идее, никто не должен заглядывать, у музыкантов свой выход. Наверное, следовало перестать подслушивать, но голос совести был безжалостно подавлен. Слишком любопытно.

– Я подозреваю, кто бы это мог быть, – фыркнула Карин. – Оркестры, если ты понимаешь, обучаются в разных местах по-разному, ансамблю и оркестру меня учили. У меня играет человек – профессиональный оркестрант, угадай кто. Можем при случае детально спросить для общего повышения знаний. Например, в следующую субботу, когда мы выступаем. Придешь?

– Может быть.

А, вот как. Значит, тощая и темненькая – это то ли конкурентка, то ли просто знакомая, но любящая говорить со знанием дела и считающая, что у нее это право есть.

– Я должен идти, – сказал Фрэнк, – это все?

– Почти, – заговорила блондинка. – Что касается меня, то это было последнее посещение такого мероприятия – пока уровень твоей звездной болезни не перестанет превышать качество материала.

– Так у меня звездная болезнь? – уточнил Фрэнк.

– Полагаю, что да. И Карин все верно сказала. Умные люди не должны обижаться на правду.

– Фрэнки, я тебя не ловила на откровенной глупости, – добавила Карин, – но тут дело осложняется неофитским восторгом – мол, если со мной работают крутые музыканты, то как же оно может быть не круто?! У меня тоже такое было, и я на любое, даже самое корректное замечание на тему, что музыканты у меня играют не очень, и записи кривоваты, огрызалась и шипела, но потом как-то вот научилась отделять зерна от плевел. Но мне было существенно меньше лет.

– Огрызаться, шипеть и обижаться – это по-человечески понятно, и не хочется больно делать, – подхватила Деми. – Но правду кто-то сказать должен! В идеале хорошо, когда человек будет шипеть, а выводы сделает, допустит мысль, что есть над чем работать, и подумает, как и что исправить. Мне вот лично очень грустно, что ничего хорошего сказать не могу, только что клуб симпатичный и коктейли хорошо делают. – Она вздохнула. – Можно хоть Стива Вая пригласить играть, только что это изменит, если проблемы у самого солиста? Я видела самое первое твое выступление в том крохотном прокуренном клубе, в апреле прошлого года, и твоя манера петь и держаться на сцене не изменилась ни на йоту. То есть от перемены места выступления ничего не зависит, хотя здесь все гораздо лучше и со звуком, и со светом. По-хорошему – послал бы бог тебе хорошего продюсера.

Мелисса не могла понять, почему Фрэнк стоит и слушает все это. Почему он позволяет этим девушкам такое ему говорить? Что его останавливает? Он мазохист или просто излишне вежливый?

– Нам поможет не бог, а мы сами, – откликнулся Фрэнк. – Не все сразу.

– Если б я эту фразу слышала далеко не в первый раз, то была бы более политкорректна, – заявила Деми. – Пока что ты меняешь составы, концепции и каждый раз после замечаний о том, что было не так прекрасно, как заявлялось, говоришь, что это вот опять начало и все еще будет. Сегодня был очередной черновик, обижаться на то, что я не хочу тебя обманывать и говорить, что это круто – не стоит. Хотя, jedem das seine1, конечно.

– Ты ее слышишь в третий раз, когда я сменил второй состав. Извини, что успел тебе с ней надоесть.

– Вот и умница, – сладко пропела Деми, – надеюсь, через год результаты появятся.

– Я думаю, это будет раньше. С учетом того, что работать над проектом мы начали недавно. И все-таки… Где ты умудрилась разглядеть звездную болезнь?

– Звездной болезнью я называю то, что у тебя сейчас уровень твоего пиара выше звезд, а вот ничего подтверждающего хвалебные слова, написанные на твоем сайте, нет. То, что ты талантлив, и очень, и пишешь отличные умные интересные песни – факт. Я это знаю и говорила всегда, но подавать себя надо учиться. И не обижаться за то, что люди тебя очень хорошо знающие, хотят помочь. – Она перевела дух и затараторила: – Пока что – кроме чисто музыкальных вещей, про которые сказала Карин и с которыми я согласна, начни, наконец, работать над сцендвижением, определись с имиджем, переслушай запись концерта не с точки зрения «ах, как мы прекрасны», а как рабочий материал. У тебя в одиночку пока что получается лучше, понятно, что без гитары непривычно. Возможно, тебе стоит снимать репетиции на видео, смотреть на самого себя. Научись быть раскованным, пока что ты очень зажат на сцене, это ощущается. Поймай волну, а не стесняйся публики.

Потрясающе, подумала Мелисса. Кто они ему, эти девушки, что позволяют подобные высказывания сразу после выступления?

– И самое главное – отыграй концерт, хоть один, так, чтоб тебя с него унесло не бродить всю ночь по Центральному парку, а лежать пластом. Потому что все отдал. Выложись. Откройся. Сейчас этого нет. Ты на записях куда более искренен. Сейчас потерялась даже «Новый Орлеан», не было электричества по венам, Фрэнки, не было. Я – камертон, я твои песни всегда слишком чувствовала. – В ее голосе послышался тщательно отмеренный трагический надрыв. – А ты этого не ценил, но дело прошлое. Однако не сказать я не могу. Запиши хоть один нормальный альбом, в студии. Ты собираешься это сделать уже год. Из времен «записей на коленке» ты уже точно вырос. Хотя, если для тебя музыка продолжает оставаться хобби, то ничего этого не надо, конечно. Оставь все как есть.

– Ты мне сказала то, что я уже тебе сказал. Только почему-то так, будто я этого не вижу. Я вижу, работаю. – Он говорил спокойно, но Мелиссе показалось, что в его голосе звенят натянутые струнки. – Я просматриваю записи всегда, я работаю с материалом, и так далее. Кстати, сейчас я не пойду гулять по парку ночью. Я просто уеду туда, где мне психологически комфортно.

Судя по всему, это был какой-то личный укол, потому что Деми громко фыркнула, но смолчала.

– Напоследок – пресс-релиз для сайта, что логично, писал не я, а пиар-менеджер нашего агентства. Ты не нервничай, все всё видят. Я у себя вообще самый требовательный зритель.

– Я спокойна как удав, просто говорю, что думаю! Лучше сам пойми для себя, как перестать нервничать на сцене. И стань в самом деле таким «рок-героем», как гласит описание, если уж ты с ним согласен. Ты все-таки главный редактор, а написано ужасно. И слишком пафосно. Ты раньше как-то скромнее к самому себе относился.

– Еще раз повторюсь, пресс-релиз о себе пишу не я. Напиши лучше – я не умею писать о себе.

– Что касается релиза, то обратись за этим лучше к Карин, она ведь не против. – Деми тряхнула головой, и волосы колыхнулись, как в рекламе шампуня. – От меня можно было бы получить совет по имиджу, попросить погонять тебя по внешнему виду и манере поведения на сцене, но для этого надо начинать с мозга, а ты шипишь и обижаешься. Согласна поверить, что ты работаешь над собой, но пора задуматься, почему от этой работы мало толка и что стоит поменять. Короче, я сказала, ты слышал.

– Я прекрасно тебя слышу, не стоит это повторять. Довольно долгое время я работал именно над музыкой. На другое времени не было. Теперь я занимаюсь остальным. Я не знаю, как заводить зал, когда тебя не слышно, и когда ты не слышишь себя. Наверное, с этим справился бы Фредди Меркьюри. Но я не он. – В его голосе, наконец, зазвучал металл. – По поводу внешнего вида и манеры поведения на сцене я предпочитаю слушать советы профессионалов. С ними пообщаюсь в ближайшее время.

– Вот и славно, зайка, – процедила Деми, явственно уязвленная последним замечанием: девушка определенно считала профессиональной советчицей себя. – ОК, мальчик, ты большой и умный. Успехов, удач, творческого счастья – все, что хотела, я сказала. Сходи к психологу, если не доверяешь советам старых знакомых.

– Вот этот твой совет имеет ценность, – усмехнулся Фрэнк. – Видимо, потому, что в деле нервных срывов ты спец, в отличие от музыки. Однако, пока я вижу другие пути решения, и воспользуюсь твоим советом, если не помогут более очевидные. Все же нервы – не основная моя проблема, и совет, который однозначно бы помог, будь на моем месте ты, не настолько очевидно принесет пользу для меня.

– Ты мазохист. Этот разговор был нужен не мне, а тебе.

– Тогда почему ты пришла и мне его навязала? – Фрэнк повысил голос. – Все, хватит. Я вас обеих выслушал, а теперь я хотел бы собраться и отправиться домой, если вы не против. Скажу просто. Спасибо вам, мои дорогие, что пришли на концерт. Мы его отыграли, взошли, скорее даже вползли на первую ступень. Впереди много работы – с мелодикой, сценографией, аранжировками, звуком как таковым – если я буду все перечислять, то это будет очень долгий список. Но, глядя на эту бездну работы, я понимаю, что горю желанием ее выполнять, и могу с ней справиться. Еще раз спасибо вам обеим за то, что поддерживаете меня на этом нелегком пути. Довольно с вас?

Мелисса не услышала ответа, зато услышала цоканье каблучков и топот ботинок; осторожно выглянув из-за двери, она поняла, что девушки удалились, не попрощавшись.

Она осторожно толкнула дверь и вошла.