Читать книгу Импэриа Рэдас - - Страница 6

Дождь нескончаемой сплошной стеной окружил Москву, размывая пеленой жилые и административные здания и сооружения, зеленые мохнатые парки и скверы, заливая блестящие асфальты автомобильных и пешеходных дорог в глянцевые, переливающиеся ледяные катки. Огромный город превратился в струящийся водный мир, заполненный непрекращающимися полупрозрачными энергетическими потоками, милостиво позволяющими скорбящим не прятать свои горе и боль, а лишь пробормотать в ответ на недоуменные взгляды незнакомцев на их мокрые глаза и щеки: «Дождь… это все дождь…».

Всю ночь Григорий бродил по Москве и плакал. Зачем ему жить дальше? Все кончено – он никогда не будет счастлив! Как много он не сказал единственному родному на Земле человеку, как он был жесток и невнимателен!

«Папа, я не хочу! Не оставляй меня! Я не смогу без тебя!» – отчаянно, до боли сжимались кулаки, и все силы брошены на то, чтобы сдержать этот крик: «Папа!». Но снова навстречу незнакомцы, снова его тихий ответ – «Дождь… это все дождь…» и снова бесконечная московская ночь. Когда же смирение и усталость заглушат боль и позволят жить дальше?

Небольшая горстка людей одиноко и неловко окружила гроб, не решаясь отправить в последний путь Александра Петровича Ковригина – все ждали и высматривали его сына. А Григорий прятался за углом соседнего здания, отчаиваясь и бунтуя против всего мира, грубо и навсегда вырывающего у него отца:

– Не отдам! Не отдам!

– Прости – ответил мир – Но волшебники живут только в детстве. Вам пора…

– Пора! – эхом откликнулся Мирон Рига – Садимся все! Едем.

– Гриша! – обняла за мокрые плечи подбежавшего Ковригина-младшего Изольда Львовна и понимающе прошептала – Так надо, мой мальчик. И мы сделаем все, как надо!

Все так и прошло – чинно, достойно и неторопливо – отпевание, кладбище и прощальный обед. Провожающие были внимательны и вежливы к друг другу, а еще молчаливы – никого из них не требовалось убеждать в том, каким хорошим человеком был Александр Ковригин; поэтому пространных речей не произносили, и горе было общим.

Густые сумерки незаметно спустились на московские улицы, зажигая в окнах домов светящиеся огоньки. Все разошлись и за большим круглым столом остались трое – Григорий, Мирон Сергеевич и Изольда Львовна, усталые, опустошенные горем и долгим днем, они не знали о чем говорить. Наконец Мирон Сергеевич решился:

– Надо жить дальше… тебе, Григорий, придется поехать в Кулеши. Там, в своем кабинете отец оставил тебе письмо, прочтешь и все решишь.

– Почему в Кулеши? А не здесь?

– Потому, что ты только между Москвой и Францией курсируешь. А в России когда был? Вот и съездишь!

– А как же девять дней? – встрепенулась Изольда Львовна.

– В Кулешах проведешь, там его друзья и там его дело. Вместе поедем! А сейчас спать…

Григорий все сидел и сидел за пустым столом, не в силах шевельнуться – уже Мирон Сергеевич собрался уезжать домой, Изольда Львовна, всхлипывая и постанывая, пошла его провожать. Наконец, наследник ковригинских миллионов решился отправиться в свою комнату, но странный разговор в прихожей прервал монотонные и унылые движения его усталого тела.

– Как есть, так и написал! Ему уже тридцать пять, надо за ум браться. Не понравится – уедет в свою Францию. В любом случае – ему выбирать и решать!

– Да это понятно! Но ты помоги, Мирон. Это по паспорту ему тридцать пять, а по жизни…

– Саня всегда за него трясся, а как Линда умерла, так и вовсе. Ему двенадцать лет тогда было, но сейчас уже пора взрослеть!

– Саша с Линдой, мой Сергей и твоя Яна – они все ушли. Ты не устал жить, Мирон? И для чего нам жить?

– Ты сильная, Изо! Жизнь больше, огромней наших принципов и идеалов! И кто сказал, что все кончено? Ты нужна Григорию и мне, а смерть никого не минует! Так что завтра едем! Думаю, нас ждет еще очень много интересного, скучать не придется.

– Может, ты и прав. Но я никак не могу себе простить глупой гордости! Чего я ждала? Сергей уже двадцать лет в могиле, да он меня не осудил бы! Вот я одна и осталась.

– Ну, Саня ангелом не был, и не замер он в целомудренном ожидании тебя эти двадцать лет! Он любил жизнь и умирать не хотел! Но с трауром ты, конечно, перемудрила. Ладно, Изо, что было, то прошло, я заеду за вами завтра.

Сил и желания понять смысл этого странного разговора у Григория не было, он рухнул в свою постель и проспал крепко, без сновидений всю оставшуюся ночь. А завтра – в Кулеши!

Раннее утро разбудило спящий город, легкий свежий ветерок кинулся тормошить его пустые улицы и скверы, разбрасывая повсюду охапки тополиного пуха, пока еще прохладный атмосферный воздух готовился держать удар от перепада ночных и дневных температур, обычных в условиях континентального климата России. Кулеши сладко потягивались, зевали и нехотя дозволяли обитателям своих многоэтажных и частных домов снова приступить к такому нужному обществу и государству времяпрепровождению, как общественно полезный труд – работа в просторечье, но почему-то такому малооплачиваемому!

Ну что же, уважаемые читатели, девятое июня две тысячи девятнадцатого года наступило, и почти все герои нашей истории соберутся в этот день в Кулешах, чтобы развлечься, задуматься и погрустить вместе с нами. А вы знаете, я всегда считала – в России может случиться все, что угодно и бесполезно высматривать булгаковский кирпич перед выходом из дома, масло уже пролито!

Айдар Валиев с ужасом обозревал здание Администрации Заводского района города Кулеши, по белому фасаду которого были хаотично разбросаны гигантские кровоподтеки, и к ужасу национального гвардейца примешивалось еще очень большое удивление:

– Это кого же так, слона, что ли прирезали?! Откуда столько крови?! И как хлестала! Он, что тут недорезанный носился?!

– Кто? – озадаченно спросила сухонькая, пожилая сторожиха районной Администрации.

– Труп зарезанный.

– Чей труп? – еще больше озадачилась женщина.

– Ну, слона! – затруднился продолжить Валиев.

– Вот и я считаю, что у нас не власть, а зверинец настоящий! Все у народа они сожрали, платят копейки, а сами…

– Погоди, Нина Петровна! Еще, что ли, зверюг каких прирезали?! А властей наших ты зря склоняешь. Какой из них зверинец?! Так, зоопарк контактный и все, Царапкины они.

– Так-то местные, а в Москве – звери настоящие! И не слоны они, а крокодилы!

– Нина Петровна! Откуда у нас крокодилы?! Мы же не Африка!

Этот абсолютно бессмысленный спор был бесцеремонно прерван представительным мужчиной пятидесяти лет, который предложил новую тему для обсуждения, но такую же бессмысленную:

– У тебя пистолет, Валиев, а ты стоишь! Чего стоишь?! Какие они дети в восемнадцать лет?! Сами могут ребенка заделать! А ты, Валиев, нянька! Но у тебя же пистолет! – рьяно стыдил национального гвардейца Глава Администрации Заводского района Игорь Владиленович Пуссик.

– Я слонов и крокодилов стрелять не буду! И чего мне с ними нянчиться?! Затопчут еще! Все на полицию взвесили, точно в няньку превратили. Скоро лампочки вкручивать будем в подъезды, чтобы только криминальную обстановку разгрузить!

– Ты бы баллончики хотя бы у этих слонов отнял! Испоганили весь фасад! Все к празднику отремонтировали – и все псу под хвост!

– Какому псу, и нафига слонам баллоны?!

– А вы, Кошкина, спокойно спали?! Что снилось? Кошмары не мучали? – одновременно ехидно и заботливо выспрашивал Нину Петровну господин Пуссик.

– Так я же на ночь не наедаюсь, так кефирчику попью и все – озадаченно откликнулась сторожиха.

– А совесть свою, чем вы залили?! – больше не сдерживался Игорь Владиленович и, заходя в здание Администрации, еще крикнул Айдару Валиеву – Я все про пистолет Бубликову расскажу!

– Ну, какой он крокодил?! Если только ябеда-крокодил, а где такие водятся? – подколол собеседницу лейтенант Валиев.

– Его наш мэр притащил с собой, из одного болота они – с удовольствием сострила в ответ Нина Петровна Кошкина.

Резкий телефонный звонок прервал собеседников:

– Да, Виталий Андреевич! Где я? Здесь у администрации! Да, пистолет со мной! Я не издевался! А чего я слонов буду отстреливать?! Какая краска? Какие граффити? Слушаюсь! – Айдар приблизился к кровоподтекам и отколупал от них кусочек – Но это не из баллончика…

– Конечно, нет! Они с аппаратом на тележке были, большими пятнами краску быстро разбросали и ушли – с готовностью подсказала Нина Петровна.

– Кто они?

– А я знаю? Мстители!

– Так! А вы свидетель, стало быть? Отлично! Рассказывайте!

– Я тебе уже десять минут рассказываю! Народ наш терпеливый, но сколько можно? Здоровые умные мужики спиваются. А эти дураки руководят! Племянница моя Лидочка одиннадцатый класс заканчивает, поступать хочет в институт, но как? Александр Максимович так и сказал – только по целевому набору, столичных выпускников не переплюнуть, а властям надо, чтобы наши дети здесь оставались. Но работы настоящей и зарплат им никто не обещает!

– Это ты про директора пятой школы? Печенкина? Умный мужик! Нечета этим крокодилам! Так это твоя Лидочка, что ли, мстила?!

– Глупости! Откуда она эту тележку с аппаратом возьмет? Я тебе объясняю, почему я ничего не видела и не слышала! И не спрашивай меня! Ничего не скажу!

– Как же мы их поймаем? Прямо партизаны какие-то! А мы что фрицы, что ли?! Похоже, так и есть! – загрустил Айдар Валиев, но новый телефонный звонок не дал лейтенанту полиции сделать более глубокие и далеко идущие выводы.

– Валиев… да, мне сообщили. Когда приезжают? Через десять минут буду! Ну, что ж, Нина Петровна, боюсь, скоро мы все мстить побежим! Ковригин помер, слышала? Сын его приезжает. Что будет?

– Ой, и не говори! Александр Петрович настоящим человеком был! Столько всего сделал, а если бы еще не эти, как их? – гремлины…

Вот пойди и разберись – где она, правда? В одном и том же городе Александр Ковригин прожил и проработал всю жизнь, но одни его величают настоящим человеком, а другие – буржуем обзывают!

Только Айдару Валиеву некогда было решать столь замысловатое противоречие, он торопился на очередную оперативку в Отделении полиции Заводского района города Кулеши.

Долгожданные гости (или хозяева?) уже на пути в свою вотчину, и к двенадцати часам по полудню новый хозяин Кулешовского металлургического завода будет принимать парад своих вассалов – городских чиновников и заводских управленцев, приготовившихся искренне и не очень убеждать его в собственной лояльности. Хотя некоторые из них прямо сейчас ведут крамольные беседы и строят коварные планы:

– Симеон Иоаннович, да он ничего не знает! Жил всю жизнь во Франции, Ковригин его к делу не допускал. А положение на заводе сложное! Долгов выше крыши!

– Ну и что? Отцовские советники помогут. Он же не один едет! И Лайбе плечо подставит.

– Лайбе уже под семьдесят! Долго ли просидит в кресле управляющего? Нам сейчас надо ухватиться! Или вы планы поменяли?

– Нет! Они меня своими яйцами достали! Никакой благодарности, никакого уважения! Я ночами не сплю, а эти… горожане! Губернатор уже насмехается – вчера звонил и спрашивал, буду я выступать двенадцатого июня на митинге или нет. Куда полиция смотрит? Они же готовятся!

– Какая полиция?! Она с ними заодно! А вы для них – чужак! Сегодня мне полицейский заявил, что он и дальше будет с хулиганами, испортившими весь фасад Администрации, нянчиться, а потом, когда я пригрозил известить прокурора, он меня крокодилом обозвал! И еще ябедой!

– Нашел ты кого извещать! Этот прокурор меня так послал вчера и трубку бросил! Законник чертов! И пожаловаться не могу – даже губернатор за глаза яичной головой кличет! Ты говорил, что мэр Кулешей – это ступенька вверх! Ну, и где я сейчас? Скажи, только без мата!

– Так тем более надо выбираться оттуда! И Григорий Ковригин нам поможет, с его-то фамилией! Вам надо идти на выборы от завода, из гущи народной, так сказать.

– Ты и в прошлый раз это пел! Я даже имя сменил по совету твоих консультантов – консерватизм и традиции, тьфу! Ну, Симеон еще ладно, но это – Иоаннович! Сразу острят – типа, чьих будешь?

– Мы все продумаем, можно только фамилию использовать.

– Это как это? Товарищ Царапкин? Схлопнулись давно все товарищи! А господин Царапкин из гущи народа не вылезет! Или мне опять имя менять? Каждые четыре года в ЗАГС бегать?

– Семен Иванович! Господин Царапкин! В двенадцать вам надо быть в заводоуправлении. Пора! – торопил начальство Игорь Владиленович Пуссик, многолетний консильери яичной головы Кулешей.

Со всех информационных каналов двадцать четыре часа в сутки нас убеждают, что наступило время профессионалов, они наше спасение и надежда! Но вот, что странно – профессионализм этот феодальный какой-то получается, добротный и непробиваемый, семейно-клановый. Литературные и актерские семьи-кланы, вернее семьи-симбиозы творческих профессий – уже наследственные аристократы в нашей стране, а на подходе формируются семьи профессиональных управленцев в частной и государственной сферах. Да нет! Я не настолько наивна, чтобы отрицать роль семьи в развитии каждого из нас. Понятно, что все мы слепки своих родителей, и сами очень любим наших детей – в лепешку расшибемся для них! Феодализм появляется не тогда, когда сын врача сам становится врачом, а когда чей-то другой сын врачом не станет, несмотря на все свои способности и желания.

А с Григорием Ковригиным разве не так? Чем он заслужил свое многомиллионное наследство? Помните у Бомарше – «А много ли вы приложили усилий, для того, чтобы достигнуть подобного благополучия? Вы дали себе труд родиться, только и всего. Вообще же говоря, вы человек довольно-таки заурядный»? Это, кстати, Царапкиных больше всего касается!

Ну ладно, закончу пока пропагандировать идеи всеобщего равенства и справедливости и продолжу нашу историю. Григорий Ковригин не бывал в Кулешах уже более двадцати лет, но он здесь родился, ходил в заводской детский сад, учился до четвертого класса в пятой школе, где директорствовал Александр Максимович Печенкин. А в его одиннадцать лет отец перевез семью в Москву. Из окна автомобиля, въехавшего в город ровно в десять утра, новоиспеченный буржуа внимательно вглядывался в совершенно незнакомый ему мир, наполненный суровыми, неулыбающимися людьми и раскрашенный в резкие и одновременно какие-то серые краски. Честно говоря, Григорию все это не нравилось! Но отцу надо было, чтобы он приехал в Кулеши, и он приехал!

А вот и заводской район, где на улице Каменской в доме номер четыре на верхнем этаже сталинской четырехэтажки находится их старая квартира. Ковригин – старший всегда жил в ней, когда приезжал на завод, сейчас туда же ехал его сын и наследник. Мирон Сергеевич, давно искоса наблюдающий за Григорием, усмехнулся и сказал:

– Не трусь! Это твой дом. Приехали, оставим вещи и на завод. Ты, Изо, посмотри квартиру – как там и что. Но Изольда Львовна ничего не слышала, она с изумлением и недоверием рассматривала в окно автомобиля старый кулешовский двор:

– Что это?! Зарезали! Слона зарезали! Изверги, дикари!

Странно! Получается, Айдар Валиев был прав? Ну, когда он острил про недорезанного слона. Только как же тот от Администрации до улицы Каменской добежал?! И вообще, откуда в Кулешах слоны? Тут же не Африка!