Читать книгу Зеленый луч №2 2017 - Коллектив авторов - Страница 8

Рыбаков можно было бы разделить на профессионалов, фанатов и любителей. Классификация, может, и несовершенная, но что есть совершенство? Профессионал спокоен и несуетлив, как бы ни обстояли дела. Фанатик суетлив и неспокоен – когда дела плохи, любитель неспокоен и суетлив – когда дела хороши.

В нашей компании были представлены все три ипостаей. Хозяин катера был невозмутим, и как-то через губу сообщил, что рыбалка, когда все только и делают, что тягают рыбу, его не привлекает. Его местный спутник плевался, называл речную живность «тварями» и взывал к ее патриотизму. Мол, пригласили заезжего гостя на рыбалку, а гордиться нечем. Сам «заезжий гость» слабо понимал, кого они ловят, но, вцепившись в удочку, с удовольствием грелся на южном солнышке и переваривал шашлык.

Но и этого унижения судьбе показалось мало. Когда все погрузились в катер, мотор скромно отказался работать. «Хорошие моторы «Вихры», только редко заводятся», – сказал как-то по подобному поводу один парень из рыбоохраны. Что касается хозяина катера, в такие ситуации он попадал не раз и не очень удивился. Он рассказал, что после одной такой поездки еще и во сне продолжал дергать за шнур, выполняющий роль стартера, и неразборчиво бормотал: «Сто сорок два, сто сорок три…», – считая рывки. Это ему утром сообщила женщина, с которой он тогда жил. Правда, он не мог уже вспомнить, которая из его женщин это видела, но ему все равно поверили, – разве в женщине тут дело?

Рыбаки по очереди подергали за шнур и снова причалили к берегу. Потом разобрали мотор, потом собрали и снова подергали.

– Ну, ё!.. – сказал один.

– Паршиво, – сказал другой.

– Специалист ты… ну, тот еще…

– Сам специалист…

Заезжий гость в прениях участия не принимал. Он с благодарностью подставлял солнцу всего себя, радуясь, что привезет какой-никакой южный загар. Конечно, на фоне прокопченных до черноты рыбаков его загар выглядел бы несколько наивно… И как хорошо бродить босиком по пустынному берегу, глядеть на маленькую заброшенную пристань вдалеке, – а больше здесь и нечему напоминать о настоящем времени… О настоящем ли? Мысли текли со скоростью течения реки. Сто лет, двести лет, пятьсот – природе на это наплевать, сколько бы ни мешал ей человек, сколько бы ни лез со своими извращенными представлениями о ней самой и ее целях…

Где-то в глубине дыхания оставался еще запах костра, хотя ни дымка не сохранилось в насквозь продуваемом пространстве, – и какая же была в этом запахе древняя сила и страстность, и как по-другому ощущалось собственное тело вне городских условностей и одежд! Какие-то птицы пересвистывались в ветвях. Купить, что ли, палатку и спальный мешок?..

Чувство уединенности обострялось еще и тем, что они находились на острове, в этом же заключалась и дополнительная интригане вплавь же добираться до большой земли? Тут вспомнился ему твеновский остров Джексона, – вот-вот, то самое! Уходить бы время от времени «в пираты», – и он распределял уже между собой и двумя спутниками роли Тома, Джо и Гека. Не хватало только грозы, чтобы по возвращении можно было рассказать, как «молния разбила большой платан в мелкие щепки, когда он стоял всего в трех шагах»…

– Искры нет, – заявил, наконец, хозяин лодки. – Пойдем на веслах. Заодно и согреемся, – последнее было сказано с известной иронией, поскольку солнце пекло уже вовсю, и жар от него становился каким-то особенно навязчивым, липким и влажным.

– Парит, – сказал С.В. (он же Саня Ванин или Ваня Санин – многие не помнили, как правильно), оглядев горизонты. Горизонтов было много – со всех сторон. Плоские речные берега, поросшие низкорослыми зарослями серо-зеленого, скорей даже голубоватого цвета, выглядели тонкими полосками, разделяющими два казавшихся одинаковыми по размеру пространства – неба и реки. Между этими пространствами болтался старенький «Прогресс», поломкой мотора обезоруженный перед двумя вечными стихиями, не более защищенный от них, чем какие-нибудь древние долбленки…

– Зато бензин сэкономим, – утешил присутствующих С.В. – У нас тут один подсчитал, что каждая поездка на охоту, например, в денежном эквиваленте примерно равна стоимости одного барана. Была бы у меня уже отара…

Достали и укрепили в уключинах весла. Гостю вспомнились при этом полузабытые картинки праздничных гуляний, барышни с зонтиками срывают кувшинки, кавалеры в канотье изящно взмахивают веслами, которые кажутся легкими, как перышки… Что ничего в этом деле нет изящного, он понял, когда пришел его черед грести. Казалось, они проплыли уже несколько морских миль, но, взглянув на берег, он с ужасом понял, что взятое им за ориентир дерево не сдвинулось ни на йоту. То есть, это они почти не сдвинулись с места.

– Против течения трудно, – утешил его хозяин лодки. – Я теперь всегда вверх куда-нибудь хожу. Чтобы возвращаться легче было.

Гость подумал, что напрасно тот изменил на этот раз своим принципам, – в его неопытных руках лодку все время сносило вниз, поэтому долго сидеть за веслами ему не дали.

Солнышко к этому времени уже успело здорово всем осточертеть, и все трое обливались потом. Чая не осталось ни капли, все остальное кончилось еще раньше. Гость уже чувствовал, что в этом огромном водном пространстве ему придется страдать от жажды точь-в-точь как в какой-нибудь пустыне. В конце концов, преодолевая отвращение и стараясь не думать о городах и селах, заводах и фабриках, стадах, табунах и купальщиках, писающих в эту реку и сливающих отходы на сотни километров вверх по течению, он зачерпнул кружкой желтоватой речной водицы и отхлебнул. Посетили грустные мысли о дизентерии, холере, брюшном тифе и т. д. Как и у героя Джерома К. Джерома, собственное самочувствие доказывало, что все эти болезни у него уже есть, и он проклинал свою интеллигентскую невыносливость, неприспособленность к экстремальным условиям. Хотя ничего экстремального, в общем-то, и не происходило, – вот она, природа, с которой ты хотел остаться наедине…

Безлюдье царило на берегах, как, впрочем, и на воде. Пару раз прошли куда-то в верховья тяжелые сухогрузы, пролетели на «Ямахах» какие-то в камуфляже – не понять, то ли браконьеры, то ли те, кто их ловит, экипировка и у тех, и у других одинаковая. К выходным вдоль берегов, вероятно, должна была появиться разнообразная публика, но пока природа, пользуясь будними днями, хоть на время становилась самой собой, бесстрастной и безразличной к человеческим нуждам.

Вскоре кого-то осенила благая мысль: тянуть лодку бечевой, пока позволяет берег. Собственно, ее не столько тянули, сколько толкали, бредя по мелководью, пока гость не наступил на мидию и не порезал палец. Сидя в лодке и заливая палец йодом, он снова вспоминал Джерома, и уже распределял между ними тремя роли Гарриса, Джорджа и Джея. Не хватало только собаки, но и она вскоре появилась. На какой-то полуразрушенный причал, Бог весть зачем построенный в этих местах, вышла лохматая шавка, поглядела равнодушно на трех придурков, села и стала лениво чесаться за ухом. Вслед за ней на причале возник мужичок, явно из тех, кто пришел на эти берега лет двести назад из бескрайних казахских степей.

К тому времени удобный для буксировки берег кончился, снова сели на весла.

– Саня, тормози, – сказал хозяин лодки С.В., сидевшему спиной к причалу и к мужичку- Эй, дед! Какие в мире новости?

Из-за какой-то покосившейся будки вышел еще один, помоложе. Оба теперь стояли на мостках, молча глядя на плывущих.

– Зачалиться можно тут у вас? Отдохнем маленько.

Не слыша возражений, они привязали к свае трос. Мужичок и тот, что помоложе, постояли еще немного и молча ушли с причала.

– Немногословные сыны степи, – проводив их взглядом, заметил С.В. – Ну, чего делать будем?