Читать книгу Импэриа Рэдас - - Страница 9

Я хорошо помню девяностые, когда пустые полки советских магазинов стали пока еще робко, но заполняться товарами по неправдоподобным ценам. Помню, как родственники купили большой цветной телевизор, разом сняв с книжки все свои многолетние сбережения, и как, получив зарплату, мы все дружно и наперегонки бежали ее тратить, наивно полагая хоть немного защититься от нового рыночного правительства в Москве, да где там! Но вернемся к нашим героям.

В конце августа 1991 года неразлучная троица верных друзей и идеологических единомышленников Н. Г. Чернышевского, окончательно протрезвев и потеряв всякую толерантность к ошалевшим от собственной безнаказанности москвичам, покинула их сумасшедший город и направилась в Кулеши, чтобы на месте воплотить в жизнь великие идеи свободы и солидарности. Но это они так планировали, а вот что у них получилось, решайте сами.

Наивных мечтателей встретила удивительная провинциальная осень – раз в столетие или реже случаются в России такие периоды какого-то безвременья, они будто застывшие ледяные полоски в конце апреля, границы между двумя не сосуществующими мирами прошлого и будущего, когда настоящего просто нет, вернее, оно нам только кажется. Вот и тогда в российской столице бушевало демократическое половодье и всеобщее опьянение новой верой, а в провинции – другой застывший мир, в котором будто все по-старому, также работают заводы, те же советские люди продолжают учить, лечить и помогать своим согражданам, но уже бесплатно. И никто из них не верит, что нашей огромной страны больше нет. Я тоже не верила…

С ходу воплотить чернышевские идеи Александру Ковригину не удалось, все его время отнимали поиск новых рынков сбыта для заводской продукции и разработка невероятно сложных и запутанных бартерных схем. Но зарплаты заводчанам он платил раза в три выше средней по городу, а сразу после выхода знаменитого постановления российского правительства об отпуске цен эта разница выросла до десяти раз. Ковригинский металлургический завод на долгие годы стал самым щедрым и честным работодателем в Кулешах, да и во всем регионе. И не только в регионе – Алиса Велиховская, старшая дочь Нины Петровны Кошкиной и сестра Сергея Кошкина, сбежала тогда с двухлетним сыном Савушкой из Петербурга от нищеты и непрактичности мужа-доцента питерского вуза и три года отработала на КМЗ в цехе. Сейчас конечно все изменилось – завод уже не тот, да и Савва Велиховский, закончив с красным дипломом Петербургский университет, абсолютно уверен, что сам, один и собственными руками построит благополучную и успешную жизнь. Зачем ему общее дело и этот старый завод? Каждый сам за себя! Но Александр Ковригин так никогда не думал, хотя на что он надеялся? На своих верных друзей, на заводчан, на коллег-директоров, на здравый смысл и солидарность, в конце концов; и уж точно эксплуатировать никого он не собирался!

Но шустрые и образованные российские власти буквально забросали национальную экономику рыночными и революционными указами да постановлениями – все сразу, все быстро. А люди что? Да ничего, к житью – так выживут! Та же Нина Петровна Кошкина до сих пор со стыдом вспоминает дикую драку на механическом заводе за бесплатную булку хлеба, что раздавали по очереди его работникам вместо зарплаты. А про тот случай на секретном военном бюро не забудет уже весь город – молодой заместитель директора, потерявший последнюю надежду достучаться до московского начальства сохранить Бурановские разработки, сам потерял разумное восприятие действительности – раздевшись догола, он с ножом бегал за всеми, кто попадался ему на дороге. Но Москва все реформировала и реформировала свои оцепеневшие от полного непонимания российские провинции, даже отдышаться не давала! Поэтому чернышевским мушкетерам ну никак не удавалось приступить к построению светлого и справедливого будущего на отдельно взятом островке ускользающей советской реальности.

– На зарплату хватит, а с сырьем на следующий квартал туго. Третий цех латать надо еще. Да и городские на отопление попрошайничают – где они кроме нас возьмут?

– Понятно, Мирон. Что предлагаешь?

– В Китай лети, не откладывай! С немцами тоже надо работать. В Союзе денег нет, только бартер.

– А город как? Наскребем?

– Металлом отдадим, сами пусть крутятся! И что ты там про лагерь наобещал? Его же капитально ремонтировать надо! Деньги где?

– До лета справимся, детям отдыхать надо. Ну не ворчи, Мирон! Ты ж у нас бог финансов, без денег все добываешь – в коммунизме живешь!

– Коммунизм не поможет! Нужны живые деньги. Я тебе уже который раз твержу, Саня, выкупать акции придется, не ты – другие желающие найдутся. Хватит спать! Люди уже продают свои акции, начали вернее. Перекупщики в городе конторы открывают. Чего медлишь? На зарплату валите, а будет ли завод работать под новыми владельцами? – горячился Сергей Кривицкий – Не отказывайся от предложения немцев, возьми деньги, лучше от них, чем с нашими банкирами-бандитами связываться!

– Я поговорю с людьми. Все объясню, поймут. Это же их завод!

– Сейчас, может, кто и послушает, но у них только треть пакета, а с остальным как? Москва нас всех продаст, не моргнув глазом своим рыночным!

– Не продаст! Придумаем что-нибудь с соседними заводами, холдинг какой-нибудь. Не дураки ведь эти москвичи – бесплатно все отдавать – разумно и уверенно размышлял Александр Петрович Ковригин.

– Причем здесь разум? Они же по учебникам живут! Раз там написано – приватизация, значит, все отдадут и даром! Пятерки еще получат от своих учителей.

– Не кипятись, Сергей. Москва одна, а нас много.

– Ох, Саня! Ты что не видишь? Против нас не только Москва, эти ученые дурачки страну не к рынку тянут, они нас на всемирный базар выставили как скот, задарма готовы отдать!

– Ну чего ты так кричишь? Не продадут заводчане акции, зарплата у них хорошая и мозги имеются, задарма не отдадут! – убеждал себя и собеседников красный директор.

– Ладно, посмотрим! Но собрания по цехам провести надо!

Все правильно, кулешовцы дураками и тогда не были, но вот время смутным было, да и голодным к тому же. И еще одно событие произошло тогда, важное для нашей истории – кулешовцы впервые посмотрели знаменитый американский фильм Гремлины, где эти очаровательные пушистики, так и просящие погладить их и пожулькать от души, превращались в злобных монстров, если их напоить. Посмотрели и запомнили, а потом метко обозвали кое-кого из городских жителей. Ну а что означает это обзывательство, и почему оно намертво приклеилось к жителям поселка Металл Советов, я расскажу попозже.

Сергей Кривицкий, третий из чернышевских мушкетеров, не зря нервничал и дергал друзей – он продолжал работать в московском министерстве и все больше и больше убеждался, что в покое Кулеши не оставят. Раз в учебнике К. Р. Макконела и С. Л. Брю «Экономикс» написано, что мир спасут лишь приватизация и частная собственность, то так и будет! И Сергей был прав – в Кулешах уже открывались конторы по скупке акций КМЗ, полученных работниками завода на ваучеры и за трудовой стаж. Конечно, массовой продажи еще не было, продавали в основном из-за безденежья или по какому-то форс-мажору, хорошие ковригинские зарплаты пока сдерживали лавину.

Но скоро ситуация стала выходить из-под контроля и все благодаря тому же российскому правительству с его пресловутым законом о приватизации. В борьбу с мушкетерами за контроль над заводом вступили новые игроки – некая фирма под названием «Веринева» открыла несколько офисов в заводском районе Кулешей, где чутко и внимательно слушали заводских пенсионеров, настойчиво подсказывая, что многие проблемы они решат на денежки от продажи своих акций. Дальше больше – вериневские офисы открылись уже рядом с заводской проходной, многих работников назойливо убеждали расстаться с капиталом и приобрести новые автомобили и даже квартиры, цена акций взлетела почти в десять раз. Ковригин неоднократно выступал в цехах, призывая заводчан к солидарности и разуму, но ему впервые в жизни пришлось отступить от своих принципов и самому начать скупку этих проклятых акций!

Общее собрание акционеров КМЗ должно было стать кульминацией схватки чернышевских мушкетеров и понаехавших – победителем станет тот, у кого больше акций. Соперники шли голова в голову, будущее оставалось смутным и непонятным. Веринева пригласила мечтателей на встречу, направив от себя представителями настоящих бандитов снаружи и внутри, именно такими, кстати, и были раньше многие эффективные менеждеры. Но не на тех напали! Троица верных друзей и больших мечтателей не стала долго слушать угрозы распоясавшихся конкурентов, а, вспомнив свое дворовое безнадзорное детство, от души отметелила идиотов, но все по-честному, трое на трое, охранники, предупрежденные о серьезности разговора, даже к двери совещательной комнаты не подошли.

Дальше была самая настоящая бандитская ночь с киллерами, погоней и бегством мушкетеров из Кулешей. Увы, но это правда! И чтобы снова вернуться на завод Ковригину пришлось пожертвовать многим, но не всем. Слышите, не всем!

А сегодня ранним утром на вокзал в Кулешах прибыл очередной поезд из Москвы, его пассажиры, зябко поеживаясь на свежем прохладном ветерке, лениво вышагивали из вагонов на перрон, неловко вытаскивая свои чемоданы и сумки. Гостей встречал пока безмолвный и безразличный спящий город, тишину которого нарушали лишь робкие возгласы встречающих своих друзей и родственников немногочисленных кулешовцев. Но встречали не всех, резкие звуки отъезжающих автомобилей оставили в тишине и забвении одного столичного пассажира – молодого, яркого мужчину, обладателя весьма солидного телосложения с ярко-желтым кожаным чемоданом на колесиках. Мужчина сначала с удивлением, а потом и растерянно, оглядывал пустое и спящее кулешовское пространство, все расширяя и расширяя угол обзора, надеясь обнаружить хоть какие-то признаки цивилизации в виде такси или общественного транспорта. Но тут обзор его буквально врезался в странный лозунг (или угрозу?), размашисто нарисованный красной краской на фасаде здания напротив: «Будущего нет!». Такой краткой и емкой квинтэссенции нашего времени пассажиру видеть еще не приходилось, поэтому, отряхнувшись от минутного философского оцепенения, он резко отступил в тень вокзального здания из этой опасной пустоты без будущего в ожидании братьев по разуму.

Первыми братьями оказалась группа бойких старушек, высыпавшая на вокзальную площадь с левого фланга. Бодро семеня крошечными ножками в ярких кроссовках, старушки дружно и понятно ответили на пассажирское приветствие, а на его вопрос о лозунге рассыпались уже совершенно непонятными речами:

– Молодцы, хорошо работают! И видно хорошо!

– Да они бы больше написали, но на Администрацию со слоном столько краски ушло.

– За нас стараются! Не то, что власти, только о своем кошельке и думают!

– Правильно Царапкину надавали! Крым ему! С ковригинского сынка пошел требовать, у детей хотел отобрать! Тот ему и врезал. Ни стыда, ни совести, а еще мэр называется!

– И почему хорошие люди помирают, жили бы да жили! А этого кусаку никому не жалко!

– Яйца запретил нам продавать! Смерти нашей хочет, мечтает – с голоду помрем! Гад ползучий, ирод!

– Его самого покрасить надо, сам-то он со стыда не покраснеет!

– А тебе кого надо? – заинтересовались, наконец, приезжим собеседником старушки.

– Я к бабушке приехал, Нина Петровна Кошкина она.

– Так ты Савва? Внук? Давно тебя не видели! Вырос, да и не только в высоту… – беззастенчиво любопытствовали старушки – А чего ж бабка тебя не встречает?

– Я проездом, не сообщил ей, что буду.

– Щас! – одна из старушек резво вытащила сотовый и быстренько разбудила Нину Петровну.

– Ну, ладно, нам пора на электричку. Привет бабушке передавай.

Пока Савва Велиховский ждал радостную его неожиданному приезду бабушку, еще один его брат по разуму появился у вокзала. Странный человек неопределенного возраста и рода занятий с копной серебристых мерцающих в утреннем пространстве, подобно шлему космонавта в космосе, волос пристально разглядывал круглый циферблат вокзальных часов и бормотал себе под нос:

– Ну, надо же! Как опаздываешь, так электричка вовремя уходит!

– Здравствуйте! Я приезжий. Не подскажете, что это? – уже не с опаской, а с любопытством интересовался нарисованным будущим Савва.

– Читай, по-русски же написано.

– А о чем это написано? У кого будущего нет?

– У нас! У тебя и у меня.

– Нет! У каждого есть, и каждый сам творец своего будущего. Я считаю, шанс есть у всех – как воспользуешься, так и жить будешь! Я не согласен с таким лозунгом! – непонятно почему разгорячился Савва.

– Ясно. А чего ты сюда приехал? Жил бы там, где есть твое будущее, а у нас по-другому – мы или все вместе вылезем или нет.

– Значит, и будущего у вас нет! Нельзя зависеть от других, надо самому лезти.

– Куда лезти? У тебя-то самого что есть? Какое будущее? Могилка в сырой землице?

– Почему?!

– Потому, что люди живут вечно или не живут.

– Как это?

– Да так! Вот Ковригин еще долго жить будет, а кто-то словно и не жил вовсе. Только все лез и лез! В могилку свою и долез.

Савва Велиховский так явственно представил себе это будущее, предсказанное братом по разуму, что вспомнил свой самый большой страх, даже ужас, который он испытал в шестилетнем возрасте, когда жил с матерью в Кулешах. Было это летом на детской горке, где старшие ребята заговорили о трагедии, случившейся с их одноклассником – он утонул в речке. Савва слушал их обсуждения поминок в доме Юры, так звали мальчика, как они ели кутью (сладкий рис с изюмом и курагой) и как мама Юры все потчевала и потчевала их этим странным блюдом, уговаривая каждого не забывать сына и приходить к ней в гости. Рассеянно прислушиваясь к разговору, Савва поднял голову и увидел синее-синее небо без единого облачка, изумрудные махровые кроны дворовых деревьев и машину-палатку с надписью «Продукты». Мальчик подумал: «Как же так? Куда все это денется, когда я умру?» Ребенок впервые понял, что он один, несмотря на любящую семью и друзей, что разумная и спокойная жизнь, устроенная взрослыми на Земле, не спасет его от самой великой несправедливости на свете – он все равно умрет! Савва задохнулся от ужаса и, сломя голову кинулся искать спасительный уголок во дворе, чтобы спрятаться там от этих страшных мыслей. Нина Петровна нашла зареванного внука за трансформаторной будкой, но объяснить ей свои слезы мальчик отказался.

– О чем вы? Я умирать не собираюсь! У меня большие планы! Это вашего Ковригина закопали в могилку в сырой землице, а не меня! Я жив! Я, не он! – захлебываясь от беспокойства, почти кричал Савва Велиховский – Бабушка! Я не умру! Я не хочу умирать! – кинулся к появившейся Нине Петровне Кошкиной ее взрослый внук.

– Савушка, мальчик мой! Приехал наконец-то. Что кричишь? – никак не могла обхватить своего необъятного малыша Нина Петровна.

– Бабушка! Чего они мне пишут? И дед этот странный – Савва опять на миг вернулся в свои шесть лет в Кулеши на детскую горку, но старика с серебристой головой там уже не было.

– Какой дед? Напугал тебя? Что он сказал?

– Что меня закопают! И чтобы я никуда не лез, а то все равно помирать.

– Ну, это так и есть, все помрем. Я с тобой на кладбище схожу, не волнуйся! Давай в субботу и сходим. А чего откладывать?

– Бабушка! Ты же всегда говорила, что любишь меня, а сама… ооо – глотал детские крупные слезы шестилетний борец за современное индивидуальное будущее.

– Люблю, очень люблю! Потому и покажу место наше семейное на кладбище, где деды твои лежат, где и сама я буду. Чтобы ты знал, чтобы не безродным был! А бояться нечего, жить ты будешь долго и счастливо! – Нина Петровна прижалась к своему огромному внуку и нежно погладила его мокрую щеку – Пойдем, Савушка домой. Что же ты не позвонил? Я бы сырничков твоих любимых напекла. А у нас тут… Сергей чудит, волнуюсь я за него. Ты хоть помнишь его? Дядька твой. Что будет? Ты-то как? А мама?

Еще один новый день пришел в Кулеши, суля горожанам и гостям города много интересного и неожиданного. Вот и Савва Велиховский не ждал и не гадал подобной встречи, с опаской и недоверием оглядываясь на кулешовский вокзал, он быстро зашагал прочь с любимой бабушкой, забрасывающей его вопросами о родителях и планах. Но Савва отвечал скупо и отрывисто, пытаясь вернуть привычное расположение духа и снова настроиться на реализацию своих грандиозных задач. Мстители в эту его повестку не входили, но разрушать ее они уже начали.