Читать книгу Собиратель кукол. Мой парень – серийный убийца - Группа авторов - Страница 5

В раковину падают клочья пены для бритья вперемешку с крупными бордовыми каплями.

– Зараза! – выдыхаю я и стираю с лица остатки пены вместе с кровью.

Полотенцем протираю кусочек запотевшего зеркала и оцениваю глубину пореза, который противно саднит и кровит.

Я открываю аптечный шкаф, достаю бутылочку перекиси и, щедро смочив край полотенца, прикладываю к порезу, отчего кровь сразу начинает пениться.

С силой захлопываю шкаф, но что-то заставляет снова его распахнуть. Я достаю с верхней полки несколько флаконов – "Агомелатин" и "Тразодон". Открываю оба и высыпаю таблетки на ладонь. Давай, Митчелл, отправь их в рот, и всё, возможно, будет хорошо. Ты же не станешь растением, которое будет весь день пускать слюни, если проглотишь этих «малышек».

Не всё так гладко, как хотелось бы. Лекарства выпивают душу, делают тебя онемевшим. Ты оглушён, седирован: в сознании, всё понимаешь и даже способен реагировать на вопросы и простейшие команды, но ничего не чувствуешь. Ничего.

Я высыпаю содержимое баночек в унитаз и жму кнопку слива. Возвращаю их пустые на место. Под пальцами скользят фотографии, но я не решаюсь их достать. Я отчётливо помню, что они лежали в глубине, теперь – почти на краю. Заглядывала сюда, маленькая проныра.

По сути Бекки не сделала ничего плохого, но для меня любое вторжение в личную жизнь сродни пощечине. Устроить ей выволочку? Тогда придётся объяснять, зачем мне все эти таблетки, а я этого не хочу. Промолчать, как сделала она?

Я был слишком самонадеян, когда думал, что приведу её сюда, и мы будем жить как соседи. Бекки непосредственная, обаятельная, и настолько притягательная, что соблюдать дистанцию всё сложнее. Она проникает под кожу, подсаживает на себя, как на наркотик. С ней так просто, что можно забыться и стать собой. Но вряд ли кому-то понравлюсь я настоящий.

На раковине стоит баночка с блеском для губ. Я хватаю её и кручу в пальцах. Вечно все разбрасывает. Иногда это раздражает. А иногда хочется, чтоб она всё засыпала вещами со своим запахом.

Я одеваюсь и иду на кухню. Она сидит прямо на столешнице, болтает ногами и читает женский журнал, посасывая красную карамельку на палочке, которая окрашивает губы в нежно-розовый цвет.

– Я же просил тебе не сидеть на столах, – ворчу, хлопнув её по коленкам.

– Прости. – Бекки спрыгивает на пол.

Я засовываю в блендер куски зелёного яблока и начинаю кромсать сельдерей. Нож соскальзывает, и лезвие входит в палец, рассекая плоть чуть ли не до кости. Я выдёргиваю лезвие из раны, и кровь фонтанчиком выплёскивается на белую столешницу.

– Проклятье! – Я зажимаю рану салфеткой; тягучие капельки часто стучат по полу.

– Дай посмотрю! – Бекки несётся ко мне. Лицо обеспокоенное, руки дрожат.

– Мне не нужна нянька! – кричу я, вырываясь из ее рук. – И не смей рыться в моих вещах! Поняла?

– Поняла, – кивает она, а глаза уже переполняются слезами.

– Иди к себе уже!– рявкаю я.

Бекки смотрит на меня широко распахнутыми глазами, дышит часто и поверхностно, словно задыхается, щёки пылают. Этот взгляд. Я только что ударил её словом.

Резко разворачивается и бежит к себе, шлёпая по полу босыми ногами.

Я достаю из ящика бинт и наспех заматываю кровоточащий палец. Затягиваю потуже и спешу за ней.

Стучу в дверь костяшками пальцев, хоть она и приоткрыта.

– Чего тебе? – спрашивает, задыхаясь от рыданий.

– Можно войти?

– Ага. – голосок такой жалобный, что у меня всё сжимается внутри. Молодец, Митчелл, ты парень что надо!

Вхожу. Она бегает из одной части комнаты в другую с рюкзаком в руках и запихивает туда, что попадется под руку. Из-за слёз даже не видит толком, что пакует.

– Что ты делаешь?

– Ухожу! – выкрикивает Бекки. Теперь уже настала её очередь кричать.

– Бекки, прости меня! Я вёл себе как сволочь.

– Ты же был таким хорошим, – всхлипывает она. – Что на тебя нашло? Если ты хочешь, чтоб я ушла, просто скажи.

Я хватаю её запястье, чтоб, наконец, остановить бешеные метания и забираю из рук рюкзак. Бекки смотрит на меня огромными влажными глазами, верхняя губка покраснела и припухла, а плечи вздрагивают от рыданий. Это все так по-детски. Или так по-женски.

Мне ничего не остаётся, кроме как опуститься перед ней на колени. Не люблю, когда женщины плачут. И уж тем более по моей вине. Она так удивлена моим поступком, что даже прекращает всхлипывать.

Мои руки лежат на её талии, и я чувствую, какая она горячая под футболкой, пропитанной потом. Я смотрю на неё пристально, и Бекки делает то же самое. Удивительный момент: мир сжался до размера ее глаз, взгляд которых прожигает насквозь. Эта девчонка сносит все мои надстройки, развеивает барьеры по ветру.

– Прости, – шепчу снова.

– Прошу тебя, встань, – просит Бекки.

Я поднимаюсь на ноги, беру её за руку и усаживаю на кровать.

– Я хочу, чтоб ты осталась! Ты молодец. Отлично убираешься и готовишь. Я постараюсь больше на тебе не срываться, это неправильно. Просто много всего навалилось, аврал на работе.

– У тебя какая-то страшная болезнь? – выдаёт она внезапно. Гром и молнии!

Я чувствую себя ещё большей сволочью. Она же всё это время думала, что я умираю. Из-за своей наивности и необразованности Бекки понятия не имеет для чего все эти пузырьки. Она увидела кучу лекарств и решила, что я болен чем-то страшным и неизлечимым. Носила это в себе и мучилась.

– Нет! Нет, что ты! – Я улыбаюсь через силу. – Я здоров. По крайней мере физически. У меня были проблемы когда-то, но сейчас всё хорошо.

Бекки вдруг бросается мне на шею, словно я солдат, который вернулся с войны. Она так отчаянно стискивает руки вокруг моей шеи, что становится одновременно тошно и тепло от этой близости. Я глажу её по волосам и спине.

– Всё же будет хорошо? – спрашивает она, заглядывая мне в глаза.

– Будет! – обещаю я. – Я всё для этого сделаю.

– Тебе помочь с рукой?

– Нет, – показываю забинтованный палец. – Всё уже хорошо. Мне пора на работу. Не делай сегодня ничего. Отдыхай!

***

Я стою у огромного окна скромного в плане размеров кабинета и наблюдаю величественную панораму бизнес-центра Нью-Йорка. Тот случай, когда вид из окна перекрывает все минусы. Даже если ты делишь офис с ещё пятью парнями, стоя у такого окна, все равно чувствуешь себя королём мира. При условии, что умеешь абстрагироваться, конечно. Ловлю себя на мысли, что неплохо бы пригласить Бекки на смотровую площадку, и тут же гоню ее прочь. Слишком романтично. Не стоит тешить её ложными надеждами.

Красивая, утончённая, пластичная ввиду молодости. Казалось бы, бери и лепи девушку под себя и её сияние будет только разгораться с каждым днём. Но я не хочу ломать ей жизнь. И отпустить тоже не могу. Слишком эгоистичен.

Я возвращаюсь к столу и замечаю там сердечко. Не открывая, сминаю картонку в кулаке и швыряю в корзину для бумаг. Сохраняю файл с отчетом и выключаю компьютер. Поднимаюсь на ноги и беру со спинки стула пиджак. Что-то вылетает из внутреннего кармана и шмякается на пол. Ещё одно сердечко. Я раскрываю его и вижу аккуратную надпись: "Спасибо за все!"

Я бережно закрываю открытку и кладу её в нагрудный карман.

– Что же мне теперь делать? – бормочу я, натягивая пиджак.

Захожу в лифт. Знаете, что такое чудо по-ньюйоркски? Оказаться с кем-то в лифте тет-а-тет. Мы с ней вдвоём. Я смотрю на девушку оценивающе: длинные тёмные волосы забраны в элегантную ракушку, на аккуратном носике, кончик которого подчеркнут хайлайтером, сидят круглые очки. Без диоптрий. Хочет казаться более представительной, но в таком случае не помешало бы застегнуть пару верхних пуговиц на блузке. Она сводит колени и соединяет носки леопардовых туфель. Леопард – не очень удачный выбор для бизнес-леди. Смотрит в зеркало и поправляет помаду. Демонстративный жест, потому что тёмно-вишнёвая помада наложена идеально. Ее взгляд не менее оценивающий.

– Какой вам этаж?

– Р2 – отвечает попутчица томным грудным голосом.

– Не видел вас здесь раньше.

– Я здесь не работаю. Я дизайнер интерьеров. Пришла образцы показать, – взмахивает большой кожаной папкой.

– Успешно?

– Не совсем.

– Жаль, – бросаю я.

Она делает несколько грациозных шагов, выставляя каблуки перед носками туфель. Поправляет мне узел галстука, который цветом почти как ее помада.

– А вы здесь работаете? – спрашивает «пантера» и проходится кончиком языка по губам.

– Да, верно, – говорю так, словно ничего особенного не происходит.

– Хуго Босс. Ничего так выбор, если забыть, что он одевал нацистов.

– Спасибо.

Я аккуратно снимаю очки, складываю дужки и вкладываю в карман её узкого пиджака. Она закусывает нижнюю губу.

Прижимаю её к стене и впиваюсь в манящие губы. Незнакомка перехватывает инициативу и близко знакомит наши языки. Ногти-стилеты с такой силой впиваются в шею, что я в ответ прикусываю кончик ее языка. Лифт останавливается, но я зажимаю кнопку закрытия дверей, и волнующий спуск продолжается.

Я продолжаю «мазать» незнакомку по стенам лифта, и она тоже не дает мне спуску. Теперь уже ее очередь прижать меня так, чтоб мало не показалось. Давление настолько сильное, что я чувствую, как под спиной трещит зеркало. Девушка ослабляет узел галстука, расстёгивает несколько первых пуговиц. Ее поцелуи прожигают кожу. Не часто приходится встречать настолько требовательных женщин. Она отрывается от моей шеи и закусывает мочку уха. Я стискиваю зубы, чтоб не вскрикнуть.

На парковке мы выходим из лифта и идём рядом как ни в чём не бывало. Ее волосы разметаны по плечам и спутаны на затылке, а помада размазалась по лицу так же, как и тушь. Люблю такое.

Убедившись, что мы одни, она хватает меня за руку и притягивает к себе. Я вдавливаю ее в бетонную колонну, по-хозяйски запускаю руку под юбку. Девушка направляет мои пальцы себе под трусики, и с ее губ слетает стон. Сладкий и тягучий, как медовая капля. Я понимаю, что должен это прервать, пока все не случилось прямо здесь. В противном случае дозу кайфа получит только «пантера».

– Эй, не здесь, – шепчу я, освобождая руку.

– Почему же?

– Не хочу, чтоб нам мешали. Не люблю второпях.

Я замечаю охранника и отступаю от нее на пару шагов. Мы стоим как два школьника, которых поймали на «горячем».

– Все нормально, мэм? – спрашивает он, светя в глаза фонариком.

– Да, более чем, – говорит она, пытаясь отдышаться.

Увидев её довольное лицо, которое напоминает морду кошки, что только что нализалась сметаны, тот спешит удалиться.

– Вызови такси! – Это не просьба. Настоящий приказ. У меня закрадываются сомнения в том, что она декоратор.

– Зачем?

– Увидишь, – говорит она, поглаживая мой подбородок кончиком ногтя. Впрочем, поглаживания быстро сменяются чувствительным тычком. – Едем к тебе.

Я согласно киваю. Она хватает меня за галстук и тащит за собой к выходу – кожаная юбка поскрипывает на ладном заду.

На улице понимаю, что дома меня ждёт Бекки, и придется, как-то выкручиваться. Буду импровизировать.

Тормозим такси и заваливаемся на заднее сиденье. Пучеглазый индус забивает адрес в навигатор, и мы трогаемся. Каждый раз, когда происходит нечто неприличное, он вздыхает и дотрагивается до четок, что болтаются на зеркале заднего вида.

Незнакомка кладёт мне голову на грудь и затихает. Впрочем, ненадолго. Девушка запускает руку в папку и вытаскивает оттуда фляжку. На сиденье вываливается бутылочка с массажным маслом и футляр с чем-то продолговатым.

Дорогая девочка по вызову, которая захотела гульнуть в свободное от работы время. Что ж, не могу ее осуждать.

– Ты всегда так подбираешь обои? – спрашиваю я, поглаживая ее колено.

– Смотря что ты называешь подбором обоев.

Делает хороший глоток.

– Пей! – Тон опять командный.

Я пытаюсь отказаться, но она хватает меня за подбородок, запрокидывает голову и почти силой вливает в рот спиртное. Губы обжигает чем-то горьким.

– Что это?

– Абсент.

– Сложно, наверное, подбирать обои, – ухмыляюсь я.

– По-разному! Иногда бывает весело.

– Слушай…,– осекаюсь, понимая, что не знаю ее имени.

– Клэр,– бросает она и присасывается к фляжке.

– Я…

Закрывает мне рот ладошкой.

– Мне неважно, как тебя зовут. Просто отвези меня к себе, сделай всё, что хочешь и забудь, когда я уйду.

– Хорошо. Но я живу не один.

– В смысле? – Она не расстроилась – даже какое-то любопытство в глазах мелькнуло. Должно быть, заказы фейковому декоратору поступают разные.

– Я живу с сестрой.

– Это проблема? – протягивает Клэр разочарованно.

– Нет! – Я отмахиваюсь от уколов совести. – Я отправлю её погулять.

Пока я ищу ключи, она продолжает обхаживать меня: кончик языка обрабатывает шею, руки поглаживают внутреннюю сторону бёдра через брючину.

– Клэр, сбавь обороты на время, – прошу я.

– С чего вдруг?

– Не хочу шокировать малую.

– Ей что четырнадцать?

– Восемнадцать.

– Ничего нового она не увидит, – фыркает Клэр.

– Она очень скромная. Так что прибереги свою страсть до того момента, пока мы не останемся одни. Тогда всё что угодно.

– Ладно, – бросает она, пригладив волосы.

Бекки, как всегда, встречает меня, чуть ли не у порога. Ее глаза такие красноречивые. Ей даже не надо озвучивать, что происходит внутри. Все скажут глаза. Наблюдаю, как теплый взгляд сменяется злым и колючим, как у волчонка.

Я пытаюсь предугадать ее реакцию. Устроит сцену? Нет, не станет. Слишком гордая.

– Это моя сестра, Бекки, – говорю я, пока она меня не опередила.

– Я не…– начинает Бекки, но я тут же приобнимаю её и тихонько щиплю за руку, чтоб замолчала.

– Клэр, – представляется моя неожиданная любовница.

– Располагайся, а мы сейчас.

Я беру её за руки и тащу на кухню. Бекки пытается вывернуться из моей хватки, но я сильнее.

Когда мы остаемся одни, Бекки возмущенно шепчет:

– Зачем ты врешь этой про меня?

Она такая красная, что, кажется, сейчас задохнется от злости.

– Слушай, Бекки, погуляй немного, часов до одиннадцати.

Я достаю бумажник, выдергиваю оттуда несколько сотен и вкладываю ей в руку.

– Куда мне идти? – спрашивает она, одарив меня таким отчаянным взглядом, что с меня почти слетает одержимость новой знакомой.

– Пройдись по магазинам, сходи в кино, не знаю, – спешу отделаться от нее, пока мысли окончательно не ушли не туда. – Прости, что заранее не предупредил, но мне очень надо остаться с ней наедине.

Бекки не спорит, просто смотрит щенячьими глазами.

– Хорошо, – наконец говорит она и быстрым шагом идёт в коридор.

– Бекки, не думай, что я гоню тебя. Просто мне нужно немного времени на личную жизнь.

– Я понимаю! – Она накидывает пальто и нараспашку, без шапки выскакивает из квартиры.

Дверь с грохотом захлопывается, и я пытаюсь нащупать угар, который кружил голову еще пару минут назад.

Клэр сидит на диване в одной нижней сорочке. Максимально откровенной, кстати.

– Всё нормально?

– Отлично! – уверяю я ее. Или убеждаю себя?

Я беру фляжку и одним глотком приканчиваю остатки.

Клэр подходит ко мне, прижимается пружинящей грудью и кончиком ногтя проводит по нижней губе.

– Где ты любишь это делать?

– Я старомоден.

Подхватываю ее на руки и взваливаю на плечо. Девушка – добыча, и я тащу ее в логово. Вношу внутрь и довольно грубо швыряю на кровать. Она смотрит на меня вожделенно. Еще более вожделенно, чем когда сама проявляла инициативу.

Клэр откидывается на локтях и просто ждет. Я скидываю рубашку и пиджак, которые совсем потеряли товарный вид, пока мы обжимались по дороге в койку. Аккуратно развязываю галстук и бросаю его на кровать. Стаскиваю с себя брюки и прежде чем кинуть их на пол, вытаскиваю ремень. Хороший кожаный ремень с массивной пряжкой.

Нависнув над ней, говорю приказным тоном:

– Дай сюда руки!

Она с готовностью протягивает мне руки, сложив ладони ковшиком. Я стягиваю тонкие запястья ремнем.

– Туже, – шепчет она.

Я повинуюсь.

– На тебе много одежды, – предполагаю я.

– Так реши проблему.

Она выпячивает вперед грудь. Я хватаюсь пальцами за тонкое кружево и дергаю на себя. Получаю еще один довольный, тягучий стон. У нее соски кофейного цвета. Безумная мысль пулей простреливает мозг – Бекки, наверное, везде пудрово-розового цвета. Я останавливаюсь и, пытаясь прогнать ненужные мысли, смотрю на Клэр.

– Прости, но ненавижу всю это романтическую фигню, когда глаза в глаза, – вздыхает она. – Хотя глаза у тебя красивые.

Клэр подмигивает мне, поворачивается спиной, встает на четвереньки и округляет аппетитный зад, затянутый полупрозрачными трусиками.

– Тогда я знаю, что тебе понравится!

Я сдираю с нее трусики и накидываю на шею галстук. Кончики ногтей в нетерпении скребут простыню.