Читать книгу Дорога к счастью - - Страница 38

Стал Моисей с утра одеваться во что почище. Прасковья достала из сундука старую отцовскую косоворотку, новые лапти и штаны.

– Ну вот, готов, можешь идти, – похлопала нежно по плечу жена.

Вышли во двор. После ночного дождика румяной свежестью начинался новый день. За деревней над дорогой изогнулась разноцветная радуга.

– Это добрый знак, – сказала Прасковья. – С богом!

Забросив котомку с харчами за плечи, в новых лаптях Моисей отправился в путь.

В Лотаках, как и в Дареевске, заметил он, не только кабак есть, но и церковь, и заезжая изба. Как хвастливо объяснил ему проходящий мимо крестьянин, в избе волостное начальство останавливается, когда бывает наездами.

В центре на высоком кирпичном фундаменте стоял дом управляющего помещичьим имением. Это было двухэтажное деревянное строение. Спереди располагался липовый парк, обсаженный березовой двухрядной аллеей. Внутри усадьбы был разбит сад, огород, вырыт пруд, стояли коровник и свинарник.

Во двор вошли крестьянки сдавать оброк. В лукошках несли яйца, в березовых туесах – топленое масло. Под навесом возле амбара два крестьянина разгружали телегу с мешками. Прислуга укладывала мешки в штабеля. В сусеках темнела рожь, золотился овес, а рядом на деревянных прокладках стояли бадейки с маслом, лежали тюки гусиного пера и кучи невыделанных скотинных шкур. Посреди двора за столом, укрывшись от солнца широкой соломенной шляпой, сидел учетчик и аккуратно записывал в тетрадь фамилию крестьянина и количество сдаваемого оброка.

Бурмистр стоял на крыльце – в высоких сапогах, светлой холщовой рубашке, на голове – армейская фуражка, из-под которой выбивались седые пряди волос. Это был рослый человек с круглым обрюзгшим лицом и большим животом. Из-под лохматых бровей он внимательно разглядывал приходивших во двор людей.

– Доброго здравия, Богдан Леонтьевич! – подойдя к крыльцу, поклонился Моисей.

Окинув сердитым взглядом подошедшего, Богдан Ющенок слегка кивнул:

– С чем пожаловал, православный?

– Просьба есть до тебя, – смутился Моисей. – Хочу с Дареевска перебраться в ваши новые деревни, которые возле завода.

Бурмистр с недоумением проворчал:

– Господь с тобой! Ты же казак, зачем тебе переезжать во владельческую деревню?

Разговаривая с Моисеем, он гладил по светлым жиденьким волосам сына, подбежавшего к нему.

– У отца и братьев совсем земли не осталось, всю поделили в семье, – смущенно опустил глаза Моисей.

– А у казачьего старшины чего не просишь?

– Да у них земли нет, вы же сами знаете!

Из-за дверей донеслось:

– Идите за стол!

– Поди, Ванюша, поешь, – ласково произнес Богдан Леонтьевич и, подняв глаза на Харитона, долго рассматривал его желтую застиранную косоворотку, перетянутую опояской, оставшуюся ему от отца. Потом громко кашлянул в кулак и сказал: – Ну-с, семью-то вашу я знаю. Дед твой Иван казаковал, француза бил в лихую годину, да и меня казачьему ремеслу еще мальцом учил. Ну, и отец твой землепашец был дай бог каждому, только вот недоброе дело затеял – бунт учинил в селе. Ну да ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Ежели ты решил добровольно мужиковать, то поселяйся в Морозовке. Там только начали обживаться. Сколько у тебя сынов?

– Казаков трое, да я четвертый.

– А девки?

– Казачки у брата моего Ефима – аж две растут.

Бурмистр засмеялся, оголив широкие зубы, и, кашлянув в кулак, серьезно сказал:

– Хитрый ты. Закон есть закон. Все земельные наделы на мужские души даются. Потому и пришел ко мне ты, а не Ефимка. Ну, тогда слушай, что тебе скажу: две десятины на каждую душу получишь вместе с усадьбой. Но знай: на первый год поблажка тебе от налогов и податей, а после за землю будешь платить деньгами или натуральным оброком, а коли не сможешь, будешь отрабатывать повинности наравне с моими крестьянами. Уразумел?

– Да, да, – обомлел от радости Моисей и согласно закивал головой.

– И еще тебе скажу, что пан наш добрый и грошей дает на обзаведение хозяйством тем, кто перебирается на новое место. Как переберешься в деревню, возьмешь у моего помощника приговор и придешь сюда, получишь гроши у Зиновия, – он кивнул на учетчика. – Пять рублей. Да два мешка ржаной муки, чтоб с голоду не передохли. Перебирайся. Бог в помощь.

– Благодари же, дурак! – толкнул его рукой в спину проходящий мимо учетчик.

– Благодарствую! – Моисей услужливо поклонился бурмистру, исподлобья косясь на спину удаляющегося учетчика.

Словно на крыльях летел домой Моисей. Вместе с Прасковьей пошли к Андрею в хату. Выслушав свояка, тот задумался:

– Добрый пан, даже грошами помогает, только эти гроши потом слезами обернутся всем крестьянам.

– Почему?

– Да потому, своячок, все траты на переезд и обустройство платят крепостные. Так что на всех, не только дареевских, но и других крестьян разбросают эти гроши, – он как бы с упреком посмотрел на Моисея. – А еще есть страх тебе, вольному казаку, в крестьянскую кабалу попасть. Я-то за сестрицу переживаю.

– Ежели по-хозяйски управляться с землей, можно и сводить концы с концами, – подала голос Прасковья. Она еще надеялась на лучшее.