Читать книгу Сага о хварангах - - Страница 6

У То́рника есть старший брат Санаса́р. Четыре года назад брат достиг второго уровня мастерства, а потому теперь самостоятельно чеканит и режет по серебру, чернит готовые изделия, владеет филигранью, сканью и зернью. Получается очень красиво! Чаши, кувшины, браслеты, застёжки и поясные накладки не залёживаются в лавке. А с недавнего времени брат практически всё делает на заказ. Особенно удачными у него выходят украшения, отделанные благородной бирюзой, сердоликом и привозным солнечным янтарём. Это не для простых людей!

Излюбленная тема досужих разглагольствований Санасара – кривые руки младшего брата Торника, который, несомненно, позорит семью и даром ест хлеб, а закончит жизнь свою среди оборванцев портового карантина18, расположенного, как известно, под стенами древней крепости генуэзцев, или на паперти армянской церкви, которая удачно стоит там же неподалёку.

Торнику четырнадцать лет. Он не обижается на брата. Тот во многом прав… Но Торник не ленится, он учится! Третий год овладевает премудростями ремесла и тайными навыками наблюдателя, про которые нельзя говорить даже родным. Торник – один из младших учеников Арга́ма из Ка́фы, главы местной греко-армянской общины и самого высокорангового Смотрящего Крымского ханства.

***

Ке́фе, как называли Кафу во времена Аргама-мудреца – чудный город на берегу Чёрного моря! Длинной узкой полосой вытянулся он вдоль побережья на пологих предгорьях, покрытых густыми зарослями низкорослого дуба, шиповника, дикой маслины и акации. На городских улочках зеленеют свечи кипарисов, в садах растут фруктовые деревья, грецкий орех и инжир. Ныне Кефе довольно спокойное и немноголюдное место, но так было далеко не всегда.

Когда-то на этом побережье бурлила жизнь! В трудно воображаемой древности хозяевами земель были киммерийцы, которых сменили скифы и тавры {2}. В шестом веке до новой эры к зелёному берегу причалили корабли милетских греков19. Те основали в удобной и красивой бухте торговый порт, существовавший потом долгие столетия.

Феодосия – дар богов! Пшеницу, ячмень, рожь, просо, выделанные кожи, соль и орехи греческие корабли доставляли в Элладу, а обратно привозили металлы, орудия, вино, масло, дорогую посуду и драгоценности. Полис рос и богател, торговля и ремёсла процветали.

На лакомый кусок зарились многие – правители Боспорского царства, скифские вожди, римляне и другие многочисленные беспокойные соседи… Не устоял город под нашествием гуннов, превративших прекрасные строения в неприглядные заброшенные руины.

Примерно в двенадцатом веке благодатные земли освоили татары и править начали ставленники Золотой Орды. А менее чем через век в гавань прибыли расчётливые генуэзцы, весьма быстро оценившие потенциальные выгоды. Они купили у татар огромный кусок побережья, построили цитадель, окружённую рвами, валами и мощными стенами, восстановили порт и поселение.

Пряности, ткани и драгоценности востока отныне поставлялись в Европу из восстановленного порта. Огромный невольничий рынок спорил по доходности с купеческой торговлей. При генуэзцах Кафа, как назвали они город, опять процветала и опять, как водится, подвергалась разбойничьим налётам, грабежам и разрушениям.

С середины пятнадцатого века начало вести отсчёт своему существованию Крымское ханство, образовавшееся на обломках Золотой Орды…

Венецианцы, татары, запорожские казаки и, конечно же, могучие турки, приложили свои корыстные руки к опустошениям и, вопреки всему, неминуемому возрождению из пепла этого замечательного города! Казалось, сама природа благоволила древней земле и представителям множества народов, испокон веков проживавших на дивном черноморском побережье.

***

А год назад умер любимый всеми правитель Хаджи Селим20, сын славного Баты́ра Бахады́ра. Теперь Учитель Аргам при каждой удобной возможности возвращается к пению дифирамбов мудрым правителям, покровителям наук и знатокам искусств. Просто сдвиг какой-то у него на этом образовался, о чём особо не скрываясь весело шепчутся старшие подмастерья.

– Славные и мудрые люди, да сохранится память о них вовеки, – довольно жмурясь вещал обычно Учитель. – Вот мы, в Господа Христа веруем и много во что ещё, о чём умные вслух не говорят, а тоже ведь ценим просвещённых правителей! А что теперь? Какие лишения ждут землю нашу? Пяти языков не знают нынешние-то, а туда же – править! Войска́ в границах удержать не могут! Совета у мудрецов не спрашивают! Не пройдёт и века, как погонят нас с родной земли! Э-э-э-э…

На этом месте большинство старших под срочными благовидными предлогами покидало тенистый дворик, предоставляя оставшейся на растерзание молодёжи выслушивать учительские разглагольствования.

– Или вот, турки!..

Сегодня Торник уснул, убаюканный затянувшейся речью Аргама о зловредных турках и их кознях, за что получил бодрящий удар шлёпанцем в лоб. И помогло же! До ночи ходил, ища применение нахлынувшим силам и чувствам – натаскал воды, надраил куском вулканической пемзы столы в мастерской, любовно перебрал и протёр инструменты. Много думал, грезил с закрытыми глазами, сидя на рогоже в уютном тёмном углу. И опять уснул, да так крепко, что не сразу услышал скрип входной двери и звук торопливых шагов Учителя…

Но он пришёл не один – это Торник осознал ещё до того, как проснулся и открыл глаза. Лёгкая, почти неслышная поступь незнакомца пробудила юношу лучше, чем крик дурноватого Керо́па, который обожает внезапно заорать в спальне на восходе солнца, а потом ржать до икоты и пузырей из носа.

Учитель пришёл с чужестранцем. В этом, по большому счёту, не было ничего необычного, ведь чужестранцы – частые гости в доме Аргама Кафского… Но этот человек пришёл ночью, и от него веяло чем-то грозным, волшебно-необъяснимым, таким, что Торник, вместо того чтобы встать и объявиться, забился поглубже в угол и замер, прикрывшись каким-то подвернувшимся под руку тряпьём.

Так, ненароком, юный ученик проник в тайну суровой, но захватывающей истории, степенно рассказанной странным гостем его Учителю той памятной апрельской ночью, или, как говорят местные, – двадцатого дня месяца зуль-хиджа 1116 года от хиджры21. Ночью, которая круто изменила жизнь Торника, безвозвратно введя его в тайный круг посвящённых.