Читать книгу Перед концом света. Синдром восьмидесятника - - Страница 7

На краснодарский билеты закончились. Счастливые обладатели с трудом вытаскивались из толпы, осаждавшей амбразуру кассы, и торопились к уже отфыркивавшему выхлопные газы «икарусу». Ещё теплилась надежда попасть на проходящий анапский, до отправления которого оставалось с полчаса, но никто не знал, сколько там свободных мест, да и будут ли они вообще.

Очередь упорядочить не получалось. Касса была одна на все направления. Сидевшая за стеклом женщина выкрикивала название очередного маршрута, и толпа начинала совершать хаотические перемещения, напирая друг на дружку и нехотя уступая место для продвижения к вожделенной амбразуре пассажирам готового к отправке в близлежащие сёла очередного ЛАЗа.

Пока Петрович толкался возле кассы, Олеся с Люсей стояли на посадочной площадке и с любопытством наблюдали за происходившим вокруг. Это была их первая самостоятельная поездка. Девчонки убедили родителей, что сами смогут сдать документы для поступления в университет. Единственное – позволили Петровичу проводить их до автостанции, хотя вначале и по этому поводу сопротивлялись: рассветало рано, а значит, всё равно никто их – как пошутила Люся – не уворует.

Людей, отъезжавших спозаранку в пригородные поселения, было немного. Огромная, покрытая серой дорожной плиткой терраса, рассчитанная на одновременную посадку в четыре автобуса, практически пустовала, отчего гулко реагировала на шаги изредка торопившихся к автовокзалу пассажиров.

ЛАЗы подъезжали с интервалом в пять-десять минут, готовые сразу же порожняком стартовать по маршруту. Из диспетчерской к ним устремлялась миловидная контролёрша, невысокая, но с грацией балерины девушка, по пути объявляя сгрудившимся возле кассы: «На Михайловку – отправляемся!», «На Родыки – отправляемся!», «На Родниковку – отправляемся!»

Она была как бы сама собой любимая и, казалось, не замечала никого вокруг, чётко выполняя лишь одну поставленную перед ней задачу, а именно, чтобы «обилеченные» не опаздывали на отъезжавшие автобусы. Впорхнув на подножку очередного ЛАЗа, контролёр кивком поприветствовала водителя со словами: «Моих – двое». Удостоверившись, что все её на месте, вручила ему маршрутный лист с пожеланием: «Счастливого пути!». Затем грациозно спрыгнула с подножки и понесла себя обратно в диспетчерскую.

– Она, что, к конкурсу красоты готовится? – спросила Олеся.

– Не-е, метр сорок с начёсом. Там таких не берут, – авторитетно заявила Люська. – Ты лучше скажи, почему она проверила двоих, тогда как в автобусе было четыре человека?

Олеся тоже обратила внимание, что помимо полной светловолосой женщины и белобрысого мальчугана лет семи в автобус сели ещё двое мужчин с удочками. Рыбаки, одетые в зелёные спецовки с логотипом местного хлебокомбината, забрались туда, не заходя в здание автовокзала, когда женщина покупала билеты, а возле дверей мирно урчавшего ЛАЗа стоял ссутулившийся мальчик с грустной миной на лице, втянув голову в плечи. Он был в выцветших шортиках глиняного цвета и белой безрукавной маечке, отчего, видно, находясь без движения, слегка продрог, хотя утро выдалось не прохладное. Солнце только всходило, но его лучи уже вовсю разливали тёплую лазурь сквозь тающие кружева облаков, предвещая жаркий день.

Один из рыбаков, прежде чем сесть в автобус, решил подзадорить мальчонку и, потрепав его по затылку, весело спросил:

– Чё ты киснешь?

– Чё, чё – спать хочу! – недовольно ответил тот.

– Ну и спал бы себе дома.

– Не-е, мамка сказала, что ей надо успеть до работы отвезти меня к бабушке.

– Все продвинутые в город стремятся, а ты – деревня, – пренебрежительно выразился мужчина.

– Чтобы рыбий жир не пить, лучше в село на витамины, – шмыгнув носом, ответил мальчик, явно с чужого голоса.

– Не издевайся над человеком. Залазь молчком, – приструнил рыбака сидевший за рулём пожилой водитель. – Ему и без тебя несладко.

В связи с неокупаемостью местных маршрутов руководство автопарка попыталось было заменить огромные неуклюжие ЛАЗы, сжиравшие на сотню километров более пятидесяти литров бензина, на ПАЗики, но под напором многочисленных жалоб всё вернулось на круги своя.

Обратно автобусы возвращались к восьми часам, чтобы успеть доставить селян на работу или в поликлинику, на рынок или по прочим надобностям. Вот тут-то незамыленному глазу представлялось презабавное зрелище, когда через дорогу, чуть в стороне от автовокзала, возле обшарпанной, давно не ремонтировавшейся общепитовской кафешки, вываливались, словно шпроты из банки, пассажиры. Никто не требовал от водителей, чтобы они подвозили людей на посадочную площадку для проверки билетов, как бывало раньше. А зачем? Официально убыточность рейсов покрывалась за счёт того, что руководство автоколонны выбивало субсидии из местного бюджета. Да и пассажиры к неудобствам притерпелись, не задумываясь о последствиях.

Никому даже не приходило в голову: система, пожиравшая сама себя, доживает последние дни. Могучий советский Колосс дышал на ладан. Люди по-прежнему пели: «Раньше думай о Родине», – а сами лихорадочно запасались спичками и солью. Генетическая память подсказывала: лучше будет, если иметь в чулане мешок сахару и перловки. И хотя архитектор перестройки, как всегда, пытался возводить воздушные замки, его пустые обещания всё больше раздражали народ и, словно мыльные пузыри, лопались на взлёте. Государство чахло с каждым днём. В обществе заработала аварийная система самовыживания. Талоны на продукты первой необходимости и пустые полки в магазинах стимулировали страсть к поездкам в поисках вожделенного дефицита. Правда, на местных маршрутах сильно не наваришься, поэтому в водительском сообществе особую касту представляли междугородники. От них зачастую зависели не только безопасность пассажиров, но и множество заранее не предвиденных дорожных нюансов.

Анапский «Икарус» подошёл минут за десять до отправления. Перед тем как выйти пассажирам, пожелавшим прогуляться во время остановки, из него выбрались водители, сходные по габаритам два клона, с шароподобными туловищами, в белых, словно накрахмаленных, рубашках с расстёгнутыми верхними и на пупках пуговицами. Один из них, лысый, обошёл вокруг автобуса, деловито попинал ногой колёса, перед правым задним открыл багажный отсек, после чего стал проверять билеты у немолодой пары, видимо супругов, прежде чем впустить их в салон. Второй водитель, коротко стриженный шатен с седеющей рябью, понёс маршрутный лист в диспетчерскую. Проходя мимо девушек, поинтересовался:

– Куда направляетесь?

– В Краснодар.

– Идите к кафе.

Помимо брони из двух обязательных для проходящих автобусов мест, да и то, видимо, выкупленных заранее, билетов на анапский не оказалось, о чём объявила кассирша, ознакомившись с маршрутным листом. Толпа у окошка стала таять. Те, кто пошустрей, в основном молодёжь, быстро сориентировавшись, поспешили к автобусу, чтобы договориться с водителями. Лысый всех направлял к кафешке.

Стоявший перед Петровичем мужчина с красной спортивной сумкой на плече решил посоветоваться с кассиршей, как можно быстрее добраться до Краснодара, если ехать с пересадками. Ближайший автобус отходил через час. «Спортсмена» это устраивало, а Петровича нет, и он, огорчённый, отправился к девчатам с намерением предложить им поехать в другой день, для верности заказав билеты в предварительной кассе. Но Люся заупрямилась:

– Как хотите, а я поеду сегодня.

Олеся её поддержала:

– Папа, не волнуйся, мы уже договорились с водителем.

Возле кафешки собралось около десятка человек. Несмотря на попытки дочери отправить его домой, Петрович не успокоился, пока сам не убедился, что девушки удачно разместились, перед тем докучая им своими наставлениями:

– Вы ж, смотрите, ведите себя поскромнее. А то «гы-гы-гы» да «га-га-га». Это вам не семечки возле калитки лузгать. В чужой город едете.

– Папа, ну хватит! Не маленькие уже, – хмуря лоб, сердилась в ответ Олеся, но появлявшаяся при этом очаровательная впадинка на левой щеке предательски выдавала её благодушное настроение.

Подъехал «икарус». Лысому, видно, девчонки приглянулись. Весёлые, симпатичные. Он усадил их на первый ряд, где сам сидел прежде; в знак приветствия кивнул Петровичу, будто старому знакомому, и пообещал, что довезёт его девчат, как ценный груз, в целости и сохранности. Остальных безбилетников он направил в хвост автобуса, за занавеску. Там были оборудованы лежаки для отдыха водителей. Правда, двум парням места на лежаках не хватило. Тогда Лысый выдал им заранее подготовленные дощечки и показал, как приспособить их вместо скамеек в междурядье. Сидеть на уровне ног других пассажиров было не очень комфортно, но молодые люди отнеслись к этому философски. Один из них, с двумя золотыми зубами во рту, даже пошутил:

– Хорошо устроились. Низёхонько. Недаром говорят, что со дна колодца звёзды видно и днём.

Рассредоточив безбилетников, Лысый взгромоздился на облучок – на откидное сиденье возле двери, и автобус тронулся с места. Коротко стриженный водитель включил радио.

Несмотря на некоторые неувязки, первая самостоятельная поездка начиналась благополучно. Часто бывает, что новичкам по жизни везёт гораздо больше, чем опытным людям, хотя и ведут они себя неловко, неумело, совершенно не представляя возможностей конечных результатов, но с поразительной удачливостью, словно сам Случай, великий шулер, вовлекает в азарт несмышлёнышей, чтобы потом, в будущем, расплатиться по полному счёту.

Места у девчонок оказались – лучше не придумаешь. Через огромные передние стекла «икаруса» обзор был как на ладони. Вскоре выехали из города. На пустынной трассе изредка навстречу попадались автобусы и легковушки. По «Маяку» звучали лирические песни. Ветер через открытые окна раздувал паруса бледно-розовых занавесок. В салоне стоял запах свежескошенной соломы. Мимо проносились убранные и ещё с ядрёной пшеницей поля, тёмно-зелёные массивы кукурузы или бескрайние ковры солнечных шляпок с изумрудно-золотистыми отливами в свете ясного, безоблачного утра. Красота неописуемая!

Олеся с Люсей нисколько не пожалели, что остались без билетов и не согласились с Петровичем отложить поездку на другой день. Единственным неудобством оказалось то, что на промежуточной междугородней автостанции безбилетникам пришлось высаживаться перед вокзалом и загружаться за его пределами по ходу автобуса. Но даже в этой, на первый взгляд неприятной процедуре нашлись положительные моменты. Девчата начали общаться с Гришей и Костей, теми самыми, которые через крышу «икаруса» пытались считать звёзды. Костя по натуре был лидером, балагуром. Взял инициативу в свои руки. Это стало ясно чуть ли не с первых слов, когда он рассказал про выбитый на втором курсе в драке зуб. Правда, знакомство начал с комплимента, что девчонки, обе, купидоном поцелованы, только в разные щёки (имея в виду ямочки).

– А вот Грише нашему не повезло. Его купидон царапнул за подбородок, – шутливо заявил он, похлопывая друга по плечу

– У Гагарина тоже была ямочка на подбородке, – вступилась в защиту Гриши Олеся. – Может, именно благодаря ей он и стал первым космонавтом.

– Ну зачем так сразу парня в краску вгонять? – в ответ засмеялся Костя. – Хоть мы на звёзды и любим глядеть, особенно когда с девушками гуляем, но в космос точно не собираемся.

После разговора с ребятами, уже в автобусе, Люся спросила:

– Ты про Гагарина сама придумала?

– Нет, я читала, как Королёв выбирал, кому первому доверить космический полет, – ответила Олеся и переключила подругу на свою волну. – А ты обратила внимание, какая открытая улыбка у Гриши?

В этот момент, выехав на трассу, водитель дал по газам. По «Маяку» передавали новости, и диктор сообщила, что в десять утра начнётся торжественное заседание внеочередного съезда народных депутатов, посвящённое вступлению в должность первого Президента России.

– Я б за такого, как Ельцин, замуж вышла, – не ответив на вопрос, мечтательно произнесла Люся.

– Так он старый уже.

– Тю, дурочка! Я характер имела в виду. Он мужик настоящий! С ним ничего не страшно. С таким президентом мы хорошо заживём!

– А папа сказал, что он алкаш. Пропьёт страну.

– Да что ты всё время талдычишь: «папа сказал, папа сказал»! У тебя нет своего мнения? Сама-то как думаешь? – сердито ответила Люся. Мимолётное знакомство с ребятами подействовало на неё странным образом. Девушка злилась, что не она, а Олеся поддержала беседу с ребятами, поэтому и уколола подругу. Люсе, наоборот, больше понравился Костя.

– Я о Ельцине ничего не думаю, – простодушно отреагировала Олеся. – Поживём – увидим.

Не слыша её, Люся продолжила свой монолог:

– Твой папа, что, самый умный? Сейчас все нормальные люди за Ельцина. Все хотят перемен. Осточертели дефициты! Дожили! Скоро соль и огурцы маринованные будут продавать по купонам.

– Мы на всякий случай ящик кильки припасли, – поддакнула ей Олеся.

Когда Люся задавала последний вопрос, перестали передавать новости и возобновилась музыкальная программа. Солнце поднялось довольно высоко, приятно прогревая сквозь окна автобуса.

– после долгого инструментального проигрыша запел Виктор Цой. Спустив на подругу пар, Люся подуспокоилась и ритмично закивала головой, затем стала подпевать:

Часам к девяти замелькали пригородные постройки. Заметно оживилось движение на трассе. Автобус подъезжал к Краснодару.

В просторном холле университета работал телевизор. Олеся с Люсей вошли в здание в то время, когда президент, положив руку на сердце, клятвенно гарантировал соблюдать Конституцию. Но сновавшим мимо, занятым своими заботами людям было не до него. Каждый спешил по своим делам. Университет жил по летнему графику – приближались вступительные экзамены. В приёмной комиссии у девушек всё обошлось без проблем. На юридический и экономический факультеты абитуриенты скучились в очередь, словно в ликёроводочном магазине. Дежурному сотруднику то и дело приходилось призывать их к порядку. А на филологический – культурная миловидная женщина средних лет с вежливостью библиотекаря встретила девчонок в качестве долгожданных посетителей (видно, там основной поток абитуриентов давно схлынул), посадила обеих перед собой за стол, помогла написать заявления. После принятия документов разъяснила, в какие дни являться на консультации, и пожелала успешных экзаменов.

Дальше нужно было выполнить заявки родителей: в провинции сливочное масло и колбасу не продавали даже по талонам. Бывалые люди ещё дома подсказали, где в Краснодаре в гастрономах народ толпится, туда и следовало торопиться. В очередях стоять, конечно, было нудновато. Приходилось занимать по нескольку раз, так как в одни руки продавали только по полкилограмма, да и продажа масла и колбасы (в тот день на прилавки выбросили только «докторскую») осуществлялась в разных отделах. Но девчонки наловчились забивать место друг за дружку, чем ускорили процесс, и даже вошли в азарт, ощущая какую-то подспудную гордость за совершаемые деяния. Олеся мысленно представляла, как благодарен будет ей отец за утренние завтраки с бутербродами.

На всякий случай она припасла ещё десять рублей, чтобы купить ему какой-либо оригинальный подарок ко дню рождения. Но Люся отказалась дальше ходить по магазинам. Надо было торопиться на вокзал, чтобы снова не остаться без билетов.

Начиналась жара. Масло плавилось. Его завернули в газеты и в специально припасённые из дому по такому случаю платки. В трамвае пассажиров в эти часы было немного. Девчонки стояли на задней площадке первого вагона, в открытые окна которого ветер загонял горячий воздух, игриво развевая русую чёлку на Олесином лице. Люсину причёску растормошить ему не удавалось, так как волосы были собраны в хвостик и перетянуты резиночкой. Девушка стояла, вальяжно раскинув руки на поручни, но лицо её выражало сосредоточенность из-за боязни пропустить нужную остановку. Из Черемушек, где находился университет, маршрут пролегал в старую часть города. Трамвай спустился под железнодорожный мост, оставил позади показавшийся с правой стороны стадион и притормозил, завернув на мощённую брусчаткой улицу. Вагоновожатая объявила:

– Следующая остановка «Железнодорожная». Выход к вокзалу.

Вокзал. Вот где всегда кишмя кишит человеческий муравейник. Кто-то в спешке тащит свои баулы; кто-то, везунчик (нашлось место), сидит, зевая от скуки, и наблюдает за происходящим вокруг, а кто-то снуёт в поисках приключений. Именно для такой части публики с конца восьмидесятых в людных местах стали промышлять уличные аферисты, попутно загребая в свои сети уйму прочих простофиль.

Возле закусочной аппетитно пахло беляшами. У входа в неё примостился на корточках темноволосый коротко стриженный крепыш в синем спортивном трико и белой майке с изображением Брюса Ли на груди. Парень виртуозно перегонял шарик с помощью трёх находившихся перед ним на картонке металлических стаканчиков, ловко пряча его в каком-то одном, и предлагал собравшимся зевакам угадать, где находится шарик, зазывно крича:

– Кручу, верчу – обмануть хочу!

После того как двое мужчин указали стаканчик, под которым находился шарик, крепыш вытащил торчавшую из кармана трико пачку денег и под новую присказку:

– Хорошее зрение – большая премия, – отсчитав победителям по десять рублей, предложил собравшимся делать ставки. Проходившая мимо Олеся с интересом стала наблюдать за действиями неудачливого фокусника. Она тоже увидела, в какой стаканчик тот спрятал шарик. Однако практичная Люся подтолкнула подругу со словами:

– Пошли. Надо билеты сперва купить, а потом развлекаться.

Солнце пекло нещадно. От жары на площади, казалось, начал плавиться асфальт. Но привокзальный муравейник продолжал жить по своим законам. Под деревьями возле пивной толпились люди. Выделившись из этой толпы, одна девушка в потёртых джинсах сунула Олесе какой-то билетик и, сказав, не останавливаясь:

– Я на автобус опаздываю. На, доиграй за меня, – поторопилась прочь. Чуть в стороне от ларька стоял небольшой переносной столик, на котором помещался лототрон, а рядом с ним, почти захватив всё пространство крышки стола, возвышалась картонная коробка с соковаркой. Молодой симпатичный парень в потёртых джинсах и синей майке с Брюсом Ли на груди (правда, актёр был изображён не в фас, а летящим с вытянутой вперёд пяткой) крутнул барабан и, привлекая внимание публики, крикнул:

– Начинаем розыгрыш соковарки!

Олеся отдёрнула руку подруги и остановилась:

– Подожди, давай посмотрим!

Парень, достав из лототрона бумажку, объявил:

– Цифра семь!

– У меня! – радостно воскликнула Олеся.

– Поздравляю! Подходите, девушка, ко мне. Вы выиграли приз!

– Какая удача! – промелькнуло у неё в голове. – Вот это подарок отцу!

– А у меня тоже в билете семёрка, – вдруг послышался мужской голос.

– Да-а, незадача вышла, что будем делать? – задумчиво произнёс ведущий, изучая билеты. Но тут же придумал, как выйти из создавшегося положения. – А вот вам два разных конвертика. Сейчас мы проведём скрытый аукцион. Будет ещё интересней: кто в свой конверт положит больше денег, тот заберёт и приз, и деньги проигравшего.

– Ну, так нечестно! – начал возмущаться долговязый мужчина, обладатель второй счастливой семёрки.

– Как хотите, – резко отреагировал ведущий, – тогда приз получает девушка.

– Нет, я так тоже не согласен, – сказал долговязый.

Он засунул руку в карман своих брюк, вытащил оттуда потрёпанный до неприличия кошелёк и, разомкнув металлические скобки, раскрыл его. Олеся заметила, что там находилась лишь одна помятая красная купюра. Недолго думая, она положила двадцать рублей в свой конверт и передала ведущему. Каково же было её изумление, когда тот для всеобщего обозрения вытащил из конверта долговязого три десятки и объявил его победителем.

– Неправда! Я сама видела, как мужчина положил в свой конверт только десять рублей, – с возмущением закричала Люся. В этот момент к ней вдруг протиснулся коротко стриженный парень в безрукавке. Поигрывая бицепсами и зло буравя девушку взглядом, он тихо, но грозно шикнул:

– Замолкни. Надо было больше денег класть.

Люсе возмущаться тут же расхотелось. Почувствовав опасность, она схватила Олесю за руку и потащила прочь от злополучного места. Лишь когда они добрались до кассы, оглядевшись по сторонам, Люся сердито промолвила: