Читать книгу Маски благородия - - Страница 10

***

Погостив в Риме, Адальберт отправился в Венецию. Конечно, хотелось путешествовать дольше – заехать, хотя бы, во Флоренцию, родину нового искусства, но слуга Михель, которого отец послал с Адальбертом, отговорил юного графа – в городе всё ещё бушевала чума, начавшаяся во время осады. И, хотя Адальберт утверждал, что не боится болезни и даже хотел бы взглянуть на неё собственными глазами, маршрут он всё же изменил.

По пути в Венецию Адальберт оказался в тихой деревушке, источавшей пьянящий запах винограда. Этот запах так привлёк Адальберта, что он решил дать коню отдохнуть, хоть последний привал и был меньше часа назад. Юный граф спешился, взял коня под уздцы и повёл на задний двор самого большого дома. Слуга Михель и приставленный к графскому сыну оруженосец озадаченно переглянулись между собой. Их хозяин велел ждать его у дороги. Чем ближе Адальберт подходил к дому, тем отчётливее до него доносились чавкающие звуки и обрывистое пение.

Он оказался на заднем дворе. Хозяин построил здесь террасу, крытую лозами белого винограда. В тени террасы стояла большая деревянная бочка. Подобрав пухлой ручкой полы юбки, взмокшая от жары и труда девушка мерно давила в бочке виноград. Её густые чёрные волосы были собраны в косу и для удобства убраны под тунику. Она тихо напевала что-то, помогая себе в нелёгкой работе. Когда она повернулась, Адальберт увидел мягкие линии носа, губ, подбородка, изгиб шеи. Это была девушка, как с его любимой геммы! Итальянка смахнула с кончика носа капельку пота и полностью развернулась к Адальберту. Тот затаил дыхание, а вот его белый конь фыркнул от резкого запаха винограда. Девушка вздрогнула и подняла глаза на Адальберта. Она тут же поспешила опустить юбку, скрывая свои сильные икры, но сок норовил запачкать подол. Девушка неловко перебирала ткань в руках, топчась на месте. Адальберт улыбнулся.

– Прошу, не пугайся, я не хочу тебя обидеть, – он отвернулся от девушки и стал рассматривать стену дома. – Где твой хозяин?

– Я и есть хозяйка, – тихо ответила девушка, вылезая из бочки.

– Вот как? Тогда как твоё имя?

– Руфия.

– Рад встрече, Руфия. Меня зовут Адальберт. Я родом из Веллена. Это в Трирском курфюршестве – приходилось тебе слышать о таком?

Руфия пожала плечами.

– Какие у тебя прекрасные виноградники. Ты позволишь моему коню отдохнуть, а мне насладиться вином из твоих погребов?

Девушка снова кивнула. Она подошла к коню и попыталась взять его под уздцы, но почему-то замялась. Адальберт, улыбнувшись, протянул ей руку с поводьями. Молодая хозяйка осторожно взяла их, стараясь не коснуться руки юного графа. Руфия привязала коня к стоящему неподалёку дереву, а затем повела Адальберта в дом.

Внутреннее убранство винодельни удивило юного графа. Для жилища одинокой девушки здесь было слишком мало гобеленов и слишком много шкур и чучел разных животных. При этом дом источал особый уют: душистое дерево, покатые арки, светлые шероховатые стены.

– Скажи, Руфия, ты живёшь здесь одна?

Девушка вздёрнула плечи. Взгляд её забегал, дыхание участилось, и она нервно сглотнула. Адальберт понял, как ужасно прозвучал его вопрос, и поспешно указал на стены.

– У тебя такая коллекция шкур…

– Это отца. Он уехал в Рим. Но скоро должен вернуться.

– Ах, вот как. А я как раз только оттуда.

Руфия усадила гостя за стол и принесла из погреба бутылку вина. Она наполнила глиняные чаши, с особой нежностью рассказав, как это вино было сделано и сколько настаивалось в погребе. Они выпили… За первой бутылкой последовала вторая, и разговор оживился. Адальберт расспрашивал о жизни на винодельне и рассказывал, как живётся в Германии. Руфия то и дело поправляла юбку и волосы.

Так они просидели до вечера. За окном уже совсем стемнело, когда Адальберт попросился на ночлег. Раскрасневшаяся от вина Руфия уже с большей охотой позволила ему остаться. Она постелила Адальберту в комнате отца. Слуги же графа с помощью простого обаяния Михеля расположились в соседнем доме у большой крестьянской семьи.

Адальберт уже разделся до исподнего и лёг под лёгкое одеяло, когда дверь тихонько открылась. Со свечкой в руках там стояла Руфия. В её тёмных глазах играли отблески пламени.

– Адальберт? – прошептала она.

– Да?

– У тебя есть жена дома, в Веллене?

– Нет. Жены у меня нет.

– А… сколько тебе лет?

– Почти шестнадцать.

Руфия улыбнулась и прищурилась.

– Хорошо.

Она постояла в дверях несколько секунд, разглядывая лицо Адальберта и складки на одеяле, затем повела плечом, развернулась и вышла. Позади неё послышался шорох одеяла.

– А почему ты спрашиваешь? – Адальберт уже стоял у неё за спиной.

Она повернулась и подняла голову. Её губы дрогнули.

– Просто так. Нельзя спросить?

– Можно. Меня вообще каждый день спрашивают о подобном красивые девушки, – он усмехнулся и обвёл взглядом её тело. Ночная рубашка огибала округлые груди, спускалась по волнам талии и подпрыгивала на бугорках бёдер. Адальберт почувствовал, как жар подступает к шее.

Сначала Руфия шире улыбнулась, но потом вдруг нахмурилась.

– У тебя дома много красивых девушек?

– Я так сказал? Нет, я вовсе не то имел в виду…

Руфия рассмеялась. Адальберт подхватил её смех. Он придвинулся к ней, и лишь свеча отделяла их друг от друга. Юный граф положил руку девушке на талию. Руфия всё ещё смеялась. Адальберт наклонил голову и коснулся губами её верхней губы. Девушка издала короткий вздох. Адальберт обхватил её талию второй рукой. Руфия ответила на поцелуй и закрыла глаза.

Когда лучи рассветного солнца заглянули в окно господской спальни скромной итальянской винодельни, Адальберт перевернулся на другой бок. Его рука упала на чьё-то плечо. Он придвинулся поближе. Рядом раздался сонный вздох. Его руку сжала мягкая женская рука. Адальберт улыбнулся во сне. Руку поцеловали женские губы.

Уезжать не хотелось, Адальберт решил задержаться в винной деревне. Отец Руфии не спешил возвращаться из Рима, поэтому двое могли вдоволь насладиться компанией друг друга. Днём они беседовали, гуляли среди виноградников, пили вино; один раз Адальберт даже напросился помочь Руфии в давке винограда. «Да это занятие изматывает не хуже урока по фехтованию!», – сказал тогда Адальберт, и Руфия рассмеялась. Когда на деревню опускались сумерки, они уединялись в господской спальне. Лишь одну, самую жаркую ночь провели они, лёжа на своих плащах прямо на улице. Небо было чистое-чистое, и Адальберт, придвинувшись к возлюбленной, показывал ей созвездия и рассказывал мифы об их появлении. Руфия же смотрела не на небо, а на увлечённого звёздами юношу. Им было очень легко друг с другом, и Адальберт наконец понял смысл сентиментальных стихов, которыми зачитывался в детстве.

Незаметно в безмятежном счастье пролетел месяц. Очередным солнечным утром Адальберт с Руфией нежились в постели хозяйской спальни. Внизу хлопнула дверь.

Адальберт и Руфия разом подскочили и переглянулись. «Отец…», – пробежало в глазах у девушки.

– Оденься, живо! – прошипела она.

Адальберт поспешно вскочил с кровати и стал подбирать с пола одежду. Завязывая шнурки на рубашке, он выглянул в окно. Слишком узко – не пролезть. Юный граф натянул чулки и бриджи и потянулся туда, где обычно лежал его кафтан. Пусто. Вечер накануне был жарким, и Адальберт снял кафтан внизу, в обеденном зале. Он медленно повернулся к Руфии.

– Кафтан…

Глаза девушки округлились. За дверью послышались шаги. Хозяин спешно поднимался по лестнице. Адальберт скользнул за дверь, вжавшись в стену. Раздался стук, от которого сердце провалилось в пятки: хозяин вошёл в комнату дочери. Короткая тишина снова сменилась звуками шагов, и через мгновение распахнулась дверь, скрывавшая за собой двух влюблённых.

– Руфия! – голос хозяина прогремел, словно гром. – Что происходит? Во дворе чужой конь, в зале мужской кафтан… Кого ты привела?

Руфия замотала головой, не в силах сказать ни слова. Адальберт тоже застыл на месте: отец девушки так и стоял в дверях, преграждая путь. Руфия мельком взглянула на Адальебрта и тут же зажмурилась. Но хозяин всё понял. Они с юным графом встретились взглядами.

– Сеньор, я предупреждаю… – начал Адальберт, пятясь к шпаге, приставленной к стене. Разъярённый, как бык, хозяин двигался на него. – Я не хочу драки, но если Вы вынудите меня…

– Проваливай к дьяволу! – отец Руфии замахнулся на Адальберта, и тот, схватив шпагу, выбежал из комнаты.

Земля ещё не прогрелась на солнце, а Адальберт в сопровождении верных слуги и оруженосца уже скакали прочь из деревни, поднимая за собой столп пыли. Никогда прежде они не собирались в дорогу столь спешно. Проезжая живописными полями, до которых юному графу сейчас не было никакого дела, они услышали позади себя стук копыт. Адальберт обернулся и тут же пришпорил коня.

– Эй, граф! – это был хозяин винодельни, коренастый, лохматый старик с испещрённым родинками лицом. – Постойте, я хочу поговорить с Вами. Клянусь, только поговорить!

Они подъехали друг к другу.

– Не думайте, будто я какой-то дикарь, который чуть что – сразу в драку, – начал винодел. – Давайте всё обсудим. Вы мою Руфию… – ему явно было неловко говорить о своей дочери в таком ключе. – Ну, словом, любили?

– Да. Но я не посмел бы и притронуться к ней, если бы она того не пожелала.

– То есть ты называешь мою дочь распутной девкой?

– Нет, вовсе нет! Руфия красивая, хорошая девушка… женщина. И мы не предавались одним только плотским утехам. Я давно не получал такого удовольствия от простой беседы, как с Вашей дочерью.

– Да? Ну, раз так, женитесь на ней, сеньор.

Адальберт так и застыл на месте.

– Да, женитесь, – продолжал винодел. – Раз вам так хорошо вместе. Вы ей тоже понравились, кстати. Говорит, Вы весь такой нежный, и благородный, и начитанный… – он окинул Адальберта строгим взглядом. – Я вижу только, что Вы при деньгах да не умеете вовремя остановиться. Ну ничего, это по молодости со всеми бывает. Жизнь научит… А Руфию в жёны Вы возьмёте, выбора у Вас нет. После всего-то, чем вы занимались. Вернёмся на винодельню, всё обсудим.

Жениться? На Руфии? За этот месяц Адальберт и правда привязался к ней и даже тосковал, когда думал, что им придётся расстаться, но он не мог привести в дом такую жену. Что скажет отец, если узнает, почему состоялась эта свадьба? При одной мысли об этом Адальберт замотал головой.

– Нет, я не могу. Извините.

– Вы что же, не христианин?

– Поймите… Как Ваше имя?

– Гуидо.

– Гуидо, хорошо. Дело не в том… Понимаете, дома меня ждёт… невеста. Мы с ней обвенчаемся, как только я вернусь.

Адальберт молился, чтобы на лицах слуг не мелькнули удивление или усмешка, которые тут же выдали бы эту нелепую ложь.

– Тогда гори ты в аду за свои грехи, – совершенно спокойно выпалил Гуидо. – А за то, что сделал с Руфией, заплатишь мне двести лир.

– Двести? – перед глазами снова возникло разъярённое лицо Рудольфа, и юноша закусил губу. – Я понимаю Вашу беду, Гуидо, но мой конь в год обходится дешевле.

– А моя Руфия не конь, – обиженно произнёс винодел.

– Может, сто пятьдесят?

– Сто девяносто и ни лирой меньше. Ты опозорил честь моей дочери.

Адальберт вздохнул и сделал жест слуге, чтобы тот отдал Гуидо увесистый мешочек с деньгами. Лицо юного графа зарделось краской.