Читать книгу Мои Каракумы. Записки гидростроителя - - Страница 14

После эвакуации из зоны затопления Час-Кака остаток зимы пришлось провести в Карамет-Ниязе в передвижном вагончике с двухъярусными нарами. Отопление солярочное: на стене висит «топливная емкость» – бачек от рукомойника, вместо соска вделана тонкая трубка с краником, по ней солярка капает в жестяную печку. Тепло, но все ходили как трубочисты. Народ прибывал, с жильём было совсем худо, приходилось довольствоваться малым. Жили все вместе: два итээровца и пять механизаторов. Если мне не изменяет память, это были бульдозеристы Мартьямов, Сергей Ковальчук, Виктор Петсон, Борис Меннакзамов, Сергей Бочевский и Виктор Коваленко. Все они уже тогда были мастерами своего дела, все впоследствии много лет проработали на Канале и стали буквально асами профессии. Конечно, на огромной стройке было много других прекрасных мастеров, но я рассказываю о тех, кого хорошо знал.

Надо сказать еще вот о чем. Среди рабочих было немало амнистированных в связи со смертью Сталина. Теперь хорошо известно, что это были отнюдь не политические. А уголовник никогда себя неправым не считает. Наверное, были и невинно пострадавшие. Никто нас этому не учил, но все руководители свято соблюдали правило: в душу человеку не лезь, если захочет, сам исповедуется. А ценился человек по работе, по отношению к товарищам. Труд всё и всех расставил по местам, особенно, когда пришло каракумское лето. Очень скоро куда-то исчезли разные захребетники блатного пошиба, все эти «паханы» и «законники».

На часкакских дамбах работал у меня скреперист некто Веревкин. Маленький, но силы огромной, грудь круглая как бочонок. Что-то стал он с приятелями пропадать на два-три дня. Ситуация прояснилась, когда «загребла» их милиция. Они добирались в Керки до железной дороги и там «работали по специальности», грабили в поездах. Потом возвращались на стройку. Но самое удивительное, ведь работали как звери, наверстывая упущенное, правда, при помощи «чифиря», крутого отвара чая.

Каракумская действительность оказалась не по зубам любителям легкой жизни, оставались настоящие труженики. Конечно, такая стройка – это не пансионат благородных девиц, как и везде – люди разные и противоречивые, но главное – стройка не стала вотчиной блатняков.

Взять, хотя бы, упомянутых моих соседей по жилью. Одинакова в них была, пожалуй, только одержимость «железками».

Живчик Буря

Вот Боря Меннакзамов, щупленький всегда улыбающийся татарчонок. Подражая ему, все звали его Буря. Около него всегда хохот от его прибауток и брехаловки. Он не очень тверд в русском, у него характерный акцент с проглатыванием гласных, но на душе становится веселее от его трепа. Буря всегда готов помочь любому.

Феномен

Вот феноменальный Петсон – типичный латыш: выпуклые светлые глаза, острый нос, высокий лоб, прямые русые волосы. Во всем небольшем теле, кажется, ни жиринки. Говорят – «двужильный». Этот, наверное, «четырехжильный», в работе просто одержимый. Я свидетель такого случая. У его бульдозера ночью в забое потек сальник бортовой коробки передач. А рядом с нашим домиком стоял на ремонте чей-то трактор. Он подогнал свой бульдозер к этому трактору, один разобрал две бортовые, переставил исправный сальник на свою машину, собрал обе и уехал до рассвета! Один! Понять и оценить такое способны только механизаторы. Потом, когда его, конечно, разоблачили по следам, даже настоящего скандала не случилось, так мужики были потрясены!

Если он не был занят работой, он ГОВОРИЛ: излагал, спорил, доказывал, убеждал всех и вся в своей правоте. Всё с той же одержимостью! Что? О чем? Да что угодно! Что работать надо только на уровне рекордов, тогда и заработки будут рекордные. Что жить надо только по-петсоновски, то есть зиму работать, а три – пять летних месяца проводить на море в Адлере в свое удовольствие. Что надо не скупиться и на трассе держать около себя молодую бабу – окупится. Он так и делал. Через год—два ему не стали при возвращении из самовольного отпуска давать новый бульдозер. Он восстанавливал какую-нибудь развалюху своими руками и опять давал рекорды и имел рекордные заработки. Изобрел он впоследствии «соху»: рыхлитель на шарнире сзади бульдозера. Здорово для тяжелых грунтов. Но я не завидую тем деятелям ВОИР и администрации, на которых замкнулась эта петсоновскоя идея. Ему бы образование, там генералу «делать нечего вообще», как поётся у Высоцкого.

Трактор «потух»

Помню братьев Курбановых. Младший Курбан Курбанов – высокий чернобровый красавец с крупными чертами лица. Он прекрасно работал, хорошо разбирался в технике и надежно выполнял любые задания. Года через полтора-два привел он старшего брата Тачмурада. Тот, очевидно, бульдозер видел впервые, но он только что освободился из заключения и готов был взяться за любую работу. Долгов согласился взять его: было бы желание, научим. Вот Курбан и стал его натаскивать. Через какое-то время Тачмурад освоился с рычагами, стал «пахать» неустанно. Но, если вдруг трактор заглохнет в забое, шел звать на помощь: завести сам не мог. Все с уважением наблюдали, с какой одержимостью старается встать на ноги этот немолодой по нашим тогдашним меркам мужик.

Однажды днем приходит он очень расстроенный. Брата нет. «Что такое, Тачмурад?» – «Трактор потух!» – с трудом подобрал он русское слово. – «Как потух?» – «Совсем потух!» – «Пойдем, посмотрим, сейчас заведем!». Оказалось, сорвало поршень, шатун пробил блок и торчит наружу. А взрослый крепкий мужик, натерпевшийся уже в жизни немало, облокотился на гусеницу и буквально рыдает: рухнула надежда, опять одни несчастья! Ни слова упрека не сорвалось у бешеного в таких случаях Саши Долгова. «Плюнь, брат, это же всего-навсего железо! Из-за этого дерьма не стоит так переживать. Всякое бывает! Что-нибудь придумаем». Дал он команду, наладили какой-то трактор из ремонта. Постепенно Тачмурад освоился, стал зарабатывать прилично и зажил по-человечески. Даже медалью был награжден.

Ковальчук

Прямая противоположность Буре – Сергей Ковальчук. Отлично сложенный высокий красавец-мужчина, черные вьющиеся кудри, серые глаза. Но какая-то жутковатая ухмылка бродит на его тонких губах… Молчун, слово из него клещами не вытянешь. К такому не сунешься с трепом. Это человек, крепко обожженный жизнью. Несколько раз под хмелем он порывался было что-то объяснить, но всякий раз дело кончалось нервной трясучкой и ничего связного от него услышать было невозможно. Одно я понял: что-то страшное и жестокое проутюжило его душу.

Интеллигент Аман

Еще один ветеран нашего отряда – Аман Аннамурадов. Очень симпатичный, доброжелательный, я бы сказал интеллигентный человек. Ладный, спокойный. Высококлассный бульдозерист. Кажется, он из учителей и вот сел за рычаги. У каждого жизнь складывается по-своему. К нему так и тянулись все ребята-туркмены, ведь он самый грамотный среди них и не только среди них. И справедливый. Хороший парень.

Зануда Коваленко

С двойственным чувством вспоминаю я Виктора Коваленко. Из «старичков» он дольше всех проработал в моем прорабстве. Маленький, подвижный, с хитрыми круглыми быстрыми глазками и удивительно низким сильным голосом, язвительный Коваленко был прекрасным собеседником в бесконечных суждениях «за жизнь». Его хлебом не корми, дай поспорить. Обо всем у него свои четкие холостяцкие понятия, своё знание людей. Он часто возвращался к теме о том, как его, знаменитого бульдозерного аса не приняли в родной колхоз на Кубани: мол, не нужны летуны, своих механизаторов хватает! Он был крепко озадачен и обижен. И этот мой земляк и приятель Коваленко становился просто наказанием для меня, как только наступала пора закрывать наряды. Я теперь сильно подозреваю, что ему не так важен был результат, как удовольствие от процесса «потрясти как грушу чью-нибудь душу». Увы, по молодости я оказался подходящим объектом. Со всеми вместе остальными рабочими было проще уладить все вопросы, чем с ним одним. С тех пор сидит во мне глубокая неприязнь к пресловутому «нарядному хозяйству».

Мастер экстра-класса

Сергей Бочевский все время работал в других отрядах, но однажды я принимал от него работу во время отпуска его прораба. Когда участок канала был вчерне готов, Сергей попросил меня сделать предварительную съемку. На забое длиной около ста пятидесяти метров я пронивелировал три-четыре поперечника, сказал ему, где какие недоборы. Когда он позвал меня снова, я стал пенять ему, зачем так «вылизал» поверхность, ведь наверняка придется еще доводить. Каково же было мое изумление, когда на всем участке я не смог обнаружить отклонений более двух-трех сантиметров! Это в песчаном грунте плавающим ножом весом тонны полторы! Вот это класс! Потом Сергей рассказывал, что раньше работал на золотых приисках открытой разработки, там и набил руку.

«Вездепроходец» Саня

Наш прорабский транспорт – автолетучка ГАЗ-51. В фургоне удобно возить людей и весь наш геодезический инструмент, а то и какие-нибудь железки или автоген, электросварку. За рулем – неизменный Саша Романов, очень симпатичный крепыш небольшого роста. Саня виртуозно водил свой «газик» в песках, предпочитая целину тамошним «дорогам». Кстати, по проходимости в песках ГАЗ-51 очень высоко котировался среди наших шоферов. Саня умудрялся содержать свою «кормилицу» в отличном состоянии, гордился, что наездил без ремонта больше ста тысяч километров. И каких километров! Александр Романов до пенсии проработал в Каракумстрое.

«Друг Сибоб»

А вот еще один «покоритель» Каракумов. Где-то за Ничкой появляется как-то ОРСовская (ОРС – отдел рабочего снабжения) автолавка с новым продавцом-водителем: здоровенный мордастый шустряк Юра Сивов. Проехал он пару раз по трассе: это сто километров от его орсовской базы и сама трасса около ста километров. Огляделся слегка и решил провернуть гешефт: в нарушение «сухого закона» завезти водку и давать в долг до зарплаты, а потом собрать деньги с «наваром». Желающих нашлось, естественно, множество. Раздал он «под карандаш» не один десяток ящиков, предвкушал хорошие барыши. Не получилось. На трассе сотни людей, все чумазые, на одно лицо. Да и Юра при таких возможностях трудился всегда в подпитии, многих видел всего раз. Собрал жалкие крохи. Конечно, скандал, выгнали его с автолавки, грозили судом.

Пришел он к нам в отряд, просится на бульдозер: надо отрабатывать. Посмеялись, но начальник наш, Саша Долгов, рассудил так: «Раз наши мужики водку твою выпили, придется выручать. Ты же шофер все-таки, бульдозер освоишь». И уговорил маленького худенького Борю Меннакзамова взять к себе на выучку этого пузатого горе-коммерсанта. Потом они работали так: днем в жару пахал Юра, пока трактор терпел. Вечером приходил Боря, исправлял его «свинорой» и работал «по холодку» до утра. Это был участок очень больших выемок, около пятнадцати метров. Одной траншеи хватало не на одну смену, работа стабильная и заработок обещал быть приличным. Так и получилось.

Прошло больше месяца. Вдруг передают с оказией Сивову записку от нашего участкового милиционера, был такой старик, один на всю трассу. Карандашом на клочке бумажки:

друг сибоб приходи а то сам знаиш что будет ♯

А в конце нацарапана очень выразительная решетка! Все укатывались от хохота от такой повестки.

И Сивов не расстраивался: он уже получил первую зарплату, поехал с первым взносом.

Прижился у нас «друг Сибоб». Стал классным бульдозеристом, привез под стать себе жену и аккордеон. Никогда не унывал, всё в своем репертуаре: играл, пел, показывал со сцены фокусы, в финале которых одним духом опустошал «из горла» пол-литровку водки, возникавшую «из ничего». В пику начальству и «сухому закону». Ему это, что слону дробина.

Такие мужики и строили Канал.

По «ниточке»

К лету 1955 года были завершены первоочередные работы по строительству оградительных дамб на Келифских озерах, шло накопление воды в озерах и назревало новое событие – пуск воды в первый участок искусственного русла Канала. Это был участок от Час-Кака до Карамет-Нияза, (К2) – всего километров семь. Уже вся землеройная техника была распределена между строительными участками, или как их тогда называли, отрядами. Каждому отвели захватку протяженностью десять километров. Отрядов было три, назывались они по номерам: №1 – начальник Алексей Лисов, прораб Антонина Новикова, №2 – начальник Иван (?) Каграполов, прораб Юрий Шопин, N3 – начальник Александр Долгов, прораб я, Владимир Верный.

Если не ошибаюсь, пуск воды по первому участку приурочили к 1 Мая 1955 года. Съехались все строители, приехало начальство во главе с С. К. Калижнюком. Отчетливо помню, как еще во время строительства С. К. К. тряс перед носом Тони Новиковой своей культей с обрубленными пальцами и категорически требовал: «Канал должен быть по ниточке!». Сколько сил и нервов потратила Тоня, сколько порвала голосовых связок, сколько труда вложили механизаторы! Мы все болели за Тоню, бегали смотреть на ее «первенца». И они сделали-таки «по ниточке»! Торжественно была вскрыта головная перемычка и под всеобщее ликование вода пришла в Карамет-Нияз. Но наполненный канал, к сожалению, уже не выглядел таким отутюженным, «ниточка» несколько расплывалась.

К этому времени в голове Канала еще один участок вел проводку землесосов с разработкой русла и укреплением оградительных дамб. Там прорабствовали Анатолий и Юля Зоновы. На Час-Каке набирал силу участок по строительству сооружения на 105 километре трассы. Возглавлял его Павел Васильевич Голубев, наш с Вадькой институтский однокашник. На 122 километре монтировали шагающие экскаваторы. На них возлагали большие надежды, увы, впоследствии не оправдавшиеся. Шло полным ходом и строительство базового поселка в Карамет-Ниязе. Там работами руководил Степан Евдокимович Кучеренко. В 1955 году выросла целая улица коттеджей и других построек.

Короче говоря, работы велись во многих направлениях, но главным было, разумеется, вгрызаться в пески и вести за собой воду.

Анти – «ниточка»

Километрах в 30 от Час-Кака трасса пролегла по резко пересеченной местности. Сравнительно спокойная, местами такырная зона сменилась беспорядочным нагромождением барханов и котловин, небольших и с перепадом отметок в 6—8 метров. Иной раз ось выемки попадала на высокий бархан, а грунт приходилось сталкивать в рядом лежащую котловину. Вот тут-то и стали одолевать нас крамольные мысли. Ведь какая наша основная цель? Как можно быстрее провести воду по трассе, остальное доберут землесосы. Наша задача – пионерная траншея! С другой стороны, мы видели на первом участке и дальше, что наполненный водой канал уже не выглядел таким вылизанным, пресловутая «ниточка» сильно смазывалась. А при длительном прохождении воды начиналась и переработка берегов в местах поворотов трассы или перемены плотности грунтов: ведь канал в песках, это живая река со своими законами жизни. На свой страх и риск стали мы по возможности обходить барханы, использовать местные понижения. Конечно, с соблюдением заданного сечения Пионерки, с плавными переходами и в пределах полного сечения Первой очереди. Продвижение по трассе пошло значительно быстрее, хотя, признаться, внешне готовая Пионерка выглядела не совсем «по ниточке».

И вот как-то нагрянул к нам С. К. Калижнюк, увидел наши «художества». Боже мой, какой он нам устроил разгон! А мастер он был по этой части выдающийся, надо отдать ему должное! В моей прорабке были, кажется, еще Юра Шопин и Толя Зонов. Терять нам, собственно, было нечего, мы были убеждены в своей правоте, а безропотное подчинение начальствующим авторитетам в нас еще не вселилось. И мы кинулись отстаивать свою правоту во всеоружии молодых глоток и основательной инженерной школы. Вытащили свои сравнительные схемы, чертежи, подсчеты вариантов и сокращения объемов работ. Ясно было, что так быстрее, а ведь это сейчас главное. К чести С. К. К., он со своим колоссальным опытом быстро понял, как теперь бы сказали, эффективность такого подхода. Думаю, немалую роль сыграло и то, что он убедился в продуманности и грамотности нашей работы. Хитрющий и мудрый Калижнюк вдруг махнул рукой и со словами «А-а, вас не переспоришь, делайте, как знаете!» – встал и уехал. Мы по-мальчишески ликовали. Еще бы, самого Калижнюка переубедили! Именно, переубедили, а не переспорили.