Читать книгу Отпускаю - Kirena - Страница 2

– Давай поиграем в игру?

– Давай, в какую?

– «Веселый интроверт»

– А какие правила?

– (надевает наушники, закрывается в своей комнате) (с)

– Федор?

– Федор холодный. Его даже трогать неприятно.

– Че, уже преставился?

– Еще нет. Но ласты уже заворачиваются! (с) Goblin

Меня зовут Маргарита.

Больше рассказывать мне о себе ничего не стоит.

Слишком безынтересно, скучно, серо мое существование.

К тридцати одному году я потеряла всякий вкус к жизни, интерес к ней. Самый ее смысл.

Нет, я не в депрессии, не в тревоге. Мне легко, мне спокойно. Кажется, что я знаю наперед, что со мною станет через день, через месяц, через год. И меня это мало волнует.

Я когда-то так мечтала не испытывать привязанности к кому-либо. Много времени ушло, нервов, тщетных стараний приобрести это самое равнодушие.

А пришло оно само. Просто однажды утром я проснулась и поняла, что не люблю мужа, не могу простить и принять свою мать, что равнодушна к судьбе родной сестры… Я встала, умылась, «нарисовала» лицо и пошла на работу.

Когда это случилось? Года два назад.

Я часто думаю, а о чем буду вспоминать перед смертью. О спасенных пациентах? О том, что сбылась и осуществилась в жизни? О первой любви? О, нет. То чувство, что раньше испытывала я, помогая людям, те прекрасные ощущения нужности, удовлетворения, самореализации давно похоронены тупостью, непроходимым невежеством, черной неблагодарностью, ограниченностью подавляющего большинства моих больных.

Теперь я просто выполняю свои служебные обязанности. Я перестала уговаривать, упрашивать, по десять раз разжевывать и вкладывать в рот прописные истины. Я не хочу с липким и мерзким разочарованием видеть, как они снова и снова разрушают себя, не выполняя и жалкой толики рекомендаций, охают, ахают и винят всё, всё, что угодно, кроме самих себя, в своих бедах…

Я не хочу больше с бессильным негодованием наблюдать, как родственники отказываются от своих стариков, в какие условия помещают они их. Я не хочу больше, содрогаясь от презрения, слышать с трудом скрываемую надежду в голосе, заискивающем: «Доктор, скажите, а сколько ей жить осталось?».

Врач-социопат? Профессиональная деформация? Эмоциональное выгорание?

Плевать.

Я выполняю лишь то, что дóлжно. И не больше. Дело не в «высоченной» оплате моего труда, как думают обыватели, дело лишь в том, что нет больше смысла.

Его и не было никогда, просто осознание приходит всегда слишком поздно…

Сбылась ли я в жизни? По человеческим меркам – да, сбылась… Реализовалась? Реализовалась…

И остались у меня к моим годам только две мечты. Остались они, как наследие меня светлой.

И одну из них я сейчас осуществляю.

Ранним утром, невыспавшаяся, по обыкновению, злая, я сидела в маленькой, миленькой кафешке в Лондоне.

Приехала сюда одна, оставив позади дождливый, но такой любимый Питер, трещащий по швам брак, сходящую с ума мать. Последнее, что я услышала от мужа: «Те хирурги вырезали у тебя душу!».

«Знал бы ты, как я им благодарна…» – ответила ему, усаживаясь в такси.

Я пила черный, как ночь, кофе и вертела в руках смартфон, рассматривая четырнадцать пропущенных вызовов от благоверного… И зачем он держится за то, что рухнуло? Я никогда уже не посмотрю на него прежними глазами. Брак сломался на третий год. После того, что он сделал, прежнюю меня уже не вернешь, он мучается сам… К чему все это?

Я оторвала взгляд от смартфона и уставилась в окно. А ведь бы смогла здесь жить…

Город лег на душу, убаюкивая, успокаивая, принимая.

– Желаете еще что-нибудь, мисс? – подошел ко мне, расплываясь в улыбке, молодой официант.

– Знаете, что говорил великий русский классик Чехов? – подняв на парня взгляд, в ответ попыталась изобразить вежливую улыбку. – «Замечательный день сегодня, то ли чай пойти выпить, то ли повеситься».

Непонимающая, растерянная улыбка исказила лицо мужчины, за соседним столиком какой-то британец, сидящий ко мне спиною, выронил мобильник.

– Не понимаю, мисс, – повторил официант, – будете что-нибудь заказывать?

– Нет, спасибо, – учтиво ответила я, снова отвернулась к окну, по-русски добавила, – сухие, безынтересные, мертвые… Как вы здесь живете?

Кофе почти подошел к концу, я задумчиво водила пальцем по кромке чашки и слушала сборник из позитивных песен на любой случай жизни.

Но даже через наушники расслышала жуткий визг тормозов и звон битого стекла, истошные крики за окном.

Вскинув голову, поглядела в окно и скривилась. Огромный черный джип сбил, похоже, насмерть какого-то редкостного везунчика, вокруг тела столпился народ, все резко начали куда-то звонить.

– Совсем ты себя не бережешь! – хмыкнула я себе под нос и быстро опустила голову, прикрывая улыбку рукой. Очень некстати мне сейчас вспомнились чернушные «Убойные каникулы».

Посетители кафешки подскочили на ноги и живехонько прилипли к окну. Сидеть на прежнем месте осталась только я.

– Какие вы все стали душевные, ты погляди… Натурально, хлеба и зрелищ… – большим глотком осушила остатки кофе и снова скосила глаз на улицу. Нога парня дернулась.

– Вот же, бл*ть… – прошипела я себе под нос, – черт, лечу на море – в самолете сердечный приступ, еду на поезде – получай, Маргарита Александровна, полвагона гриппозных, в подземке поучаствуй в реанимации инсульта…

Я прикрыла глаза.

Сами-сами разберутся, у них, как настаивают мои пациенты, «медицины, поди, получше наших, скорые по три часа в пробках, чай, не стоят!»

Рука крепко сжала телефон.

– Твою мать!!! – на всю кафешку прорычала я, бросила «трубку», резко вскочила и бросилась на улицу. – За*бали, отдохнуть дадите, уроды?!! – орала я на русском, расталкивая зевак и подскакивая ко все никак не желающему помереть парню.

Присев рядом с ним, я быстро оглядела пострадавшего: без сознанки, один зрачок больше другого, хрен бы с ним, но из шеи при мне же рванул фонтан алой крови, когда кто-то особо шаристый решил положить его поудобнее.

– Пошли вон! – заорала я на толпу. – «Скорую» вызывайте!

Вспомнился препод по травматологии, который, почему-то выделив меня в группе, самозабвенно, ежедневно, на протяжении всего курса выносил мне мозг. Этот талантливый кавказец использовал свой собственный подход к обучению, презирая печатный слог. Он каждый раз выдергивал моих одногруппников из-за парт и на их трепещущих телах показывал механизмы травм.

Очередной раз выхватив метросексуального Алексея из-за стола, он бросил его к стене и затейливо вывернул его руку в сторону, исторгая из груди утонченного Леши двусмысленный стон.

– Маргарита Александровна, что я ему сломал и Ваши действия? – он выгнул парня и в спине.

– После того, что Вы с ним сделали, – улыбаясь, ответила тогда я, – могу только предложить проявить гуманность и эвтаназировать Алексея…

Как он насиловал мой мозг… Изо дня в день…

– Вашими руками только крестиком вышивать, – орал он, заставляя на пособии зажимать артерии, – взрослые мужики долго не удержат!!! А Вашего веса ни на что не хватит!!! Сильнее жми, Дюймовочка!!! – и, разозлившись, отбрасывал меня от себя. – Умер!!! Умер уже!!! Еще раз, бездарность!!!

Одногруппники, тихонько склонив головы, потирая свежие синяки, старательно переписывали учебник по травме, пытаясь даже лишний раз не дышать.

А как он на мне показал вывих плеча… Сука… До сих пор на погоду ноет…

В практике не приходилось сталкиваться с кровотечением из сонной, но про пальцевое прижатие к сонному бугорку позвонка запомнила, что называется, на всю жизнь.

Я быстро погрузила пальцы в рваную рану и зажала сосуд.

«А ведь не врал, – пронеслось у меня в голове, – долго не удержишь!»

Пальцы начало сводить судорогой, пришлось быстро поменять руку. Краем глаза уловила кровотечение и из плечевой артерии.

– Кто-нибудь, помогите, – не поднимая глаз, попросила я с жутким русским акцентом.

Да, в данный момент времени, именно сейчас я разозлилась на себя за то, что так и не пошла на курсы английского…

Рядом на колени опустился мужчина:

– Чем я могу помочь? – шикарным, но предательски дрогнувшим голосом спросил он меня.

– Ремень давай, – не глядя на смельчака, попросила я.

Тут же получив дорогущий кожаный пояс, попыталась одной рукою и зубами затянуть плечо, выходило не ахти, кровь продолжала хлестать.

– Покажите, как держать пальцы, – снова предложил голос.

– Ты погляди, вот ведь отзывчивость… – прошипела я на русском. – А я думала, селфи начнете фигачить, – ухватила тонкие и невероятно длинные пальцы мужчины и поместила их на свое место. – У тебя руки нейрохирурга… – зачем-то пробормотала на английском, одновременно накладывая импровизированный жгут на руку паренька.

– Такого еще не слышал, – отозвался мужчина, – хотя всякое бывало…

– Бьюсь об заклад, такого ты и не видел! – я убрала окровавленными руками волосы с лица и посмотрела наконец на единственного адекватного человека в этой толпе.

– Господи Боже… – только и смогла, что тяжело, ошалело выдохнуть.

Передо мною на коленях стоял поразительной красоты мужчина с тонкими, аристократическими чертами лица, удивительными серо-голубыми глазами, светлыми, взъерошенными сейчас волосами. И, как всегда, как всегда, он был великолепно одет… Черный пиджак, черные брюки и белоснежная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами…

Спутать это было невозможно. Меня бросило в дрожь.

Мужчина оскалил губы в ошеломительной, чуть смущенной улыбке:

– Узнала? Я разоблачен? – прищурив один глаз, уточнил он.

Заверещали сирены «скорой». Я медленно приподнялась на ватные ноги, шатнувшись в сторону, ухватилась окровавленной рукой за какую-то старушку, смачно извазюкав кровищей ее белобрысые волосья. Опустила ошарашенный взгляд на сплошь покрытые кровью тонкие ладони мужчины.

Подбежавшие медики, поблагодарив его за помощь, быстро оттеснили новоявленного спасителя от тела и склонились над пострадавшим. Мужчина выпрямился и легким шагом подошел ко мне, уставился неправдоподобно яркими глазами в мое лицо.

«Выше. Выше, чем представляла…»

Я не сводила глаз с его окровавленных рук. Что мы натворили?!

– Он выживет? – начал бессмысленный и такой пустой разговор мужчина.

– Совершенно наплевать! – резко выдохнула я и, ухватив сероглазого за руку, рванула с ним в кафе, буквально втаскивая за собой.

– Что ты делаешь? Куда?!! – он начал посмеиваться, пережитый стресс постепенно отпускал парня.

– Быстро!!! – рыкнув, подтащив его к мужскому туалету, пнула дверь ногой и впихнула верещащую звезду внутрь.

– О, нет! – взвыл парень, начиная покатываться с хохоту. – Ты меня изнасилуешь?!

– Да замолчишь ли ты наконец?! – меня всю трясло от страха.

Трясти начало именно сейчас. И совершенно не из-за пережитого…

– Я не могу молча!!! – оправдывалась ржущая звезда, выставляя между нами свои холеные окровавленные ладони. – Ты должна это учесть!!!

– Учту-учту… – я быстро включила воду под большим напором, подтащив парня к раковине, засунула его руки под бьющую струю.

Трясущимися пальцами стала нежно, бережно смывать густую кровь с его ладоней, мерзким холодом по спине пополз дикий страх. Такого со мною не было очень давно.

Мужчина в удивлении замер и, склонившись, тяжело выдыхая в мои волосы, лишь наблюдал за мной, позволяя омывать свои пальцы.

– Ты зря влез… – запинаясь, начала я объяснять свое странное поведение, – зачем ты влез?

– А ты? – тихо спросил он. – Ты ведь не собиралась… Я немного понимаю по-русски… Зачем ты пошла?

– Дурак! – огрызнулась, едва справляясь с бившимся у самого горла сердцем. – Ты не понимаешь ни черта! Тебе нельзя так рисковать!!! Прямой контакт с чужой кровью!!! Микст-гепатиты, ВИЧ… Какой же ты идиот… Ты этого придурка даже не знаешь!!!

Я отмыла его руки уже с мылом, осушила бумажным полотенцем, обильно нанесла антисептик. Внимательно поискала порезы, ссадины на тонкой, ухоженной коже. Не найдя их, с шумом выдохнула и отпустила чужие ладони.

– А тебе можно рисковать? – так же тихо, чуть нахмурившись, спросил он.

– Хуже смерти со мной ничего не случится. А она неизбежна, – я подошла к сушилке и протянула трясущиеся руки к аппарату.

– Почему же мне нельзя? – мужчина снова подошел ближе.

Зачем он всегда подходит? Все это так неприятно, так странно…

Главное не смотреть, не смотреть!

– Потому что твоя жизнь имеет смысл, – не поворачиваясь к нему, ответила я, – потому что в тебе есть смысл, потому что ты можешь дать этот смысл другим людям. Хотя, – все же глянула на него, старательно избегая чарующих глаз, – вот лучше б и не давал… Больно просыпаться.

– Ты узнала меня… Это такая странная встреча. Я бы сказал, самое удивительное знакомство в моей жизни, – он протянул руку к моему плечу, желая, видимо, выразить свое недоумение еще и тактильным путем.

– А уж в моей… – я слабо улыбнулась и, ловко увернувшись, не поднимая глаз, прошла мимо него к дверям. – Спасибо за помощь, Том. И знаешь, – чуть обернулась и уставилась на ворот его пиджака, – отследи этого парня, узнай через своих его анализы на инфекции. Это важно.

– Как мне сообщить об этом тебе? – мужчина снова, снова сделал проклятый шаг, сокращая расстояние. – Ты ведь тоже, по логике, должна знать.

– Да наплевать, – улыбнувшись, быстро ответила я, – через полгода узнаю! К тому времени я исполню свое второе желание, и, собственно, гори оно все синим пламенем!

– А первое каким было? – зачем-то спросил Уилсон.

– А первое ты уже исполнил, – глухо проговорила я, – и за это тоже спасибо. Прощай!

Я быстро выскочила из туалета, едва не сбивая с ног спешившего туда рыжеволосого паренька.

– Что значит «больно просыпаться»?! – послышалось из-за захлопнувшейся двери.

Ураганом пролетев по кафе, вывалилась на улицу. Толпа практически рассосалась… Глубоко вдохнув воздух, я на секунду прикрыла глаза.

«Нет, нет, нет… Только не это! Нет!!! Господи ж ты Боже мо-ой!!! Начинается?! Что, опять?!! Пизд*ц…»

Я ухватилась руками за голову и побрела прочь, в первом попавшемся направлении.