Читать книгу Маски благородия - - Страница 19

***

Вместе с Иеремией к деревянным столбам было привязано двое мужчин, по виду торговцев. Бывший настоятель ободряюще улыбнулся каждому из них. Толпа уже собиралась. Первым на костёр отправится именно отец Иеремия.

– Последнее слово, – сухо произнёс Фома, готовя факел.

– Дети мои, – священник обращался к толпе, – в этом мире ещё очень много зла. Не дайте ему сломить вас. Помните: когда придёт судный день, те, кто был верен Господу…

Инквизитор поджёг факел и бросил его в кострище. Ветки затрещали, поднялся дым. Отец Иеремия спокойно посмотрел на разгоравшееся пламя и снова поднял взгляд к своей пастве.

– … Те, кто был верен Господу, вознесутся с ним на небеса.

Его голос прогремел на всю площадь, хотя он вовсе не кричал. Фома уже поджигал два других костра. Вскоре площадь наполнилась пронзительными криками. Кричал и Иеремия.

Адальберт отвернулся от костров. В толпе женщина в лёгком сером платье медленно сползла на колени. Граф узнал её – Мария, свидетельница на суде над святым отцом. Тело женщины содрогалось от рыданий. Над ней стояли двое бородатых мужчин. Один положил руку на плечо плачущей женщины, другой закрыл лицо руками и стал проталкиваться сквозь толпу в сторону домов.

Дорога до замка длилась необычайно долго, хоть Адальберт и возвращался в одиночестве. Его не покидало тревожное чувство. Этот суд, какой-то слишком искусственный, священники, которые явно чего-то не договаривали… И страшная казнь, которой всё кончилось. Страшная не потому, что несправедливая или особо жестокая – за свою жизнь Адальберт видел с десяток сожжений и повешений. Эта казнь была страшна не из-за того, кого сожгли, а из-за тех, кто остался жив. Лица людей: напуганные, потерянные – до сих пор стояли перед глазами. Их обманули. Был ли то заговор, или отец Иеремия и правда оказался упорствующим еретиком – церковь предала своих прихожан. Они больше не знали, где искать защиты. Если даже неприкосновенное духовенство может пасть жертвой жестокого суда, что же делать простым людям? Кто защитит их, если безжалостное правосудие решит отнять жизни их близких, кормильцев и матерей, только потому что того требует суровый закон? От одной мысли о том, что, должно быть, испытывали эти бедные люди, день ото дня трудящиеся в поте лица за кусок хлеба, к горлу подступал ком. И мучал лишь один вопрос: что мог сделать Адальберт – молодой, ничего не стоящий в глазах других судей граф?

Вернувшись в Веллен, Адальберт сразу же направился в часовню. Ему повезло застать отца Филиппа за молитвой. Капеллан подошёл к своему господину и склонил перед ним голову.

– С возвращением, сын мой. Не ожидал, что ты зайдёшь ко мне, – он вгляделся в лицо Адальберта. – Тебя что-то беспокоит?

– Я хочу исповедаться, – выпалил Адальберт.

Капеллан понимающе кивнул и жестом пригласил графа в исповедальню.

Исповедь всегда давалась Адальберту с трудом. Даже когда он был ребёнком, и из грехов за ним было разве что пристрастие к сладкому, в конце исповеди он всегда плакал. Слёзы сами выступали на глаза, то ли от чувства вины перед Богом, то ли от ощущения Его безграничной любви. Вот и сейчас, когда Адальберт почувствовал, что вновь открылся перед Господом и просит Его о прощении, голос задрожал, и слёзы невольно потекли из глаз. Но после них всегда становилось легче, будто с плеч падал тяжёлый груз. Выйдя из исповедальни, Адальберт с облегчением выдохнул. Он стыдливо утёр слёзы и светло улыбнулся вышедшему следом отцу Филиппу. Капеллан задумчиво нахмурил брови.

– У тебя всегда было доброе сердце, сын мой, – сказал он и положил руку на плечо Адальберту. – Но, скажи, ты уверен, что отец Иеремия был невиновен? Да, суд вершат люди, но Господь наблюдает за ним. Он не допустил бы несправедливости.

– Ох, отец Филипп, я не знаю… Если бы всё было так просто!

– Я хочу сказать: ты не торопись. Да, все мы грешные, и церковь, увы, не исключение. Но это всё ещё наместник Господа на земле. Если начать сомневаться в нём, можно уйти очень далеко от истины. Это всё от лукавого, сын мой. Борись с ним. Сотвори молитву, и Господь направит твою душу на праведный путь.

Адальберт кивнул, поджав губы. Чего ещё он ожидал услышать от священника…

Двери часовни с грохотом распахнулись. Вошёл Роберт. Адальберт сразу просиял улыбкой и распахнул объятья для кузена.

– Ну ты даёшь, Берт! – звонко сказал Роберт, похлопав кузена по спине. – Только вернулся, и сразу молиться? А между прочим, тебя уже два дня дожидается граф фон Танштайн. Я, если честно, уже устал развлекать его, так что пойдём-ка мы в замок.

Адальберт кивнул и повернулся к Филиппу.

– Спасибо тебе, святой отец.

– Всегда рад помочь, сын мой, – улыбнулся капеллан, а затем посмотрел на Роберта и снова нахмурился.

Адальберт с Робертом направились к дверям. На пороге Адальберт вдруг остановился, взял Роберта за запястье, веля подождать, развернулся и крикнул:

– Ах да, отец Филипп!

Капеллан сначала просто обернулся, но затем подошёл ближе, чтобы Адальберт не кричал через всю часовню.

– Я привёз одну книгу, – сказал молодой граф. – Очень старую, в ужасном состоянии. Думаю, её можно попытаться восстановить или хотя бы переписать. Займёмся этим на днях, ладно?

– Хорошо, сын мой.